Библия-Центр
РУ
EN
FR
Библия
Мысли вслух
Вопрос-ответ
Библиотека
Ссылки
О проекте

Найти

Найти Найти
искать в текущем разделе [Библия]
Вся Библия
Louis Segond version (fr)
Поделиться

Apocalypse, Chapitre 17

1 Puis un des sept anges qui tenaient les sept coupes vint, et il m'adressa la parole, en disant: Viens, je te montrerai le jugement de la grande prostituée qui est assise sur les grandes eaux.
2 C'est avec elle que les rois de la terre se sont livrés à l'impudicité, et c'est du vin de son impudicité que les habitants de la terre se sont enivrés.
3 Il me transporta en esprit dans un désert. Et je vis une femme assise sur une bête écarlate, pleine de noms de blasphème, ayant sept têtes et dix cornes.
4 Cette femme était vêtue de pourpre et d'écarlate, et parée d'or, de pierres précieuses et de perles. Elle tenait dans sa main une coupe d'or, remplie d'abominations et des impuretés de sa prostitution.
5 Sur son front était écrit un nom, un mystère: Babylone la grande, la mère des impudiques et des abominations de la terre.
6 Et je vis cette femme ivre du sang des saints et du sang des témoins de Jésus. Et, en la voyant, je fus saisi d'un grand étonnement.
7 Et l'ange me dit: Pourquoi t'étonnes-tu? Je te dirai le mystère de la femme et de la bête qui la porte, qui a les sept têtes et les dix cornes.
8 La bête que tu as vue était, et elle n'est plus. Elle doit monter de l'abîme, et aller à la perdition. Et les habitants de la terre, ceux dont le nom n'a pas été écrit dès la fondation du monde dans le livre de vie, s'étonneront en voyant la bête, parce qu'elle était, et qu'elle n'est plus, et qu'elle reparaîtra. -
9 C'est ici l'intelligence qui a de la sagesse. -Les sept têtes sont sept montagnes, sur lesquelles la femme est assise.
10 Ce sont aussi sept rois: cinq sont tombés, un existe, l'autre n'est pas encore venu, et quand il sera venu, il doit rester peu de temps.
11 Et la bête qui était, et qui n'est plus, est elle-même un huitième roi, et elle est du nombre des sept, et elle va à la perdition.
12 Les dix cornes que tu as vues sont dix rois, qui n'ont pas encore reçu de royaume, mais qui reçoivent autorité comme rois pendant une heure avec la bête.
13 Ils ont un même dessein, et ils donnent leur puissance et leur autorité à la bête.
14 Ils combattront contre l'agneau, et l'agneau les vaincra, parce qu'il est le Seigneur des seigneurs et le Roi des rois, et les appelés, les élus et les fidèles qui sont avec lui les vaincront aussi.
15 Et il me dit: Les eaux que tu as vues, sur lesquelles la prostituée est assise, ce sont des peuples, des foules, des nations, et des langues.
16 Les dix cornes que tu as vues et la bête haïront la prostituée, la dépouilleront et la mettront à nu, mangeront ses chairs, et la consumeront par le feu.
17 Car Dieu a mis dans leurs coeurs d'exécuter son dessein et d'exécuter un même dessein, et de donner leur royauté à la bête, jusqu'à ce que les paroles de Dieu soient accomplies.
18 Et la femme que tu as vue, c'est la grande ville qui a la royauté sur les rois de la terre.

Apocalypse, Chapitre 18

1 Après cela, je vis descendre du ciel un autre ange, qui avait une grande autorité; et la terre fut éclairée de sa gloire.
2 Il cria d'une voix forte, disant: Elle est tombée, elle est tombée, Babylone la grande! Elle est devenue une habitation de démons, un repaire de tout esprit impur, un repaire de tout oiseau impur et odieux,
3 parce que toutes les nations ont bu du vin de la fureur de son impudicité, et que les rois de la terre se sont livrés avec elle à l'impudicité, et que les marchands de la terre se sont enrichis par la puissance de son luxe.
4 Et j'entendis du ciel une autre voix qui disait: Sortez du milieu d'elle, mon peuple, afin que vous ne participiez point à ses péchés, et que vous n'ayez point de part à ses fléaux.
5 Car ses péchés se sont accumulés jusqu'au ciel, et Dieu s'est souvenu de ses iniquités.
6 Payez-la comme elle a payé, et rendez-lui au double selon ses oeuvres. Dans la coupe où elle a versé, versez-lui au double.
7 Autant elle s'est glorifiée et plongée dans le luxe, autant donnez-lui de tourment et de deuil. Parce qu'elle dit en son coeur: Je suis assise en reine, je ne suis point veuve, et je ne verrai point de deuil!
8 A cause de cela, en un même jour, ses fléaux arriveront, la mort, le deuil et la famine, et elle sera consumée par le feu. Car il est puissant, le Seigneur Dieu qui l'a jugée.
9 Et tous les rois de la terre, qui se sont livrés avec elle à l'impudicité et au luxe, pleureront et se lamenteront à cause d'elle, quand ils verront la fumée de son embrasement.
10 Se tenant éloignés, dans la crainte de son tourment, ils diront: Malheur! malheur! La grande ville, Babylone, la ville puissante! En une seule heure est venu ton jugement!
11 Et les marchands de la terre pleurent et sont dans le deuil à cause d'elle, parce que personne n'achète plus leur cargaison,
12 cargaison d'or, d'argent, de pierres précieuses, de perles, de fin lin, de pourpre, de soie, d'écarlate, de toute espèce de bois de senteur, de toute espèce d'objets d'ivoire, de toute espèce d'objets en bois très précieux, en airain, en fer et en marbre,
13 de cinnamome, d'aromates, de parfums, de myrrhe, d'encens, de vin, d'huile, de fine farine, de blé, de boeufs, de brebis, de chevaux, de chars, de corps et d'âmes d'hommes.
14 Les fruits que désirait ton âme sont allés loin de toi; et toutes les choses délicates et magnifiques sont perdues pour toi, et tu ne les retrouveras plus.
15 Les marchands de ces choses, qui se sont enrichis par elle, se tiendront éloignés, dans la crainte de son tourment; ils pleureront et seront dans le deuil,
16 et diront: Malheur! malheur! La grande ville, qui était vêtue de fin lin, de pourpre et d'écarlate, et parée d'or, de pierres précieuses et de perles! En une seule heure tant de richesses ont été détruites!
17 Et tous les pilotes, tous ceux qui naviguent vers ce lieu, les marins, et tous ceux qui exploitent la mer, se tenaient éloignés,
18 et ils s'écriaient, en voyant la fumée de son embrasement: Quelle ville était semblable à la grande ville?
19 Ils jetaient de la poussière sur leurs têtes, ils pleuraient et ils étaient dans le deuil, ils criaient et disaient: Malheur! malheur! La grande ville, où se sont enrichis par son opulence tous ceux qui ont des navires sur la mer, en une seule heure elle a été détruite!
20 Ciel, réjouis-toi sur elle! Et vous, les saints, les apôtres, et les prophètes, réjouissez-vous aussi! Car Dieu vous a fait justice en la jugeant.
21 Alors un ange puissant prit une pierre semblable à une grande meule, et il la jeta dans la mer, en disant: Ainsi sera précipitée avec violence Babylone, la grande ville, et elle ne sera plus trouvée.
22 Et l'on n'entendra plus chez toi les sons des joueurs de harpe, des musiciens, des joueurs de flûte et des joueurs de trompette, on ne trouvera plus chez toi aucun artisan d'un métier quelconque, on n'entendra plus chez toi le bruit de la meule,
23 la lumière de la lampe ne brillera plus chez toi, et la voix de l'époux et de l'épouse ne sera plus entendue chez toi, parce que tes marchands étaient les grands de la terre, parce que toutes les nations ont été séduites par tes enchantements,
24 et parce qu'on a trouvé chez elle le sang des prophètes et des saints et de tous ceux qui ont été égorgés sur la terre.

Apocalypse, Chapitre 19

1 Après cela, j'entendis dans le ciel comme une voix forte d'une foule nombreuse qui disait: Alléluia! Le salut, la gloire, et la puissance sont à notre Dieu,
2 parce que ses jugements sont véritables et justes; car il a jugé la grande prostituée qui corrompait la terre par son impudicité, et il a vengé le sang de ses serviteurs en le redemandant de sa main.
3 Et ils dirent une seconde fois: Alléluia! ...et sa fumée monte aux siècles des siècles.
4 Et les vingt-quatre vieillards et les quatre êtres vivants se prosternèrent et adorèrent Dieu assis sur le trône, en disant: Amen! Alléluia!
5 Et une voix sortit du trône, disant: Louez notre Dieu, vous tous ses serviteurs, vous qui le craignez, petits et grands!
6 Et j'entendis comme une voix d'une foule nombreuse, comme un bruit de grosses eaux, et comme un bruit de forts tonnerres, disant: Alléluia! Car le Seigneur notre Dieu tout puissant est entré dans son règne.
7 Réjouissons-nous et soyons dans l'allégresse, et donnons-lui gloire; car les noces de l'agneau sont venues, et son épouse s'est préparée,
8 et il lui a été donné de se revêtir d'un fin lin, éclatant, pur. Car le fin lin, ce sont les oeuvres justes des saints.
9 Et l'ange me dit: Écris: Heureux ceux qui sont appelés au festin des noces de l'agneau! Et il me dit: Ces paroles sont les véritables paroles de Dieu.
10 Et je tombai à ses pieds pour l'adorer; mais il me dit: Garde-toi de le faire! Je suis ton compagnon de service, et celui de tes frères qui ont le témoignage de Jésus. Adore Dieu. -Car le témoignage de Jésus est l'esprit de la prophétie.
11 Puis je vis le ciel ouvert, et voici, parut un cheval blanc. Celui qui le montait s'appelle Fidèle et Véritable, et il juge et combat avec justice.
12 Ses yeux étaient comme une flamme de feu; sur sa tête étaient plusieurs diadèmes; il avait un nom écrit, que personne ne connaît, si ce n'est lui-même;
13 et il était revêtu d'un vêtement teint de sang. Son nom est la Parole de Dieu.
14 Les armées qui sont dans le ciel le suivaient sur des chevaux blancs, revêtues d'un fin lin, blanc, pur.
15 De sa bouche sortait une épée aiguë, pour frapper les nations; il les paîtra avec une verge de fer; et il foulera la cuve du vin de l'ardente colère du Dieu tout puissant.
16 Il avait sur son vêtement et sur sa cuisse un nom écrit: Roi des rois et Seigneur des seigneurs.
17 Et je vis un ange qui se tenait dans le soleil. Et il cria d'une voix forte, disant à tous les oiseaux qui volaient par le milieu du ciel: Venez, rassemblez-vous pour le grand festin de Dieu,
18 afin de manger la chair des rois, la chair des chefs militaires, la chair des puissants, la chair des chevaux et de ceux qui les montent, la chair de tous, libres et esclaves, petits et grands.
19 Et je vis la bête, et les rois de la terre, et leurs armées rassemblés pour faire la guerre à celui qui était assis sur le cheval et à son armée.
20 Et la bête fut prise, et avec elle le faux prophète, qui avait fait devant elle les prodiges par lesquels il avait séduit ceux qui avaient pris la marque de la bête et adoré son image. Ils furent tous les deux jetés vivants dans l'étang ardent de feu et de soufre.
21 Et les autres furent tués par l'épée qui sortait de la bouche de celui qui était assis sur le cheval; et tous les oiseaux se rassasièrent de leur chair.

Apocalypse, Chapitre 20

1 Puis je vis descendre du ciel un ange, qui avait la clef de l'abîme et une grande chaîne dans sa main.
2 Il saisit le dragon, le serpent ancien, qui est le diable et Satan, et il le lia pour mille ans.
3 Il le jeta dans l'abîme, ferma et scella l'entrée au-dessus de lui, afin qu'il ne séduisît plus les nations, jusqu'à ce que les mille ans fussent accomplis. Après cela, il faut qu'il soit délié pour un peu de temps.
4 Et je vis des trônes; et à ceux qui s'y assirent fut donné le pouvoir de juger. Et je vis les âmes de ceux qui avaient été décapités à cause du témoignage de Jésus et à cause de la parole de Dieu, et de ceux qui n'avaient pas adoré la bête ni son image, et qui n'avaient pas reçu la marque sur leur front et sur leur main. Ils revinrent à la vie, et ils régnèrent avec Christ pendant mille ans.
5 Les autres morts ne revinrent point à la vie jusqu'à ce que les mille ans fussent accomplis. C'est la première résurrection.
6 Heureux et saints ceux qui ont part à la première résurrection! La seconde mort n'a point de pouvoir sur eux; mais ils seront sacrificateurs de Dieu et de Christ, et ils régneront avec lui pendant mille ans.
7 Quand les mille ans seront accomplis, Satan sera relâché de sa prison.
8 Et il sortira pour séduire les nations qui sont aux quatre coins de la terre, Gog et Magog, afin de les rassembler pour la guerre; leur nombre est comme le sable de la mer.
9 Et ils montèrent sur la surface de la terre, et ils investirent le camp des saints et la ville bien-aimée. Mais un feu descendit du ciel, et les dévora.
10 Et le diable, qui les séduisait, fut jeté dans l'étang de feu et de soufre, où sont la bête et le faux prophète. Et ils seront tourmentés jour et nuit, aux siècles des siècles.
11 Puis je vis un grand trône blanc, et celui qui était assis dessus. La terre et le ciel s'enfuirent devant sa face, et il ne fut plus trouvé de place pour eux.
12 Et je vis les morts, les grands et les petits, qui se tenaient devant le trône. Des livres furent ouverts. Et un autre livre fut ouvert, celui qui est le livre de vie. Et les morts furent jugés selon leurs oeuvres, d'après ce qui était écrit dans ces livres.
13 La mer rendit les morts qui étaient en elle, la mort et le séjour des morts rendirent les morts qui étaient en eux; et chacun fut jugé selon ses oeuvres.
14 Et la mort et le séjour des morts furent jetés dans l'étang de feu. C'est la seconde mort, l'étang de feu.
15 Quiconque ne fut pas trouvé écrit dans le livre de vie fut jeté dans l'étang de feu.

