Мысли вслух на 1 Петр 1:10-16

Призыв Божий «будьте святы, потому, что Я свят» прозвучал впервые во второй части Книги Левита, которая, судя по всему, что известно сегодня об истории текста Пятикнижия, была написана в священнической среде Иерусалима в IX в. до Р. Х. Прежде (и это хорошо видно по первой части той же Книги Левита) главной задачей верных было сохранение ритуальной чистоты: ведь именно она давала человеку возможность подойти к алтарю, принять участие в жертвоприношении и жертвенной трапезе, освятиться, соприкоснувшись с присутствием Божиим, что и составляло главный смысл всех яхвистских жертвоприношений. Но такие освящения оказывались в духовной жизни яхвистов раннего периода лишь эпизодами, хотя эпизодами ключевыми: ведь пребывать у алтаря более-менее продолжительное время могли лишь священники, а все остальные в лучшем случае проводили там несколько часов в неделю. А во времена, когда появилась вторая часть книги, если не всем, то, по крайней мере, некоторым было открыто, что состояние освящённости («святости») должно стать для народа Божия нормой, хотя того, как этой нормы достичь или хотя бы к ней приблизиться, Книга Левита не говорит, предлагая лишь несколько изменённые и отчасти расширенные нормы ритуальной чистоты, принципиально не отличающиеся от тех, что применялись в более ранний период. Ничего удивительного здесь нет: ведь задача жить в состоянии освящённости, пребывать в ней постоянно была, в сущности, задачей «на вырост»: решена кардинально она могла быть лишь в Царстве и только с приходом Мессии, хотя даже это во времена, когда прозвучал призыв к святости, осознавалось ещё довольно смутно. Понадобились ещё столетия истории Откровения, завершившиеся приходом Христа, чтобы решение поставленной задачи оказалось возможным полностью, без скидок на человеческую греховность и связанных с ней послаблений. И вот теперь апостол возвращается к призыву, впервые прозвучавшему в Книге Левита и, несомненно, хорошо известному первому поколению христиан, прекрасно знавших Тору. Он призывает своих единоверцев к тому, чтобы в их жизни не было бы ни одного поступка, который несовместим с состоянием освящённости («святостью»), как не было их в жизни Самого Спасителя. И призыв этот, разумеется, не случаен: ведь речь идёт о жизни в Царстве, которое всё, целиком представляет собой священное пространство, освящённое дыханием Божиим. Пространство, где предстоит теперь жить христианам.

Поначалу призыв быть послушными детьми может показаться уничижительным. Н Но далее становится понятным, что умаление — первый и необходимый шаг к принятию того потрясающего предназначения, которое Господь нам открывает. Так просто и кратко звучит призыв: "будьте святы" - и так неожиданно, несовместимо с человеческой логикой мотивирован призыв Бога: "потому что Я свят". Неожиданно, а на самом деле совершенно закономерно, нам приоткрывается направление, в котором мы призваны двигаться - в сторону Господа, чтобы приближаться к Нему.

Даже многим христианам трудно принять выводы, следующие из этого призыва. Мы привыкли смотреть на себя как на грешников, и это та правда, осознание которой необходимо, чтобы не впадать в удаляющую от Бога гордыню. Но правда состоит также и в том, что Господь искупил нас Своей Кровью, и теперь мы принадлежим Ему. Поэтому Он и хочет нас поднять к Себе.

Разговор о христианской жизни Пётр начинает с вопроса о святости. При этом он ссылается на Тору, точнее, на Книгу Левита, в которой впервые прозвучал призыв Божий «будьте святы, потому что свят Я, Яхве, Бог ваш». Планка была поднята не просто высоко, Своим призывом Бог поднимает её абсолютно высоко. Речь идёт о такой полноте освящённости человека, которая соответствует полноте освящённости Самого Бога.

Конечно, человек — не Бог. Но человек может освятиться, пребывая в присутствии Божьем. Бог меняет человека, меняет даже саму человеческую природу, как меняет Он природу всего, к чему прикасается. Вот это изменение природы от прикосновения Божия и есть освящение. Но святость — не просто освящение. Человека невозможно освятить как, к примеру, камень, дерево или металл. Потому, что человек — образ Божий, а значит, личность, обладающая самосознанием и свободой воли. И потому без участия самого человека в процессе освящения его не освятить. А человек участвует в нём в первую очередь через своё согласие на участие.

