Мысли вслух на Евр 8:1-6

Продолжая тему первосвященнического служения Мессии, автор послания обращает внимание на заключённый в нём новый смысл, которого не было и не могло быть в служении прежних первосвященников. Мессия — истинный первосвященник не только потому, что Он полностью соответствует идеалу первосвященника, который призван был стать совершенным инструментом освящения народа. Он истинный первосвященник, прежде всего, потому, что Сам причастен той полноте Царства, которая и является источником всякого освящения. Именно в этом смысле автор послания говорит об «истинной скинии» и о святилище, которое создано не людьми, а Самим Богом (ст. 1 – 2). Такой Первосвященник не может оставаться на земле в том смысле, в котором остаётся здесь всякий человек: ведь тогда Он ничем не отличался бы от обычного человека, оставаясь целиком под властью законов нашего, ещё не преображённого мира (ст. 4 – 5).

Но для того, чтобы освящать народ, пребывающий ещё целиком и полностью в непреображённом мире, Мессия-Первосвященник должен был стать его частью, не подчиняясь при этом его законам, по крайней мере, постольку, поскольку они отражают испорченность падшего мира, обусловленную его греховностью. Освятиться может лишь то, что чисто, а освятить может лишь тот, кто чист — таков принцип ветхозаветного священства. Конечно, чистота была относительной, а освящение неполным, но большего в падшем мире добиться было невозможно. С приходом Христа ситуация изменилась кардинально; но даже Сам Христос мог очистить и освятить Своих верных лишь постольку, поскольку Он стал частью нашего мира. Мессия-Первосвященник, как и всякий первосвященник вообще, должен был иметь, что принести, в то же время оставаясь рядом с теми, за кого Он совершал Своё приношение (ст. 3). Приношение было не от мира сего, но те, за кого оно совершалось, оставались ещё под властью этого мира. Так родился новый, мессианский союз-завет, основателем которого и стал Тот, Кто стал для верных новым Первосвященником, открывшим им путь уже не в земное святилище, а к алтарю Царства (ст. 6).

Главное отличие Христа как Первосвященника от всякого первосвященника из левитов заключается в характере Его служения. В самом деле: все священники были служителями алтаря — и прежде всего алтаря земного. Разумеется, речь идёт не просто о символах и о символическом служении: Бог совершенно реально присутствовал у тех алтарей, места для которых Сам же и выбирал.

Божье присутствие было необходимым условием любого яхвистского жертвоприношения, любого священнодействия и богослужения. Без прямого и непосредственного Божьего участия служить Богу невозможно. Но любой земной алтарь — лишь своего рода духовная проекция той реальности, которая пророкам Израиля открывалась в образе Престола славы, вроде того, который открылся в храмовом видении Исайе Иерусалимскому.

В полноте Бог открывается лишь там, у Престола, у той границы, где Божья воля соприкасается с тварным миром, образуя в точке соприкосновения его, мира, средоточие и духовный центр. Именно благодаря Престолу мир и становится Царством. Там, у Престола, и совершается служение Богу: мир предстоит своему Творцу, а Творец освящает Своим непосредственным воздействием Им же сотворённый мир. И человек принимает в этом процессе самое непосредственное участие — всякий человек, живущий полной жизнью того Царства, жителем которого человек предназначен стать соответственно замыслу о себе Бога.

В отличие от остального мироздания, человеку не обязательно находиться у Престола телесно: достаточно, чтобы его воля пребывала там и чтобы человек осознавал это — тогда он освятится сам, и через него начнёт освящаться мир. Но главным у Престола, Царём мира как Царства оказывается Тот, Кто вместил в Себя Божью полноту всю, целиком и без остатка. Он-то и есть настоящий Первосвященник, пребывающий у того единого Престола, по сравнению с которым любой земной алтарь — лишь тень.