Мысли вслух на Мк 8:36-37

Слова Иисуса о Царстве и о тех, кто хочет сберечь свою жизнь, были подтверждены не только Его собственным примером, но и примерами многих Его последователей. И всё же: почему условие спасения оказывается столь жёстким? Ведь, к примеру, иудаизм допускал и допускает притворное отречение от веры под угрозой смерти. Конечно, те, кто отказываются отречься, считаются героями праведности, но и отрекшиеся притворно не считаются отступниками. Почему же Иисус так категоричен? Конечно, если бы речь шла только о взглядах и убеждениях и даже только о религиозной вере, вероятно, Его требование не было бы столь однозначным. Но в том-то и дело, что речь идёт о Царстве. А здесь важна каждая интенция, каждое духовное движение, и слова тоже, даже если в словах этих нет ни грана истины, если они сказаны лишь для того, чтобы спасти собственную жизнь. В самом деле, ведь тогда речь придётся вести уже о лжесвидетельстве. Если некий человек уверяет, что он христианин, значит, тем самым он утверждает, что живёт не по законам нашего, преображающегося, но ещё отнюдь не преображённого мира, а по законам Царства, живёт новой жизнью, важнее и дороже которой для него нет ничего. Так же, как нет для него ничего важнее и дороже отношений с Тем, Кто принёс это Царство в мир. А если такой человек ценит земную жизнь выше, чем жизнь Царства? Если он готов отказаться от Царства ради этой земной жизни? Значит, все его утверждения были лишь пустыми словами. Но если так, то и к жизни Царства такой человек отношения не имеет. А значит, не имеет он отношения и к спасению.

Слова Спасителя «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» дают нам удивительно конкретные указания. Значение Его слов лишь кажется нам трудным для понимания. Причина этому в том, что трудно захотеть исполнить их. Опыт жизни среди людей, имеющийся у каждого человека, дает нам внутреннее знание того, что такое отвергнуться себя. Это значит жить не ради своих (или иных возвышенных) интересов, уделяя другим свои время и силы лишь в качестве большого одолжения. Это значит, что потребность другого человека в тебе, твоей помощи, твоем внимании важнее, чем твои потребности в чем-либо. Это значит, что люди не только предоставляют тебе возможность для смирения, но властно и жестоко требуют его, простирая свои претензии на господство вплоть до самого центра твоей личности. Принимать это ради Христа и значит взять свой крест. Сердце человека знает все это. Иной раз нам даже приходится поступать по этой заповеди, потому что не существует иного способа выстроить здоровые отношения с людьми. Но это счастье оказывается таким болезненным, что очень трудно согласиться на это ради Распятого.

Открыв ученикам тайну Своего пути, Иисус начинает очень существенный для каждого из нас разговор – о том, каково участие человека в замысле Бога.

Очень важно не забывать о том, что наше спасение куплено именно такой дорогой ценой, крестной смертью Сына Божия, и это накладывает на нас очень серьезные обязательства. Абстрактно это выглядит красиво, но что это значит на деле? В Евангелии от Матфея (Мф 25:31-46) Христос дает очень ясное практическое толкование этому – то, что мы делаем кому-то еще, мы делает Ему самому.

И это уже очень трудно. Когда мы видим страдание – нищего, просящего подаяния, тяжелобольного ребенка или взрослого, человека без крова над головой – первая и самая простая реакция: страх. Мы боимся быть рядом со страдающим человеком, потому что мы не можем от этого отгородиться, потому что мы начинаем страдать вместе с ним. Тем более, что очень часто такие ситуации кажутся безысходными, иногда мы и правда не можем изменить обстоятельства. И тогда простым выходом кажется охранять свое внутреннее благополучие, душевное равновесие, бежать от страдания других – и это очень по-человечески понятно.

Однако Иисус призывает каждого из нас к тому, чтобы в нас побеждало не человеческое, а Божие. Не наш общечеловеческий страх перед страданием, а Его любовь и милосердие, которые могут и нас самих сделать соучастниками тайны спасения мира.

