Мысли вслух на Лк 21:20-28

Нам так хотелось бы точно знать, когда произойдут указанные события, поэтому уже две тысячи лет люди ломают голову над вычислением дат предстоящих катаклизмов, хотя Господь ясно предупреждал нас этого не делать. В самих гаданиях о временах и сроках есть подмена, когда наше внимание отвлекается к поискам даты конца от того, как мы живём до его наступления. А между тем из сказанного следует, что гораздо важнее в любой момент быть готовыми, а значит, в любой момент следует достойно жить перед лицом Господа.

Одними из самых трудных для понимания речей Христа в Евангелии являются те, в которых Он открывает, что указанное Им время близко. Но вот уже двадцать веков прошло, а мир по-прежнему лежит во зле. Может быть, Он говорил о предстоящем вскоре разгроме Иерусалима, а вовсе не о глобальном суде? Думается, что Он действительно пророчествовал о событиях ближайших десятилетий, но, как и ветхозаветные пророки, через образы тех катаклизмов, свидетелями которых предстояло стать Его слушателям, Он раскрывал смысл и других событий. Эти события по земным меркам далеки от "текущего момента", но по масштабам вечности находятся рядом. Поэтому не стоит гадать, сколько земного времени продлится господство зла в мире (может быть, ещё очень долго). Приговор злу уже вынесен и оно обречено на исчезновение.

Спаситель говорит о разгроме Иерусалима, как о событии, предшествующем Его возвращению во славе. На первый взгляд, это может показаться несколько странным. В самом деле, всем известно, что пророчество Иисуса об Иерусалиме исполнилось уже давно, в 70 г. н.э., когда после очередного антиримского восстания римская армия взяла Иерусалим штурмом, до основания разрушив город и Храм.

Едва ли можно сомневаться, что Спаситель имел в виду именно эту катастрофу, говоря о разрушении Иерусалима. Но как же тогда понимать Его слова о Своём скором возвращении? И как они согласуются с Его же предупреждением насчёт времён и сроков? Если рассматривать эту ситуацию с точки зрения привычного нам порядка вещей, она действительно может вызвать лишь недоумение.

С другой стороны, евангелист ничего не говорит нам о том, сколько времени отделяет разгром Иерусалима от возвращения Спасителя. Ясно лишь одно: речь идёт о духовно значимом событии, которое обозначает собой некий рубеж, за которым следует финишная прямая, выводящая нас непосредственно к концу нашей нынешней эпохи, к тому концу, когда мир будет преображён, Царство раскроется во всей полноте, а Спаситель вернётся во славе.

Конец Иерусалима действительно становится концом прежнего порядка вещей, того, который, собственно, и должен был закончиться с приходом Мессии. Конечно, ожидавшие Его думали, что завершение прежней эпохи и наступление новой произойдёт если не мгновенно, то, по крайней мере, достаточно быстро, они не думали, что раскрытие Царства в нашем преображающемся мире займёт не одно тысячелетие.

Эпоха наступающего Царства — действительно другая эпоха, и она уже теснее связана с Царством, каким оно раскроется в конце времён, чем с прежним порядком вещей, когда Царство было видимо лишь издали. Нам, живущим в эпоху наступающего Царства, предстоит определиться, готовы ли мы в эту переходную эпоху связать свою судьбу с наступающим Царством. Связать с тем, чтобы его торжество стало и нашим торжеством тоже.

Очень часто люди задаются вопросом, почему конец мира должен быть таким страшным, почему он не мог бы быть благостным, как благостна смерть главы семейства, окруженного заботой и вниманием. На это можно ответить так. Вы безусловно помните пословицу: друг познается в беде. Хранить благостный вид и быть добрым, когда все в порядке легко, а беда, она словно делит всех ваших друзей на настоящих и иных, делит на добрых и злых. Теперь вспомним, что Конец мира, и в этом его главный смысл, принесет разделение добра и зла, овец и козлищ (Мф 25:33), пшеницы и плевел (Мф 13:25). То есть он станет такой вселенской бедой, в которой познаются истинные друзья Господа. А собственно почему конец должен быть благостным, если вся история далека от этого. Конец станет апофеозом мировой драмы, в нем словно под увеличительным стеклом возрастут и силы зла, чтобы выявить себя как таковые и силы добра, чтобы жестко отделить себя от зла. A физики могут вспомнить эффект Штарка. Два уровня в атоме могут быть неразличимы, или вырождены, как мы говорим, но стоит приложить к нему поле, как уровни расходятся и их можно отличить. Но что есть поле для атома? Силовое воздействие, встряска, иными словами нарушение обычного спокойного существования, таков, кажется, будет и конец мира.

