В сегодняшнем чтении описана реальная схема поведения человека, который вдруг осознает, чего хочет от него Бог. Если это вообще первый раз, когда отдаешь себе отчет в реальности присутствия Бога и осознаешь меру четкости артикуляции Его желаний, то бегство может быть и более серьезным, чем у Ионы. С другой стороны, даже если это не первый и не второй раз, когда ты понимаешь, что дорога круто поворачивает и место, в которое она тебя приведет, совсем тебе не нравится, то, как бы не был ты предан и послушен, ты попытаешься свернуть в любую возможную сторону. Это даже не отказ — ты не можешь отказаться, потому что понимаешь, что так сказал Бог — это попытка не говоря «нет», избежать исполнения воли Бога. Но любой такой отказ человека, будучи понятен и всегда возможен, производит такое же воздействие на мироздание как землетрясение в 7-8 баллов. Ты сворачиваешь с пути, садишься на первый попавшийся корабль — и мир вокруг тебя трясет и грозит смертью всем, кто ни сном ни духом не подозревает, куда и от чего ты бежишь. Поняв причину всех катаклизмов такого рода, есть два варианта поведения. Во-первых, можно остаться жить в ките, в полной изоляции, в отвратительной гниющей помойке. Можно сказать: «что обещал, исполню», и кит выплюнет тебя туда, куда ты не хотел идти.
La Bible de Jerusalem (fr)
Поделиться
Комментарии:
Дизайн и разработка: ©2001–2024 Web-Мастерская v:2.0.2.107
Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно). | ||
1:1 "И было..." (евр) - такое начало не означает, что книга является отрывком из другого, более обширного произведения. Так начинаются и многие др. книги ВЗ (Ис Нав 1:1, Руф 1:1, Суд 1:1, 1 Цар 1:1).
1:2 "Фарсис" (Тарсис)- финикийская колония в Испании, представлявшая для евреев как бы край света. Иона хочет скрыться туда, чтобы уклониться от своей миссии. "Иоппия" - современная Яффа.
1:5 Моряки принадлежат к разным народностям. Каждый верит в своего бога, но допускает существование и других могущественных богов. Сам Иона не принимает участия в молитвах, т.к. знает, что его побег "от лица Господня" греховен.
1:7 Древнее поверье: присутствие на корабле виновного в тяжком грехе угрожает кораблекрушением.
1:10-16 Автор изображает корабельщиков-язычников в привлекательном свете: они смущены неповиновением Ионы своему Богу ( Ион 1:10), хотят его спасти (Ион 1:13), сами обращаются ко Господу (Ион 1:14) и, убедившись в Его могуществе, приносят Ему жертву и дают обеты (Ион 1:16).
2:1 "Повелел Господь большому киту проглотить Иону" - вопрос о том, реально ли это чудо, возникал неоднократно. Конечно, Творец, создавший морские чудовища, мог сделать и так, что человек, поглощенный одним из них, остался жив. Однако, наша вера во всемогущество Божие не обязывает нас к исключительно буквальному толкованию этого текста. Филологический анализ показывает, что в Библии нет особого слова, обозначающего "кита". В ней названы по-евр "тан" и "таннин" - большие животные, как змеи, крокодилы, крупные рыбы. Ошибочно мнение, что Иона был проглочен китом: в кн говорится о "даг гадол" (евр), т.е. о большой, быстро размножающейся рыбе, что не может относиться к киту. Литературный анализ трудных мест Библии (Е. Galbiati, A. Piazza, Pagine difficili delta Bibbia, 11 ed., Milano 1966) помогает понять значение библейских образов и персонификаций. Напр., в Иов 26:12говорится, что Вседержитель "силою Своею волнует море и разумом Своим сражает его дерзость". В евр тексте вместо слова "дерзость" стоит "Ра(х)ав" - мифологическое чудовище, о котором упоминается и в Пс 88:10-11и у Ис 51:9. Авторы поясняют, что упоминание чудовища не есть остаток политеизма. Здесь образ - "параллель морю"... "поэтическая персонификация водной стихии" (стр 62). Русские переводчики так это и поняли, заменив название чудовища Ра(х)ав словами "дерзость моря" (Иов 26 12), хотя в переводе LXX стоит "khtoV", переведенное в кн Ионы словом "кит". В псалме же (Пс 87:10-11) и у Ис 51:9в русском тексте Библии содержится букв, перевод - Ра(х)ав, тогда как у LXX говорится о море ("qalassa"), его силе и надменности ("kratioV" - "uperhfanoV"). Из всего этого видно, что образ морского чудовища может быть рассматриваем как олицетворение морской бездны (см другие примеры в прим. к Ис 51:9). Переход от букв, смысла к образному легок в греч яз., где "khtoV" означает морское чудовище, букв, его чрево, млекопитающее или рыбу, а "khtw" - морскую богиню. Выражения: "чрево преисподней" ( Ион 2:3), "сердце моря" (ст Ион 2:4), "бездна" (ст Ион 2:6), "ад" (ст Ион 2:7) - также указывают на образный язык рассказа. Поэтому нельзя отрицать, что этот рассказ может, как и другие ВЗ-ные сказания и НЗ-ные притчи, иметь иносказательный смысл.
2:3-11 Молитва построена по принципу псалмов благодарения и представляет собою сочетание реминисценций из ряда псалмов.
Пророк Иона (что значит по-евр «голубь») и Иона, сын Амафиин из Гафхефера (в Галилее), есть, вероятно, одно и то же лицо. Согласно 2 Regum 14:25, он предсказал победу царю Иеровоаму II (786-746), когда тот выступил в поход в южные области. Таким образом. Иона был современником Амоса и Осии, но в отличие от них принадлежал к числу «царских» пророков (ср 1 Regum 22:6; Ieremiae 28).
Кн Ионы по своему жанру и стилю не принадлежит к собственно пророческим писаниям. Она представляет собой произведение не самого пророка, а «мидраш», т.е. сказание, в котором исторические данные свободно используются для поучительных или назидательных целей. В ней есть некоторое сходство со сказаниями об Илие и Елисее. Однако, если последние были записаны вскоре после конца земной жизни пророков, то рассказ об Ионе носит явные черты позднего происхождения. Язык его, характерный для послепленной эпохи, включает в себя элементы финикийского диалекта. Книга, несомненно, написана через века после падения Ниневии (612 г). Столица ассирийцев представлена в ней как город «на три дня пути» (Ionae 3:3), т.е. ок. 90 км. в диаметре. Историческая Ниневия была намного меньше, да и вообще древность не знала столь обширных городов. Никаких признаков покаяния в 8 в. Ассирия не обнаруживает. 8 и 7 века были временем самых жестоких, грабительских войн ассирийцев. Современные толкователи рассматривают книгу Ионы как притчу, написанную вскоре после плена (ок. 5 в.). Она направлена против узкого религиозного национализма. В ней содержится призыв проповедовать имя Божие среди народов. Зная милосердие Господа, пророк уверен, что язычники будут помилованы, если покаются. Однако Иона не желает им блага. Он пытается скрыться от лица Божия, но безуспешно: Господь заставляет его идти в Ниневию. Когда же Ягве простил покаявшихся ниневитян, это очень огорчило Иону. Автор яркими штрихами рисует характер пророка: порывистого, страстного и упрямого. Урок, преподанный ему Богом, содержится в заключительных словах книги. Господь заботится об обращении всех грешников, он любит все народы и даже врагам Израиля — ниневитянам — желает спасения. Эта великая проповедь универсализма и призыв к миссионерству, прозвучали в Израиле с большой силой в эпоху, когда евреи начали рассеиваться между народами.
Христос, обличая упорство фарисеев, говорил: «Ниневитяне восстанут на суд с родом сим» (Matthaeum 12:41), т.е. обращение язычников постыдит упорствующих среди Израиля. Свое трехдневное пребывание во гробе Христос символически назвал «знамением Ионы пророка» (Lucam 11:29-32). Спасение Ионы из чрева чудовища знаменует власть Господа над жизнью и смертью. Первые христиане часто изображали историю Ионы на стенах катакомб, ибо она служила прообразом смерти и воскресения Христа и крещения христиан, приобщавшего их к этой смерти и воскресению.
Последняя книга евр канона пророков называется просто «Двенадцать», по-гречески Додекапрофетон, т.е. сборник книг двенадцати пророков, называемых «малыми» вследствие краткости, а не из-за меньшей ценности этих книг по сравнению с книгами «великих» пророков. Этот сборник существовал уже в эпоху мудрых Израиля (Si 49:12). В евр Библии, а по ее примеру в Вульг и в слав. Библии, эти книги расположены в той исторической последовательности, которую им приписывает предание, тогда как в греч Библии порядок несколько иной.
1:1 И было (vajehij) — так начинаются многие книги Ветхого Завета (Нав 1:1; Руфь 1:1; Суд 1:1; 1 Цар 1:1 и др.) и на основании такого начала неправильно делают предположение, будто книга пророка Ионы представляет собою не цельное произведение, а отрывок.