Открыв ученикам тайну Своего пути, Иисус начинает очень существенный для каждого из нас разговор – о том, каково участие человека в замысле Бога.

Очень важно не забывать о том, что наше спасение куплено именно такой дорогой ценой, крестной смертью Сына Божия, и это накладывает на нас очень серьезные обязательства. Абстрактно это выглядит красиво, но что это значит на деле? В Евангелии от Матфея (Мф 25:31-46) Христос дает очень ясное практическое толкование этому – то, что мы делаем кому-то еще, мы делает Ему самому.

И это уже очень трудно. Когда мы видим страдание – нищего, просящего подаяния, тяжелобольного ребенка или взрослого, человека без крова над головой – первая и самая простая реакция: страх. Мы боимся быть рядом со страдающим человеком, потому что мы не можем от этого отгородиться, потому что мы начинаем страдать вместе с ним. Тем более, что очень часто такие ситуации кажутся безысходными, иногда мы и правда не можем изменить обстоятельства. И тогда простым выходом кажется охранять свое внутреннее благополучие, душевное равновесие, бежать от страдания других – и это очень по-человечески понятно.

Однако Иисус призывает каждого из нас к тому, чтобы в нас побеждало не человеческое, а Божие. Не наш общечеловеческий страх перед страданием, а Его любовь и милосердие, которые могут и нас самих сделать соучастниками тайны спасения мира.

«Если кто хочет за Мною пойти, пусть отречется от самого себя и возьмет крест свой и следует за Мною». Что означает отречься от самого себя? Ведь, казалось бы, наша самость, наша личность – это единственное, что непосредственно нам принадлежит, с чем мы имеем дело ежеминутно, и с чем расстаться – это что-то немыслимое. На этот вопрос мы получаем ответ в Послании к Галатам (Гал 2:16-20). В какой-то момент приходит осознание, что «уже не я живу, но живет во мне Христос». Но приходит оно только после долгой аскезы отречения от своей воли, питаемой горячим желанием во всем уподобляться Христу. И главное, в чем мы можем уподобиться Ему – это взойти на крест, на свой крест.

Однако неправильно было бы думать, что Господу безразличны наши личности, что Он может хотеть нивелировать нашу самость. Когда говорится, что Бог будет все во всем, имеется в виду, что это «все», в чем Бог будет «всем», остается в своей самоидентичности, иначе можно было просто сказать, Бог будет все. Но вот оставаясь в своей неповторимости, оно не будет иметь в себе места ни для чего богопротивного, богоборческого. Все будет устремлено к Богу, а не от Него.

А начало этому полагается уже сейчас. Мы должны четко понимать, что такое «род прелюбодейный», и сознательно отделять себя от него. А главное свидетельствовать о своей вере перед ним. Нам кажется, порой, что где-то лучше промолчать, чтобы не затевать споров… но это всегда предательство.

Восьмая глава — переломный пункт в следовании за Иисусом, уже было сделано и сказано достаточно, чтобы мы смогли понять, Кто с нами говорит и где мы: среди фарисеев, учеников, больных, слепых.

Часто кажется, что в церкви так много убогих, потому что им некуда больше идти. Но вспомним прочитанный текст Евангелия: кто действительно был исцелен, т.е. стал цельным? Среди этих людей — прокаженный, расслабленный, гадаринский бесноватый, глухой, слепой. Каждый из них «очистился», «встал и пошел», «начал проповедовать», «стал говорить правильно» или «видеть ясно». Они не ищут и не искали знамения, как фарисеи, но увидели, иногда не имея глаз. Кого они увидели в Иисусе? Кого видим в Нем мы?

