Новость дня на 29 Июня 2024

Вера во всеобщее воскресение появилась в народе Божием на сразу. Определить точно время её появления сегодня, пожалуй, невозможно. Но можно сказать с уверенностью, что ещё за сто или двести лет до прихода Христа она уже была распространена повсеместно, так же, разумеется, как и в евангельскую эпоху.

Но традиционные представления о всеобщем воскресении предполагали, что воскресение это станет предварением последнего Суда и дня прихода Мессии. Собственно, именно на Суде и должно было решиться, кто достоин войти в Царство, а кто нет. Апостол же предлагает нам другую картину всеобщего воскресения.

Как видно, он исходит из того, что воскресение Христа — не какое-то исключительное в истории сверхъестественное событие, что оно знаменует собой начало другой истории, истории Царства, входящего в мир. А эта история вся есть воскресение, воскресение тех, кто составляет с воскресшим Христом единое духовное целое, пребывая в одном с Ним Царстве.

Тут, как видно, для Павла соединяются воедино история Царства и духовные биографии его конкретных обитателей: каждый христианин проходит путь Христа, путь утраты здешней, частичной и неполной, жизни ради вхождения в новую жизнь, жизнь Царства во всей его полноте.

А там, в Царстве, уже нет исторического времени, каким мы знаем его по непреображённому миру: все воскресшие встают перед Иисусом одновременно, не потому, что время иллюзорно, а потому, что мир, становящийся Царством во всей полноте, собирается вокруг своего центра — воскресшего Христа, Который и составляет основу всей истории и всей жизни Царства. Так торжество Христа становится торжеством Царства, а торжество Царства — торжеством каждого, кто к нему причастен.

Во взгляде на историю человечество до сих пор не придумало ничего, что выходило бы за рамки альтернативы прогрессизма или катастрофизма. Точно так же и во взгляде на человека мы стоим перед выбором между филантропией и мизантропией. Нетрудно убедиться, что взгляд на историю естественно коррелируется со взглядом на человека: мизантроп едва ли поверит в прогресс, ведущий ко всеобщему счастью и благоденствию, а тот, кто верит, что человек изначально хорош, почти наверняка поверит и в то, что в жизни человечества нет неразрешимых проблем и всеобщее счастье достижимо, хотя бы в принципе.

Библейский же взгляд на историю антиномичен: с одной стороны, вся история христианской эпохи есть не что иное, как история наступающего и всё больше раскрывающегося Царства, проекцией которой в непреображённый мир является история христианской праведности (или, как её называют обычно, христианской святости); с другой стороны, вся история «христианского» мира — история того зла, в котором, по слову Евангелия, лежит мир и которое себя в «христианской» истории проявляет. Так же антиномичен и взгляд Библии на человека: с одной стороны, человеку во все времена был открыть путь праведности, а Своему народу Бог дал Тору, как путеводитель на этом пути; с другой же стороны, как говорит Бог через автора Пролога Книги Бытия, «все намерения сердца человеческого — зло от юности его», и поделать с этим до полного преображения человеческой природы нельзя ничего. Так и оказывается, что наступление Царства ни в жизни отдельного человека, ни в истории человечества ничуть не напоминает тот прогресс, о котором так мечтали филантропы всех времён и народов, будучи уверены, что постепенные усовершенствования как техники, так и нравов в конце концов приведут человечество в золотой век.

Наоборот, наступление Царства предполагает поляризацию противостоящих друг другу сил Царства и сил того зла, в котором лежит мир. Как в истории человечества, так и в жизни отдельного человека. И чем больше такой человек укореняется в жизни Царства, тем заметнее проявляет себя в его жизни (как внутренней, так и внешней) то зло, которое связано с его падшей природой. Как и в человечестве в ходе мировой истории, оно, разумеется, не появляется заново невесть откуда и даже не увеличивается в размерах, оно просто становится заметнее, так же, как заметнее становится и его противодействие.

Но противодействие это тем более оттесняется к «внешнему», на периферию жизни, чем больше ищущий Царства укореняется в его жизни. И тогда периферии остаётся всё меньше, она постепенно исчезает, а внутреннего, того, в чём проявляется жизнь Царства, — всё больше. Вот только завершиться этот процесс в непреображённом и поражённом злом мире не может. Он завершается в Царстве, и тот, кто Царства не видит, не видит и его завершения. Завершения, совпадающего с торжеством Царства и полным преображением творения.

Что значит быть совершенным христианином? В предыдущей главе Павел говорит о новых, животворящих отношениях человека с Богом. Каким же становится тот, с чьего сердца упала пелена, кто, познавая Христа, обретает свободу и великое дерзновение, преображаясь в Его образ? Возможно, он становится образцом для подражания многих, пользуется всеобщим восхищением и доверием? Может быть, он обретает жизненные силы, ему все удается, он развивается и самореализуется? Вероятно, он уверенно идет по дороге жизни, на которой то там, то тут разложены подарки…