Мысли вслух на 1 Кор 9:1-14

Как бы оправдываясь перед неизвестными нам обвинителями, Павел говорит о себе, что и он, как другие апостолы, имеет полное право пользоваться всяческой, включая и материальную, поддержкой со стороны тех церквей, в которых проходит его служение (ст. 4 – 11). Возможно, обвинения были связаны с тем, что Павел, формально не принадлежа к числу апостолов (имея в виду круг двенадцати ближайших учеников Иисуса и Матфия, который вошёл в этот круг по жребию), также считал своё служение апостольским и считал себя заслуживающим такого же отношения со стороны христиан, как и другие апостолы. Он подчёркивает, что апостольство — не формальная принадлежность к определённому, исторически сложившемуся кругу лиц, а служение, на который ставит Бог через Иисуса Христа, и если коринфские христиане стали не просто свидетелями такого служения Павла, но и его плодом, то им-то уж во всяком случае не приходится сомневаться в апостольстве того, кто помог им открыть дорогу в Царство (ст. 1 – 3).

На первый взгляд может показаться, что Павел отстаивает какие-то свои права, на которые другие покушаются. Но он тут же заявляет, что ни он сам, ни его спутники никогда этими правами не пользовались, чтобы не быть обвинёнными в каких-то завышенных требованиях и чтобы от таких обвинений не пострадало служение, порученное им Богом (ст. 12). Дело, как видно, в другом. Вероятно, в коринфской церкви (а может быть, и не только там) были люди, считавшие, что апостольское служение — дело слишком «высокое» и «духовное», чтобы несущие его могли ожидать такой «низменной» вещи, как материальная поддержка со стороны тех, кто пользовался его плодами.

Павлу же очевидно, что никакая, даже самая напряжённая, духовная жизнь и никакое, даже самое высокое, служение не отменяют необходимости есть и пить, так что материальная поддержка несущих апостольское служение — задача ничуть не менее духовная, чем оно само (ст. 13 – 14). И дело не только в том, что нередко такая поддержка оказывается единственной возможностью для служителей посвятить себя служению целиком, не отвлекаясь на зарабатывание себе хлеба насущного. Дело, прежде всего, в том, что материальная поддержка служителей со стороны тех, кто пользуется плодами их служения, представляет собой ответную реакцию, без которой отношения со служителями становятся чисто идеальными, а стало быть, весьма эфемерными. И тогда нормальная духовная жизнь с её реальными отношениями и реальной ответственностью друг за друга уступает место своеобразному «духовному» паразитизму, который не имеет никакого отношения ни к Царству, ни к подлинной духовности.

Вопрос о плате тем, кто несёт церковные служения, никогда не был простым. Казалось бы, если речь идёт именно о призвании, то естественным было бы ожидать от человека, что он не будет требовать денег за то, что является неотъемлемой частью его жизни.

В самом деле: настоящее христианское служение ведь никогда не бывает просто внешней активностью, деятельностью, работой. Конечно, бывают такие служения, которые требуют тщательного обдумывания и даже планирования, но внутренне для самого служителя любое служение, даже тщательно продуманное и спланированное, оказывается производным от его духовной жизни, одним из её внешних проявлений, таких же естественных и свободных, как сама эта жизнь. Казалось бы, странно платить человеку просто за то, что он живёт, притом живёт сообразно своей подлинной природе, ни к чему себя не принуждая, а, наоборот, раскрываясь во всей полноте.

И всё же Павел говорит о том, что и такое служение заслуживает если не оплаты, то, как минимум, материальной поддержки. Оно и понятно: христианство ведь никогда не отличалось спиритуализмом, отрицающим мир до полного им пренебрежения. Царство, конечно, не от мира сего, но оно входит в мир сей, преображая его, и это вхождение принимает вполне конкретные формы в жизни и деятельности вполне конкретных людей.

Если Царство не от мира сего, это не означает, что оно нематериально и его обитателям нет дела до материальных вещей. Постольку, поскольку мир материален, Богу есть дело и до материи, и до материального. Говоря о Царстве, Иисус призывает Своих последователей искать в первую очередь Царства и его праведности, говоря обо всём остальном, что оно «приложится». Как раз этого остального и ищут язычники, а христиане отличаются от язычников не отрицанием «остального», а той системой приоритетов, которая определяет их жизнь.

Материальная составляющая его жизни для христианина очевидно не может стоять на первом месте, но ожидать от христиан, что они будут полностью и сознательно её отрицать, было бы странно. Конечно, бывают люди, сознательно избирающие путь полной нищеты, полного отказа от всякого, даже минимально необходимого для социализации, имущества, специально отходящие на обочину жизни, став в ней маргиналами. Но такой выбор не является для христианина единственно возможным.

Конечно, мир сей вряд ли позволит христианам быть успешными в традиционном мирском смысле, да этого обычно нормальному христианину и не бывает нужно. Чаще всего христиане, остающиеся верными себе и Христу, в мире сем оказываются на вторых или третьих ролях. Но это не означает полного отказа от имущества, а значит, и от денег. И апостол прекрасно понимает: служители Церкви нуждаются в материальной поддержке, в заработке так же, как всякий другой. Ведь для окружающих его деятельность — именно работа, а трудящийся достоин пропитания.