Через то «да», которое он говорит Богу. Но одного «да» мало, его придётся всё время повторять. Чтобы процесс не останавливался, чтобы человек всегда оставался «святым», т.е. освящённым, это «да» приходится подтверждать снова и снова. С тем, чтобы остаться в присутствии Божьем. Тут-то и нужна та сосредоточенность «ума», та его «препоясанность», о которой говорит апостол. Речь идёт, конечно, не только об интеллекте как таковом, но и о способности различать добро и зло — соответствующее греческое слово и означает,собственно, «различение».

Уметь отличить добро от зла, то, что соответствует Божьим заповедям от того, что им противоречит — вот главный навык христианской жизни. А непосредственное общение с воскресшим Христом открывает возможность двигаться вперёд на этом пути. Это Его пролитая кровь, Его смерть и Его воскресение открывают нам путь христианской жизни.

Если бы не Царство, которое, по собственным словам Спасителя, «приблизилось», не его дыхание и не его сила, полнота освящения, непрерывное пребывание в Божьем присутствии было бы для нас так же невозможно, как было оно невозможно для людей дохристианского мира, даже тех из них, кто встал на путь праведности. И если теперь кто-то из нас выбирает то зло, в котором лежит мир, отказываясь от святости, то это лишь его собственный выбор. И вытекающая из него ответственность.

Обращаясь к христианам, Пётр называет их «странниками» или «пришельцами». На первый взгляд это может показаться странным: ведь те церкви, которые он называет, состояли в основном из местных жителей тех городов, что перечислены в обращении. Если там и были пришельцы, то явно не в большинстве. Очевидно, странниками Пётр называет всех христиан по определению. Христианин для него — чужак, пришелец, странник в непреображённом мире. Потому, что стал жителем Царства — и там он уже не пришелец, там он дома. А на земле — пришелец и странник. Оно и понятно: мир ведь ещё не стал Царством.

Царство лишь входит в мир, но оно ещё не вошло в него до конца. Не раскрылось в полноте. Не преобразило мир настолько, чтобы он весь стал частью Царства. Но всё же Царство уже присутствует в мире, и христиане, составляющие Церковь, являются его носителями. Это через них Царство входит в мир. А значит, они должны присутствовать в мире, но не жить его жизнью. Быть миру чужими. Пришельцами. Странниками. Но странниками, укоренёнными в Царстве.

Не случайно упоминает апостол силу Божью, которая оберегает верных, находящихся в мире сем. Божья сила, сила Царства сопровождает его жителей, куда бы они ни шли. От мира им ждать нечего, но Царство всегда с ними, а они всегда в нём. При одном, правда, условии: сохранения веры. Сила Божья ведь и хранит христиан через веру. И тут речь идёт, конечно, не о каких-то концепциях и даже не о мировоззрении, а о верности Богу и о доверии Ему.

Бог ведь только и может оставаться с человеком до тех пор, пока Ему верны и пока Ему доверяют. Не потому, конечно, что в ином случае Он бессилен, а потому, что иначе окажется нарушенной свобода человека — а Бог хранит её, как величайшую ценность. Но если есть верность и есть доверие, тогда Бог действует в жизни человека свободно. Тогда Его сила и дыхание Его Царства становятся для человека абсолютной реальностью. И для мира, в котором живёт такой человек, тоже.

Петр, так же как Иаков, обращаясь к братьям, называет их пришельцами, рассеянными в разных землях. Снова само собой напрашивается сравнение христиан с находящимися в рассеянии иудеями. Но христианам предстоит не только жизнь в рассеянии среди других народов с иными обычаями и верованиями, но и следование за Христом среди земляков и сородичей, самых близких, с которыми вдруг стала разделять стена непонимания. Но, если ветхозаветная церковь была призвана стать отделившимся особым народом, то христиане призваны, став сплочённой общностью, оставаться частью тех народов, к которым принадлежат, и идти к собратьям с проповедью. Мы названы избранными, и это избранничество должно быть не поводом к самопревозношению, в избрании нет нашей заслуги, но основанием для благодарности Богу.

Ценность и подлинность веры проверяется испытаниями. Преодоление искушений не только укрепляет самого искушаемого, но и делает его веру более стойкой. Проверка же необходима, чтобы увидеть, на самом ли деле это вера, преображающая человека, или же всего лишь набор теоретических представлений.