Apocalypse, Chapitre 21

1 Puis je vis un nouveau ciel et une nouvelle terre; car le premier ciel et la première terre avaient disparu, et la mer n'était plus.
2 Et je vis descendre du ciel, d'auprès de Dieu, la ville sainte, la nouvelle Jérusalem, préparée comme une épouse qui s'est parée pour son époux.
3 Et j'entendis du trône une forte voix qui disait: Voici le tabernacle de Dieu avec les hommes! Il habitera avec eux, et ils seront son peuple, et Dieu lui-même sera avec eux.
4 Il essuiera toute larme de leurs yeux, et la mort ne sera plus, et il n'y aura plus ni deuil, ni cri, ni douleur, car les premières choses ont disparu.
5 Et celui qui était assis sur le trône dit: Voici, je fais toutes choses nouvelles. Et il dit: Écris; car ces paroles sont certaines et véritables.
6 Et il me dit: C'est fait! Je suis l'alpha et l'oméga, le commencement et la fin. A celui qui a soif je donnerai de la source de l'eau de la vie, gratuitement.
7 Celui qui vaincra héritera ces choses; je serai son Dieu, et il sera mon fils.
8 Mais pour les lâches, les incrédules, les abominables, les meurtriers, les impudiques, les enchanteurs, les idolâtres, et tous les menteurs, leur part sera dans l'étang ardent de feu et de soufre, ce qui est la seconde mort.
9 Puis un des sept anges qui tenaient les sept coupes remplies des sept derniers fléaux vint, et il m'adressa la parole, en disant: Viens, je te montrerai l'épouse, la femme de l'agneau.
10 Et il me transporta en esprit sur une grande et haute montagne. Et il me montra la ville sainte, Jérusalem, qui descendait du ciel d'auprès de Dieu, ayant la gloire de Dieu.
11 Son éclat était semblable à celui d'une pierre très précieuse, d'une pierre de jaspe transparente comme du cristal.
12 Elle avait une grande et haute muraille. Elle avait douze portes, et sur les portes douze anges, et des noms écrits, ceux des douze tribus des fils d'Israël:
13 à l'orient trois portes, au nord trois portes, au midi trois portes, et à l'occident trois portes.
14 La muraille de la ville avait douze fondements, et sur eux les douze noms des douze apôtres de l'agneau.
15 Celui qui me parlait avait pour mesure un roseau d'or, afin de mesurer la ville, ses portes et sa muraille.
16 La ville avait la forme d'un carré, et sa longueur était égale à sa largeur. Il mesura la ville avec le roseau, et trouva douze mille stades; la longueur, la largeur et la hauteur en étaient égales.
17 Il mesura la muraille, et trouva cent quarante-quatre coudées, mesure d'homme, qui était celle de l'ange.
18 La muraille était construite en jaspe, et la ville était d'or pur, semblable à du verre pur.
19 Les fondements de la muraille de la ville étaient ornés de pierres précieuses de toute espèce: le premier fondement était de jaspe, le second de saphir, le troisième de calcédoine, le quatrième d'émeraude,
20 le cinquième de sardonyx, le sixième de sardoine, le septième de chrysolithe, le huitième de béryl, le neuvième de topaze, le dixième de chrysoprase, le onzième d'hyacinthe, le douzième d'améthyste.
21 Les douze portes étaient douze perles; chaque porte était d'une seule perle. La place de la ville était d'or pur, comme du verre transparent.
22 Je ne vis point de temple dans la ville; car le Seigneur Dieu tout puissant est son temple, ainsi que l'agneau.
23 La ville n'a besoin ni du soleil ni de la lune pour l'éclairer; car la gloire de Dieu l'éclaire, et l'agneau est son flambeau.
24 Les nations marcheront à sa lumière, et les rois de la terre y apporteront leur gloire.
25 Ses portes ne se fermeront point le jour, car là il n'y aura point de nuit.
26 On y apportera la gloire et l'honneur des nations.
27 Il n'entrera chez elle rien de souillé, ni personne qui se livre à l'abomination et au mensonge; il n'entrera que ceux qui sont écrits dans le livre de vie de l'agneau.

Apocalypse, Chapitre 22,  vers 1-5

1 Et il me montra un fleuve d'eau de la vie, limpide comme du cristal, qui sortait du trône de Dieu et de l'agneau.
2 Au milieu de la place de la ville et sur les deux bords du fleuve, il y avait un arbre de vie, produisant douze fois des fruits, rendant son fruit chaque mois, et dont les feuilles servaient à la guérison des nations.
3 Il n'y aura plus d'anathème. Le trône de Dieu et de l'agneau sera dans la ville; ses serviteurs le serviront et verront sa face,
4 et son nom sera sur leurs fronts.
5 Il n'y aura plus de nuit; et ils n'auront besoin ni de lampe ni de lumière, parce que le Seigneur Dieu les éclairera. Et ils régneront aux siècles des siècles.
Читать далее:Apocalypse, Chapitre 22
Комментарии:
Комментарий к «Брюссельской Библии»
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

17:1 "Блудница" (богоборческая империя) противопоставляется Жене, облеченной в солнце (Пресв. Богородице или Церкви). "На водах многих" - водные пути обеспечивали могущество римской державы.


17:2-3 "Цари земные" - вассалы римского императора, участвовавшие в культе цезаря и вовлеченные в грехи нравственно разлагавшегося Рима. "Пустыня" - иногда обозначает в Писании место, удаленное от Бога, обиталище злых духов (Мф 12:43). "Зверь багряный" - см Откр 13:3. "Семь голов" и "десять рогов" - семь холмов Рима (ст. Откр 17:9) и десять царей-вассалов (ст. Откр 17:12), которые сбрасывают иго империи (ст. Откр 17:16).


17:4 Аллегорический образ империи богоборцев и притеснителей. Внешний блеск ее скрывает внутреннюю нечистоту.


17:6 Кроме греха идолопоклонства и растления, блудница (империя) запятнала себя убийством верных.


17:8 "Был и нет его" - приход лже-Нерона, якобы воскресшего, но вскоре погибающего, противопоставляется приходу Того, кто есть, был и грядет (Откр 1:4).


17:10 "Семь царей" - вероятно, семь римских императоров; один есть - шестой царствует теперь. Число семь символизирует полноту.


17:12-13 Согласно мнению большинства современных комментаторов, "десять царей" в данном контексте означают десять сатрапов Парфии. Они угрожали Риму, но природа их власти та же, что и у римской державы.


17:13-18 Являясь орудиями гнева Божия, направленного против Вавилона (Рима), цари в свою очередь вооружаются против Церкви. Однако "Агнец победит их". В этих словах - центральное благовестие Откр, книги, посвященной судьбам Церкви в мире.


18:1-5 Время возвещенного наказания (гл. Откр 17) приблизилось. Оно наступит после духовного "исхода" верных, не участвовавших в делах тьмы (2 Кор 6:14-18; ср., однако, уточнение в 1 Кор 5:9-13).


18:6-24 Ангел провозглашает, что последний час Вавилона настал; другой голос с неба торопит верных покинуть гибнущий город. Подымаются плач и жалобы множества людей, принадлежавших к разным племенам и сословиям и дороживших "Вавилоном" как источником обогащения и притоном разврата. В поэтическом повествовании о гибели города слышатся отголоски древних обличений Исаии (гл. Ис 13, Ис 14и Ис 23), Иеремии (гл. Иер 50и Иер 51), Иезекииля (гл. Иез 26и Иез 28), обращенных к историческим Вавилону и Тиру.


18:21 Символический жест ангела, после которого снова начинается плач (ст. Откр 18:22-23). Ст. Откр 18:24является продолжением Откр 18:21.


19:1-9 Вселенский хор спасенного человечества славит могущество и правду Божию: ликуют званые на брачную вечерю Агнца, ибо невеста Его, Церковь (2 Кор 11 2; Еф 5 23-32), уже украсила себя к свадьбе и облеклась в лен светлый, сотканный из праведности святых.


19:1 "Аллилуйя" ("хвалите Бога") - восклицание, обычное в иудейском культе (см Пс 110:1; Пс 112:1и др.), встречается в НЗ только в этой главе (Откр 19:1; Откр 19:3-4; Откр 19:6).


19:7 "Брак Агнца" символизирует установление Царства небесного; описание его см Откр 21:9сл.; ср. Ос 1:2и Еф 5:22-23.


19:10 "Я пал к ногам его" (ср. Суд 13:20; Дан 8:17слл) - апостол хочет поклониться ангелу, но ангел напоминает ему, что он тоже служитель Божий (Откр 1:1; Откр 22:8-9); здесь, очевидно, содержится предостережение от поклонения небесным силам (Кол 2:18; Евр 1:14; Евр 2:5). "Свидетельство Иисусово есть" "Слово Божие", засвидетельствованное Иисусом: оно дано каждому христианину (см Откр 1:2; Откр 6:9; Откр 12:17; Откр 20:4) и вдохновляет пророков.


19:11-16 Настал конец времен. После падения Вавилона, предсказанного в Откр 14:8; Откр 14:14-15и совершившегося (Откр 16:19-20; Откр 17:12-14), наступает День Ягве (Ам 5:18). Христос, "Верный" (Откр 3:14) и "Истинный", поражает врагов Церкви.


19:11 Белый конь знаменовал в древности торжество победителя.


19:12-13 "Много диадем" - ибо Он Царь царей (ст. Откр 19:16; ср. Откр 5:3; Откр 5:13). Его одежда "обагрена кровью" (Ис 63:1) - символ победы, которую Он одержит над врагами Своего народа (ср. Откр 5:5); здесь, как и в предыдущих главах (Откр 12:5; Откр 14:6-20; Откр 17:14), описание Его образа вдохновляется ВЗ-ными пророчествами. Имена победоносного Всадника характеризуют Его с различных сторон: "имя... никто не знал, кроме Его Самого", ибо имя Божие непостижимо для ограниченного человеческого ума; "Слово Божие" - Откровение Божие (ср. Ин 1:1; Ин 1:14), которое "не возвращается к Богу тщетным, но исполняет" Его волю (Ис 55:11; Откр 20:11-12; Откр 22:12; ср. Прем 18:14-18). Упоминание о жезле железном (Откр 2:27; ср. Пс 2:9) и о точиле гнева (Откр 14:19; Ис 63:1-6) указывает на цель Его пришествия - совершить суд над миром.


19:14 "Воинства небесные следовали за Ним" - ангелы (см Мф 26:53) и сонмы мучеников (ср. Откр 14:4и Откр 17:4), "облеченные в виссон белый" (ср. Откр 19:8; Откр 3:5; Откр 3:18; Откр 6:11; Откр 16:15и Мф 22:11сл.).


19:15 "Острый меч" - орудие карающего Слова (ср. Откр 1:16; Ис 11:4; Ис 49:2; Ос 6:5; Прем 18:15; 2 Фес 2:8; Евр 4:12). "Вино ярости и гнева Бога" - см Откр 14:8; Откр 14:19-20; Ис 51:17; Ис 51:19-21. Союзные силы антихриста вступают в последнее сражение при Армагеддоне (Откр 16:16) с "Сидящим на коне и с воинством Его", терпят поражение и погибают.


20:1-3 Хотя царство зла достигнет в конце истории апогея своего могущества (зверь, лжепророк), оно будет ниспровергнуто после решительного столкновения с воинством небесным, и тогда Царство Христово (град Божий, по терминологии св. Августина) установится на всей земле. Он (ангел) взял (точнее, осилил - греч "ekrathsen") дракона - сковал его на тысячу лет, период царствования мучеников (Откр 12:7-12). После его освобождения из темницы он снова станет обольщать народы - до тех пор, как навсегда будет ввержен в озеро огненное (ст. Откр 12:7-10).


20:4-6 "Дано было судить" - речь идет не о последнем Суде Божием, а о воцарении (судить здесь означает править; ср. 1 Цар 8:5) святых. "Они ожили" - слово "ожили" (греч "ezesan") относится к душам, а не указывает на телесное воскресение. "Они царствовали со Христом тысячу лет" - это "воскресение" мучеников (ср. Ис 26:19; Иез 37) символизирует возрождение Церкви. Тысячелетнее Царство рассматривается как земная фаза Царства Божия. Оно продолжается от падения Рима до второго пришествия Христа (Откр 20:11слл). Согласно св. Августину, св. Иерониму и другим экзегетам первых веков, этот тысячелетний период есть история Церкви, начинающаяся с воскресения Христа. "Первое воскресение" означает крещение (ср. Рим 6:1-11; Рим 5:15-18). По другому толкованию (св. Иустин Мученик, св. Ириней Лионский, св. Ипполит Римский, Тертуллиан, св. Мефодий, Лактанций и др.), в Откр 20:1-6речь идет об осуществлении правды Божией на земле в конце времен, которое было предсказано еще в ВЗ (Ис 25:6-10; Дан 7:9-14; Мих 4:1-4).


В древней Церкви многие поняли слова "тысячу лет" буквально: после воскресения мучеников Христос вернется на землю, чтобы царствовать тысячу лет с верными ему (ср. Мф 25:21; Откр 6:9-11). Данная интерпретация получила название "хилиазм" (греч cilia eth - тысяча лет). Церковь не санкционировала хилиастические воззрения.


20:6 "Смерть вторая" - конечное осуждение, отлучение от Бога навеки. Священниками - на верных исполняется обетование, данное впервые народу Божию через Моисея (Исх 19:6).


20:7-8 "Гог и Магог" - у Иез (Ez 38-39) речь идет о Гоге, царе Магога. Здесь эти два имени символизируют языческие народы, которые выступят против Церкви в конце времен.


20:9 "Стан святых и город возлюбленный" - христианский Иерусалим, средоточие вселенской Церкви (ср. Пс 77:68-69), успешно сопротивляется этому последнему нашествию (ср. Лк 21:24).


20:9 "Огонь с неба" - одно из многочисленных указаний в Откр на участь, подобную участи Содома и Гоморры.


20:11 После всеобщего воскресения является Судья (Откр 2:23; Откр 2:25; ср. Откр 19:13; Дан 7:10). "Бежало небо и земля" - Суд Божий приводит к пересозданию Вселенной (ср. Ис 65:17; Ис 66:22), которая была заражена злом (Рим 8:20-21). "Не нашлось им места" - другой перевод - исчезли бесследно (не оставляя следов).


20:12 "И книги раскрыты были" - книги, содержащие запись добрых и злых деяний людских. "Иная книга... " "книга жизни" (ср. Откр 20:15) - в ней содержатся имена избранных обитателей града Божия (Откр 3:5; Откр 17:8; Откр 20:12, Откр 12:15; Откр 21:27; ср. Флп 4:3; Дан 7:10; Дан 12:1; Деян 13:48). Символ навеян древними книгами, в которые вносили списки жителей городов (ср. Пс 86:5; Ис 4:3).


20:13-14 "Море, ад, смерть" - сатанинские силы, прежде господствовавшие над людьми, державшие их в плену. Как и зверь с лжепророком, они попаляются огнем Суда Божия (озеро огненное).


21:1 "Новое небо и новая земля" - творение, с которого окончательно снято проклятие греха, образует новую тварь (21 5). Новое небо и новая земля уготованы Церкви торжествующей. "Се творю новое небо и новую землю", - пророчествовал Исаия (Ис 65:17). "Мы ожидаем нового неба и новой земли" - проповедует ап Петр (2 Петр 3:13). Вся тварь, созданная "хорошо весьма" (Быт 1:31), но проклятая вследствие грехопадения человека (Быт 3:17), "совокупно стенает и мучится доныне" (Рим 8:22), "ожидая откровения сынов Божиих" (там же, Рим 8:19), и "будет освобождена от рабства тлению" (там же, Рим 8:21). Это обновление всей природы именуется по-славянски пакибытием (Mt 19:28), точнее: пакирождением ("палингенесис"); Петр говорит о чаемом "восстановлении всего" (Деян 3:21).


Море, место обитания дракона и символ зла (ср. Иов 7:12), расступится перед победоносным шествием Нового Израиля и исчезнет навсегда.


21:2 "Святой город, Иерусалим новый", где обитают спасенные, противополагается погибшему Вавилону, "матери блудниц и мерзостей земных" (Откр 17:5). По обновлении неба и земли пребывает только Церковь торжествующая, и число избранных достигает полноты.


"Сходящий от Бога" - его создает Сам Господь для верных Ему. "Невеста" - библейский образ, обозначающий народ Божий, Церковь. "Для мужа своего" - бракосочетание нового Иерусалима с Богом в радости и ликовании.( Откр 19:7; ср. Ис 65:18; Ис 61:10; Ис 62:4-6) есть окончательное завершение Исхода.


21:3 "Скиния" - священный шатер, где посреди стана израильского Бог пребывал с народом. В ВЗ было обещано, что в будущем Бог будет всегда пребывать с людьми (Иер 31:33сл.; Иез 37:26-28; Иез 48:35; Зах 2:10). Новый Иерусалим будет совершенным соборным единством и живой скинией Бога, в нем обитающего.


21:4 Ср. Ис 25:8; Ис 35:10.