Слово Господне — обычное обозначение в Библии божественного откровения, сообщаемого именно пророкам (Ис 2:1, 51:16; Иер 1:1; 2:1; 7:1; Иез 1:3; Ос 1:1; Соф 1:1; Мих 1:1; Агг 1:3; Зах 1:9; 7:7 и др.). Что касается формы этого откровения, то на нее в данном случае нет никаких указаний. По аналогии с другими местами Библии, в которых употребляется это выражение, можно представлять это слово простым внутренним влечением, которое человек сознает не как свое собственное, а как приходящее к нему извне, от высшей силы, именно от Бога. Если, таким образом, бывшее пророку Ионе откровение не сопровождалось никакими чрезвычайными знамениями, а происходило всецело внутри его, то станет удобопонятным, каким образом пророк решился ослушаться «слова Господня».
К Ионе, сыну Амитая (слав. Амафии). Имя пророка — «Иона» (от глагола janah в страдат. значении — быть угнетаемым) по объяснению блаженного Иеронима означает существо угнетенное, стенящее, а затем стонущего голубя. Сыном Амитая он, несомненно, называется по отцу, а не в нарицательном смысле — «сын истины» (amitai с евр. знач. истина), как это объясняется раввинами (Д. Кимхи, И. Абарбанелем), чтобы подтвердить иудейское предание, отождествляющее Иону с сыном сарептской вдовы, воскрешенным пророком Илией (3 Цар 17:17-23).
1:2 Встань, иди в Ниневию. Посольство еврейского пророка с проповедью в языческую Ниневию многим кажется событием беспримерным в истории еврейского профетизма, противоречащим самому назначению пророческого служения, учрежденного для охранения истинной религиозной жизни в одном еврейском народе, а потому даже невероятным. Нельзя отрицать, конечно, что ближайшая задача ветхозаветных пророков состояла в том, чтобы «быть стражами дома Израилева» (Иез 3:17), но в соответствии с тем, что еврейский народ имел мировое назначение, и пророческое служение должно было осуществлять не национальные только, а и универсальные задачи. И мы можем указать немало примеров того, что слово пророческое было обращено прямо к языческим народам и призывало их к исправлению и участию в спасении (Ис 13-24; Иер 46-51; Иез 25-32; Ам 1:3-2:3). Если так, то в посольстве Ионы в Ниневии нет ничего странного, когда другие пророки пророчествовали об Египте, Едоме, Моаве, Сирии, Вавилоне и даже о той же самой Ниневии (Наум 1-3 гл.; Соф 2:13-15).
Проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня. Еврейское ki, переведенное в этом стихе через «ибо» (слав.: яко, лат.: quia), чаще означает не причинную связь, а союз дополнительного предложения — «что». Переводя так в данном месте, мы получаем указание на содержание проповеди Ионы в Ниневии: проповедуй, что злодеяния дошли до Меня. Таким образом, проповедь Ионы в Ниневии должна была заключать в себе не одно только предсказание ее скорой гибели, как может показаться на основании 3:4, а и обличение их злых дел, несомненно сопровождаемое призывом к покаянию, а следовательно, и спасению. Так свою миссию понял сам пророк Иона, почему и бежал от нее, чтобы не быть вестником спасения язычникам; равным образом и Иисус Христос указывает на покаяние и спасение ниневитян, как на плод слова Ионы (Мф 12:42). Данное понимание подтверждает и употребленный здесь еврейский глагол kara, означающий не предсказывать будущее, а проповедовать в широком смысле этого слова, провозглашать, обнародовать то, что повелел Бог.
1:3 И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня. Под Фарсисом, куда бежал Иона, нужно разуметь страну, населенную потомками Фарсиса, сына Иована (Быт 10:11). Первоначально потомки Фарсиса поселились в Киликии, где построили город Тарс; однако в данном случае нужно разуметь не близкий к Палестине Тарс, а скорее далекую Испанию, главное место морской торговли финикиян (Ис 23:1-14; Иер 10:9), от имени которого корабли далекого плавания назывались фарсийскими (Пс 71:10; 3 Цар 10:22). Побуждением для Ионы бежать в Фарсис было несомненно то, что он хотел этим отклонить от себя посольство в Ниневию. Пример попытки уклониться от божественного посольства в истории ветхозаветных пророков — не единственный (Исх 3:11; 4:10-13; Иер 1:6), но он является особенным по своим мотивам и отчасти по форме (бегство). Пророк решил не идти в Ниневию потому, что не хотел ее спасения, не хотел, чтобы это спасение совершилось через него. «Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что Ты — Бог благий и милосердый» (4:2), говорил он в раздражении, тогда увидел, что Ниневия не погибла. Такие мысли и чувства достойны ли ветхозаветного пророка и мыслимы ли они, как черты характера посланника Божия? Чтобы правильно решить себе этот вопрос, нужно отрешиться от того предвзятого взгляда, по которому библейские священные лица для сохранения за ними ореола святости представляются нам в какой то духовной неподвижности. Нужно помнить, что библейские святые — «подобострастные нам человецы», потому своей нравственной высоты они достигали не сразу, не без борьбы и мучений, не без зависимости от окружавших влияний времени и среды. И пророк Иона был человек своего времени и своего народа. Евреи же тогда вообще думали, что все язычники — враги Иеговы и заслуживают только Его гнева и наказания. Такое отношение к язычникам воспитывал в них отчасти сам закон в целях отвращения их от всего языческого. Вполне естественно, что и пророк Иона до своего призвания думал о язычниках так, как думали его соотечественники. Теперь, когда голос Божий внутри его призывал пророка идти с проповедью покаяния и спасения к ниневитянам, в душе его происходит глубокая борьба. Он должен был побороть в себе впитанный с рождения узкий религиозный национализм, по которому только евреи считались народом Божиим и усвоить противоположное воззрение, что у Бога милость для всех, что и язычники призваны и способны усвоить спасение Божие. Без проникновения этим убеждением пророк не мог идти на проповедь в Ниневию, его послушание Иегове не могло быть автоматическим. И вот пророк не скрывает от нас той человеческой слабости, какую он обнаруживает в этой душевной борьбе: без чрезвычайных знамений Божиих он не мог перевоспитать себя и потому решил бежать в Фарсис от лица Господня. Такой способ уклонения от посольства Иона избрал вероятно потому, что полагал, что за пределами обетованной земли как места особенного присутствия Божия («лица Божия» ср. Быт 4:14,16), он уже не будет слышать в себе призывающий его на проповедь язычникам голос.
Православная церковь в своем песнопении дополняет сделанное замечание о мотивах бегства пророка Ионы тем, что пророк бежал «дабы пророчеству не солгатися» (канон Андрея Критского). Значит, пророк Иона не надеялся на искренность и прочность раскаяния язычников и думал, что, получит, спасение за мимолетное раскаяние, а затем, вернувшись снова к своим грехам, они будут смеяться над не исполнившимся над ними пророчеством, глумиться над бессилием еврейского Бога и оскорблять Его. Таким образом, бегство пророка было не сознательным противлением воле Божией, а обнаружение особой ревности о славе Иеговы перед язычниками.
Пришел в Иоппию — единственную у евреев гавань со времен Соломона. (О ней см. 3 Цар 5:23; 2 Пар 2:16; 1 Езд 3:32; 1 Макк 10:76, 14:5.)
1:4 Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря. Буря на Средиземном море и особенно у берегов иоппийской гавани — обыкновенное явление. По свидетельству Иосифа Флавия (Иудейская война III, 9, §3) и новых путешественников (де Сольси, Норова) рейд иоппийской гавани и вообще юго-восточный берег Средиземного моря подвержены действию ветров, поэтому здесь часто наблюдается волнение. Ввиду сказанного книги пророка Ионы часто делают упрек в избытке чудесности. Говорят, что самые естественные явления, как поднятие бури на море и ее прекращение (1:4,15), поглощение человека большой рыбой (2:1), полуденный зной, жгучий ветер, червь, подтачивающий растения (4:6-8), происходящие по естественным силам и законам природы, в ней представляются, как особенные действия Божии, совершающиеся по непосредственному велению Божию. Таким образом, для полной естественности явления необходимым считается устранить всякую мысль об участии в жизни природы Бога. Таково, несомненно, распространенное воззрение нашего времени, но не таково религиозное воззрение на мир. По нему все совершающееся в мире, по так называемым законам природы и ее силам, представляется вместе с тем делом Бога, правящего миром. Самые законы природы составляют не что-либо совершенно отдельное от воли Божией, а рассматриваются, как выражение воли Творца о природе. При таком понимании, нет ничего странного, что человек и естественные явления представляет совершающимися по воле Божией и умалчивает о законах природы, как причинах только посредствующих. В книге Ионы, как произведении имеющем религиозно-нравственное назначение, такое упоминание более чем уместно (хотя в ней упоминаются и естественные факторы естественных явлений: ветер, производящий бурю, червь, подтачивающий растения). На основании этого можно только отметить религиозность ее автора, а не упревать в избытке чудесности и будто невероятности рассказа.
1:5 И устрашились корабельщики и взывали каждый к своему Богу. Корабельщики — не случайные пассажиры корабля, а люди, у которых мореходство было промыслом, с евр. malahijm — гребцы, весельники. Они несомненно были язычники и происходили, вероятно, из финикийских приморских городов. В религии всех вообще приморских жителей видное место занимали боги моря и воды, к ним-то, естественно, корабельщики обращались с молитвой о спасении от бушующих волн. Наряду с этим, они не пренебрегали и естественными и средствами спасения: стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее.
Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул. Странным представляется поведение пророка: в то время, когда другие на корабле в страхе за свою жизнь молятся о спасении, он идет в трюм и спокойно засыпает. Это произошло оттого, что автор книги в данном месте о последующем моменте сказал раньше предшествующего, употребил оборот ὕστερον πρὸτερον, как и в 10 ст. и 4:5. В действительности пророк Иона для отдыха пошел несомненно раньше, чем случилась буря. Утомленный происходившей в нем внутренней борьбой и, может быть, спешным путешествием в Иоппию, успокоившись принятым наконец решением, Иона «крепко заснул». Весь дальнейший рассказ книги до 2 гл. включительно некоторые толковники понимают, как бывшее пророку сновидение. Однако в тексте нет решительно никаких оснований для этого предположения и историческая достоверность рассказа 2-й гл. засвидетельствована не менее других частей книги. (См. об этом во Введении: «О книге пророка Ионы».)
1:6 В этом стихе не должно смущать то обстоятельство, что кормчий — язычник обращается к иноверцу еврею с просьбой, чтобы он молился своему Богу, причем выражает надежду получить от Него спасение. Язычник-политеист наряду со своими богами признавал действительное существование и богов других народов. В частности, о случаях признания язычниками Иеговы, как Бога еврейского, Библия говорит не однократно (4 Цар 18:25,33-35; Езд 1:2-3), то же самое мы имеем в данном месте.
1:7 И сказали друг другу: «пойдем, бросим жребий, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда». В древнее время было распространенным мнением, что особенные чрезвычайные бедствия подвигают людей за какие-нибудь великие грехи (Иов 4:8-11; 18:5-21). Разделяя это воззрение, корабельщики и решили, что великая буря постигла их за какой-либо чрезвычайный грех кого-либо из присутствовавших на корабле. Узнавать виновника бедствия они стали посредством жребия. Этот обычай существовал у многих народов древности, как языческих, так и у евреев, при этом те и другие верили, что не слепой случай решает дело, а Бог (или боги) владеет жребием (Нав 7:14; 1 Цар 10:20-3; Деян 1:26; Цицерон. De natura deorum, III, 36).
И бросили жребий, и жребий пал на Иону. Таким образом, книга пророка Ионы дает понять, что не только бросавшие верили, что жребием руководит Бог, но и в действительности было так.
1:8 Содержит в себе ряд вопросов, с которыми корабельщики обратились к Ионе, после того как жребий указал в нем виновника бедствия. Эти вопросы задавались вероятно с разных сторон и людьми взволнованными, поэтому в них нет строгой последовательности. Первого вопроса: «за кого беда сия?» в некоторых кодексах нет (Cod. 115), а в других (384) он стоит на поле; его следует понимать не как вопрос Ионе о каком-либо третьем лице, а в отношении к нему самому: кто ты такой, скажи? Следующие вопросы касаются происхождения пророка Ионы, его рода занятий и ближайших намерений (последнее ясно из добавления славянского текста: камо идеши?) Во всем этом корабельщики думали найти что-либо позорящее Иону и объясняющее им, почему жребий пал на него.
1:9 Я еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу. Нужно думать, что приведенные слова составляют только начало речи пророка на корабле, затем Иона чистосердечно рассказал о посольстве его в Ниневию и о бегстве от лица Иеговы, как это видно из 2-ой половины 10-го ст. Случившаяся буря и павший на него жребий должны были поразить пророка более, чем остальных на корабле, в них он видел знамения бесконечного величия Божия и своей неправоты; то и другое он искренно исповедует перед язычниками, для этих последних он прежде всего выясняет, что Бог евреев — есть Бог вселенной (небес, моря и суши), только усвоив эту идею, язычники могли понять и все остальное в его речи: какое касательство Иеговы до Ниневии и почему страшно ослушаться такого Бога.
1:10 Передается впечатление корабельщиков от речи пророка. Они устрашились страхом великим... ибо узнали... что он бежит от лица Господня — значит, их страх был религиозным, перед Иеговою, они устрашились Его величия и могущества. Несомненно, корабельщики почувствовали также, что пред ними стоит не обыкновенный человек, а избранный Богом для получения откровения от Него, хотя и тяжко виновный перед Ним; это видно из всего дальнейшего отношения их к пророку Ионе (12-14 ст.).
1:11 И сказали ему, что сделать нам с тобой, чтобы море утихло для нас? В обычном случае корабельщики, конечно, знали, как надо поступить с человеком, который вызвал гнев богов и навлек великое бедствие, но здесь случай был особенный. Перед ними стоял не великий грешник, а избранник Божий, правда возводивший на себя тяжкую вину пред Богом, но они ее едва ли ясно понимали (см. 14 ст.); наказавший их Бог Иегова так не похож на их языческих богов, что умилостивлять Его обычными в язычестве способами они не решались. Поэтому они обратились к пророку, чтобы он сам произнес суд над собою и указал способ умилостивления Иеговы.
1:12 Возьмите меня и бросьте меня в море... ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря. В этом ответе Ионы прежде всего видно глубокое сознание им своей вины перед Богом. В силу сознания своей чрезвычайной виновности он и хочет быть наказанным чрезвычайным образом, на какой указывали буря и жребий: «бросьте меня в море». Здесь нет ни малейшего бравирования своей жизнью, ни чрезвычайной гордости и самолюбия, по которым пророк будто бы хочет скорее умереть, чем идти против убеждения на проповедь к язычникам, и таким образом продолжает препираться с Иеговою «даже до смерти». Смерть в волнах моря представляется пророку Ионе единственным выходом, чтобы спасти ни в чем неповинных спутников по кораблю, за которых он, несомненно, страдал: «бросьте меня в море, и море утихнет для вас». В этом случае пророком совершался подвиг высшей любви к людям (Ин 15:13) и его личность предстала пред нами во всей своей неизмеримой высоте.
1:13-15 Корабельщики не сразу исполнили приговор Ионы над собою. Сначала они старались использовать все средства, чтобы спасти пророка, высадив его на берег. Когда это не удалось, они, прежде чем бросить его в море, обратились с горячей молитвой к Иегове, чтобы Он не вменил им «невинной крови». Здесь обращает на себя внимание сочувствие бывших на корабле Ионе и их глубокая религиозность. Говорят, что в данном месте, как и далее в речи о ниневитянах (3:5-9), язычники в книге Ионы идеализированы. Что рассказывается о них и само по себе невероятно, и невероятно, чтобы это написал Иона или кто-нибудь из близких к нему по времени людей, ибо отрицательное отношение их к язычникам хорошо известно. Так на малом фундаменте строится большой вывод о неподлинности книги, ее позднейшем происхождении и не историческом, а легендарном характере ее содержания. Правда, что невероятного в том, что язычники на корабле оказались не худыми людьми, способными выразить сочувствие человеку, который для спасения их решил пострадать один. Что невероятного и в том, что плавание по морю среди опасностей научило их молиться? Но вот указывают, что молились то они не только своим богам, а и Иегове, Богу еврейскому (14 ст.). Действительно, в употреблении имен божиих писатель книги Ионы весьма точен: когда речь идет о Боге вообще, как Всемогущем Творце и Владыки всего, он употребляет имя Божие Элохим (1:5,6; 3:5,8,10; 4:7,8,9), а когда говорится о Боге в Его отношении к пророку Ионе, как Бога еврейского народа, он именуется Иеговою (1:1,3,4,9; 2:1,3; 3:1,3; 4:4,6,10). Поэтому в 14 ст., где стоит Иегова, нужно так и понимать, что корабельные люди молились Богу еврейскому, Богу Иониному, потому что просили не вменить им смерти Ионы, пророка Иеговы, и странно если бы они об этом просили своих богов. Если же в рассматриваемом месте нет невероятной идеализации, а только правда о язычниках, то такую правду Иона вполне мог написать, ибо он не боялся говорить ее даже в виду смерти (12 ст.)
1:16 И принесли Господу жертвы, и дали обеты. Предание иудейское говорит, что бывшие на корабле стали потом прозелитами иудейства. В этом нет ничего невероятного. Могущество Иеговы они видели воочию и исповедали его в своей молитве: «Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе» (14 ст.); спасенные Им (а не своими богами) от явной смерти, они чувствовали себя обязанными Ему, поэтому и «дали обеты». Впрочем, текст говорит только о том, что бывших на корабле охватило религиозное воодушевление; это после всего происшедшего не может подлежать сомнению.
2:1 Факт трехдневного пребывания пророка Ионы во чреве кита является средоточным пунктом его книги, около которого группируется все остальное ее содержание, вместе с тем по своему характеру это событие представляется как бы выходящим за всякие пределы веры. Встречаемое недоумением или яростными нападками, оно подвергалось разного рода перетолкованиям и искажениям едва ли не более всякого другого места в Библии. Ввиду сказанного, мы остановимся на нем подробнее.