После этих событий Иисус уже будет говорить о страдании, кресте и смерти. Тот, кто «уразумел» и сделал выбор, кто хочет остаться с Ним, может продолжить этот путь. Но впереди будет крест — Он честно говорит об этом. Надеяться на то, что можно этого избежать, — мысли и надежды «человеческие». Решиться «взять свой крест» и нести его в Царстве Божием, с надеждой на Бога, — путь сынов Божиих. Иисус показал, что можно сделать с Божией помощью. Крест тяжел — Иисус не лукавит, — но и сила Божией любви бесконечна. «Душа своя» в обмен на «Царство Божие». Иисус говорит прямо, что только так возможно спастись. Как этот путь отличается от фарисейской мнительности и исполнительности.

Иисус верит, что кто-то согласится даже такой ценой идти вместе с Ним. Доверяем ли мы Ему так, чтобы оставить самих себя и попытаться идти за Ним? Поверили ли мы, что Он нас любит и спасает? За человеком — свободный выбор. Выбор серьезный, но и награда велика.

Сегодняшний отрывок описывает событие, которое называют обычно исповеданием Петра. Действительно, Пётр первым из апостолов назвал Иисуса Христом, или, по-еврейски, Мессией (ст.29). Неудивительно, что многие из слышавших Иисуса считали Его пророком (ст.28): и образ жизни Иисуса, и Его проповедь по форме больше всего напоминали жизнь и проповедь древних пророков. Неудивительно и то, что находились люди, принимавшие его за древнего пророка Илию или за недавно казнённого Иродом Иоанна Крестителя: ведь в те времена многие ожидали скорого прихода Мессии-Христа, а Илия, согласно широко распространённым в народе представлениям, должен был вернуться с небес на землю как раз незадолго до этого события. Вокруг имени невинно казнённого Иоанна Крестителя также ходило немало легенд, среди прочего говорили и о том, что Бог воскресил его, дав тем самым доказательство правоты Иоанна и подтвердив, что пришествие Мессии-Христа уже близко. Интересно, что даже сам Ирод готов был поверить в это (Мк 6:16). Теперь же слово было сказано: Пётр впервые назвал Иисуса вслух Мессией (Христом), и теперь нужно было рассказать апостолам и всё остальное, что было связано с мессианским служением Иисуса на земле, всё о кресте и о Воскресении (ст.31). При этом главной темой для Иисуса оказывается здесь тема «души», которая в Библии обозначает обычно жизнь (ст.34–38). Иисус указывает на то, что в мире нет настоящей жизни во всей её полноте и, даже заполучив весь мир, такой полноты человек не найдёт; наоборот, получив всё, он может потерять самое главное (ст.36). Также невозможно и сохранить отдельную человеческую жизнь: в своей отдельности она конечна, и раньше или позже каждому придётся с ней расстаться, ведь от смерти ничем не откупиться (ст.35, 37). Выход один: раздвинуть границы отдельной человеческой жизни так, чтобы принять полноту жизни Царства Божия, принесённую в мир Христом, и тогда получить, вместо отдельной, конечной и ограниченной жизни, бесконечную жизнь Царства Божия во всей её полноте, не отворачиваясь от Иисуса из страха или стыда, а, наоборот, следуя за Ним (ст.34–35, 38).

Исповедание Петра какой-то очень важный момент во всем Евангелии, потому что здесь удивительное явление Духа Святого, который нисходит на человека и глаголет его устами. Но при всей богодухновенности этой сцены, она в тоже время удивительно человеческая, удивительно живая. И выглядит это как душевный порыв. Но в то же время это не мог быть душевный порыв, потому что это слова, на которых созидается Церковь. Это Откровение. Но в библейской культуре мы привыкли к откровениям совсем иного рода, сложным, исполненным символики. И все-таки краткие и простые слова исповедания Петра тоже откровение, тоже своего рода апокалипсис, потому что в словах: Ты Христос – признание того, что то, что происходит вокруг – конец, исполнение времен. Ибо вот Он – начало и конец, Альфа и Омега. Об особой значимости этого текста говорит еще и то, что эти слова, ставшие молитвой звучат в самый трепетный миг Литургии. «Когда в конце Литургии священник выходит из Царских врат со Святой Чашей, мы все вместе - и священнослужители, и участвующие в богослужении миряне - читаем молитву, составленную в IV в. Иоанном Златоустом: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый есмь аз...»», как пишет свящ. Георгий Чистяков в своей книге «Над строками Нового Завета».