Когда мы видим признаки приближающегося конца мира, о которых Господь, мы переполняемся ужасом. Страх и растерянность овладевают нами, когда мы видим голод и землетрясения по местам, когда восстает народ на народ и царство на царство. «Куда идет этот мир?» — таким вопросом задаются люди в самые разные эпохи, в наше время не меньше, чем в любое другое. Однако Господь, заранее сказавший нам обо всем этом, совсем не ожидает от нас ни страха, ни растерянности. «Когда же начнет это сбываться, — говорит Он, — тогда распрямитесь и поднимите головы, потому что приближается избавление ваше». Вот, оказывается, с каким чувством нам следует ожидать конца мира. Не со страхом, но с надеждой и упованием. И единственное, чего следует бояться — что мы не успеем исполнить порученное нам Христом, не принесем свидетельство об этой надежде всем, кто нуждается в спасении.

На фоне ужасных событий апокалипсиса, когда «люди будут издыхать от страха», среди войн и тьмы, парадоксально и удивительно звучат слова Христа: «...Тогда распрямитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление». Это как раз то измерение, которое всегда терялось во всевозможных последних предсказаниях о конце света. От него не ждали ничего хорошего, и уж в любом случае не ждали от него встречи со Христом. А ведь это актуальный вопрос, недаром эти слова обращены ко всем: «не пройдет это поколение, как все исполнится» — как бы ни сложилась история земли в целом, у каждого из нас впереди свой персональный конец света, когда история продолжит свой ход без нас. И здесь важнее всего помнить, что встреча с Богом — радость и избавление, в том числе, и от страха.

Трудно осознать весь смысл того, что говорит Христос. Мы привыкли к тому, что небо и земля, весь этот мир, вся Вселенная — это что-то реальное и прочное, что можно увидеть, изучить и показать другим. Иными словами, мы привыкли думать, что мир существует независимо ни от чего и непоколебимо. Поэтому таким откровением для нас становится имя Божие: «Сущий». А слова, по нашему мнению, наоборот — эфемерны; прозвучали — и нет их, вылетели — и улетели. «Слова, слова, слова...»

Но Иисус переворачивает эти наши привычные представления. Слово, когда оно исходит от Бога (или Богочеловека), не эфемерно, оно реальнее любой материальной реальности, потому что именно словом был приведен этот мир к существованию. Мир сотворен и, значит, не вечен, он имеет начало и конец. А Божие слово не сотворяется, а порождается Вечным Богом, оно имеет вечную природу, не исчезает и не остается бесплодным.

Значит, чтобы нам, принадлежащим к сотворенному миру, все-таки не прейти вместе с ним, а войти в жизнь вечную, нужно искать Божьего слова, вслушиваться в него, принимать, пропитываться им, уподобляясь Христу — Слову Воплощенному.

Слова Спасителя о том, что Царство настанет прежде, чем уйдёт из жизни «это поколение» («род сей» Синодального перевода), могут показаться не совсем понятными. Конечно, если иметь в виду пророчество о разрушении Иерусалима, оно действительно исполнилось ещё при жизни многих из тех, кто мог видеть и слышать Иисуса во время Его земного служения. Но как же быть с Царством? Если считать днём наступления Царства день его окончательного торжества, то, конечно, слова Спасителя могут показаться непонятными. Но ведь у Царства, входящего в мир, есть своя история.

Начинается эта история ещё прежде разгрома Иерусалима и Храма, в день Пятидесятницы, когда дыхание Царства врывается в мир, как ветер, охватывая его и преображая жизнь тех, кто готов его принять. Но если так, почему же Иисус указывает именно на катастрофу 70 г. н.э., как на некий духовный рубеж? Можно, конечно, было бы сказать, что именно на Второй Храм Синагога смотрела, как на Храм мессианский, который увидит Мессию и примет Его.

Большинство верующих евреев ожидало, что проповедь будет не такой, какой была проповедь Спасителя. Но и для первого христианского поколения, и для их современников-евреев, Христа не принявших, конец Храма был концом эпохи. Дальше наступали эсхатологические времена, те самые «последние дни», о которых говорил Иисус. Но дело всё же, наверное, не только в традиционных иудейских представлениях, свойственных эпохе. Дело ещё и в смысле происходящего, в его духовной сути.

