Мысли вслух на 1 Петр 1:3-9

Сегодняшнее чтение из послания святого апостола Петра — одновременно молитва хвалы и проповедь. Благодаря тому, что Пётр начинает своё письмо молитвой, эта молитва становится общинной, ведь адресаты письма, читая её, тоже молятся вместе с Петром.

Апостол Пётр прославляет Господа, даровавшего нам особенное наследство — наследство спасения. Удивительная особенность этого наследства заключается в том, что все мы можем пользоваться им на земле (ведь мы все получаем благодать Божию), и в то же время, хотя мы свободны отказаться от наследства, мы не можем случайно потерять или растратить его — ведь оно хранится для нас на небесах!

Апостол призывает нас радоваться. Можно, конечно, фыркнуть и сказать: «Хорошо вам радоваться, если вы скорбите »немного«! А я вот много скорблю, так что мне не до радостей». Однако скорби, которые переносили Пётр и все верующие в те времена, были явно не меньше, чем наши. Ведь христиан гнали практически повсеместно, да и просто условия жизни у многих из них были отнюдь не комфортными. Пётр говорит, что мы скорбим «немного» по сравению с той радостью, которая ожидает нас на небесах и уже дарована нам здесь — в общении с Живым Господом. Эта радость, «неизреченная и преславная», больше любой нашей скорби.

Призыв апостола «немного пострадать» звучит, на первый взгляд, несколько странно. Конечно, о том, что страдания неизбежны, предупреждал Своих последователей Сам Иисус, да и в дохристианские времена было известно, что путь праведности, как правило, если чем и усыпан, то, во всяком случае, не розами. Но одно дело неизбежность страдания, другое — получаемая от него радость. Первое неизбежно, второе можно было бы счесть проявлением своеобразного религиозного мазохизма, подтверждающим довольно широко распространённый взгляд на христианство, как на религию страдания. Между тем, христианство вообще не религия, это жизнь со Христом в Его Царстве. И верность Христу составляет основу этой жизни, без неё она невозможна и немыслима. Но как понять, действительно ли мы верны Христу, или за верность мы принимаем собственную интеллектуальную убеждённость, эмоциональный подъём или религиозную экзальтацию? Лучшей проверкой тут как раз и оказываются гонения и другие испытания, связанные с нашей верой. И дело не в какой-то героической романтике, не в желании мученического или исповеднического венца, а в том, что в моменты испытаний, как правило, на место эмоционального подъёма приходит упадок, религиозная экзальтация иссякает, и даже интеллектуальная убеждённость зачастую оказывается бессильной. А вот отношения Царства остаются реальностью при любом стечении обстоятельств, если, конечно, речь идёт об отношениях действительных, а не мнимых. И потому верность, сохранённая и пронесённая через испытания, оказывается, по слову апостола, драгоценнее очищенного золота. Ведь о такой верности можно сказать с уверенностью, что она настоящая. Не потому, что человек, ею обладающий, выдержал всё, а потому, что она принадлежит Царству.

Обращаясь к христианам, Пётр называет их «странниками» или «пришельцами». На первый взгляд это может показаться странным: ведь те церкви, которые он называет, состояли в основном из местных жителей тех городов, что перечислены в обращении. Если там и были пришельцы, то явно не в большинстве. Очевидно, странниками Пётр называет всех христиан по определению. Христианин для него — чужак, пришелец, странник в непреображённом мире. Потому, что стал жителем Царства — и там он уже не пришелец, там он дома. А на земле — пришелец и странник. Оно и понятно: мир ведь ещё не стал Царством.

Царство лишь входит в мир, но оно ещё не вошло в него до конца. Не раскрылось в полноте. Не преобразило мир настолько, чтобы он весь стал частью Царства. Но всё же Царство уже присутствует в мире, и христиане, составляющие Церковь, являются его носителями. Это через них Царство входит в мир. А значит, они должны присутствовать в мире, но не жить его жизнью. Быть миру чужими. Пришельцами. Странниками. Но странниками, укоренёнными в Царстве.

Не случайно упоминает апостол силу Божью, которая оберегает верных, находящихся в мире сем. Божья сила, сила Царства сопровождает его жителей, куда бы они ни шли. От мира им ждать нечего, но Царство всегда с ними, а они всегда в нём. При одном, правда, условии: сохранения веры. Сила Божья ведь и хранит христиан через веру. И тут речь идёт, конечно, не о каких-то концепциях и даже не о мировоззрении, а о верности Богу и о доверии Ему.

Бог ведь только и может оставаться с человеком до тех пор, пока Ему верны и пока Ему доверяют. Не потому, конечно, что в ином случае Он бессилен, а потому, что иначе окажется нарушенной свобода человека — а Бог хранит её, как величайшую ценность. Но если есть верность и есть доверие, тогда Бог действует в жизни человека свободно. Тогда Его сила и дыхание Его Царства становятся для человека абсолютной реальностью. И для мира, в котором живёт такой человек, тоже.

Петр, так же как Иаков, обращаясь к братьям, называет их пришельцами, рассеянными в разных землях. Снова само собой напрашивается сравнение христиан с находящимися в рассеянии иудеями. Но христианам предстоит не только жизнь в рассеянии среди других народов с иными обычаями и верованиями, но и следование за Христом среди земляков и сородичей, самых близких, с которыми вдруг стала разделять стена непонимания. Но, если ветхозаветная церковь была призвана стать отделившимся особым народом, то христиане призваны, став сплочённой общностью, оставаться частью тех народов, к которым принадлежат, и идти к собратьям с проповедью. Мы названы избранными, и это избранничество должно быть не поводом к самопревозношению, в избрании нет нашей заслуги, но основанием для благодарности Богу.

Ценность и подлинность веры проверяется испытаниями. Преодоление искушений не только укрепляет самого искушаемого, но и делает его веру более стойкой. Проверка же необходима, чтобы увидеть, на самом ли деле это вера, преображающая человека, или же всего лишь набор теоретических представлений.