21:5 Единственное место в Откр, где говорит Сам Сидящий на престоле. Он торжественно провозглашает обновление твари, новый творческий акт, созидающий новое мироздание (ср. Ис 43:19; 2 Кор 5:17).


21:6 "Совершилось" - дело искупления и спасения мира, который после борьбы и соблазнов обрел единение с Творцом. "Источник воды живой" - вечный источник благодатных даров. Вода - символ жизни в ВЗ - в НЗ становится символом Духа (Ин 7:37-39; ср. Ин 4:1).


21:7 "Высокая гора" - ср. Ис 12:2. "Великий город Иерусалим" - вариант: Святой город Иерусалим; речь идет об Иерусалиме мессианской эпохи: языческие народы еще существуют (Откр 21:24) и могут обратиться к истинному Богу (Откр 22:2); в то же время здесь имеется в виду небесный Иерусалим, который "слава Божия уже осветила" (ср. Иез 40:2).


21:10 Ср. Иез 40:2.


21:11 "Слава Божия" - святая святых Нового Иерусалима (ср. 3 Цар 8:6; 3 Цар 8:10-11).


21:12-16 Град Божий имеет форму куба, что в библейской символике знаменует обращение к 4-м сторонам света и завершенность (Иез 40). "Имена двенадцати колен" - им соответствуют "имена двенадцати апостолов", ставших основанием Церкви Христовой. Здесь можно видеть указание на единство двух Заветов (Иез 48:31сл.; ср. Мф 19:28пар; Еф 2:20). Все числа в этом описании - производные от 12 - символизируют полноту и совершенство. "Трость измерительная" - ср. Откр 11:1; Иез 48. Стадий - равен 185 метрам, локоть - 52 сантиметрам.


21:17 144 локтя = 12x12 (Ветхий и Новый Заветы).


21:18 Иносказательный образ тварной красоты (золото - солнце, стекло - небесный свод, яспис - воздух).


21:19-21 Согласно древней традиции, драгоценные камни соответствовали 12 знакам Зодиака. В свою очередь эти знаки были эмблемами 12 колен Израиля (см нагрудное украшение первосвященника: Исх 28:15-21сл.). Здесь многоцветные камни создают впечатление прочности; их блеск и великолепие как бы отражают славу Божию.


21:22-23 "Храма же я не видел в нем" - храм, в котором Бог обитал в земном Иерусалиме (Откр 11:19; Откр 14:15-17; Apoc 15:5-16:1), теперь исчез. Тело Христа, принесенного в жертву и воскресшего, является храмом нового духовного культа (ср. Ин 2:19-22; Ин 4:23-24; Рим 12:1).


21:24-27 "Ночи там не будет" - невечерний свет и сияние святости Воскресшего будут светить всем спасенным народам (см Ис 40:3; Ис 40:11-12; Ис 60:19-20; Откр 22:5).


21:25 "Ворота его не будут запираться днем" - град Божий будет вселенским градом, градом вечного мира.


22:1 Символ неиссякаемой благодати (ср. Иез 47:1сл.). Некоторые комментаторы полагают, что в этом видении тайнозритель созерцает св. Троицу (см Откр 21:6).


22:2 "Среди улицы его" - эти слова можно отнести к ст. 1 и начать ст. 2 со слов "По ту и другую сторону реки". В возвращенном человечеству Эдеме будет уже не одно древо жизни (Быт 2:9), а множество деревьев, растущих по обоим берегам священной реки. Иными словами, в грядущем дары Божии будут приумножены.


22:4 "Узрят лицо Его" - в этом будет заключаться вечное блаженство праведников. "На челах их" - знак вечной принадлежности Богу.


Греч. слово ἀποκάλυψις означает откровение. Бог открывает избранным таинственные реальности, глазным образом относящиеся к будущему.

Нам трудно разграничить жанр пророческий и апокалиптический. Древние пророки воспринимали Божий откровения и передавали их в устной форме. Авторам апокалипсисов Бог посылает видения, и они записывают их. Ценность этих видений определяется символикой, которой они проникнуты. Описывая видения, тайнозритель выражает на языке символов то, что Бог ему показывает, не заботясь о стройной форме повествования. Чтобы понять их, надо постигнуть особенности его метода и перевести на язык понятий употребляемые им символы; иначе можно исказить смысл данного ему откровения.

Апокалипсисы вызвали живой интерес в иудейской среде, в том числе и у ессеев, в последние столетия перед Р.Х. Подготовленный видениями, бывшими пророкам Иезекиилю и Захарии, апокалиптический жанр расцвел в творчестве пророка Даниила и во многочисленных апокрифических творениях в эпоху зарождения христианства. В НЗ-ный канон был включен только один апокалипсис, автор которого сам себя называет: Иоанн, сосланный на остров Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Rev 1:9). Христианские писатели II в. Папий, св Иустин Философ, св Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан и другие подтверждают авторство св Иоанна. Старец апостол, временно разлученный со своей Ефесской паствой, около 95 г. обратился к ней, — провидя ожесточенную борьбу сил зла с Церковью Христовой, — с увещанием хранить верность в грядущих испытаниях.

Как и кн. пророка Даниила, Апокалипсис является таким образом ответом верующим на волновавший их вопрос: почему Бог попускает такие гонения на избранных Его? Ин возвращается к основным темам пророческих писаний —о великом Дне Ягве (Amo 5:1-8), о святом народе, порабощенном могущественными врагами, рассеянном и почти уничтоженном вследствие жестоких гонений. Пророки возвещали близость дня спасения, когда Бог придет освободить свой народ из-под власти угнетателей и подчинит ему врагов Израиля. В конце I в. Церковь — Новый Израиль — вновь подвергается кровавым гонениям (Rev 13; Rev 6:10-11; Rev 16:6; Rev 17:6) со стороны Рима, вдохновляемого сатаной (Rev 12-13 Rev 2-4), и вновь торжествует во исполнение слов Господних «Врата ада не одолеют ее» (Mat 16:18).

Откр. Ин. можно разделить на вступление (Rev 1:1-8), три части и заключение (Rev 22:6-21). Первая часть (Rev 1:9-3:22) открывается видением Иисуса Христа во славе, повелевающего своему апостолу написать в назидание семи Асийским Церквам то, что возвещается в кратких пророческих посланиях. Во второй части (Rev 14:1-19:10) изображаются грядущие бедствия. Описывается снятие семи печатей (Rev 5:1-8:1), семь труб (Rev 8:2-11:19), семь знамений (Rev 12:1-15:4), семь чаш гнева (Rev 15:5-16:21) и суд Божий над Вавилоном (Rev 17:1-18:24). В третьей части (Rev 19:1-22:5) повествуется о победе Агнца над зверем и драконом, о страшном Суде, о славе нового неба и новой земли, о граде Божием, о блаженстве праведных.

Историческая интерпретация Откр раскрывает его основной смысл. Но значение книги этим не ограничивается: в ней изображается непрекращающаяся в течение веков борьба сил добра и зла, которая закончится сокрушительным поражением антихриста и его служителей, преображением неба и земли и вечным торжеством Агнца и верных Ему. Она является источником, питающим веру и укрепляющим надежду христиан всех времен.

Жертва Агнца принесла окончательную победу и, каковы бы ни были испытания, которым подвергается Церковь Христова, она не должна сомневаться в верности Бога Своим обетованиям — Господь «грядет скоро» (Rev 22:20). Апокалипсис — великая эпопея христианской надежды, победная песнь гонимой Церкви.

Скрыть
Комментарий к «Толковой Библии» Лопухина
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

17:1  В новом видении, не непосредственно, Иоанн дает объяснения предыдущим видениям. Пред Иоанном является один из семи ангелов, в руках которых были чаши Бож. гнева. В выражении "подойди" можно усматривать указание на перемену направления мыслей и внимательности Иоанна. Он должен теперь обратить свой пророческий взор на суд над великою блудницею, сидящею на водах многих. Под блудницею здесь нужно разуметь тот самый город Вавилон, о котором упомянуто в 14:8; там он назван великим городом и охарактеризован как блудница. Над ним должен произойти и по словам 16:19. Великая блудница — это, несомненно, город (ст. 18), и город будущего времени, город антихристианского царства, который может быть назван Вавилоном или Римом по сходству своей культуры и по своему боговраждебному развращающему влиянию на другие народы.


17:2  Под блудодейством нужно разуметь распространение безнравственных обычаев и боговраждебности чрез лицемерную политику и развратную религию и культ, общее развращение (Клифот, Лютард) (ср. Иез 23:17). Но такого общего развращения, общего падения религии и распространения боговраждебности можно ожидать только от города и государства последнего антихристианского царства.


17:3  Замечание, что повел "в духе" есть указание на то, что это действие происходило лишь в видении, — лишь в своем экстатическом состоянии духа, а не телом Иоанн переносится в пустыню. Пустыня берется здесь в нравственно-религиозном смысле, в смысле оставленности, отдаленности. Великая блудница находится в пустыне не в каком другом смысле, как в том, что она за свое злодейство совершенно оставлена Богом и обречена на духовную смерть, на нравственную гибель. Такая оставленность является вполне заслуженною для нее, так как она, по выражению Апокалипсиса, отрекшись от Бога и христианской религии, восседая на звере; на него и на его силы всецело полагается жена любодейца, а не на Бога и на Его помощь. Зверь этот (11:6; 12:3,13) — дракон-диавол, который назван багряным, т. е. облеченным в царскую багряницу, как миродержатель тьмы века сего. Как к диаволу, к зверю подходит и та черта описания, что он был преисполнен богохульными именами: он — боговраждебная сила. И жена тоже облечена в порфиру и багряницу, что также указывает на царскую и гордую роскошь — на богатство, свойственное царственному городу, подобно Вавилону и Риму. Жена, город последнего времени, взяла от мира все, что в нем считается драгоценностью. Она изображается держащею в руках золотую чашу, наполненную мерзостью и нечистотою ее блудодейства. Это значит, что жена была, как город антихристианского царства, распространительницею безбожной и безнравственной культуры среди окружающих и подчиненных ему народов.


17:5  О внутреннем существе жены говорит имя на ее челе. На ее челе будет отражаться ее внутренняя духовная жизнь и стремления. Это имя есть "тайна", т. е. таинственное, и самое имя, состоящее из названия "великий Вавилон" нужно понимать не в буквальном смысле, но в переносном и символическом (Эбрард, Генгстенберг и др.). Вавилон есть название и символ будущего антихристианского города, который по своему развращающему влиянию на подчиненные города и народы будет истинною матерью блудодейства и земных мерзостей.


17:6  Далее Иоанн заметил, что жена была упоена кровью святых и свидетелей Иисуса Христа. Это говорит о том, что город Вавилон будет виновен в пролитии крови святых, в жестоком гонении против свидетелей христианской веры. И видя это, Иоанн дивился удивлением великим. Причина удивления Иоанна заключается в таинственном, достойном изумления сочетании зверя и жены, в их взаимной связи, общей деятельности и проявлении в мире. Далее и следует разъяснение.


17:8  Зверь есть диавол, так или иначе проявлявший в мире свое господство и свою сатанинскую силу. В прошедшем, т. е. прежде в Ветхом завете он был князем мира сего и господствовал чрез идолопоклонство и чародейство. Но потом его не стало, нет его и теперь, т. е. во дни получения Иоанном откровения. Вследствие искупительных заслуг Христа Спасителя диавол лишился своего прежнего обаяния (Ин 12:31) и его не стало на земле, как явного и открытого властителя человеческого рода. Он находится в бездне, т. е. состоянии связанности. Но это заключение не окончательное и не полное. Диавол освободится и выйдет оттуда (20:7). В погибель, погибель окончательную диавол пойдет только после, в отдаленном для Иоанна будущем. Для диавола как духа бессмертного погибелью может служить не уничтожение, но геенна, вечные мучения, поэтому он и называется сыном погибели (2 Фес 2:3). Исчезновению и появлению зверя удивятся все те, которые не вписаны в книгу жизни (13:8), но другие, верные христиане будут знать истинное значение появления зверя-диавола в его прежней силе.


17:9-14  Здесь ум, т. е. нужно особенное напряжение ума, которое свойственно мудрому человеку. Если имя жены и зверя нужно принимать не в историческом, а в символическом смысле, то и семь гор нельзя понимать буквально, так как они составляют часть всего символического образа (Генгстенберг, Клифот, Süller, Яковлев). Если же под женою нужно разуметь антихристианское царство, то и под семью головами зверя-диавола нужно разуметь земные царства, в направлении и развитии которых выразилась сила диавола и его боговраждебные усилия к развращению человеческого рода. А так как каждое историческое царство имеет свои исторические города, как выразителей своей культуры, и царей, как носителей государственной власти, то с представлением о государствах неразрывно должно быть связано и представление о царях. Поэтому в апокалиптическом видении мы под одним и тем же образом голов, по указанию ангела, должны видеть и семь гор, и семь царей (ст. 10). Зверь есть мировая сила в ее историческом развитии, в ее смене одних царств другими. Эти царства падают одно за другим, изменяя предыдущее последующим. В этом смысле и может быть сказано, что ко времени Иоанна пало уже пять царств (царей), шестое существовало, седьмое последует за ним, а после него возникнет последнее, которым и закончится история развития мировой богоборной силы диавола на земле. О первых пяти мировых царствах, уже павших, можно говорить только предположительно. Такими царствами могут быть названы: Ассирийское, Вавилонское, Персидское, Македонское и Сирийское, — последние царства прямо указаны у прор. Даниила. О шестом царстве сказано: "один есть", так как во дни Иоанна мировым царством было римское, то, очевидно, оно имеется ввиду, как шестое в ряду других. О седьмом царстве Иоанн выражается неопределенно. Оно еще не наступило, но когда придет, то недолго ему быть. Так как римские царство в настоящее время пало, то сменившее его царство, или мир, германо-славянских народов можно считать царством седьмым; оно должно продолжиться до времени возникновения восьмого царства. Это восьмое царство называется зверем (ст. 11), о котором было упомянуто в 8 ст. как о таком, который был и которого нет и из числа семи и пойдет в погибель. Наименование зверем заставляет понимать под восьмым царем антихриста и его царство. Выражение "и нет" говорит о той смертельной ране, которая была видима на одной из голов зверя и которая исцелела. Так как голова зверя есть то же, что и царства, то и исцеление одной головы, возвращение ее к жизни может говорить о возобновлении какого-либо из семи царств, которое в своем новом виде будет царством антихриста. Оно возникнет из семи, что значит, что оно будет заключать в себе особенности семи предшествовавших царств. Это именно царство антихриста, самое боговраждебное, но оно и последнее. Оно попадет в погибель, в геенну вечную. Цари, обозначаемые рогами, представляются не имеющими самостоятельных царств. Если они и примут царскую власть, т. е. право правителей и законодателей, то лишь вместе с зверем, как своим сюзереном, и то только на короткое время, на один час (Генгстенберг, Süller, Эбрард). Это, таким образом, представители народов и царств последнего времени (Лютард, Эбрард). Они отличны от царей, представителей мировых государств, которые названы головами зверя (св. Ириней, св. Ефрем Сирин). Антихрист как нельзя лучше воспользуется этими представителями (рогами) народов и царств, их настроением и образом мыслей и соединит их вместе для борьбы с Агнцем, против христианства и всего святого. Но победа в этой борьбе останется на стороне Агнца — Иисуса Христа, Который победит и лично и чрез избранных и верных Своих служителей, подвизавшихся на земле в борьбе с диаволом и со всем его воинством.