Главные усилия критики направляются на то, чтобы представить невозможность факта трехдневного пребывания Ионы во чреве кита, как действительно исторического события и доказать, что его необходимо считать вымыслом. Чтобы достигнуть последней цели, стараются всю книгу представить вымышленным произведением с тою или другою нравоучительною целью и приравнивают ее по литературной форме то к притче, то к апологу (басне), то к аллегории. Не останавливаясь на вопросе о том, насколько книга пророка Ионы может быть отождествляема с указанными выше и встречающимися в Библии формами творческого вымысла (об этом см. в «О книге пророка Ионы»), мы укажем прежде всего на то, что назвать рассказ о трехдневном пребывании Ионы во чреве кита вымыслом, не значит решить вопрос. Нужно сказать еще, откуда этот вымысел явился. Ведь вымысел является не из ничего; самая богатая фантазия свои образы и картины, лучше сказать — элементы вымысла, берет все же из действительности; выдумать что-либо такое, что бы в действительности не встречалось совершенно ни в каком виде и подобии нельзя. Означенное положение трудно оспаривать, поэтому теория чистого вымысла за последнее время встречает уже мало защитников. Начинает преобладать другой взгляд, по которому считается необходимым поставить содержание книги в то или другое отношение к действительности, и вот, делая эту уступку, рассказ книги Ионы объявляют легендой или мифом. В таком случав предполагается, что в основе его лежит нечто действительно историческое, какое-либо событие или явление, но оно, сохраняясь долгое время в устном предании, до такой степени изукрашено и извращено народной фантазий, что об этой исторической основе сказания только с трудом можно догадываться. Чтобы не быть голословными, защитники указанного взгляда делают попытки освободить содержание книги Ионы от позднейших наслоений фантазии и найти ее историческое зерно, причем историческую основу одни указывают в жизни пророка Ионы или вообще в еврейской истории, а другие обращаются за этим даже к сказаниям языческим. По мнению, высказанному еще иудейскими раввинами и затем протестантскими экзегетами, стоит только освободить книгу Ионы от чудесных подробностей, как пред нами предстает подлинная история. Иона, действительно, говорят был послан с проповедью в Ниневию, но ослушался Бога и поплыл в Фарсис; во время плавания, действительно, случилась буря, но чуда при этом никакого не произошло, а просто корабль потерпел крушение, а Иона неожиданно для него спасся. Это кораблекрушение и спасение понято было Ионой как предостережение свыше, и он направился в Ниневию. Чтобы самый способ спасения Ионы представить ближе напоминающим рассказ его книги, говорят, что Иону спас другой корабль, который назывался «Кит», на нем (внутри его) Иона пробыл трое суток, а затем был высажен на берег и отправился в Ниневию, или что после кораблекрушения Иона ухватился за случайно плававшего на поверхности мертвого кита и их вместе потом выбросило волнами на берег. Другие толковники очищают книгу Ионы от чудесных элементов тем, что относят их к области сновидений: Иона, говорят, плывя в Фарсис на корабле, заснул (1:5), случилась буря. Как часто во сне мы реагируем на впечатления окружающей нас действительности, так и Иона от шума волн и качки стал и во сне видеть тоже бурю. Чувствуя себя виновным перед Богом, он и во сне видит, что ищут виновника бури, бросают жребий, жребий падает на него, его бросают в воду, и вот страшное чудовище будто его проглатывает, но к удивленно своему, он живет и в этом чудовище и в отчаянном вопле молит Бога о спасении, тогда чудовище его выбрасывает на берег. Тут Иона просыпается. На море продолжалась еще свирепствовать буря, на корабле было смятение; это усиливало впечатление страшного сна Ионы, и он раскаялся в своем неповиновении Богу. Кроме указанных, существуют и другие попытки просто и естественно представить сюжет книги Ионы. Нам нет надобности приводить их все, мы можем ограничиться двумя изложенными, как наиболее удачными. Какова их ценность в качестве опытов объяснения книги Ионы? Несомненно, они могут подкупать своею простотою и естественностью, но этого недостаточно: упрощенное представление факта часто бывает его искажением. Нужно, чтобы эти упрощения имели для себя какое-нибудь основание, кроме простого нежелания чудесности. А между тем, защитники легендарного характера книги Ионы, отвергая ее в качестве исторического свидетеля, никаких других оснований в подтверждение своих слов не указывают. Таким образом, их опыты по-своему представить дело являются простыми предположениями, которые им нравятся. Таких предположений сделано уже много, их можно сделать и еще сколько угодно, но приблизить нас к истине, которая едина, они не могут.
Неудовлетворительность попыток найти историческую основу для книги пророка Ионы в обстоятельствах его жизни заставляет многих толковников за источниками для нее обращаться даже к языческой мифологии. В этом случае чаще всего указывают на греческий миф о Геркулесе и Гезионе, финикийский о Персее и Андромеде и вавилонский об Оаннесе. Говорят, что книга пророка Ионы, в особенности же рассказ о трехдневном пребывании во чреве кита, есть переделка того или другого из них. Однако, если мы будем сравнивать содержание кн. Ионы с указанными мифами, то между ними найдем весьма мало общего. В частности в мифе о Геркулесе, как он передается древнейшими языческими писателями: Аполлодором, Овидием, Диодором Сицилийским, Гомером (Илиада, XX пс. ст. 144-148) нет никаких подробностей, которые могли бы дать основание для рассказа о поглощении Ионы китом: борьба Геркулеса с морским чудовищем представляется наружною, поединком; затем, с греческими мифами евреи могли познакомиться не ранее времени Александра Македонского, а книга пророка Ионы более ста лет до этого времени вошла уже в канон священных книг. Однако самое главное возражение против всех попыток указать для кн. Ионы мифологическую основу заключается не в том, что между указываемыми мифами и содержанием книги пророка Ионы оказывается мало сходства и не в том, что некоторые из указываемых мифов оказываются более позднего сравнительно с кн. Ионы происхождения, а в нравственной невозможности для еврея-писателя пользоваться языческими мифами для переработки их в сказание о пророке Иеговы. Хотя евреи и увлекались язычеством, но это было увлечение формами языческого культа и легкими языческими нравами, идейной же противоположности между языческим многобожием и верой в Единого Бога они никогда не забывали. В частности писатель книги пророка Ионы твердо верует в единого Бога, Творца вселенной (1:9), а языческих богов считает суетными и ложными (2:9); как же такой человек, с идеями и чувствами противоположными всему языческому, мог взять рассказ о языческих богах и переработать его для целей своей религии.
После того, как попытки указать источники для рассказа о трехдневном пребывании Ионы во чреве кита в народном предании, изукрасившем будто бы простое событие чудесными подробностями, и в языческой мифологии оказались несостоятельными; мы утверждаемся в мысли, что его необходимо считать за повествование о действительном событии и постараемся, насколько возможно, уяснить его себе.
И повелел Господь большому киту поглотить Иону. Морское животное, которому Бог повелел поглотить Иону, названо в еврейском тексте dag gadol, что значит большая рыба. Для обозначения морских млекопитающих животных, не рыб, в еврейском языке употребляются слова: levijatan, tanijm (Иов 40:25; 7:12; Пс 103:26; Быт 1:21), но не употребляется слово dag, поэтому в данном случае нельзя думать, что Иона был поглощен китом. Таким образом, падает возражение, что чудо поглощения Ионы противоестественно, так как у кита очень узкое горло. Что касается греческого и славянского переводов, то они употребляют слово κη̃τος, кит, потому, что тогда с этим словом не соединялось понятия об определенном виде млекопитающих животных, и разумели вообще морское чудовище, включая сюда и огромную морскую рыбу («чудо рыба-кит»). Какая рыба поглотила Иону, текст не указывает, но можно думать, что это была акула. Порода акул, называемая squalus carcharias — акула-людоед, которая водится в Средиземном мире, достигает 32 футов длины и вполне может проглотить человека целиком.