Мессианские представления евангельских времён предполагали, что Мессия должен был возглавить движение Своих сторонников, которое завершилось бы полной Его победой над всеми врагами и восстановлением независимого еврейского государства, которое и должно было стать основанием мессианского Царства.

Предполагалось, что Бог вмешается и поддержит Своего Избранника, если что-нибудь пойдёт не так. Конечно, речь шла о совершенно реальной, физической войне, во время которой Мессия подвергался также вполне реальной опасности погибнуть, но предполагалось, что Бог этого не допустит. Конечно, Мессия мог как-то пострадать во время мессианской войны, но погибнуть Он не мог: ведь тогда Его миссия осталась бы неисполненной. Эти представления разделяли и ученики Иисуса — они ведь были людьми своего времени.

Не случайно в ответ на слова Спасителя о Своей смерти Пётр начинает с Ним спорить: он был уверен, что смерть Учителя означает конец, провал, крах не только их собственных ожиданий, но и Божьего плана, что было уже совершенно невозможно. Только что ведь Иисус Сам подтвердил, что Он Мессия, стало быть, Он не мог погибнуть, этого просто не могло быть. Он же говорит о Своей гибели как о чём-то не только возможном, но и прямо неизбежном.

Как можно было всё это понять и соотнести? Иисус, разумеется, прекрасно знает, что все те истины о Его смерти и воскресении, которые нам сегодня кажутся само собой разумеющимися, в сознание падшего человека на самом деле совершенно не вмещаются — а нам сегодня кажутся само собой разумеющимися лишь в силу их общепризнанности и потому привычности. Поэтому-то Он и начинает разговор о том, что такое настоящая жизнь и какова она. Без понимания этих основополагающих вещей, без их осознания разговор о смерти и воскресении — не только Мессии, но и всякого человека вообще — становится вполне бессмысленным.

Иисус напоминает Своим ученикам, что жизнь («душа») — не принадлежность отдельного человека, не его собственность. Жизнь дана человеку Богом как тот поток, в который человек погружён и в котором пребывает, а поток этот одновременно таинственным образом пребывает в человеке. Тело — лишь внешняя и преходящая оболочка потока жизни, но падшему человеку кажется, будто это он сохраняет жизнь в собственном теле, как в сосуде, и если сосуд разбить, жизнь исчезнет, выльется и уйдёт, как вода в песок.

На самом же деле смерть и разрушение тела — лишь трансформация, если, конечно, человек действительно не пытается удержать поток жизни, остановить его и закупорить внутри собственного физического тела. В таком случае, пытаясь сохранить жизнь («душу»), человек действительно теряет всё. Если же он отказывается от таких попыток, он может обрести жизнь Царства во всей доступной для себя полноте, как ту неисчерпаемую реку живой воды, о которой говорили пророки.

Если мы связаны со Христом верой и любовью — а все Его ученики к этому призваны — то вопрос: «За кого вы почитаете Меня?», - в некотором смысле, означает: «За кого вы почитаете себя?». Ведь каков Иисус, таковы должны быть и Его ученики; христиане — от слова «Христос». И здесь — наше самое печальное расхождение теории с практикой. Мы верим, что Он воплотился и стал Человеком ради нас, а сами не можем и не хотим стать ближе к тем, кого мы называем «ближними». Мы говорим, что Он умер на кресте за грехи человечества, а сами «не хотим и перстом двинуть» во имя гораздо более скромных целей. Мы учим, что Он воскрес, но продолжаем жить старой, непросветленной, невоскрешенной жизнью. Да уж, за такое христианство вполне можно заработать название «отступник», «сатана».По примеру апостолов, нам (в большинстве своем считающим, что вера у нас самая правильная) пора начать приводить свою жизнь в соответствие с верой.