17:15  В таинственном символическом смысле под водами, по словам ангела, нужно разуметь многие народы, которые относились к главному городу как народы подчиненные. Десять рогов — десять царей будущего антихристианского времени возненавидят блудницу (ст. 16), т. е. город антихристианского царства. Ненависть обнаружится в разрушении города. Подобно тому как дикие звери разрывают на части и пожирают свои жертвы, так точно уничтожат город и апокалиптические цари; они предадут его полнейшему разорению огнем и мечем и расхитят все его драгоценности. Таким образом Бож. воля воспользуется царями, как послушным орудием своего мироправления, для того, чтобы постепенно довести историю мира до предопределенного конца: суд над городом, столицею антихристианского царства, разорение по желанию самого царя — антихриста будет предвозвещением конца мира и наступления Бож. суда.


18:1-3  Иоанн видит иного ангела, который нисходит с неба. Его слава и величие говорит о том, что он был посланником с великою миссией, с вестью о Страшном суде возмездия над грешным Вавилоном (Эбрард, Клифот, Лютард и др.). Ангел сильным голосом возвещает о том же падении того же Вавилона, о котором было возвещено 14:8 и 16:19. Вавилон, сообразно с этим пророчеством ангела, после своего падения сделается жилищем бесов и пристанищем всякого нечистого духа. Город сделается совершенною пустынею, местом мрачных развалин. Причина падения Вавилона — это развращающее влияние его политики и нравов на все земные народы. В опустошении, как деле возмездия по Бож. суду, сказывается полная противоположность прежнему состоянию города. Насколько во дни своего могущества и процветания Вавилон был центром государственного могущества, мирового влияния на жизнь и нравы и предметом подражания для всего всемирного антихристианского царства, насколько прежде он был центром мировой торговли, настолько же ничтожен он теперь.


18:4  С 4 ст. начинается речь другого лица, под которым более правильно разуметь Самого Иисуса Христа, Который обращается от Своего имени к избранным христианам как к народу Своего царства (ср. Исх 19:12). Повеление Господа: "выйди от нее, народ Мой" означает окончательное отделение общества избранных христиан последнего времени от нечестивого антихристианского общества. Кончилось долготерпение Божие и должно наступить время воздаяния. Бог вспомнил все неправды Вавилона, все его беззакония, они превзошли меру.


18:6  Воздайте ей — это приказание от того же лица, которому принадлежит и голос 4 ст., но к другому субъекту. Этими исполнителями Бож. повеления, очевидно, являются те самые цари, которые были назначены исполнителями Бож. воли относительно суда над Вавилоном. Им повелевается воздать, отплатить Вавилону, как и он воздавал "вам", ибо от его развращенной жизни, от его насилий страдали не только избранные христиане, гонимые и преследуемые, но даже и сами нечестивые цари и народы. Сильного двойного наказания, страдания Вавилон вполне заслужил своим крайним нечестием, своим развращающим примером и влиянием. Его виновность обнаружилась собственно в том, что он поил народы вином своего блудодеяния (14:4; 17:2,4).


18:7  Его прежняя гордость и самоуверенность, как столица антихристианского царства, как действительной царицы, а не как вдовы, не имеющей мужа, царя, окажутся в совершенной противоположности с его внезапной гибелью. Он считал себя всесильным, вечным, но его постигнет гибель и постигнет внезапно, в один день, и одновременно обрушатся на него казни (Андрей Кесарийский, Клифот). Чрез это и будет доказано, что силен Господь Бог, судящий его (ст. 8). О том впечатлении, которое будет произведено этими казнями, говорится в следующих стихах. Прежде всего восплачут цари, правители отдельных провинций и государств, составлявших единое антихристианское царство; для них особенно чувствительно будет опустошение столичного города. Но они только издали будут наблюдать за казнью и не осмелятся прийти на помощь и предотвратить гибель и только будут восклицать: горе, горе! Далее оплакивают разрушение купцы, которое само собою и непосредственно отзывается на их интересах, так как с мировым городом Вавилоном была тесно связана мировая торговля. Купцы так же, только издали, будут восклицать: горе, горе! Это горе и для купцов, ибо они не только потеряли рынок для своей торговли, но и сами находятся в страхе и опасности на самих себе испытать все те ужасы, которые уже постигли жителей Вавилона.


Мореплаватели, выражая свою скорбь по поводу разрушения Вавилона, посыпят даже на свои головы пепел в знак своей печали.


18:20  Но если падение Вавилона для обитателей земли, стоящих под непосредственным влиянием антихриста, было кончиною их горя, то для жителей неба и для тех, которые живут для неба, это событие будет предметом радости. Приглашаются к радости небо, святые, апостолы и пророки. Причина радости — наступление последнего и окончательного суда Божия, которого просили и желали прославившиеся мученики (Откр 6:10). Суд этот составляет предмет радости небожителей, ибо он есть торжество Бож. правосудия.


18:21  Иоанн при том видит символическое изображение внезапности и непоправимости падения Вавилона. Один (некоторый) ангел бросил в море большой камень. Этот образ означает то, что как тяжелый камень, брошенный в море, исчезает в нем быстро и безвозвратно, так точно по Бож. суду бесследно и безвозвратно погибнет и Вавилон. К этому образу ангел далее присоединяет и словесное описание той опустошенности и заброшенности, которые постигнут Вавилон. В заключение ангел объясняет и причину самого суда над городом и его жителями. Первая вина их та, что купцы обратились в вельмож и придали безнравственное направление своей торговле. Далее, вина в его волшебстве, т. е. его развращающей политике. Наконец, последняя и самая важная вина Вавилона в том, что в нем была найдена кровь пророков, святых и всех убитых на земле (ср. 17:6). Это значит, что Вавилон, как город при конце мира, столица антихристианства и место высшего проявления боговраждебности, был виновником пролития крови всех убитых на земле; так как зло и грехи будущего антихристианского мира были плодом и последствием всей долговременной истории зла, то, по справедливости, на антихристианский мир (Вавилон) падает и ответственность за все мировое зло.


19:1  В 19 главе говорится о торжественной радости по поводу гибели Вавилона, ибо это событие предвозвещало близкое и окончательное торжество добра и истины. Св. тайнозритель слышит новый, громкий небесный (на небе в его противоположности земле) голос, т. е. звуки пения (ср. 10:3; 16:18) исключительно блаженных ангелов (Эвальд) с четырьмя серафимами — животными во главе (4:8). Они взывают: "аллилуйя" (с еврейского языка "хвалите Бога") (ср. Пс 105:48). Прославляют за спасение, которое нужно понимать в смысле совершенного избавления христианского общества от козней диавола. Под славою же нужно разуметь славу Божию, которая свойственна Богу от века; а сила, как Бож. всемогущество, есть основание этой победы, этого торжества.


19:3  Третий стих содержит в себе повторение песни аллилуйя, но с присоединением нового основания этой хвалы Господа. Это то, что гибель Вавилона от десяти царей есть гибель вечная и окончательная, составляющая переход к вечному царству, ибо вечный дым говорит о вечном огне геенских мучений. Поэтому-то старцы и серафимы-животные падают и произносят: "аминь, аллилуйя" (Пс 105:48).


19:5  Едва замолкло ангельское пение, как послышался голос от Бож. престола, от Самого Иисуса Христа, который требовал, чтобы все рабы Божии воздали славу Богу.


19:6-7  В ответ на призыв Бож. голоса Иисуса Христа Иоанн слышит новое пение. Звуки этого пения он сравнивает с шумом говора, пения многочисленного народа. Можно думать, что оно было столько же небесным, сколько и земным. В нем участвуют все прославленные люди и мученики последнего времени, находящиеся на небе, и все те, которые назначены к прославлению, но еще находились на земле. Вследствие этого звуки пения были столь сильны и столь торжественны. Основание хвалы прежде всего в том, что наступило царство Вседержителя Бога, т. е. царство будущего века. Вторым побуждением к радостному славословию служит то, что уже наступил брак Агнца и жена Его приготовила себя. Здесь говорится о единении Иисуса Христа с Его обществом, но не о совершившемся наступлении этого царства, а только о моменте самом близком к нему. Это — тот же самый момент эсхатологии, когда Господь по звуку трубы ангела собирает всех Своих избранных, отделив их от нечестивых, поставляет по правую сторону Своего престола (Мф 25:23) для произнесения окончательного приговора суда. Общество верных христиан, доживших до последнего времени, и есть эта женщина, эта невеста Агнца. Оно приготовило себя к встрече своего жениха, Иисуса Христа.


19:8  Невеста Иисуса Христа одета в льняную одежду, которая означает ее святость и которая дана была ей Самим Господом. Она есть свидетельство того, что невеста угодна Господу и может войти в Его брачный чертог. Светлость христианского одеяния названа праведностью святых. А эта праведность человека, как его право к близости к Богу, может достигаться и достигается одновременно двумя путями: и собственною добродетелью, и Бож. благодатью оправдания. Чистая и совершенная невеста Агнца, т. е. христианское общество последнего времени, есть такое общество, члены которого достигли высшего возможного для человека нравственного совершенства при содействии Бож. благодати; оно есть, так сказать, плод исторического взаимодействия благодати христианства и собственных усилий человека.


19:9  В дальнейшем Иоанн слышит подтверждение будущего блаженного состояния изображенных и совершенных христиан. Ему повелевается одним из ангелов написать: "блаженны званные".


Это совершенные христиане последнего антихристианского времени, оставшиеся в живых до пришествия Господа. Их-то и утешает откровение и им говорит, что их скорби и страдания служат условием их блаженной жизни будущего. Они блаженны как званные, ибо для них как избранных и совершенных уготовано Богом блаженство, которое они и получат в награду за свои страдания, за свой труд при достижении благочестия и совершенства. Самая же брачная вечеря есть выражение самого тесного общения с Господом, которое может быть только в будущей жизни, только после окончательного и совершенного воцарения Иисуса Христа, после Его второго пришествия. Слова о блаженстве земных достойны полной веры и принятия, так как они принадлежат Самому Богу, совершеннейшей Истине и источнику всякого откровения, поэтому ангел и называет их истинными Бож. словами.


19:10  Иоанн пал к ногам ангела. Преклонение Иоанна было естественным, невольным следствием чрезвычайного впечатления явления ангела и его слов. Содержание слов было столь поразительно, что Иоанн не удержался и упал к ногам говорившего ангела, как падал к ногам ангела прор. Даниил. Ангел и исправляет эту невольную человеческую ошибку тайнозрителя и разъясняет, что, как бы ни были величественны те или другие явления на земле, люди из-за них не должны забывать Бога, Который есть их первопричина и единственно достойный поклонения и служения (Втор 6:13).


Свидетельство Иисуса есть Сам Иисус Христос, все то, чему Он учил и что Он совершил для спасения человеческого рода. Это свидетельство есть "дух пророчества", каковое выражение употреблено в смысле основания пророчества, того, что одушевляет пророчество и составляет его сущность: в свидетельстве Иисуса Христа, т. е. в Его учении и принесенном Им откровении, пророчестве, открыто и разъяснено, что только один Бог достоин поклонения и почитания. Вставкою 9 и 10 стихов было нарушено течение описания наступающего брачного вечера Агнца; с 11 ст. Иоанн снова обращается к этому описанию. Теперь говорится о тех уже, которые не только не удостоятся участия в брачной вечере, но подвергаются жестокому наказанию, как возмездию. Это — события последнего времени, времени Страшного суда и последнего воздаяния.


19:11  Иоанн видит отверстое небо; такое начало речи говорит о новом и совершенно отдельном видении. Раскрывается самое небо, чтобы дать проход на землю явившемуся белому коню с его всадником. Всадник называется Верным и Истинным. Это имя — несомненно имя Иисуса Христа; оно указывает на постоянные свойства Его отношений к обществу верующих. Обладая такими свойствами, Он является страшным для Его врагов и незыблемою надеждою и утешением для Его почитателей. Чтобы быть праведным судиею, Он обладает глазами, подобными огненному пламени, т. е. Он проникает Своим взором все, все видит и уничтожает, что не угодно Ему и враждебно Ему. О том, что Он не только праведный Судия, но и всемогущий исполнитель своих приговоров, говорит множество диадим, украшающих Его голову. Это указывает на то, что весь мир принадлежит Ему, должен признать Его власть над собою и подчиниться приговору Его суда. Сообразно свойствам этой природы Он носит и имя, которого никто не знает, кроме Его Самого: божественная природа Иисуса Христа в ее сущности и полноте божественных свойств непостижима для человека. Таинственное имя это находилось на диадимах. Такое предположение подтверждается тем, что собственно диадимы, как принадлежность царского достоинства, говорят о непостижимых свойствах божественной природы Иисуса Христа.


19:13  Всадник является облеченным в одежды, обагренные кровью, — Иисус Христос в окровавленной одежде потому, что Он уже совершил часть Своего суда над грешным человечеством; нечестивые были наказаны страшными казнями, и Вавилон уже погиб. Иисус Христос является в мир второй раз и подобно тому, как о Его первом пришествии сказано было: "Слово плоть бысть", так и при втором пришествии Он назван Словом Божиим, как предвечный сын Божий.


19:14  Иисуса Христа, как Судию и Мздовоздателя, сопровождают небесные воинства, состоящие исключительно из бесплотных ангелов (Мф 16:27; 25:31). Воинство следовало на белых конях, чтобы соответствовать Своему предводителю, а одежда их была из белого виссона. Оружие, которым Христос побеждал врагов, есть меч, выходящий из Его уст (1:16; 2:12). Этот меч есть Его слово, слово Его всемогущества и всеведения. Он пасет народ жезлом железным, ибо всецело подчиняет их Своей власти и Своему решению. Он топчет точило вина ярости и гнева Божия (14:19-20). Весь символический образ есть изображение Страшного суда и мздовоздаяния, когда нечестивые будут приведены к сознанию своего полного ничтожества. Христос, как всемогущий Царь, один только и может носить имя Царя и Господа.


19:17  Иоанн, далее, видит одного ангела, стоящего на солнце. Это нужно понимать так, что он стоял окруженный лучами солнца. Его миссия в том, чтобы созвать птиц на предстоящую вечерю Божию. Она будет состоять в уничтожении птицами трупов убитых врагов царства Божия. Враги собрались целым войском. Это собрание всех нечестивых нужно понимать так, что по премудрому промыслу Божию и Его всемогущему действию все нечестивые пред Страшным судом будут отделены от нечестивых и испытают на себе то, что заслужили. По слову апостола все живущие, дожившие до второго пришествия Господа, испытают изменение своих тел (1 Кор 15:51-52). Должны подвергнуться этому изменению и грешники, последователи антихриста. И если его изменение для праведников будет блаженным, спокойным и радостным, то для нечестивых оно будет мучительно. Ангельский призыв хищных птиц питаться трупами врагов царства Божия есть указание на ужасы и страдания этих последних при окончательном перевороте.


19:19  Под воинством 19 ст. нужно разуметь крайнее напряжение и усиление нечестия и боговраждебности пред пришествием Господа. Нечестивые уподобятся войску, выступившему на сражение и вызывающему Бога на борьбу с собою. Но коротка развязка этой долгой истории нечестия. Возмездие началось с тех, кто были виновниками человеческого нечестия последнего времени, — с антихриста и лжепророка. А так как их нечестие и их заслуженность вечных мучений будут для всех несомненны, то для них не будет даже и суда — они без суда будут живыми брошены в озеро огненное, геенну, на вечные мучения. Зверь-антихрист и его лжепророк первые получат возмездие, будут уничтожены духом уст Божиих и удалены с глаз остальных людей, собранных Господом для последнего суда. Страшное, мучительное изменение произойдет по приговору Божию; нечестивые (прочие) будут убиты мечом сидящего на коне, т. е. по действию всемогущества Божия и суда. Их прежние тела сделаются пищею птиц; в мучительном процессе они переродятся в новые (Андрей Кесарийский), которые бы соответствовали предстоящим вечным мучениям, вечному ощущению непрерывающихся болей.


