Мысли вслух на Быт 5:1-32

Генеалогии, родословия — один из наиболее характерных для Библии жанров. В каждом случае он имеет свой смысл и своё значение, хотя сами генеалогии остаются тем, что они есть: родословными списками того или иного происхождения. В данном случае речь идёт о родословных списках, происхождение которых неизвестно, да и имена, в них упомянутые, современному историку ничего не скажут. Можно лишь отметить, что такие же генеалогии есть у разных народов древнего Ближнего Востока — они встречаются и в Египте, и в Шумере, и в Греции.

Практически всегда такие генеалогии оказываются на поверку полумифическими — но это и понятно, ведь мифология в те времена от истории ещё не отделялась, одно плавно и зачастую незаметно перетекало в другое. Остаётся лишь добавить, что миф о потопе был распространён в древности достаточно широко, и практически везде, где присутствует этот миф, есть и допотопные генеалогии — родословные списки глав племён или правителей городов и государств, живших, если верить составителям генеалогий, до потопа. Священнописатель, скорее всего, не сам составил генеалогии Книги Бытия, а воспользовался теми, которые в его времена уже существовали. Что касается их происхождения и авторства, то и о том, и о другом остаётся только догадываться.

Бросается в глаза фантастически долгая продолжительность жизни упомянутых в генеалогиях людей — но лишь в том случае, если речь действительно идёт именно о конкретных людях. Дело в том, что в древности вообще и в древних генеалогиях в частности имя могло обозначать не только конкретного человека, но и род, основателем которого этот человек был, или (если говорить о правителях) династию, основателем которой он стал.

В приведённых генеалогиях одно и то же имя, как видно, упоминается обычно дважды: один раз говорится о рождении человеком некого наследника, и тут упоминается обычно вполне нормальная, естественная для человека продолжительность жизни, а во второй раз речь идёт о рождении этим же человеком «сынов и дочерей» в количестве, о котором остаётся лишь догадываться, и тут как раз продолжительность жизни упомянутого основателя рода приводится совершенно фантастическая. Фантастическая, если думать, что речь идёт о человеке.

Если же допустить, что во втором случае родовое имя упомянуто именно как таковое, что оно обозначает тут род и продолжительность существования рода, а не отдельного человека и длину его жизни, то всё начинает выглядеть уже совсем не так фантастически: продолжительность существования рода вполне может измеряться столетиями.

Тогда и генеалогии занимают своё место в Книге Бытия и в той символической истории человечества, которую содержит Пролог книги — они описывают расселение людей по земле, описывают символически, но по сути очень точно: человечество ведь действительно расселялось по земле именно родами и племенами. Нации, государства — это всё уже потом, спустя время. Уже после потопа.

Что такое генеалогии первых глав Книги Бытия? Откуда они и для чего? Их происхождение неясно до сих пор. Очевидно лишь одно: священнописатель позаимствовал их из какого-то древнего источника, который до нас не дошёл. Ни на какую историческую конкретику или достоверность они не претендуют. Впрочем, даже если бы они были достоверны на все сто процентов, что сказали бы нам сегодня перечисленные в этих родословных списках имена? Конечно, в общем эти генеалогии отражают историческую реальность: земля действительно населялась родами и племенами. Народы, города и государства появились позже. Но только ли ради этого приводит священнописатель длинные генеалогии? Или дело в чём-то другом? Родословное древо Книги Бытия начинается от первого человека, от Адама. И автор книги тут же подчёркивает, что Адам, сотворённый по образу Божию, родил на свет потомство, подобное не Богу, а себе. Такова суть падшего человечества: после падения человек стал, подобно всем другим животным, рожать потомство не по образу Божию, а по образу и подобию самого себя, своей собственной падшей природы. А эта природа требовала своего, которое не очень отличалась от такого же своего у высших обезьян. И человеческое общество, по признанию большинства социологов, стало походить на стаю животных, притом далеко не таких сравнительно мирных, как обезьяны. Началась история падшего человечества.