Конец Второго Храма действительно означал конец прежнего порядка вещей, не только для еврейского народа, но и для всего мира. Начиналась эпоха наступающего Царства, когда смысл истории и главный её нерв будет связан с Церковью и с её историей, которая миру открывается, конечно, не как история церковных институтов (в ней-то как раз немало земного), а как история христианской праведности, или, как называют её церковные историки, история святости.

История земных царств с духовной точки зрения отходит теперь на второй план. Она, конечно, будет ещё продолжаться по инерции до самого возвращения Христа во славе, но смысл её будет уже заключаться не в ней самой, а в истории тех праведников, для жизни и свидетельства которых она отныне будет всего лишь фоном.

История христианской праведности, в свою очередь, представляет собой, в духовном и историческом отношении, финишную прямую, завершающуюся в день возвращения Спасителя и окончательного торжества Царства, о духовной близости которого Он и говорит Своим ученикам.

Сегодняшнее чтение предлагает нам беседу Иисуса, в которой Он удивительным образом связывает между собой начало и конец нашей эпохи. Для понимания сказанного важно иметь в виду, что для верующих иудеев послепленных времён построенный возвратившимися из Вавилона на землю отцов репатриантами Храм был Храмом мессианским, он должен был достоять до конца времён и увидеть пришествие Мессии и торжество мессианского Царства. Впрочем, позже, около II в. до н.э., эти представления были дополнены раввинистическим учением о «мессианских бедствиях», о гонениях, обрушивающихся на Храм, народ и страну незадолго до появления Мессии, который начнёт последнюю, мессианскую священную войну. Её итогом станет победа народа Божия и наступление мессианского Царства.

Во время гонений, как считали представители некоторых раввинистических школ, будет осквернён, а возможно, и разрушен Храм, который, однако, восстановят вновь, когда восторжествует Царство. Иисус, как видно, излагает всю историю вплоть до 70 г., до разгрома Иерусалима и Храма, в контексте этих традиционных представлений (ст. 5–6, 20–22). Для Него, очевидно, события 70 г. действительно становятся концом истории (ст. 22–24).

Но конец истории оказывается для Иисуса лишь началом наступления мессианского Царства, завершение же этого процесса происходит позже, и никаких дат Иисус в данном случае не приводит. Он говорит лишь о признаках, позволяющих судить о том, что конец близок (ст. 25–28). Собственно, если не считать знаков («знамений»), смысл которых не вполне очевиден (можно лишь предполагать, что речь идёт о каких-то стихийных бедствиях), главным признаком приближающегося конца переходной эпохи становится «уныние и недоумение», охватывающее уже не отдельные народы и страны, как это случалось в прошлом, а всё человечество.

По-видимому, на современном языке мы назвали бы это ценностным и духовно-нравственным кризисом, притом кризисом общечеловеческим. Впрочем, сколько времени человечество пробудет в таком состоянии, прежде чем нынешний этап его истории завершится, точно сказать невозможно, но завершится он возвращением Иисуса (ст. 27). Так Спаситель связывает воедино начало и конец того исторического этапа, свидетелями и участниками которого мы оказались. И дело здесь не в сроках, они ничего принципиально не меняют, а в духовном смысле происходящего. Мы предупреждены. Дальнейшее зависит только от нас самих.

Пророчество Иисуса о разрушении города и Храма, которое называют иногда малым Апокалипсисом, у многих вызывает недоумение. Впервые недоумение это возникло уже у второго поколения христиан, некоторые представители которого дожили до 70 г. и своими глазами видели тот разгром Иерусалима и разрушение Храма, о которых говорит Спаситель. Недоумение же было связано с тем, что предсказанное Иисусом произошло, а Сам Он всё не возвращался. Понадобилось ещё одно откровение, данное апостолу Иоанну, чтобы смысл наступившей эпохи стал понятнее. Между тем, Сам Иисус, кажется, не вдавался в подробности, когда говорил о конце времён и о Своём возвращении во славе. Он упоминает лишь главные события: конец прежней эпохи и наступление Царства во всей его полноте.

Откровение, полученное Иоанном, дополнило картину: оно рисует целую эпоху, эпоху наступающего Царства, о которой Спаситель в Своём пророчестве вовсе не упоминает. Оно, впрочем, и понятно: ведь Он рассказывал ученикам о предстоящих событиях тогда, когда история ещё не закончилась, когда Храм ещё стоял на своём месте. Собственно, конец Второго Храма и становится в устах Иисуса концом времён.