20  Видения двадцатой главы нужно рассматривать не в связи с предыдущею главою, но в связи с общим содержанием Апокалипсиса как откровения истории Церкви до начала вечного царства. В двадцатой главе откровение возвращается снова к началу истории Христианской Церкви на земле. Мы снова встречаемся с диаволом, снова видим его в его отношении к Христианской Церкви, хотя и в отношении, рассматриваемом с другой стороны, — со стороны победоносной борьбы христиан против их исконного врага.


20:1  Некоторые толкователи под ангелом, сходящим с неба, видят Самого Иисуса Христа, но большинство считает его за обыкновенного ангела, как вестника и исполнителя Бож. воли. И это тем более справедливо, что тайнозритель не придал ему никаких атрибутов славы и величия. Этому ангелу в исполнении его миссии предоставляется только связать диавола и заключить его в темницу, бездну.


20:3  Дракон — это тот самый древний змей, диавол и сатана, о котором была уже речь (в 12:3-4,7-9,13-17). Теперь побежденный диавол не только изгнан с неба на землю, но даже низвержен и заключен в бездну. Бездна (9:1; 11:7) это есть особенное, свойственное злым духам состояние и положение связанности и стесненности, в котором они находятся в своей злой деятельности по отношению к людям (Августин. О граде Божием XX, 8.). Такая связанность и стесненность, начавшаяся для злых духов со времени связания их цепью, должна продолжиться в течение тысячи лет. Собственно, смерть Иисуса Христа и Его воскресение нужно считать тем моментом, когда диавол, лишенный своей прежней власти над уже искупленным человечеством, был, так сказать, связан Иисусом Христом и осужден на бесплодность (сравнительную) своей деятельности. К этому времени нужно относить символическое действие ангела связания сатаны и заключения его в бездну, как бы в некоторую темницу. Он не только был связан, не только заключен в бездну, но еще и запечатан. Печать означает твердость охраны и указывает на то, что запечатанное его не может быть вскрыто без воли и желания того, кто положил ее. Но как долго продолжится эта связанность сатаны? По отношению к отдельным людям диавол связан лишь тогда, когда они пользуются именем Христовым, но он свободен по отношению к христианам, колеблющимся и слабым в вере. На точное и определенное время диавол связан лишь по отношению к "народам земли" как общий обольститель, как виновник общего идолопоклонства и богопротивления, как миродержатель тьмы века сего. Как таковой он связан Богом на тысячу лет. Только по прошествии этого Богом определенного и предназначенного времени диавол снова будет освобожден и снова явится не только как развратитель отдельных личностей, но и как общий обольститель мира. Он тогда явится как ангел бездны (9:11), как зверь из бездны (11:7). Как понимать это тысячелетие? Одни (Лютард, Эбрард, Клифот, Süller, Оберлен) толкователи годы этого тысячелетия считают за определенное Богом число лет, которое должно пройти от времени второго пришествия Господа до времени всеобщего воскресения и всеобщего суда. Но такое толкование противоречит учению Православной Церкви, основывающемуся на Священном Писании, что второе пришествие Господа будет одновременно с общим воскресением и непосредственно будет предшествовать Страшному суду, не оставляя никакого промежутка. Иначе решают этот вопрос другие толкователи (Андрей Кесарийский, Августин, Яковлев, Виноградов), чуждые предвзятых мыслей.


Теперь, со времени смерти Христа Спасителя и с распространением христианства, диавол связан в своей деятельности общего развратителя народов и руководителя земными идолопоклонническими царствами, каковых было шесть до времени Иоанна. Седьмое царство хотя также не свободно от воздействия диавола, но сравнительно в очень слабой степени, на что намекает нарочитое замечание апокалиптического текста, что седьмому царю не долго быть (17:10). Но восьмое царство будет полным торжеством диавола. Тогда, освобожденный волею Божиею, он снова явится как мировой властитель и в лице антихриста проявит в высшей степени свою вредоносную деятельность. Но эта свобода ему будет дана только на малое время (20:3), и царство его представителя антихриста в антихристианское время будет непродолжительно (См. объясн. 13:5). В тесной связи с описанным явлением связания сатаны стоит последующее видение тысячелетнего царствования со Христом Его святых и мучеников.


20:4  Иоанн видит престолы и сидящих на них. Сидящие на престолах суда суть первее всего апостолы, как первые проповедники христианской истины, Бож. слова. После апостолов в числе сидящих на престолах нужно видеть их ближайших сотрудников и других христиан, прославившихся на ниве христианской проповеди. Впрочем, ни личности сидящих, ни их числа точно определить нельзя. Апостолы первее всего и по преимуществу своею проповедью способствовали связанию сатаны в его безбожной деятельности. Суду (суждению, рассуждению) сидящих на престолах подлежит самое дело распространения христианской проповеди: они созерцают ее успехи; и, видя, принимают участие в подавлении зла и в торжестве христианства и добродетели. Пользуются прославлением, далее, и души обезглавленных. Это означает то, что победа Иисуса Христа должна служить утешением и для обезглавленных, которые в нем нуждаются по преимуществу. Души всех обезглавленных, а равно и всех тех, которым пришлось и придется в будущем потерпеть от диавола, от его слуг и, особенно, от зверя-антихриста и его лжепророка (не поклонившиеся зверю), — все они не потеряют своей награды: они будут живы и будут царствовать со Христом тысячу лет. Последнее выражение иногда принимается толкователями за основание учения хилиастов о тысячелетнем царстве Иисуса Христа с праведными людьми; но совершенно неправильно. Если хилиастическое учение и было основано на Свящ. Писании, то не на новозаветном, а на ветхозаветном. Возникновение этого учения относится к первому времени христианства. Еще еретик Керинф ожидал, что Христос, когда устроит Свое тысячелетнее царство, восстановит во всей красе Иерусалим, и счастье участников в этом царстве будет состоять во всевозможных удовольствиях. Но хилиастических воззрений как частного мнения придерживались и некоторые христианские отцы и учители. Так, Папий, по словам Евсевия Кесарийского, говорил о том, что по воскресении мертвых наступит царство Христово на этой самой земле телесно и будет продолжаться тысячу лет. Об этом же учил и св. Иустин Философ. Более подробно о вопросе тысячелетнего царства рассуждает св. Ириней. Но и он, и другие не ищут доказательства своего мнения в Апокалипсисе и не ссылаются на наше место (ст. 4-5), а ищут их в пророчествах Ветхого Завета и ссылаются на Ис 26:19; Иер 23:7-8; Иез 37:12-14 и др. По мнению некоторых новейших толкователей тысячелетнее царство также будет состоять главным образом в предварительном прославлении святых христиан, которое будет предшествовать общему воскресению (Клифот, Эбрард, Лютард, Süller). Учение о тысячелетнем царстве и как учение еретиков, и как мнение отцов находится в противоречии с другими местами Свящ. Писания. Так мы находим ясные указания на то, что, во 1) будет только одно общее воскресение мертвых в последний день (Мф 13:37; Ин 5:28), во 2) будет только еще одно пришествие Господа и притом с прямою целью непосредственного суда над всеми людьми без исключения (Мф 25:31-38; Ин 13:17) и в 3) что есть только два царства, настоящее царство благодати (1 Кор 15:23-26) и будущее вечное царство славы (Лк 1:33); среднего между этими царствами ни по времени, ни по содержанию не существует. Поэтому хилиазм, учение о тысячелетнем царстве, осудил и второй вселенский собор. Кроме этого, и самый текст 4 ст., взятый сам по себе, не говорит ничего о земном тысячелетнем царстве. Мы читаем здесь: обезглавленные жили, — собственно были живыми на глазах тайнозрителя. На земле они умерли, здесь же, на небе, в видении Иоанн видит их живыми. Именно, в утешение всем гонимым за веру Христову говорится, что их смерть ограничивается только землею и телом, души же их живут, и притом живут на небе пред престолом Божьим. Они вместе с Иисусом Христом будут царствовать, т. е. могут являться руководителями и помощниками подвизающихся на земле христиан и в этом находить для себя новый источник радости и блаженства. Это их блаженное царствование будет продолжаться тысячу лет. Тысяча лет — это та тысяча, на время которой был связан сатана в своей деятельности (ст. 3). Поэтому блаженное царствование кончится тогда, когда после кратковременного господства на земле антихриста наступит день второго пришествия Господа, день общего воскресения. После этого настанет новое вечное царство, когда блаженство праведников усугубится тем, что в нем примут участие и их прославленные тела. Что же касается того, почему употреблено число тысяча, то в ответ на это нужно указать на другие места Свящ. Писания, где это же число употреблено для обозначения многочисленности и полноты (Втор 5:10; Иер 32:18; Пс 89:5; 2 Петр 3:8).


20:5  Прочие из умерших — это, очевидно, те, которые не входят в состав поименованных в 4 ст.; их не коснется первое воскресение, которым Иоанн называет свое видение живых душ. Причем это воскресение — не воссоединение умерших людей с их телами, но воскресение как бы первое, особенное. Под первым воскресением нужно разуметь то состояние душ умерших, которое созерцал тайнозритель. Оно может быть рассматриваемо как переход (восстание) благочестивых от земной жизни к жизни на небе, от унижения и страданий к славе пред престолом Божиим. Это воскресение называется первым, ибо оно предваряет и предуказывает на воскресение общее, за которым последует блаженная жизнь праведников и в телах. Такая участь принадлежит не всем; многие (прочие из умерших) христиане и нехристиане не удостоятся прославления после своей земной жизни и, разлучившись с телом, будут пребывать вдали от Бож. престола своею душею. Поэтому-то Иоанн и не видит их живыми (ожившими) пред Бож. престолом и вблизи сидящих на престолах. Иоанн участников первого воскресения называет не только блаженными, но и святыми, т. е. совершенными. Совершенство, будучи условием блаженства христиан после их земной смерти, после разлучения души и тела, послужит для них вместе с тем и основанием освобождения от второй смерти. Вторая смерть, как это видно из 2:11; 20:14, есть вечные мучения, которые наступают для каждого человека после его осуждения на Страшном суде. Телесная смерть есть отдаление души от тела, и ее не избегает ни один человек. Но есть еще смерть духовная, она состоит в лишении человека Бож. благодати, оживляющей его душу. Праведники же, благодаря своей святости и чистоте, находятся и после своей телесной смерти в самом тесном общении с Богом. Они становятся священниками Бога и Христа (ср. 1:6), т. е. лицами весьма близкими к Богу, делаются некоторыми посредниками между Ним и земными людьми. И как теперь они царствуют со Христом тысячу лет, т. е. до всеобщего воскресения, так будут царствовать и после этого воскресения, вечно, так как ничто не может лишить их благодати и чрез это подвергнуть второй вечной смерти, вечным мучениям.


20:7-8  Отдел 20 гл. с 7-10 ст. сообщается Иоанном не в форме видения, но в форме пророчества. Пророческому взору Иоанна было открыто, что по прошествии тысячи лет, на которые сатана (диавол) был заключен в бездну, он снова будет освобожден из этой темницы, из своего состояния связанности в его деятельности. Диавол назван здесь сатаною, каковое название характеризует его со стороны его боговраждебности, со стороны его постоянного стремления препятствовать людям воспринимать Бож. благодать. Этот эсхатологический момент освобождения сатаны из бездны нужно рассматривать (ср. 9:1-11; 11:7) как ту самую деятельность диавола, которую он проявит пред концом мира, когда он для большего успеха воспользуется личностью антихриста и его лжепророка. Сатана выходит, т. е. открыто (Августин. О граде Божьем XX, 11) проявляет себя обольстителем земных народов (ср. 9:11; 13:1). В 7 ст. обольщаемые народы названы Готом и Магогом. С именами Гота и Магога мы встречаемся и в Свящ. Писании, и в Свящ. Писании Ветхого Завета. Магог — это имя одного из сыновей Иафета (Быт 10:2) и страны (Иез 39:6), царем которой был Гог (Иез 38:15-16). Имена Гога и Магога нужно рассматривать как указание на представителей народов, бывших орудием Бож. казни, и должны говорить нам о воинственности и жестокости этих народов. Они изображаются находящимися на четырех углах земли; это, значит, все народы вселенной, которыми будет пользовать диавол чрез антихриста в своей боговраждебной деятельности. Нечестивые народы последнего времени, возбуждаемые диаволом и руководимые антихристом, соберутся на брань против святых (стана) и против возлюбленного города. Стан святых — это Церковь Христова (Августин, Андрей Кесарийский, Генгстенберг), общество истинно верующих христиан последнего времени в их противоположности последователям антихриста. Точно также и возлюбленный город есть та же самая Церковь, общество верующих гонимое, но твердое и славное Божьей помощью, верою в Бога, Который обитает среди них как бы в своем возлюбленном городе.


20:9  Христиане должны будут составить как бы военный лагерь и в этом смысле всегда воевать и быть готовыми на брань с диаволом; но по выражению Апокалипсиса, огонь ниспадет с неба и уничтожит все боговраждебное воинство. Этот огонь будет, несомненно, послан от Бога как очевидное доказательство и выражение Бож. помощи для святых и Бож. гнева по отношению к грешникам (ср. Быт 19:24). Это падение огня с неба указывает на тот же эсхатологический момент, о котором говорит 19:21 (ср. 2 Фес 2:8) и который утверждает истину, что все люди пред Страшным судом должны претерпеть изменение своего тела — мучительное для нечестивых, как бы предначатие вечных мучений. Для диавола, прельщавшего народы, вечные мучения наступят ранее общего суда и без суда. Его беззакония и его боговраждебность вполне очевидны, и потому суд над ним, как и над антихристом и лжепророком, излишен (19:21). Для диавола, как осужденного издревле, от века была назначена огненная геенна (Мф 25:41).


20:11  Доведя до конца изображение судьбы антихриста, лжепророка и самого диавола, преданным вечным мучениям, откровение обращается к изображению суда над человеческим миром (11-15 ст.), а после этого рисует картину будущего обновленного мира, на котором будет жить новое обновленное человечество. Иоанн видит великий престол, который назван белым для указания на святость и неподкупность сидящего на нем Судии (ср. Мф 26:31; Дан 7:9). Сидящий на престоле — несомненно Сам Иисус Христос, Который говорила Себе, что Отец весь суд отдал Сыну (Ин 5:22). Пред Ним как всемогущим Господом и Владыкою лежало небо и земля. Небо и земля исчезнут, когда наступит конечный мировой переворот, после которого должна начаться новая жизнь обновленного мира. Обновление мира и обновление твари должно произойти одновременно с обновлением человека, с изменением оставшихся в живых и с воскресением умерших. И только после переворота, среди новой обстановки, все люди предстанут пред престолом Судии.


20:12  Иоанн называет их мертвыми, но, очевидно, вместо умершими: они воскрешены действием всемогущества Божия и призваны для суда и отчета во всей своей земной жизни. Здесь обходятся молчанием те, которые останутся живыми до суда (1 Кор 15:52-53). Но это молчание не есть отрицание факта суда и над оставшимися в живых (Ср. Августин. О граде Божьем XX, 15.). Всеобщий суд — а здесь речь несомненно идет о нем — будет судом над всеми людьми без исключения, как дожившими до второго пришествия Господа, так и умершими к этому времени, как праведными, так и грешными (Мф 25:31; 2 Кор 5:10). Все люди без исключения должны предстать пред престолом Судии: и великие и малые, без всякого различия по их бывшему положению среди земного общества. Апокалипсис самый суд изображает под видом судебного разбирательства: будут раскрыты книги и книга жизни. Понимать этот символический образ нужно так, что по действию всемогущества Божия на суде раскроется совесть каждого человека, и он в ней, как бы в книге, сам прочтет все, что было сделано им в жизни, и от своей совести услышит истинную оценку всей своей земной деятельности. После этого, как бы после процесса судопроизводства, каждый увидит другую книгу, общую для многих, — книгу жизни. Эта книга есть предвидение Божье, утешительное для всех труждающих и обремененных в жизни.