И был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи. Выражение «три дня и три ночи» на библейском языке не означает непременно трех полных суток (1 Цар 30:12-13; Есф 4:15; 5:1), а может означать период времени даже в 26-28 часов (Мф 27:46; Мк 15:34; Лк 20:43-46), если он граничит с концом первого и началом третьего дня. Однако, если мы время пребывания пророка Ионы во чреве кита ограничим 26-28 часами, то и в таком виде этот факт продолжает оставаться чудом, т. е. событием, необъяснимым действием одних только естественных сил в обычном порядке. Поэтому Спаситель называет это событие «знамением», подобным чуду воскресения Его после трехдневной смерти, причем пребывание Ионы во чреве кита сравнивается с пребыванием Спасителя во гробе в аде. Значит, во чреве кита Иона был как бы погребенным, естественные условия, в которых он оказался, неизбежно должны были вести его к смерти, и если он остался жить, то только по чрезвычайному действию Всемогущества Божия. «Идеже хощет Бог, побеждается естества чин». Каким способом Бог сохранил жизнь Ионы во чреве кита, нам знать не дано; понять, как действует Бог в чудесном мы не можем, однако разум человеческий не отказывается совершенно от попыток представить себе возможность того или другого чуда, подыскать для него аналоги в естественных явлениях и таким образом в своем знании найти опору для веры. Такими, уясняющими чудо пребывания в чреве кита, аналогиями могут быть возвращение к жизни человека после пребывания под водою, случаи мнимой смерти (летаргии) и, наконец, девятимесячное пребывание младенца в утробе матери. Из приведенных фактов следует, прежде всего, что смерть может наступать не сразу, как человек лишится притока воздуха. Правда, отсрочка смерти для человека под водой бывает на короткий срок, но важно то, что подобное явление уже не становится абсолютно невозможным; а что возможно при естественных условиях хотя бы на момент, то легко себе представить продолжающимся по действию Всемогущества Божия на более продолжительное время. Такое действие будет уже для нас не противоестественным, а только сверхъестественным, законы природы им не нарушаются, а Бог пользуется ими для своих промыслительных целей. Случаи летаргии, когда мнимо умершего зарывают в землю и он продолжает после некоторое время жить, говорят о том, что человек при пониженной жизнедеятельности может сравнительно долгое уже время обходиться без нормального количества воздуха. Если это возможно в естественном порядке, то тем легче подобное событие представить себе в порядке чудесном. Наконец, естественные законы, которыми сохраняется жизнь младенца во чреве матери, по существу своему для нас не менее непостижимы и чудесны, чем пребывание Ионы во чреве кита. Если Творец создал такие законы, по которым жизнь одного существа сохраняется во чреве другого целые месяцы, то не в Его ли власти направить и сочетать эти законы так, чтобы жизнь человека во чреве рыбы сохранить три дня.
2:2-10 Молитва пророка Ионы из чрева кита дает весьма много поводов для возражений против ее подлинности. Обращают внимание на то, что она по частям сходна с различными местами из псалмов и отсюда заключают о ее компилятивном характере и на этом основании относят ее происхождение ко времени упадка еврейской письменности. Действительно, сходство молитвы Ионы с псалмами несомненно: 3 ст. напоминает 7 ст. 17-го Пс и 1 ст. 119-го; 4 ст. — 3 ст. 68-го; 5 ст. — 23 ст. 30-го; 6 ст. — 5 и 6 ст. 17-го Пс, 15-16 ст. 68-го Пс, 7 ст. — 16-17 ст. 17 Пс; 8 ст. — 4-7 ст. 142-го Пс. Но можно ли из этого вывести, что молитва Ионы — позднейшая компиляция? Не более ли естественно думать, что Иона во чреве кита выражал свои чувства знакомыми ему образами псалмов, ибо переживаемое им состояние не позволяло ему предаться творчеству. Он брал из псалмов не фразы и слова, как это делал бы компилятор, а образы и картины, причем такие, которые к его состоянию подходили даже более, чем к состояние псалмопевца (таковы все картины водных опасностей).
Затем указывают на то, что молитва Ионы по своему содержанию будто не подходит к переживаему Ионою душевному состоянию; главный ее мотив — благодарение за спасение, между тем Иона из чрева кита должен был не благодарить, а молить Бога об избавлении от смертной опасности. Объясняют это тем, что она так неудачно была составлена каким-то позднейшим лицом. Но ведь, кроме благодарения, в молитве Ионы есть и изображение водных опасностей (4,6-7 ст.) и вопль к Богу о спасении в переживаемом бедствии (3,5,8 ст.), словом, все то, что считается необходимым для молитвы, чтобы быть ей естественной в устах Ионы; только все это в молитве изображено как моменты уже прошедшие. Пророк главный трепет за свою жизнь пережил тогда, когда брошенный в море все более и более погружался в бездну, сходил к основанию гор, точно во ад, чувствовал, как морская трава обвивала его голову, а вода стала доходить как бы до души его, и тут он молил Бога об избавлении от смерти. Когда же его проглотила рыба и он продолжал жить в ней по действию всемогущества Божия, он начинал чувствовать себя уже спасенным Богом; где и как его Бог хранил, он этого, вероятнее всего, не знал тогда, а только чувствовал, что он жив, спасен от смерти, надеялся, что Бог до конца его избавит («я опять увижу святый храм Твой»), и поэтому в молитве уже благодарил Его. Таким образом, мы видим, что молитва Ионы по своему содержанию вполне подходила к переживаемому пророком Ионою душевному состоянию. Главный ее предмет — изображение пребывания Ионы в тесноте скорби и его спасение. Этот предмет развивается в молитве в строгой последовательности. Сначала в ней правильно чередуются картины внешних опасностей пророка (4,6,7a) и описании пережитого им в это время душевного состояния (3,5,7b-8), а заканчивается она (9-10) благодарением за спасение, которое пророк почувствовал еще во чреве кита. Она делится на четыре строфы по 2 ст. в каждой и построена по законам стихотворного параллелизма, причем стихи, в которых описывается внешнее положение пророка, написаны параллелизмом синтетическим, а изображающие его душевное состояние параллелизмом антитетическим. Отсюда видно, что молитва Ионы по своему логическому построению и литературной форме представляет собою стройное и органически связное целое. Своим картинным языком она, как поэтическое произведение, существенно отличается от остальных частей книги, содержащих исторический рассказ.
Сведения о пророке Ионе. Сведения о пророке Ионе, как о большинстве ветхозаветных боговдохновенных писателей, отличаются большою скудостью. Книга, надписываемая его именем, подробно сообщая об его деле — посольстве и проповеди в Ниневию, о нем самом ограничивается замечанием, что он был «еврей, чтитель Бога небесного, сын Амитая» (слав.: Амафии). Ценное восполнение к этим сведениям дает 4-я книга Царств. Сообщая о расширении пределов Израильского царства при Иеровоаме II-ом, она замечает, что это совершилось «по глаголу Господа Бога Израилева, его же глагола рукою раба своего Ионы, сына Амафиина, пророка, иже от Гефаховера» (2 Regum 14:25). Это замечание решает для нас важный вопрос о времени жизни и месте деятельности пророка Ионы. Родом из Гефаховера, он, значит, происходил из Завулонова колена, в котором был этот город (Iosue 19:13) и принадлежал к пророкам Израильского царства. Его имя связывается с царствованием Иеровоама II, который воцарился в 835-м г. до Р. Х. и занимал израильский престол 41 год (2 Regum 14:23). Войну с Сирией, результатом которой по предсказанию Ионы было расширение границ Израильского царства, следует отнести к началу царствования Иеровоама II, так как она начата была еще его предшественниками (Иоахазом и Иоасом) и им лишь славно закончена. Отсюда и жизнь пророка Ионы нужно отодвигать к более раннему времени. Если пророчество Ионы исполнилось в начале царствования Иеровоама II, то произнесено оно было, конечно, раньше, еще в предшествующее царствование Иоаса. Этому царю пророк Елисей пред смертью предсказал, что он победит сирийцев, только «не до скончания» (2 Regum 13:14-20). Пророчество Ионы об окончательной победе над Сирией и восстановлении древних границ Израильского царства является таким образом продолжением и дополнением пророчества Елисея и произнесено было, вероятнее всего, тому же самому Иоасу в утешение. Из сказанного следует, что пророк Иона жил в половине IX в. до Р. Х.; значит по времени своего служения он был самым древним из пророков, оставивших нам свои писания. Он был младшим современником Елисея и даже, может быть, пророка Илии и их преемником по пророчеству. Иудейское предание не без основания считает его учеником пророка Елисея, получившим воспитание в тех пророческих школах, которые были основаны Илиею (2 Regum 2:2-6; 2 Regum 6:1-8); оно отождествляет его с тем стремительным юношею, которого Елисей послал помазать на царство Ииуя (2 Regum 9:9-11). Другое предание, передаваемое блаж. Иеронимом, считает пророка Иону сыном сарептской вдовы, воскрешенным Илиею (1 Regum 17:17-23). Эти предания, устанавливающие связь Ионы с великими израильскими пророками — Илиею и Елисеем, приняты православною церковью и включены в службу этому пророку на 22 сентября. Дальнейших сведений о деятельности пророка Ионы мы не имеем, кроме рассказа его книги о проповеди в Ниневии. Другие места Библии, в которых упоминается об Ионе (Thobis 14:8; 3 Макк 6:6; Matthaeum 12:46; Lucam 11:30-32), только утверждают этот факт. О конце жизни пророка и его смерти мы узнаем из предания. По одному из них, пророк Иона после проповеди в Ниневии остался жить там до конца своей жизни, там и умер. Его гробница до сих пор указывается на высоком холме близ селения Мозуля, где открыты развалины Ниневии. По другому преданию, Иона возвратился из Ниневии и умер на своей родине в Гефаховере. И здесь, как и близ Ниневии, находится чтимая гробница пророка. Последняя версия о смерти пророка Ионы подтверждается словами 3 кн. Маккавейской, что Иону после пребывания его во чреве кита морского «Бог показал невредимым всем присным» (3 Макк 6:6). Значит в отечество он возвратился.
