Мысли вслух на Иер 5:1-31

Как некогда в Содоме, Господь готов помиловать Иерусалим, если в нём найдётся хотя бы один праведник. Но если в защиту содомских праведников голос был поднят человеком, то здесь Сам Господь готов проявить милость к впавшему в грех городу. Вот только выясняется, что даже в грешном Содоме нашёлся один праведник, а в городе Давидовом не оказалось ни одного. Пророк обличает не только тех, кому богатство помогает грешить с размахом, но и тех, кто беден, кто является жертвой беззаконий, совершаемых разжиревшими чиновниками.

Для тех, кто привык мыслить чисто социальными категориями, такой подход неприемлем, бедные, жертвы несправедливости, кажутся оправданными уже в силу своего задавленного положения. Но ведь и они по разному реагируют на одни и те же трудные обстоятельства. Зло не считается с имущественным расслоением, оно готово заразить любого, кто ему поддастся. Протестующие против несправедливости, допущенной по отношению к ним, слишком легко становятся несправедливыми в свою пользу по отношению к другим.

За всё это придётся отвечать, но и на этот раз Господь предупреждает, что не допустит полной гибели народа и не истребит его до конца. Если же нам кажется, что беды, которым предстояло обрушиться на грешников, были чрезмерными, подумаем о том, что своими грехами мы часто заслуживаем неизмеримо большего, чем то, что нам выпадает. И уже в том, что бедствия оказываются меньшими, чем могли бы быть, следует видеть проявление Его милости к нам.

Катастрофа грядет на народ Иудеи не столько как наказание за какие-то определенные грехи, а потому, что в этой стране, призванной стать местом присутствия Бога на земле, для Него просто не осталось места. Дело не в том, что жители Иерусалима стали какими-то страшными злодеями, а в том, что Бог стал им просто неинтересен. У всех нашлись другие интересы: беднякам надо работать, богачам — пировать, пророкам — пророчествовать, священникам — приносить жертвы... а Бог оказался ни при чем. И это страшнее любого греха. Грех можно простить, иногда исправить, как-то попытаться найти выход из ситуации, а когда люди забывают Бога, то прощение и жертва и пророчество теряют смысл. А когда исчезает смысл — приходит смерть, самая бессмысленная вещь на свете.

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять, что имеют в виду библейские авторы, говоря о «наказании Божием». Начинается отрывок с описания довольно мрачной духовно картины: во всём Иерусалиме нет никого, кто всерьёз задумывался бы о таких основополагающих вещах, как праведность («правда») и верность Богу («истина») (ст. 1–5). Причём относится это, как видно, не только к простому народу, который не особо сведущ в Торе, но и к тем, кто может и должен в этом разбираться и понимать, что он делает. Но самым страшным здесь оказывается даже не сам грех, а то отношение к Богу, которое можно назвать практическим атеизмом: люди, знающие о Торе всё, что им положено знать, как видно, нарушают заповеди не потому, что надеются на прощение, а потому, что фактически они в Бога не верят (ст. 12–13).

Такой практический атеизм, впрочем, вовсе не обязательно должен был быть открытым, он вполне мог даже сочетаться с внешней (а иногда, быть может, и показной) религиозностью, но к пророческой проповеди эти практические атеисты относились, как минимум, с неприязнью: ведь пророки всегда напоминали не о внешней религиозности, а о живом, реальном Боге, о Котором нарушители Торы предпочитали не думать. Но даже в такой ситуации Бог не желает полного уничтожения Своего народа (ст. 10, 18). Казалось бы, с людьми, говорящими Богу «нет», сохранять какие бы то ни было отношения совершенно бесперспективно. Даже у воинствующего атеиста больше возможностей найти Бога, чем у хладнокровного циника: ведь яростное отрицание Бога — тоже отношение, оно может при определённых условиях перемениться на прямо противоположное, цинизм же исключает всякие отношения полностью, цинику никто не нужен и не интересен, кроме него самого. Такого человека может духовно разбудить и привести в чувство лишь одно: катастрофа, крах всех планов и надежд, притом такой, при котором становится совершенно очевидно, что никакой возможности изменить ситуацию своими силами нет.

Конечно, и это само по себе не гарантия того, что циник пересмотрит своё отношение к миру, но это всё же хоть какая-то возможность. Однако в таком случае, конечно, катастрофа не должна быть окончательной: ведь тогда говорить о каком-то изменении жизни, хотя бы в будущем, станет просто бессмысленно. И Бог попускает Своему народу пройти через такую катастрофу. Катастрофу, пережить которую духовно можно было, лишь полностью предав себя в волю Божию и став частью того остатка, о котором говорили пророки.