20:13  Дополняя прежнее и объясняя, откровение говорит далее и о том, кто были и откуда пришли те мертвые, которые предстали пред престолом Судии. Они суть те, которых отдали море, смерть и ад. Море — место смерти многих людей; смерть — гибель людей на земле безвестным образом; ад — не место мучения, но в смысле внутренности земли, подземного мира — все погребенные, зарытые в землю. Значит, все умершие, без всякого исключения, где бы и как бы они не умерли, независимо от того, во что было обращено их смертное тело, все они воскреснут и в своих обновленных телах предстанут на суд.


20:14  Смерть и ад употреблены здесь как олицетворения. (Ср. 1 Кор 15:26). Смерть — прекращение земной жизни тленного человеческого тела, ад — состояние душ людей, ожидающих времени Страшного суда. Но когда суд уже совершился, тогда и смерть уже неуместна, излишня. Смерть первая есть (кроме смерти телесной) первое (не окончательное) отчуждение человеческой души от Бож. благодати; смерть вторая есть окончательное и бесповоротное осуждение человека после Страшного суда, когда он совершенно лишается надежды на всякое улучшение своего состояния: он ввергается в озеро огненное как место его вечных мучений.


20:15  Кто не был записан в книге жизни, т. е. все, которые, по предведению Божию, оказались достойными осуждения, которые не признаны достойными вечного блаженства в Христовом царстве, все они были орошены в озеро огненное.


21:1-2  Иоанн не описывает с положительной стороны ни нового неба, ни новой земли: все это описание заменяет лишь одно слово "новое". Будущие небо и земля должны быть противоположностью прежним, погибшим. "Как будет происходить самое изменение вселенной, сие должно быть изъято из предметов нашего любопытства", — говорит св. Григорий Нисский. "В мировом пожаре, — пишет блаж. Августин, — уничтожаются совершенно от огня те свойства тленных стихий, которые соответствовали нашим тленным телам, и мир, обновившись к лучшему, получит полное приспособление к людям, обновившимся к лучшему и по плоти" (О граде Божьем XX, 16). Усиливая выражение об изменении прежнего мира, Иоанн добавляет, что моря уже нет. Прежнего моря не будет, ибо не будет в нем никакой нужды, но будет ли новое море и какое, об этом Апокалипсис совершенно умалчивает. Иоанн созерцает новый город, святой Иерусалим, сходящий с неба от Бога, как особое нарочитое создание Бож. благодати для обновленного человечества, как место общения с Богом.


21:3  Голос, исходивший от Бож. трона, от кого-либо из существ, окружавших трон, называет город скиниею Божиею, в чем заключается указание на самое тесное общение между Богом и людьми, при котором и Бог, и люди живут как бы в одном и том же месте при нераздельном единстве интересов. Тогда наступит полное блаженство, когда не будет никакой причины к слезам и горю, ибо в новой жизни не будет совсем греха.


21:5  Истина о творении всего нового столь важна, что Иоанну повелевается записать ее для утешения всего страждущего на земле человечества.


21:6  Слово совершилось означает то, что произошло все так, как это было угодно Господу Богу, Который есть Альфа и Омега, начало и конец (1:8), источник и цель всей жизни. Новому человечеству при этом обещается полная возможность удовлетворения духовной жажды, стремления к полноте бытия в единении с Богом ("источник воды живой"). И это будет милостью Божиею ("даром"), даром Его Бож. любви.


21:8  Сказав в утешение праведникам, Господь грозит грешникам страшными мучениями огненной геенны, причем перечисление грехов, за которые нечестивые лишаются блаженства, идет от более общего к частному. Участь всех грешников — вторая смерть, т. е. окончательное осуждение после последнего суда на вечные мучения. О месте мучения грешников и о свойстве огня их вечных мучений Иоанн совершенно умалчивает: нужно довольствоваться тем, что есть открытого.


21:9-23  Употребление двойного названия "жена" и "невеста", по-видимому, несовместимого, указывается на характер высшей духовности того союза, который будет соединять Господа Бога и прославленное блаженное общество святых.


Замечание 10 ст., что вознесение совершилось в духе, дает понять, что во внешнем положении тайнозрителя не прошло никакой перемены. Хотя ему было обещано показать невесту, но показывается Иерусалим не почему другому, а именно потому, что в этом городе живет невеста: по городу можно и нужно судить о его обитателях. Самая первая черта города есть слава Божья, светило для него особое, самосветящееся. Это Сам Господь Бог. Город изображается вполне благоустроенным: с высокими стенами и многочисленными воротами, вместо обыкновенных защитников, с ангелами. Имена 12 колен суть имена колен духовного Израиля, избранного народа Божия, образовавшегося из всех народов; а имена апостолов означают то, что апостолы Иисуса Христа, если их проповедь послужила основанием для совершенства духовного Израиля. Для большей наглядности и очевидности обширности нового Иерусалима тайнозрителем сообщается в тысячах стадий занимаемое им пространство. Орудием измерения служит трость, которую имел в своей руке говоривший с Иоанном ангел. Форма города — четырехугольный квадрат — есть указание на совершенство, устойчивость и постоянство. По обширности города мы должны судить о многочисленности его обитателей, а по планосоразмеренности его устройства — о правильности, спокойствии и упорядоченности их жизни. От измерения города с 18 ст. Иоанн переходит к материалу, из которого построен город, и к изображению его необыкновенного великолепия. Так как новый Иерусалим будет действительно новым местом действительного присутствия Божия, то для него не будет нужды и в особенном храме. Прославленные праведники будут в таком тесном общении и единении с Богом, что о них можно будет сказать, что они всегда пребывают в Боге и Агнце, Иисусе Христе. Светить для Иерусалима будет не тварный свет, но свет Бож. славы — Сам Бог, Который и есть Свет и Податель света.


21:24-26  После подробного описания города Апокалипсис бросает взгляд и на его обитателей, которыми будут спасенные народы. Это все прославленные будущего блаженного царства, составившиеся из верующих всей вселенной, но не потерявшие своих отличительных народных особенностей. Каждый человек, вступая в город, вступая в общение с Господом и прославленными праведниками, будет при этом отказываться от всего того, что прежде составляло предмет его славы и гордости. Все преданные лжи и мерзости не войдут в город, хотя ворота его и открыты постоянно, ибо не могут войти, ибо их нет на новой земле, они в своем месте, где их пребывание вечно и постоянно.


22:1-5  Видение 22-й главы хотя и относится к тому же новому Иерусалиму, но касается той ее стороны, в которой обнаруживается жизнь его обитателей. Иоанн видит воду жизни, которая течет через город от престола Агнца, ее вода будет именно тем питием, которое будет утолять жажду обитателей нового Иерусалима. Берега этой реки усажены деревом жизни, плодами которого будут питаться обитатели. Даже и листья этого дерева будут годны для употребления в пищу с пользою для организма (исцеление — в смысле дальнейшей ступени совершенства). Изображение блаженной жизни, данное в 1 и 2 ст., заканчивается новыми конкретными чертами, которыми укрепляется та истина, что будущая блаженная жизнь всех ее участников будет совершенно чужда и свободна всякого зла и греха: в новом царстве не будет проклятого. Новое царство будет исключительно царством Божиим, которое будет состоять в теснейшем общении Бога с прославленными Его служителями. Близость к Богу и это созерцание Его вследствие близости отразится на самой жизни блаженных, как бы на их внешности: имя Его будет на их челах (ср. 4:3,12). В будущем царстве снова восстановится первоначальное отношение человека к природе. Блаженные тогда явятся истинными царями обновленной природы, которая будет подчиняться им не воздыхая (Рим 8:22), но свободно и охотно. Тогда все будет восславлено Богом: Бог над всем и всеми, люди и ангелы — над внешнею природою.


Предание об Апокалипсисе. В ряду свидетельств о происхождении какой-либо священной книги первое место принадлежит свидетельству предания. Если вся церковная древность с самого почти того времени, какому приписывается книга, высказывается известным образом о ее происхождении, то мы вполне уполномочены верить этому голосу Церкви, и внутренние данные самой книги имеют тогда второстепенное значение. Это и необходимо прежде всего помнить при критическом исследовании Апокалипсиса. На основании рассмотрения содержания и языка книги в связи с содержанием и языком четвертого Евангелия критика изобрела много гипотез относительно ее происхождения, но для нас имеет главное значение факт, что древнейшее церковное предание считает Апокалипсис писанием св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Правда, Игнатий Богоносец не говорит ничего о происхождении Апокалипсиса, но он знает уже его. Ничем иным, как отношением к этой священной книге, должно объяснять некоторые выражения апостольского мужа, как, например, в послании к Ефесянам 15:3, — ср. Откр 21:3 и подобное. От сочинения другого важнейшего свидетеля древности — Папия мы имеем только фрагменты. Но, к счастью, епископ Андрей Кесарийский (V в.) во введении к своему толкованию на Апокалипсис относит Папия к поручителям за его достоинство. Свидетельство ученого комментатора имеет тем большую цену, что он, конечно, читал сам сочинение Папия, следы существования которого находятся еще и в гораздо более позднее время. В другом месте своего толкования Андрей цитирует Папия буквально.

В ряду тех звеньев, которые соединяют апостольский век с последующими поколениями, не обращавшимися с апостолами, первое место принадлежит св. Поликарпу Смирнскому. Он является главным и непосредственным свидетелем апостольского предания для своего ученика Иринея, а через последнего — и для всей Церкви. Ириней свидетельствует, что Поликарп не только был научен апостолами и обращался со многими, видевшими Господа, но апостолами же был поставлен и во епископа Смирнского. Из числа апостолов особенно близок был Поликарп к св. Иоанну, что засвидетельствовал Ириней в послании к Флорину и к Виктору Римскому. Все значение Поликарпа и зиждется на его отношении к ап. Иоанну, а затем на том факте, что Ириней является, конечно, устами Поликарпа и других пресвитеров. Следовательно, и сообщения Иринея об Апокалипсисе можно возводить к тому же источнику.

И вот, что касается Иринея, то он является свидетелем признания боговдохновенности Апокалипсиса как происходящего от Св. Духа. Писателем его он считает "Иоанна, ученика Господа" — стереотипная фраза для обозначения апостола Иоанна. Писатель этой священной книги тождествен с писателем четвертого Евангелия. Приводятся Иринеем и буквальные выдержки из Апокалипсиса. Затем св. Ириней удостоверяет подлинность числа 666 (а не 616) и рассуждает о его значении. Наконец, высказывается он и относительно времени происхождения Апокалипсиса, относя его к концу царствования императора Домициана.

Наряду с этими главными имеется еще целый ряд свидетелей относительно достоинства откровения. Их голоса хотя иногда и не вполне определенны вследствие потери источников, однако в своем согласии представляют нечто стройное и внушительное. Так, весьма важно свидетельство св. Иустина Философа в "Разговоре с Трифоном Иудеем". По его убеждению, Апокалипсис написал "некий муж по имени Иоанн, один из апостолов Христовых". У него же есть выражения, которые объясняются зависимостью от Апокалипсиса. Свидетельство Иустина важно, во-первых, ввиду его определенности; во-вторых, потому что он является свидетелем предания церкви Ефесской — первой из семи апокалипсических церквей.

Далее, среди сочинений плодовитого писателя второго века Мелитона Сардийского Евсевий называет одно: "О диаволе и об Апокалипсисе Иоанна".

Феофил Антиохийский в сочинении против ереси Гермогена пользовался, по сообщению того же Евсевия, и свидетельствами из откровения Иоанна. Этот факт указывает на общее признание Апокалипсиса в то время и в Антиохийской церкви. Евсевий, в интересах которого было найти доказательства тому, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном, в сочинениях названных писателей, очевидно, не нашел ни малейшего подтверждения для своего тезиса.

Очень важно то обстоятельство, что Апокалипсис признавал церковный писатель Аполлоний. Важность признания с его стороны достоинства этой священной книги обусловливается тем, что Аполлоний был противником монтанистов, против которых было направлено и его сочинение. А известно, что монтанисты делали из Апокалипсиса широкое употребление. К сожалению, из этого сочинения до нас дошло только несколько отрывков у Евсевия. А что касается отношения Аполлония к Апокалипсису, то здесь мы имеем краткое замечание Евсевия о пользовании Аполлонием свидетельствами из откровения Иоанна. Возразить против авторства апостола Иоанна на основании сочинения Аполлония Евсевий, конечно, не мог, но что Аполлоний давал интересные сведения относительно пребывания св. Иоанна в Ефесе, это следует из отмеченного историком рассказа о воскрешении апостолом мертвого. На основании всего этого Аполлония нужно признать одним из важнейших свидетелей апостольского происхождения и боговдохновенного достоинства Апокалипсиса.

У Поликрата, Ефесского епископа второй половины второго века, имеется упоминание об Иоанне, возлежавшем на груди Господа. Поликрат называет этого Иоанна — конечно, апостола — свидетелем и учителем — μάρτυς καὶ διδάσκαλος. В именовании μάρτυς справедливо видеть намек на написание Иоанном Апокалипсиса, поскольку наименование это соответствует апокалипсической терминологии и не может обозначать мученика ввиду того, что поставлено пред διδάσκαλος; кроме того, понимание слова μάρτυς в смысле мученик противоречит всему церковному преданию об ап. Иоанне.

Из послания церквей Лионской и Вьенской к церквам Азии и Фригии о гонении при Марке Аврелии в 177 г. видно, что Апокалипсис был в широком употреблении у христиан как утешительная книга, так как в послании этом находится много параллелей к выражениям Апокалипсиса. Однажды в послании он прямо цитируется как "Писание".

Из внецерковных свидетелей апостольского происхождения Апокалипсиса, за исключением монтанистов, можно указать на Левкия Харина, автора περίοδοι ’Ιωάννου. Левкий, принадлежавший к школе Валентина в широком смысле, может быть отнесен к свидетелям малоазийского предания. Появление его сочинения Цан ставит в пределы 140-200 годов. Ап. Иоанн, по Левкию, очевидно, является автором не только Евангелия и 1 Послания, но и Апокалипсиса. В своем описании путешествия апостола Иоанна этот еретик явно примыкает к посланиям Апокалипсиса: ясно, что он считал эту книгу апостольским произведением.

Таким образом, Апокалипсис в церквах Малой Азии пользовался общим признанием в качестве писания апостола Иоанна. Только голос алогов звучит диссонансом в этом согласном хоре свидетелей его канонического достоинства. Но критика алогов настолько слаба, что, вероятно, не нашла сколько-нибудь значительного признания. По крайней мере, самое еретическое движение, которое произвели алоги, представляется по источникам в очень неясных очертаниях. Но во всяком случае, они отвергали апостольское происхождение четвертого Евангелия и Апокалипсиса, приписывая их Керинфу. Протест алогов является, вероятно, результатом горячей полемики против монтанистов, и критика их имела исключительно догматические, а не исторические основания. К тому же она свидетельствует, что церковь того времени приписывала ап. Иоанну как четвертое Евангелие с посланием, так и откровение.