О существе и происхождении книги пр. Ионы. Вопрос о существе книги пророка Ионы в экзегетической литературе решается неодинаково. Самое древнее мнение, опирающееся на прямое свидетельство библейского текста, считает книгу пророка Ионы историческим повествованием, передающим рассказ о действительных событиях и лицах. Другое мнение, развиваемое и широко аргументируемое в критической литературе, не признает книгу Ионы подлинной историей, потому что многое в ней представляется необычайным, непонятным по своей чудесности и невероятным исторически. Защитниками второго мнения книга пророка Ионы считается в той или другой мере вымышленным произведением. Одни видят в ней рассказ о бывшем пророку видении, другие считают ее апологом, аллегорией или притчей, рассказанной с нравоучительной целью, третьи принимают ее за легенду, изукрасившую простой и естественный факт чудесными и невероятными подробностями. Мы не будем останавливаться на том, насколько удачно сближение книги пророка Ионы с указанными выше литературными формами; уже самое многообразие попыток представить книгу Ионы не в форме исторического рассказа говорит о том, что ни одна из них вполне не удовлетворяла. Все эти попытки вытекают из мысли о невозможности представить рассказанное в книге Ионы действительно происшедшим событием. При объяснении текста книги мы постараемся устранить затруднения к историческому пониманию ее, а теперь приведем свидетельства посторонние ей в пользу исторического ее характера.
Самое древнее свидетельство в пользу исторического характера книги Ионы мы находим в книгах Товита и 3-й Маккавейской. В них засвидетельствовано историческое понимание двух главных фактов книги Ионы, наиболее встречающих возражение, пребывания пророка во чреве кита (3 Макк 6:6) и его проповеди в Ниневии (Thobis 14:8). Затем Иосиф Флавий, передавая в своих «Иудейских древностях» (IX кн. 11 гл.) содержание книги Ионы, считает ее за подлинную историю. Только при историческом характере книги Ионы возможно было, что она включена была ветхозаветною церковью в канон священных боговдохновенных книг; произведение вымышленное или искажающее действительность не могло пользоваться таким великим уважением. Вслед за ветхозаветною церковью и древнехристианская понимала и толковала книгу Ионы в историческом смысле. Она в данном случае следовала непререкаемому авторитету Самого Иисуса Христа. Отвечая на требования фарисеев от Него чудес, Он сказал, что наибольшим знамением для них должен служить факт пребывания Ионы во чреве кита: «ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Matthaeum 12:40). Эти слова Спасителя могли иметь свою убедительную силу только в том случае, если он говорил о действительном факте. Знамением чуда воскресения Христова могло быть другое аналогичное ему и непременно историческое (а не вымышленное) чудо. В такой же мере Спасителем засвидетельствован исторический характер и другого события кн. Ионы — покаяние ниневитян. Он сказал: «Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его; ибо они покаялись от проповеди Иониной и вот здесь больше Иона» (Lucam 11:32). Ставить ниневитян примером отзывчивости на слово Божие своим современникам Спаситель мог только тогда, когда и он Сам, и его слушатели принимали рассказ об этом книги Ионы за подлинную историю.
Но книга пророка Ионы не только историческое повествование, а вместе с тем и писание пророческое. Ее пророчественно-преобразовательный смысл указан в приведенных выше словах Спасителя (Matthaeum 12:40). Иона своим трехдневным пребыванием во чреве кита преобразовал трехдневное пребывание Спасителя в сердце земли. Это главный пункт книги, но все же им ограничивать весь пророчественный смысл книги нельзя, ибо в таком случае все остальное содержание ее, кроме 2-й главы, будет совершенно ненужным прибавлением, непонятно для чего рассказанным. Затем, указанный Спасителем преобразовательный смысл книги становился понятным только христианам, а не иудеям, — между тем именно иудейская церковь включила ее в число пророческих книг. Ввиду всего сказанного нужно пророчественный смысл и значение находить не в отдельных только частях книги, а во всем ее целом, в основной идее, раскрываемой на протяжении всей книги. Идея книги та, что спасение через покаяние может быть даровано Богом не иудеям только, но и язычникам. Иегова не национальный Бог евреев, а Бог всех людей. Теократия (богоправление) распространяется на все человечество, в царство Божие войдут и язычники, потому что путь в него один для всех — нравственное усовершенствование. Раскрывая эту идею в историческом рассказе, книга Ионы приготовляла евреев к усвоению главной мессианской идеи о духовном и универсальном характере царства Мессии. В век Ионы эта идея впервые так ясно озарила религиозное сознание евреев и, как показывает пример самого Ионы, усваивалась ими с большою болезненностью, после тяжелой борьбы с их узконациональными предрассудками. Последующие пророки вплоть до Иоанна Предтечи продолжали учить о спасении всех людей в царстве Мессии, т. е. раскрывать основную идею книги Ионы и в этом заключалась главная задача их пророческого служения. Таким образом, книга пророка Ионы должна быть признана первою по времени и содержанию пророческою книгою.
О происхождении книги пророка Ионы, так же как и о ее существе, представителями критического экзегесиса высказываются весьма разнообразные суждения. С большим старанием ищут в книге следов ее позднейшего происхождения и на основании этого относят время ее написания — одни к ассирийскому плену, другие ко времени иудейского царя Иосии или в период вавилонского плена, третьи, наконец, думают, что она написана в послепленный период, может быть, даже во времена Маккавеев. При объяснении книги мы отметим, что те места ее, в которых видят доказательства ее позднейшего происхождения, в действительности не содержат в себе таких указаний, а теперь остановимся на положительной стороне вопроса. Книгу Ионы знает И. Сирах, который говорит о двенадцати малых пророках (Ecclesiasticus 49:12), с ее содержанием знаком Товит (Thobis 14:8). Она не могла быть написана позднее 430 г., времени заключения ветхозаветного канона, так как она вошла в него. По характеру содержания книги вероятнее всего предположить, что она написана была самим пророком Ионою. Никто кроме него не мог знать и так живо изобразить самые сокровенные движения его душевной жизни, причем такие, которые служили не в похвалу пророка. Писатель книги несомненно был в Ниневии, ознакомился с ее жизнью и нравами. Язык изобличает в нем израильтянина, а не иудея. Правда об Ионе говорится в книге в третьем лице, но это — обыкновение многих священных писателей ставить в тень свою личность и выдвигать на первый план действие через них слова Божия.
Пророки и пророчества
Имя. Пророки назывались у евреев nabi, т. е. «говорящий». Слово это имеет корнем глагол, сохранившийся и теперь в арабском языке, – nabaa давать весть. За правильность такого понимания термина nаbi говорит и соответственное ассирийское выражение nabu звать, а также эфиопское nababa говорить. Но если этот эпитет «говорящие» (nebiim) придавался только некоторым лицам, то под ним разумелись, очевидно, особые люди, которые заслуживали своими речами исключительного внимания и уважения, словом, люди, посланные Богом для возвещения Его воли. Таким образом, слово nаbi должно обозначать вестника Божественного откровения. Такой же смысл имеет и термин греческой Библии – προφητης, которым LXX передают еврейское выражение nabi. Кроме того, евреи называли пророков roéh – видящий, chozéh – прозорливец. Эти оба названия указывают на то, что возвещаемое пророком получено им в состоянии видения или особенного восторга (см. Чис.24:3–4 и сл.). Но так как взор пророка направлялся и на внешнюю жизнь еврейского государства, даже на будущее его, то пророки иногда назывались zophim, т. е. стражи (Иер.6:17; Ис.56:10), которые должны предупреждать свой народ об угрожающей ему опасности. Назывались также пророки пастырями (Зах.10:2; Зах.11:3, 16), которые должны заботиться о порученных им овцах – израильтянах, мужами Божиими и др.
Сущность пророчества. Если пророки должны были возвещать людям получаемые ими от Бога откровения, то, очевидно, Бог входил с ними в тесное внутреннее общение. Он должен был говорить с ними и они – с Богом, и Бог, действительно, приходит к ним и говорит с ними, как со своими друзьями, о том, что Он намерен совершить, объясняет им свои планы. В этом и состоит настоящая сущность пророчества. Поэтому уже Авраам называется пророком и другом Божиим (Быт.20:7; Иак.2:23). «Могу ли Я, – спрашивает Бог, – скрыть от Авраама то, что Я намерен сделать?» (Быт.18:17).
И других патриархов Бог называет «Своими пророками» (Пс.104:14–15). Если пророки поэтому выступают как учители и руководители своего народа, то они высказывают не свои собственные убеждения и мысли, а то, что они слышали от Бога. Они и сами ясно сознавали, что через них говорит именно Бог. Поэтому-то у них часто встречается в их пророческих речах надписание: «Бог сказал». Бог влагал им в уста слова свои (Иер.15:19–20), и они с уверенностью говорят о своем послании Богом (2Цар.23:2; Дан.2:27). К себе преимущественно поэтому они относят и название roeh – видящий, которое гораздо сильнее обозначает божественное происхождение пророческого вдохновения, чем другое слово – chozeh, которое иногда потреблялось и для обозначения пророков не в собственном смысле этого слова, которые были, можно сказать, людьми самообольщенными, полагавшими, будто через них говорит Бог (Иез.13:2, 6). 1
Различные состояния вдохновения. Хотя все пророки свидетельствуют: «Господь говорил мне» или «так говорит Господь», однако между пророками было различие в отношении к пророческому самосознанию и в отношении Бога к ним.
