Мысли вслух на24 Ноября 2024

Если эти стихи вставить в Книгу Притчей Соломоновых, то человек, впервые читающий Библию, не различит, из какой книги какие слова. Рассуждения Экклезиаста о мудрости и его советы о том, как вести себя в различных ситуациях, сходны с притчами. Однако здесь они находятся в другом контексте — внутри рассуждений о смысле бытия и об основах отношения к миру. Но если так, то к чему советы о соблюдении норм безопасности при копании ямы или колке дров, или же рассуждения о том, надо или не надо злословить царя, если и любые хозяйственные заботы, и царская власть относятся к сфере суеты?

Значит, всё же есть необходимость в том, чтобы посреди существования, кажущегося бессмысленным и хаотичным набором событий, не отрицать ни того, что нас окружает, ни прерывать привычного труда. А если мы вспомним, что и в Ветхом, и в Новом Завете вечные истины объясняются через притчи, основанные на повседневном быте, то значит, не бессмысленны повседневные заботы, и нет мудрости в том, чтобы, признав всё окружающее проявлением суеты сует и, удовлетворившись таким выводом сложить руки. И значит, не всё в мире суета сует.

Многие люди, размышляя над сегодняшним отрывком из Евангелия, в котором Господь отвечает нам на вопрос, кто наш ближний, приходили к следующему выводу. Раз наш ближний не тот, кто близок нам по взглядам, кто живет с нами рядом, одним словом, раз наш ближний может быть совсем чужим и чуждым нам человеком, значит, все люди братья, и весь мир людей – наши ближние. И от этой мысли они проникались любовью ко всему человечеству, да такой силы любовью, что устраивали революции во имя всеобщей справедливости, которые неизменно превращались везде и всюду в кровавые бани. Но на самом деле Господь говорит не об этом. Господь говорит о том, что ближний – это тот, кто здесь и сейчас нуждается в твоей помощи. Часто люди, проникаясь благочестивым порывом, называют своими ближними чужих людей, а членов своей семьи, по каким-то причинам не принимающих их веру, считают врагами, уповая на слова: «...враги человеку домашние его». Но вот наши близкие, не принимающие веру, и есть самые настоящие наши ближние, ближе которых нет. Потому что они нуждаются в нашей помощи, как всякий неверующий нуждается в помощи верующего. А кто еще им может ее дать кроме нас?

Сегодняшний отрывок представляет собой краткое введение к Книге Откровения Иоанна. Судя по всему, что нам сегодня известно об этой книге, она была написана в конце 80-х или в 90-х годах I в., уже после катастрофы, обрушившейся на Иудею и на Иерусалим в 70 г., которая вызвала в Церкви достаточно серьёзный идейный и духовный кризис. Дело в том, что Сам Иисус во время Своего земного служения указывал на разгром Иерусалима и Храма, как на события, которые будут предшествовать Его возвращению и окончательному торжеству Царства (Мф. 24 : 15 – 35). Между тем, пророчество о разгроме города и Храма исполнилось, а Он всё не возвращался, и обещанное Им торжество Царства, как видно, откладывалось. Многие были в недоумении, а некоторые пытались искать ответ в разного рода околоцерковных гностических движениях, где от христианства осталась фактически одна лишь оболочка.

В этой ситуации полученное Иоанном откровение стало ответом на вопрос о том, чего ждать христианам и как будет выглядеть то наступление Царства, о которым говорил Своим ученикам Иисус во время беседы по дороге из Храма. Не случайно во введении к книге речь идёт о том, что открытое Иоанну относится к событиям, которые совершатся «вскоре», о том, что «время близко» (ст. 1 – 3). И дело тут не в том, что времена и сроки, о которых Иисус говорил, что они неизвестны даже Ему, что о них знает лишь Его небесный Отец (Мф. 24 : 36), вдруг каким-то таинственным образом открылись Иоанну. Дело в том, что теперь, после событий 70 г., предсказанных Спасителем, прежняя, привычная нам и изучаемая историками история окончилась, что началась история Царства, входящего в мир, единственная история, которая отныне может придать смысл любым происходящим в мире событиям. И Иоанну открывается смысл этой новой истории, от начала и до конца.

Дохристианская апокалиптика видела смысл истории в том, что на смену прежнему порядку вещей, прежним «царствам» приходит Царство мессианское; апокалиптика христианская видит её смысл в раскрытии Царства, которое завершится его окончательным торжеством, полностью преображающим не только человека, но и весь сотворённый Богом мир. Не случайно автор Книги Откровения, записавший рассказ апостола, в своём введении упоминает о возвращении Христа во славе, «на облаках небесных» (ст. 7): тем самым он отсылает своих читателей к несомненно хорошо им известному рассказу Спасителя о конце времён, где Иисус именно этими словами описывает Своё триумфальное возвращение (Мф. 24 : 29 – 31). И не потому, что оно непременно должно было произойти со дня на день, а потому, что теперь ожидающих торжества Царства ничто уже от него не отделяло; процесс, который должен был этим торжеством завершится, уже начался, и отныне лишь от самого человека зависело, будет ли он в нём участвовать, или останется в стороне.