Что касается предания римской церкви, то Мураториев фрагмент, свидетельствующий о состоянии римского канона около времени папы Пия 1 († около 155 г.), называет Апокалипсис дважды — второй раз наряду с апокалипсисом Петра.

Цитируется, далее, Апокалипсис Ипполитом, который писал на него и толкование и его апологию под заглавием: "Главы против Кая". Кай, римский пресвитер, относился к Апокалипсису отрицательно; может быть, приписывал его Керинфу. Однако полемика Кая против Апокалипсиса не выше по достоинству полемики алогов и вызывалась догматическими основаниями. В самой римской церкви она не имела ни малейшего успеха.

В Африке Апокалипсис принимают Тертуллиан и Киприан. Климент Александрийский вовсе не сомневается в его апостольском происхождении, а его голос можно возвести еще далее — к Пантену. Ориген, начавший критическое изучение Священного Писания, нимало не сомневается в апостольском происхождении откровения Иоаннова.

Новую эру в истории критики Апокалипсиса в древней церкви открывает св. Дионисий, сначала наставник огласительной школы в Александрии, а с 247 года — епископ Александрийский. Повод к его критике дала борьба с хилиастами, вождем которых был епископ Непот, оставивший в руководство своим сторонникам сочинение: "Обличение аллегористов". Св. Дионисий в опровержение его написал сочинение: "Об обетованиях", в котором и рассуждает подробно об Апокалипсисе св. Иоанна. Дионисий Александрийский не отвергает прямо книгу, считает ее достойной уважения, но сомневается в том, что ее писателем был ап. Иоанн, сын Зеведея, автор Евангелия и соборного послания. Свои доводы Дионисий и получает путем сравнения Апокалипсиса и др. писаний ап. Иоанна. Доказательства Александрийского епископа основаны на различии Апокалипсиса от Евангелия и послания Иоанна по содержанию и языку. Также указание в Апокалипсисе Иоанном на себя самого несогласно, по мнению Дионисия, со способом самообозначения апостола в Евангелии. Хотя, по Дионисию, и нужно верить, что писателем Апокалипсиса был Иоанн, но на основании всего им сказанного сомнительно, чтобы это был апостол Иоанн. Определить точнее Иоанна-апокалиптика трудно. Вероятнее всего, что в Азии был другой Иоанн, тем более, что в Ефесе, говорят, существуют две могилы, причем каждая из них приписывается Иоанну.

Таково суждение Дионисия Александрийского об Апокалипсисе. До последнего времени находятся люди, которые считают рассуждение Дионисия образцом филологического и критическая исследования (Ренан). Но мы должны отнестись к критике ученого александрийца сдержаннее. Едва ли уже кто теперь согласится с утверждением, что Апокалипсис и четвертое Евангелие с посланием не имеют и слога общего. При всем различии языка новейшее исследование обнаруживает между ними замечательные параллели.

Не может поколебать критика Дионисия Александрийского и того убеждения, что до него Апокалипсис занимал в каноне очень твердое положение, как писание св. Иоанна, — апостола и евангелиста. Ниоткуда не видно, чтобы он ступил на путь внутренней критики потому, что не находил для себя никаких точек опоры в историческом предании. Если бы предание было нетвердо или запутано, то, несомненно, Дионисий воспользовался бы таким положением дела. Что ему был известен ничего не стоящий протест алогов, — это видно из отрывка из сочинения "Об обетованиях", сохраненного Евсевием. Исторических оснований к гипотезе двух ефесских Иоаннов у Дионисия не было никаких, почему он и ухватился за слух о двух могилах в Ефесе, из которых о каждой говорили, что она — Иоаннова.

Критика Дионисия не могла совершенно уничтожить уважения к Апокалипсису как апостольскому писанию: традиция была весьма сильна. И мы видим, что такие мужи, как Мефодий, Памфил, Лактанций, Викторин, Коммодиан считают и употребляют Апокалипсис как писание апостола Иоанна. Первый, на ком ясно сказалось влияние Дионисия Александрийского, был знаменитый Евсевий Кесарийский. Но и он в своем списке канонических книг помещает Апокалипсис и между общепризнанными — ὁμολογούμενα, "если угодно"; а затем, "если угодно", между подложными — νόθα, т. е. упоминает его под двумя совершенно противоположными и несоединимыми рубриками, апеллируя к личному вкусу. В другом месте — по поводу отрывка из предисловия Папия к своему сочинению, — Евсевий повторяет гипотезу Дионисия о двух Ефесских Иоаннах, причем тоже ссылается на существование в Ефесе двух могил, приписываемых Иоанну. Из всех рассуждений Евсевия явствует полное отсутствие у него исторических данных. За собою, очевидно, он не имел никого, кроме Дионисия, аргументом которого о двух могилах он и пользуется. В Demonstratio evangelica Евсевий цитирует Апокалипсис как новозаветный авторитет.

Последующее время не дает ничего достопримечательного для истории вопроса о положении Апокалипсиса в новозаветном каноне. Пред отцами стояла дилемма: или последовать преданию церкви, или же своему личному вкусу, часто определяемому направлением школы. Поэтому далее и нельзя встретить каких-либо исследований о нашей книге, а просто приходится отмечать, какой церковный писатель признавал Апокалипсис или просто цитировал его и какой нет.

Св. Кирилл Иерусалимский (315-386) в четвертом огласительном слове пересчитывал все священные книги нашего канона за исключением Апокалипсиса. Наоборот, св. Епифаний Кипрский († 403) принимает Апокалипсис подробно опровергает возражения против него со стороны алогов. Иоанн Златоуст не цитирует Апокалипсис. Мнение о нем Феодора Мопсуетского неизвестно. Точно так же и Феодорит нигде не цитирует Апокалипсиса. Юнилий, африканский епископ VI века, замечает, что относительно Апокалипсиса "между восточными христианами существует значительное сомнение". Св. Ефрем Сирин († 373) не цитирует его. Св. Иоанн Дамаскин († 750 г.) считает Апокалипсис среди канонических писаний. Св. Григорий Богослов употребляет его, равно как и Василий Великий и Григорий Нисский. Св. Амфилохий Икопийский говорит, что большинство считает эту книгу подложной. Но в самой Александрии ее принимает св. Афанасий Великий. Далее, она принимается Кириллом Александрийским, Дадимом Нилом, Исидором Пелусиотом. В V веке епископ Кесарийский Андрей пишет толкование на Апокалипсис; то же самое позднее делает другой епископ Кесарийский Арефа. В западной церкви Апокалипсис всеми церковными писателями считается произведением апостола Иоанна и принимается в канон. Таковы, между прочим, Иларий Пиктавийский, Амвросий, донатист Тихоний, блаж. Августин и др.

Отрицательные мнения относительно Апокалипсиса представителей богословской мысли с IV века не могли иметь никакого значения ввиду тех условий, в которых они высказаны. В самом деле они не являются ни плодом основательного изучения древнецерковного предания, ни плодом свободного критического исследования книги. Отношение к ней того или другого писателя, по-видимому, просто определялось личным вкусом или традициями школы. Ввиду же замечательных и согласных свидетельств более глубокой древности мы не можем утверждать, что Апокалипсис блестяще удостоверен древнецерковным преданием, как писание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Самосвидетельство Апокалипсиса о писателе. После всего сказанного необходимо обратиться к самой книге откровения и посмотреть, насколько ее собственное свидетельство подтверждает мнение о писательстве апостола. Иоанн называет себя рабом Божиим. Обращаясь к малоазийским христианам, он именует себя их братом и соучастником в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, сообщает также, что он был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Свою книгу, написанную в форме послания, Иоанн посылает семи церквам, находящимся в Асии: в Ефес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию. Как показывают послания к семи церквам, апокалиптик был отлично знаком с состоянием их внешней и внутренней жизни, что возможно только при условии его продолжительного пребывания в Малой Азии. Вот и все, что мы можем узнать о писателе из самого Апокалипсиса.

Как показывает имя Иоанн, апокалиптик был палестинский еврей, а не эллинист, — последние не имели обыкновения носить еврейские имена. Очевидно, задолго до написания Апокалипсиса он переселился в Малую Азию и занимал там среди христиан самое высокое положение. Он был настолько выдающеюся по своему положению и общеизвестною в церквах провинции личностью, что считает возможным просто называть себя: "Иоанн" (1:4), "Я Иоанн" (1:9), "и я Иоанн, слышащий и видящий это" (22:8). Такое значение апокалиптика не могло основываться на его иерархическом положении, но для его объяснения необходимо предположить другое основание. Таким основанием авторитета Иоанна могло быть только его апостольское достоинство.

Но не только характер самообозначения писателя Апокалипсиса более понятен, если считать таковым апостола, — самый тон неограниченного авторитета, с каким написаны хотя бы послания к семи церквам, не дает возможности усвоять их одному из простых христиан, пусть это будет и весьма уважаемая личность. В самом деле всякий епископ может сказать о себе, что и он имеет Дух Божий, — но стоит обратить внимание на тон послания Климента Римского к Коринфянам. Писатель обращается от лица своей церкви и избегает всего того, в чем выражался бы его личный авторитет. Вот пылкий Игнатий пишет некоторым и из тех церквей, к которым должен был послать свою книгу апокалиптик. Но и он выражается в самом умеренном тоне. Даже послания апостолов Петра и Павла не отличаются такой экспрессией, как апокалипсические послания. Ввиду всего этого совершенно невозможно приписать Апокалипсис не апостолу, а какому-то другому Иоанну.

Если, далее, нам указали бы, что Христос в новозаветном Апокалипсисе описывается исключительно возвышенными и супранатуральными чертами, что понятно только в устах человека, не обращавшегося с Господом в Его земной жизни, и вообще утверждали бы, что в Апокалипсисе нет следов личных отношений писателя со Спасителем, то для первого мы нашли бы удовлетворительное объяснение, с последним же можно и не вполне соглашаться. Характер произведения обусловливается индивидуальностью автора, и среди учеников Христовых мы должны предположить такую личность, которая от рассмотрения человечески-исторических черт Господа возвысилась вполне до созерцания Его божественной и премирной сущности. Человечество не настолько бедно характерами, чтобы Провидение не нашло среди него достойного органа Своих откровений. Утверждать, что высота созерцания, проявившаяся у Иоанна в идеальном воззрении на лицо Христа, невозможна для самовидца Спасителя, — значит противоречить фактам известным из истории религиозной жизни. Ведь даже и не совсем высокие характеры пользовались иногда от своих крайне мистически настроенных поклонников божественным почитанием. Личность же Господа, и рассматриваемая с исторической точки зрения, настолько целостна в обнаружении черт Своего высшего происхождения, что овладевает при известных условиях всем человеческим сердцем.

Что касается следов личного обращения Иоанна с Господом в Апокалипсисе, то мы и не имеем права настойчиво искать их здесь ввиду пророческого характера и апокалипсической формы выражения идей в произведении. При всем том вместе с Цаном можно указать на трогательную сцену, описанную в 1:17-18. Иоанн пишет, обрисовав явившегося ему подобного Сыну Человеческому: "когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня правую руку Свою, говоря: не бойся: Я есмь первый и последний и живый; и был мертв и се жив во веки веков, и имею ключи ада и смерти". Это трогательное: "положил на меня правую руку Свою"; это уверение: "был мертв и се жив во веки веков", приписанные Сыну Человеческому, лице Которого, как солнце, сияющее в силе своей, а голос, как шум вод многих, который держит в деснице Своей семь звезд и имеет выходящий из уст острый с обеих сторон меч, — это возложение десницы и это уверение понятны только при предположении, что апокалиптик был близким учеником Господа. Это был ученик, возлежавший на персях Иисуса Иоанн, — можем мы утверждать и на основании предания и на основании самосвидетельства Апокалипсиса.

Против апостольского происхождения Апокалипсиса возражают указанием на 21:14 и 18:20. В первом случае говорится, что на основаниях нового Иерусалима написаны имена двенадцати апостолов Агнца; во втором же — к ликованию о погибели Вавилона приглашаются святые и апостолы, и пророки. Говорят, что особенно первый из приведенных стихов неуместен в устах человека, принадлежащего к лику двенадцати, что вообще об апостолах здесь говорится весьма объективно. Возражение, однако, вовсе не покажется основательным, если иметь ввиду, что число двенадцати апостолов было не случайным, но имеет символическое значение. Сознание такого значения было особенно живо у апостолов, как показывает первая глава книги Деяний. Ввиду этого при упоминании в 21:14 о двенадцати апостолах св. Иоанн мог вовсе не иметь в виду личности учеников Христовых, — для него было важно число 12 как таковое. Основательное же значение апостольского служения могло быть утверждаемо и в апостольский век и апостолом. Так, и св. Павел называет христиан утвержденными "на основании апостолов и пророков" (Еф 2:20).

Призыв в 18:20 понятен ввиду того, что ко времени написания Апокалипсиса почти все апостолы уже умерли. Сопоставление апостолов и пророков находим в Еф 3:5.

На основании всего изложенного можно утверждать, что самосвидетельство Апокалипсиса о писателе не только не говорит против его апостольского происхождения, но скорее понятно при признании, что автором книги был св. апостол Иоанн, сын Зеведея (См. комментарий: Введение в евангелие Иоанна: Апостол Иоанн Богослов).

Возражения против написания Апокалипсиса апостолом Иоанном, основывающиеся на различии его содержания и языка от содержания и языка четвертого Евангелия. Еще Дионисий Александрийский решительно доказывал мысль о различии между Апокалипсисом и четвертым Евангелием, которое не позволяет приписывать их одному и тому же автору. Для критики нового времени это различие также служило основанием отрицать принадлежность одного из этих двух писаний апостолу Иоанну. Но к настоящему времени дело научного исследования Иоанновской литературы поставило затронутый нами вопрос на другой путь. Признаны многие точки соприкосновения между Апокалипсисом и другими писаниями Иоанна, заставляющими, по крайней мере, предполагать их происхождение из одной школы (Так Иог. Вейс, Вейцзеккер, Бюссе).

Мы не имеем возможности рассуждать здесь подробно о том, насколько основательны или неосновательны указания на различие между учением Апокалипсиса и Евангелия с посланиями и ограничимся только указанием наиболее поразительных параллелей между ними. Эти параллели имеют тем большее значение, что различия, если указания их не содержат утрировки, вполне объяснимы из характера откровения как писания пророческого, написанного притом в апокалипсической форме.

Общий тон Апокалипсиса совпадает с тоном Евангелия и посланий Иоанна. Как в первом, казни и гибель нечестивых изображаются яркими красками, в резких тонах, в мрачных образах, так и в Евангелии и посланиях можно найти много резких выражений, можно усмотреть особую решительность в высказанных мыслях. Последнее в свою очередь объясняется характером воззрений ап. Иоанна. Пред его глазами рисовались противоположности, ему представлялся весь резкий антагонизм двух царств добра и зла. И вот мы видим, что это идеальное разделение мира на две половины — на детей Божиих и детей диавола, на ходящих во свете и ходящих во тьме, на нечестивых и сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса, которые не поклонились зверю и образу его и не приняли начертания его на чело свое и на руку свою, — это резкое разделение проводится Иоанном во всех его писаниях, составляя их особенность.

Кроме сходства в общем характере, отметим еще такое же сходство в следующих частных пунктах. Христология Апокалипсиса совпадает с христологией четвертого Евангелия. Параллели в некоторых случаях удивительны. Так, в Апокалипсисе Мессия часто выводится под образом Агнца — τò ἀρνίον. Агнцем же — ὁ ἀμνòς — называется Он и в четвертом Евангелии (Ин 1:36). Пролог последнего предлагает связное учение о Христе, как божественном Логосе; в Откр 19:13 читаем о Мессии: "и называется имя Его: Слово Божие". Апокалиптик, представляющий часто Христа под образом Агнца, рисует Его в самых возвышенных чертах. Евангелист под бренным телесным покровом Господа всюду усматривает премирное божественное существо.