а) Особое место среди ветхозаветных пророков принадлежит пророку Моисею, с которым «Бог говорил устами к устам» (Чис.12:8). Служение Моисея как законодателя, а также судии, священника, вождя и пророка также было необыкновенно высоко (Втор.34:10). Он в нормальном, бодрственном состоянии получал откровения от Бога. Господь говорил с ним как друг с другом, прямо высказывая свои веления. Самуил также слышал ясную речь Бога, но не видел при этом никакого образа (1Цар.3 и сл.). Однако неприкрытой ничем славы Божией не видел и Моисей (Исх.33:20, 23).
б) Гораздо низшую форму вдохновения представляет собою то, когда Бог говорил пророкам в видении или во сне (Чис.22:8–9). В состоянии видения, восхищения или экстаза дух человеческий возвышается над обыкновенными границами пространства и времени, над всей временной жизнью и живет душой в потустороннем мире или же переносится в даль будущего (Деян.22:17; Откр.1:10). То, что он видит или слышит в этом состоянии, он может потом сообщить и другим, приведя все им слышанное в известный порядок и давши ему более или менее стройную форму,
в) Иногда вдохновение отнимает у человека волю и он говорит не то, чтобы ему хотелось сказать, или же не понимает вполне сам своих пророчеств. Так Валаам благословлял евреев тогда, когда ему хотелось проклясть их. Он даже падал на землю в обмороке, когда на него сходил Дух Божий (Чис.24:3, 4). В таком же пассивном состоянии вдохновения находился однажды царь Саул (1Цар.19:24).
Совершенно другое бывало с Самуилом, Исаией и др. пророками. В них человеческий дух только незаметно повышал темп своей жизни и деятельности, под действием Духа Божия. Их духовная деятельность, благодаря этому действию Духа Божия, оживлялась, в душе их появлялись новые настроения, их уму открывались новые горизонты, причем они все-таки могли различать, что, собственно, привходило в их душу свыше и что было результатом их собственной духовной деятельности во время получения откровения (Ис.6:5; Иер.1:7; 2Пет.1:20, 21). Здесь Божественное воздействие опирается более на природные индивидуальные духовные способности человека – на полученное им образование (ср. Дан.9:2 и Иер.25:11), отчего у пророков иногда встречаются почти дословные повторения прежних, им, конечно, известных пророчеств (ср. Ис.2:2–4 и Мих.4:1). Однако образованность не была необходимым условием для получения Божественного откровения, как это доказывает пример пророка из простых пастухов – Амоса (Ам.7:14–15). Зато все пророки должны были сохранять полное послушание воле Божией (Мих.3:8) и всегда заботиться об обращении народа израильского на тот же путь послушания Всевышнему.
Особенности пророческого созерцания.
а) Пророки получали часто откровение в форме видений, образов, притч, символов, которые разгадать иногда довольно мудрено и для которых давались поэтому соответственные объяснения (Ам.7:7–8; Дан.8 и сл.; Зах.1:9). Поэтому и сами пророки говорят часто образами, совершают символические действия. При этом на их речах отражаются черты их личности и они сами принимают деятельное участие в придании откровению известной формы. Действия же символические иногда совершались ими в действительности, иногда же пророки рассказывают о них, как о событиях их внутренней жизни (Иер.19 и сл.; Ис.20 и сл.; Ос.1 и сл.; Иез.12 и сл.).
б) Пророки видели будущие события, которые они предвозвещали, как совершавшиеся при них или даже уже как прошедшие. Так, Исаия говорит о смерти Христа как будто бы он был свидетелем страданий Христовых (Ис.63 и сл.). От этого-то они в своих пророчествах нередко употребляют для обозначения будущих событий прошедшее время, которое поэтому и называется прошедшим пророческим (perfectum propheticum).
в) Пророки смотрят перспективно, т.е. все предметы в их созерцании представляются им расположенными на одной картине, в общих очертаниях, хотя бы это были предметы, относящиеся к различным эпохам; впрочем, все-таки они умеют различить, что находится на переднем плане открывающейся пред ними картины и что – позади, вдали. Хотя освобождение из плена Вавилонского и мессианское спасение часто соединяется в одной картине, но однако пророки не сливают одно с другим и первое представляют только как тень второго.
г) Каждый пророк видел только части великого будущего, которое ожидает людей, и потому пророческое созерцание имело характер отрывочности (1Кор.13:9) и один пророк пополняет другого.
Цель пророческого служения. Пророчество представляло собой самый жизненный элемент в общем плане божественного домостроительства и было наиболее рельефным выражением общения Бога с Его народом. В законе Моисеевом дано было твердое основоположение откровению Божественной воли, но если этот закон должен был войти в жизнь народа, то для этого необходимо было, чтобы Бог непрестанно свидетельствовал о Себе как о Царе Израиля. А для этого и были посылаемы Богом пророки. Они постоянно поддерживали в Израиле сознание того, что он представляет собой государство теократическое. Они должны были охранять закон, выяснять дух и силу его заповедей (Втор.10:16; Втор.30 и сл.), обсуждать явления общественной жизни в Израиле с точки зрения закона, наблюдать за поведением царей и священников, которые нередко отклонялись от начертанного для них в законе Моисея пути и, возвещая решения воли Божией касательно будущего состояния народа, вообще оживлять теократический дух. 2
Поэтому пророки были призываемы только из среды избранного народа (Втор.18:18). Главной же задачей их было утвердить в народе веру в пришествие Мессии и Его царство. Христос и Его царство представляют собой центральный пункт, на который обращено внимание пророков.
Содержание пророчеств. Пророки в своих пророчествах изображают историю царства Божия, как оно существовало и должно было существовать в Израиле и во всем человечестве, особенное внимание свое обращая при этом на завершение этого царства. Они не останавливаются в этом случае только на общих очерках будущего, но входят в подробное и обстоятельное описание частных обстоятельств, стоящих в существенной связи с историей царства Божия. Пророк в Вефиле называет имя царя Иосии за 300 лет до его рождения (3Цар.13:2), Иезекииль дает особые специальные указания на судьбу, ожидающую Иерусалим (Иез.24:2, 25–27), Даниил предвидит детали будущих событий, какие должны иметь место в жизни евреев (Дан.11:10–11).
Пророки и прорицатели. Из сказанного уже достаточно ясно, что истинные пророки были совсем не то, что известные и у язычников прорицатели. Между пророчеством и прорицанием существует двоякое существенное различие. Прежде всего, прорицание относится исключительно только к настоящему времени, пророчество же простирается до последнего предела истории, до конца дней, как выражались пророки. Каждый пророк и настоящее оценивает по его отношению к конечной цели. Благодаря этому, все пророчества составляют одно неразрывное целое. Прорицания языческих оракулов представляют собой ряд независимых одно от другого изречений; они похожи на слова, без логической связи следующие одно за другим на столбцах лексикона. Напротив, все израильские пророчества находятся в связи между собой и дополняют друг друга. Затем языческие оракулы говорили только об обстоятельствах или частной или национальной жизни, израильское же пророчество с самого начала охватывало своим взором все человечество.
Несомненность божественного призвания пророков. Пророки доказывали истинность своего призвания Богом посредством великих чудес, которые они совершали силой Божией. Кроме того, нужно принять в этом случае во внимание чистоту их учения и жизни (Втор.13:2, 5; 1Цар.10:6, 9; ср. Мф.24:24). Особенным даром чудотворения владели Моисей, Илия и Елисей. Сами пророки указывали на исполнение своих пророчеств как на доказательство истинности своего избрания Самим Богом. Пророк Иеремия говорит; «если какой пророк предсказывал мир, то тогда только он был признаваем... за пророка, которого истинно послал Бог, когда сбывалось слово того пророка» (Иер.28:9).
Язык пророков. Так как пророки не были безвольными и бессознательными органами Духа Божия, но сохраняли самоопределение и свои характерные индивидуальные свойства при изложении бывших им откровений, то понятно, что и язык пророков носит различные степени совершенства и от простой прозаической речи нередко достигает высоких ступеней ораторства и поэзии. Амос, пастух, заимствует свои образы и картины из сельской жизни, Даниил говорит как государственный муж. Ранние пророки говорят чистым еврейским языком, позднейшие более или менее пользуются халдейским или арамейским наречием. Особенным изяществом и чистотой речи отличается книга пророка Исаии, которого поэтому некоторые называли «царем пророков». Многие речи пророков имеют форму настоящих поэм, сохраняя при этом все свойства еврейской поэзии.