Странно, казалось бы: ведь после 70 г. прошло уже почти две тысячи лет, а история, вроде бы, всё продолжается. Но с точки зрения тех процессов, которые начались с приходом в мир Христа, прежняя история действительно закончилась вместе с концом Второго Храма. Все последующие события принадлежат уже иной эпохе, которая вся определяется моментом её завершения, а значит, возвращением Спасителя и явлением миру Царства во всей полноте. Именно поэтому Иисус сразу же после рассказа о разгроме Иерусалима и Храма переходит к теме Своего возвращения и торжества Царства.

О самой же переходной эпохе Иисус не говорит ничего. Оттого-то и сложилось у помнивших эту беседу впечатление, что Иисус должен вернуться сразу же или почти сразу же после разгрома Иерусалима и Храма. Откровение же, полученное уже после 70 г. Иоанном, расставило всё на свои места: стало ясно, что речь идёт о целой эпохе, об эпохе наступающего Царства, в которую пришлось жить и нам тоже. Но эту эпоху можно считать уже той финишной прямой, которая прямо ведёт нас к цели. Главное — дойти.

В сегодняшнем отрывке Господь говорит Своим ученикам, что в будущем их жизнь может очень круто измениться. Сейчас для них все привычно: есть Иерусалим, есть Храм, рядом любимый Учитель, от них не требуется ничего, кроме как следовать за Ним. Но Христос открывает им, что Сам Он идет на смерть, что Храм будет разрушен, Иерусалим разорен, учеников ждут гонения, ненависть и предательство. В той или иной степени эти слова относятся к каждому из нас. Господь призывает нас бодрствовать, потому что мы не знаем, когда земля уйдет у нас из-под ног, когда наступит время испытаний. И здесь Он дает нам очень важные заповеди, как устоять, как выжить и победить в этой битве добра и зла. Во-первых, «не бойтесь и не ужасайтесь» — Господь не оставит Своих учеников. Он даст им слова для свидетельства и премудрость, которой не сможет противостоять мир. Ученикам грозят гонения и смерть, но — парадокс - «и волос с головы вашей не пропадет». Даже грядущие страдания будут исполнены смысла и внесут свой вклад в Христову победу. Во-вторых, «терпением спасайте души» — в испытаниях им понадобится стойкость. В-третьих, «поднимите головы ваши, приближается избавление» — победа неизбежно будет за Христом, поэтому последние испытания будут пронизаны для них радостью этой победы. И наконец, «бодрствуйте, смотрите за собою» - чтобы в нужный момент не оказаться неготовыми, беспомощными, чтобы не поддаться панике и встретить грядущего Господа с радостным сердцем.

Сакральное в нашей жизни подвергается двум опасностям. Опасности десакрализации и опасности сверхсакрализации. Есть тонкая грань, на которой воплощенные элементы нашей веры не обременяют ее духовной компоненты. В сознании многих иудеев времени земного служения Христа отношение к Храму испытало на себе вторую опасность. С одной стороны его разрушение, произошедшее в начале 70-х годов, стало многозначительным символом отвержения Сына Хозяина виноградника. Но с другой стороны, оно стало и обновлением веры. Вспомните разговор Христа с самарянкой. Он говорит: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу (Ин 4:21). Это очень важный момент. Откровение о едином Боге, как в малом объеме, накапливалось в народе Божьем в течение всей его длительной истории, и эта ограниченность была тогда нужна именно ради этого непростого процесса накопления, но должно было произойти что-то вроде взрыва, который бы разметал частицы его по всему свету. Есть такое растение момордика (momordica L.). Оно растет, зреет, и семена поначалу находятся в подобии коробочки, а когда созревает, то коробочка лопается и семена выстреливают из нее, будучи теперь способными разнестись по всему свету. Может, кому-то не понравиться такая ботаническая метафора. Во всяком случае, разрушение Храма – это и трагедия и начало нового, не имевшего подобия универсализма.

Загадочные слова Христа о конце света и Его втором пришествии были актуальны во все века. Люди всегда разрывались между ощущением близости конца и предупреждением о том, что срока не знает никто. Но похоже, что к концу света применимы слова, которые сказал один писатель о смерти: он не только будет в будущем, он уже действует в мире. Вот почему евангельские пророчества могут быть обращены к каждому человеку, независимо от того, в какую эпоху он живет. Ведь в них есть не только предсказание об последних ужасах — они наполнены уверенностью, что Иисус не оставит этот мир на пороге его гибели: «Я буду с вами, Я дам вам слово для свидетельства о вере... не бойтесь ничего — волос не упадет у вас с головы напрасно...» Так что это слова не только о последних днях мира, но и о последней, крайней верности Иисуса Своим ученикам.