История пророчества. Если уже допотопные патриархи были, в общем смысле, пророками (напр., Енох – см. Иуд.1:14–15:)), если уже во время Моисея пророчество имело своих представителей (Мариам и 70 старейшин – Чис.11:16), если и в смутное время Судей то там, то здесь мерцал огонь пророческого вдохновения (Суд.2:1; Суд.5:1; 1Цар.2:27), то с Самуила (это, после Моисеева периода, уже второй период в развитии пророчества) пророчество вступает в период настоящего процветания и пророки появляются среди Израиля в очень большом числе. Благодаря энергии Самуила, теократическая жизнь в Израиле оживилась, а вместе с тем обнаружилось во всей силе своей и пророческое вдохновение и пророки или ученики пророческие составляют из себя целые корпорации под управлением великого пророка Самуила. Пророки, начиная с Самуила, оказывали огромное влияние на весь ход жизни израильского народа и цари израильские, в общем, были послушны их внушениям. Со времени разделения Еврейского царства на два (третий период), во главе пророков становится энергичный пророк Ахия из Силома и пророки, особенно в Израильском царстве, где не было ни законной царской династии, ни законного священства, приобретают огромное значение. Немало усилий положено было ими также в борьбе с ложными пророками, появление которых падает на время царя израильского Ахава и которые вели царство к гибели своими льстивыми советами. Пророки, как Илия и Елисей, а также пророки-писатели этого периода всячески старались пробудить теократическое сознание в народе еврейском, но пророки следующего, четвертого периода, напротив, начинают говорить о скором падении теократического царства и о его будущем преобразовании в мессианское царство, чем с одной стороны доказывают, что Бог справедливо карает нарушителей Его закона, а с другой стороны утешают верующих в тех тяжких испытаниях, каким они подвергались в те времена. Наконец, в последний, пятый – послепленный период пророки с одной стороны действуют в видах восстановления внутренней и внешней жизни теократии, с другой – обращают свои взоры к будущему преображению этой жизни.
Значение пророческих книг. Писания пророков важны уже по обилию содержащегося в них учительного материала. В них находим мы величественные изображения существа и свойств Божиих, Его могущества, святости, всеведения, благости и пр. Они дают нам возможность проникнуть взором в невидимый мир и в таинственные глубины человеческого сердца. Изображая нечестие и ожесточение Израиля, пророки как бы этим показывают пред нами зеркало, в котором мы можем видеть отражение и своей жизни. Но особенно важны книги пророков для нас, христиан, потому что в них мы находим исполнившиеся с совершенной точностью пророчества об иудеях и других народах, а главным образом предсказания о Христе. Господь Иисус Христос Сам указывал на пророчества, как на самое верное свидетельство о Нем и Его деятельности (Ин.5:39). Наконец, пророчества важны для нас и потому, что часто в них обстоятельно раскрывается то, на что в Новом Завете указывается только намеками, краткими заметками. Так, напр., 53-я глава кн. Исаии выясняет пред нами истинную причину и цель страданий Христовых, а также дает объяснение к словам Иоанна Крестителя о Христе: «се, агнец Божий!» (Ин.1:29)
Распределение пророческих книг в Библии. Всех пророков, записавших свои речи в книги, было 16. Первые четыре – Исаия, Иеремия, Иезекииль и Даниил, называются великими, а прочие 12 – Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия – малыми, конечно, по сравнительно малому объему их книг. Впрочем, книга Даниила в еврейской Библии отнесена была в число этнографов (кетубим), а книги 12-ти малых пророков составляли одну книгу. Книги пророческие в нашей Библии распределены не по порядку времени их происхождения, а, вероятно, по объему. Хронологический же порядок пророческих книг можно установить такой. Самым древним пророком был Авдий, пророчествовавший около 885-го г. до Р. Х., за ним следуют Иоиль, Амос, Иона, Осия, Исаия, Михей, Наум, Аввакум и Софония. Это так называемые, допленные пророки. Затем идут пророки периода плена – Иеремия, Иезекииль и Даниил и, наконец, пророки послепленные – Аггей, Захария и Малахия (около 427 г.). 3
* * *
1 См. Konig Das Prophetenthum в Beweis d. Glaubens. 1907. 2, 1–3.
2 Социально-политическая деятельность пророков прекрасно очерчена в книге Walter'а: Die Propheten in ihrem socialem Beruf. Freiburg 1900. 1–288 с.
3 О пророчествах вообще более обстоятельные сведения дает еп. Михаил в своих очерках «Библейская наука» (Ветхий Завет, вып. 4). Об исполнении же пророчеств можно читать у Кейта в его книге: «Доказательства истины христианской веры, основанные на буквальном исполнении пророчеств, истории евреев и открытиях новейших путешественников». СПб. 1870 г. С. 1–530.
1:1 Евр. Йона - «голубь»; ср. 4 Цар 14:25.
1:2 а) Ниневия - один из крупнейших городов древнего Ближнего Востока, последняя столица Ассирийской империи, располагалась на восточном берегу реки Тигр.
1:2 б) Букв.: и провозглашай против нее (Ниневии), в знач. предупреди ее об угрозе возмездия (см. 3:4).
1:2 в) Букв.: зло их восходит пред лицо Мое.
1:3 а) Таршиш (или: Тартесс) - самый дальний от Израиля портовый город (или провинция) в Западном Средиземноморье (совр. Испания); здесь в знач. на край света.
1:3 б) Букв.: спустился / нисшел (в Яффу); в евр. это слово повторено ниже в этом стихе спустился (в корабль) и в ст. 5 спустился (в трюм).
1:3 в) Букв.: с ними.
1:5 Евр. слово яре (оно встречается здесь в ст. 5, 9 и 16) означает как простой испуг, так и почитание высших сил (ср. рус. выражение «страх Божий»).
1:9 Или: боюсь / благоговею.
1:14 а) Букв.: к Господу.
1:14 б) Букв.: да не погибнем мы из-за жизни этого человека.
2:1 Евр. даг гадоль, в LXX кетос («морское чудовище»). Евреи не были связаны с морем, и поэтому читателю не следует ждать от них свидетельств о биологических различиях среди обитателей моря. Из сказанного здесь и в Мф 12:40 невозможно решить, что представляло собой это морское животное.
2:3 а) Букв.: Он.
2:3 б) Здесь и далее пророк говорит об ожидаемых действиях Бога как о том, что уже случилось, полностью полагаясь на Него.
2:3 в) Букв.: из чрева Шеола. См. примеч. «а» к Ос 13:14.
Ты - милосердный Бог и добрый; от безмерной любви Твоей неизменной не спешишь Ты гневаться и готов отменить наказание (4:2).
Книга Ионы существенно отличается от других пророческих книг Библии - это не собрание пророчеств, а исполненный глубочайшего смысла рассказ о переживаниях пророка, попытавшегося воспротивиться повелению Бога. Некоторые толкователи видели в книге Ионы притчу, аллегорию, а то и сатиру. В книге не говорится о том, кто ее написал. Но вполне возможным представляется традиционное признание того, что эту книгу написал сам Иона, поведав о своем неразумном поведении и о своем подчинении воле Божьей, хотя многие современные ученые полагают, что книга появилась в период после Вавилонского плена.
Вероятнее всего, пророк Иона жил в VIII в. до Р.Х., но, не считая его книги, нам мало что известно об этой личности. В Ветхом Завете, кроме книги, названной его именем, есть лишь одно упоминание о нем в 4 Цар 14:25, где сказано об исполнении предсказания, сделанного пророком Ионой, сыном Амиттая из Гат-Хефера. Из этого следует, что свое служение Иона совершал в Северном царстве, Израиле, во время правления царя Иеровоама II (792-753 гг. до Р.Х.).
Неприязнь Ионы к ассирийцам и его нежелание идти к ним с вестью от Бога становится понятнее благодаря высказываниям другого ветхозаветного пророка - Наума. Это он в своей книге, предвещавшей падение Ниневии, говорит о ее жителях как людях весьма жестоких. Ассирийцы и сами увековечили свидетельства о такой своей жестокости - длинные, хвастливые надписи, повествующие о беспощадных расправах над народами, пытавшимся оказывать им сопротивление. У израильтян были свои причины бояться и ненавидеть Ниневию, и, как видно из описанного случая, им, как и Ионе, было бы трудно согласиться с мыслью о необходимости любить своих врагов.
Отчасти эта книга о живительной силе подлинного покаяния. Однако отнюдь не покаяние - центральная тема этой книги. Как верно подмечено комментаторами, если бы это было так, то достаточно было бы первых трех глав, и побег Ионы не имел бы непосредственного отношения к замыслу всей книги. Но главная мысль книги как раз о самой сущности пророческого слова. Иона понял о природе Бога нечто определенное: «Ты - милосердный Бог и добрый; от безмерной любви Твоей неизменной не спешишь Ты гневаться и готов отменить наказание» (4:2). Он знает, что Бог откажется от уничтожения Ниневии, и бежит, чтобы укрыться от Бога, будучи уверенным, что его пророчество о грядущем возмездии окажется ложным. Он озабочен тем, что пробным камнем истинности пророческого слова является его исполнение, как об этом открыто сказано во Втор 18:21, 22. Но Бог хочет показать Ионе нечто несоизмеримо более ценное, чем исполнение пророчества или отношение к пророку - Свою глубочайшую заботу о беспомощных людях и невинных животных (4:11), о спасении Своего творения. Пророчества о гибели (ср. Иер 28:9), даже в отношении иноземных народов, носят условный характер и будут исполнены лишь при отсутствии подлинного покаяния (Иер 18:7, 8).
Бог, явленный нам в этом рассказе полновластным Владыкой, заботящимся о Своем творении, неуклонно вел Иону к постижению Его любви. О том, чего достиг Господь в движении к Своей цели, и свидетельствует сама книга Ионы.