Параллель между Апокалипсисом и четвертым Евангелием наблюдается и в их отношениях к иудейству. Для апокалиптика иудаизм развился в христианство, церковь — истинный духовный Израиль; сторонники же номизма только говорят о себе, что они — иудеи; на самом же деле они не таковы, но синагога сатаны (2:9; 3:9). Такой же точно смысл имеют и некоторые выражения евангелиста, относящиеся к иудейскому закону, например, 7:19: "не Моисей ли вам дал закон"; ср. 7:22; 8:17; 15:25. Пасха, далее, называется: Пасха иудейская (2:13; 6:4; 11:55). Наконец, в 8:44 представители иудейства прямо называются детьми диавола.

Совпадает Апокалипсис с Евангелием и в учении о "духе" — τò πνευ̃μα. И в том и в другом писании τò πνευ̃μα является просвещающим верующих фактором, личным принципом божественного откровения.

Наконец, апокалипсический хилиазм можно считать образным выражением учения четвертого Евангелия о двух воскресениях — первом духовном и втором — всеобщем воскресении тел человеческих для последнего суда.

Что касается языка Апокалипсиса, то он действительно в сравнении с языком Евангелия и посланий Иоанна представляет значительные особенности. Но многие, однако, из этих особенностей получают надлежащее объяснение из характера писания. Так, если в приветствии 1:4 читаем: ἀπò ὁ ὢν καὶ ὁ ἠ̃ν καὶ ὁ ἐρχόμενος, то это вовсе не указывает на невежество автора в греческом языке, доходящее до того, что он не знал, что после ἀπò нужно поставить родительный падеж или что глагол является несклоняемой частью речи, — нет, способ выражения обнаруживает даже мастерство писателя, некоторую свободу владения речью. Эту особенность языка можно назвать неправильностью риторического свойства, куда должно отнести еще все то, что обусловливалось живостью и силой поэтической пророческой речи. Другие особенности объясняются влиянием еврейского, которое особенно понятно в Апокалипсисе. Есть, наконец такие неправильности языка в Апокалипсисе, которые едва ли поддаются объяснению, — см., наприм., 14:19. Встречаются случаи costructio ad sensum, — см. 4:1; 6:9; 11:15 и др.

Стиль, общий характер речи, правда, в Апокалипсисе несколько иной сравнительно с другими писаниями Иоанна. Но и последние не показывают апостола весьма искусным в том, что касается конструкции греческой речи. Это видно и из стиля 1-го послания, где не усматривается свободы в выражении мыслей при помощи языка, — наоборот, замечается некоторое однообразие, — и из Евангелия, из которого видно, что его писал еврей.

Что касается Апокалипсиса, который все-таки, конечно, выделяется из ряда других писаний Иоанна в этом отношении, то его стиль может быть объяснен из формы писания. Как проповедь всегда почти у нас выделяется из ряда других литературных произведений своим языком, даже иногда требуют от нее особого стиля, так, можно предположить, и в Апокалипсисе ап. Иоанна сказался особый апокалипсический стиль.

Наконец, между Апокалипсисом и другими писаниями ап. Иоанна существуют и прямые соприкосновения в области языка. Это их родство выражается в выборе одинаковых образов, в некоторых совпадениях синтаксического характера и, наконец, в совпадении в некоторых случаях вокабуляра (см. Бюссе. D. Offenbarung Iohannis. S. 177-179).

Единство Апокалипсиса. С восьмидесятых годов минувшего столетия критическое исследование Апокалипсиса остро поставило вопрос о единстве этой свящ. книги. Почин в этом деле принадлежит ученому Даниилу Фёльтеру, выступившему в 1882 г. с сочинением "Происхождение Апокалипсиса" (на немецком языке). С тех пор появилось много опытов, предлагающих то или иное его деление. Здесь можно еще упомянуть труды Эрбеса, Шпитты, И. Вейса и др. Все они признают, что над Апокалипсисом в разное время работало несколько рук. Кроме того, еще Фишер в 1886 г. выступил с гипотезой, по которой Апокалипсис является иудейским произведением с христианскими интерполяциями. Наконец, Вейцзеккер, Пфлейдерер, Бюссе и др. держатся гипотезы фрагментов, согласно которой автор Апокалипсиса воспользовался при написании своего труда различными апокалипсическими фрагментами, широко распространенными между иудеями.

При изучении всех этих гипотез обращает на себя внимание их чрезвычайная сложность. Нет никакой возможности приписать лицам, по представлению поименованных критиков, работавшим над Апокалипсисом, ту сложную и хитрую литературную работу, какую находят эти авторы. Да и вообще о крайнем субъективизме всех построений можно заключить из того, что никакая гипотеза не имеет сторонников, и каждый почти отрицатель единства книги предлагает свое решение вопроса, если не отказывается совсем от такого решения.

Далее, сложный и стройный план Апокалипсиса говорит в пользу его единства. Наконец, самое сильное доказательство этого единства основывается на факте одинакового языкового характера сплошь всего Апокалипсиса. Да и вообще в писателе книги, полной духа и жизни, невозможно усмотреть сухого компилятора.

Время, место и цель написания Апокалипсиса. В определении времени написания Апокалипсиса наблюдается полное согласие между первостепенным внешним свидетельством и данными для определения эпохи, заключающимися в самой книге. Так, Ириней сообщает, что Иоанн видел откровение к концу царствования Домициана. Положение христиан при Домициане отразилось и в содержании Апокалипсиса. Замечательно прежде всего то обстоятельство, что откровение предполагает повсеместное преследование христиан. Однако еще не видно, чтобы это преследование давало многих мучеников. Апокалиптик, правда, пережил уже один период времени, когда кровь христианская лилась рекой и, как показывает видение пятой печати, в настоящее время находится только в ожидании, что подобное же повторится в недалеком будущем. Как видно из обстоятельств его личной жизни, в период появления Апокалипсиса практиковалось особенное наказание за христианское исповедание — за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Таким наказанием было изгнание.

Все перечисленные черты положения христиан указывают на время Домициана. Кровавое гонение, которое имеет ввиду апокалиптик, есть гонение Нерона, которое, впрочем, не вышло за пределы Рима. Теперь преследование делается повсеместным, — это уже прямо указывает на Домициана. Видеть в этом черту из времени Траяна было бы ошибочно. Во-первых, из письма Плиния Младшего к Траяну видно, что он и без указаний императора принимал уже решительные меры против христиан, — очевидно, в прошлое царствование эти меры были в порядке вещей. Во-вторых, у Диона Кассия есть прямое известие о процессах христиан при Домициане. Наконец, изгнание в отношении к христианам практиковалось именно при последнем Флавии, а не ранее и не при Траяне.

Указание на другую особенность Домицианова царствования скрывается в символизме Апокалипсиса. Здесь часто идет речь о тех, которые не поклонились образу зверя. Лжепророк по 13:14 убеждает людей, чтобы они сделали образ зверя. Символизм, конечно, ведет свое происхождение от практики императорского культа. Но опять же не о Нероне, а именно о Домициане засвидетельствовано, что он был особенно высокого мнения о своей божественности.

Словом, на основании исторических свидетельств можно утверждать, что Антонины не ввели чего-либо нового своею политикой в отношении к христианам, но только продолжили, развили программу последнего представителя прежней династии. Ввиду этого свидетельство Иринея о том, что откровение было созерцаемо в конце царствования Домициана, получает всю силу несомненной убедительности и полной достоверности. Точно указать год написания Апокалипсиса мы не имеем возможности.

Что касается места написания, то таковым был остров Патмос. Апокалиптику ясно говорится: "то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии" (1:11). Было бы странно предполагать, что апокалиптик отложил на более или менее продолжительное время исполнение этого поручения Господа. Кроме того, откровение написано в форме послания, адресованного к определенным церквам, а это также заставляет предполагать, что Иоанн во время его написания находился вне Малой Азии.

Поводом к написанию откровения послужила надвигавшаяся гроза в виде жестоких преследований, которые ожидали церковь. В то время уже было ясно, что наступает период, когда Римская Империя откроет поход против христианства с целью стереть его с лица земли. Представление об этих угрожающих церкви бедствиях в связи с сознанием полной ее победы и послужило поводом к написанию Апокалипсиса.

Поводу соответствовала и цель. Откровение имеет ввиду не только семь малоазийских церквей, но всю вообще Церковь вселенной и хочет дать утешение всем тем из верующих всех времен, которые, будучи проникнуты истинным духом Христовым, чувствуют на себе ненависть мира сего в какой бы то ни было форме.

Цель и метод толкования Апокалипсиса. Целью исследования и толкования Апокалипсиса нужно поставить содействие достижению намерения его боговдохновенного писателя. Этим намерением было научение и утверждение всех христиан в вере и надежде, посему и задача толкования должна состоять в стремлении пробудить и усилить интерес к Апокалипсису и желание углубиться в его содержание и стремление извлечь из него возможную душевную пользу.

Метод толкования Апокалипсиса должен быть столь же своеобразен, как и самое его содержание.

Преданием нашей Православной Церкви установлено, что Апокалипсис св. Иоанна Богослова есть предвозвещение будущей судьбы Церкви и мира. Явления и образы, описываемые в нем, не есть ни прикровенная история прошлого, ни предуказание тех или других эпох церковной истории и отдельных человеческих личностей. Нет, Апокалипсис и его видения (кроме первых трех глав) есть в собственном смысле эсхатология, есть изображение последней судьбы мира и Церкви и тех событий, которые предварят и подготовят эту кончину. Поэтому ключ для понимания Апокалипсиса православный богослов должен искать, с одной стороны, в пророческих писаниях Ветхого Завета, где рисуются некоторые образы грядущей судьбы ветхозаветной и новозаветной церквей (пророк Даниил, Иезекииль, Иоил), а с другой — и это в особенности — в эсхатологической речи Спасителя (Мф. 24 гл.) (Клифот 14; Эвальд 10-16; Корнели 11; Эбрард 28-33; Оберлен, Лютард 173). То, что предсказал Спаситель, как имеющее быть при конце мира, должно служить руководством к пониманию предсказаний Апокалипсиса. И все, что находим эсхатологического в посланиях апостолов Павла, Петра, Иуды, также должно быть принимаемо во внимание при толковании Апокалипсиса.

Содержание Апокалипсиса. Естественно, что тот или другой взгляд на содержание Апокалипсиса и на смысл его пророческих видений должен быть основанием и деления Апокалипсиса на части при его исследовании. Общее деление остается у всех одним и тем же: именно подразделяют на введение (1:1-8), первую часть (1:9-3:22), вторую часть (4:1-22:5) и заключение (22:6-21). Введение есть не что иное как вступление, содержащее в себе объяснение названия книги (1:1-2), цель ее написания (1:3), указание лиц, к которым она адресуется (1:4), благопожелание им мира от Триединого Бога (1:4-5a), доксология Иисуса Христа (1:5b-6) и ее авторизация (1:7-9).

Первая часть (1:9-20; 3:22) содержит в себе послания к семи малоазийским церквам: Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской, с обозначением их достоинств и недостатков, с предуказанием их будущей судьбы и обещанием награды вместе с предостережением и угрозою. Эту часть можно назвать пророчески-учительною. Ее содержание резко отличается от содержания второй части; точно так же отлична и форма изложения. Здесь преобладает историческая форма древних пророчеств. Далее здесь нет ничего эсхатологического, но все ограничивается течением настоящего времени или близкого будущего. Семь малоазийских церквей суть типы состояния вселенской Церкви и ее последователей. Начало такому взгляду на отношение содержания первых трех глав ко всей Церкви указано Мураториевым каноном, где замечено, что хотя Иоанн "писал семи церквам, однако же говорит всем". Это мнение разделяют и новейшие толкователи. Откровения семи церквам составляют особенный ряд откровений, назначенных, первее всего, непосредственно к известным семи церквам Малой Азии, и если касаются всех христиан, то так же, как, напр., послания ап. Павла к частным обществам и лицам, касаются всех христиан вселенской Церкви, т. е. постольку, поскольку в них содержатся общехристианские наставления, или поскольку могут повторяться в истории мира те или другие частные положения и случаи.

Основываясь на этом положении, приходится совершенно отделить первую часть от второй части Апокалипсиса, если исследовать его с точки зрения эсхатологии мира.

Вторая часть Апокалипсиса может быть названа апокалиссико-эсхатологической, так как в этой части эсхатологические истины, случайно и по частям сообщавшиеся в других писаниях Ветхого (особ. у Даниила) и Нового Заветов (в Евангелии у ап. Павла и Петра), раскрываются апокалипсическим способом, т. е. через картины, символы и видения, иногда странные и недоступные для ясного представления (Le Blane D'ambonne. С. 159). По отношению к такого рода содержанию и его изложению задачи толкователя более сложны и затруднительны. Поэтому, кажется, нет двух толкователей, которые бы вполне сходились между собою в разделении на группы апокалипсических видений и в указании связи их между собою. Содержание Апокалипсиса столь разнообразно, видения и картины столь многочисленны, что для каждого толкователя при разнообразии человеческих умов и способностей всегда находится новая точка зрения, которая и делает его несогласным (хотя часто и в очень незначительном отношении) со всеми предшествующими толкователями.

Нужно держаться общего убеждения, что Апокалипсис представляет собою несколько групп видений, отчасти параллельных между собою (Лютард 171). Это общее правило, прилагаемое к толкованию Апокалипсиса, так сказать, освящено древними толкователями и несомненно отобразилось на толковании св. Андрея Кесарийского.

Имея ввиду этот общий взгляд на характер отрывочности в раскрытии содержания Апокалипсиса, всю его вторую эсхатологическую часть можно разделить на пять отделов-групп. Каждый отдел-группа представляет собою особый и самостоятельный порядок явлений, служащих обнаружением божественного мироправления. Этот порядок, начинаясь в том или другом пункте христианской истории, приходит к ее последним событиям в конце мира.

Укажем вкратце эти пять порядков.

Первый порядок. Видение престола на небе и Сидящего с запечатанною книгою в деснице; явление ангела посреди престола для раскрытия печатей книги (4-5 гл.). Явления коней после раскрытия каждой печати: после первой — белого, второй — рыжего, третьей — черного, четвертой — бледного (6:1-8). При раскрытии пятой печати — видение под жертвенником душ убиенных за слово Божие (6:9-12); по снятии же шестой печати — явления мирового переворота и ужас всех живущих на земле (6:13-17).

Второй порядок. Видение четырех ангелов на четырех углах земли и ангела, сходящего с неба с печатью Бога в руке для запечатления 144 тысяч рабов Божиих (7 гл.); раскрытие седьмой печати и звуки шести труб, сопровождавшиеся казнями (8-9 гл.). Видение ангела с раскрытой книгой. Измерение храма. Явление двух свидетелей; землетрясение после их восхождения на небо. Звук седьмой трубы: голоса на небе с хвалою воцарившемуся Господу Иисусу Христу. Видение храма на небе и явление ковчега при молниях, голосах, громах и землетрясении (10-11 гл.).

Третий порядок. Великое знамение: видение жены, облеченной в солнце, красный дракон, борьба архистр. Михаила с драконом и низвержение этого последнего на землю (гл. 13). Видение девственников, стоящих на горе Сионе, — ангела, летящего по небу с вечным Евангелием, другого ангела, возвещающего падение Вавилона с угрозою поклоняющимся зверю. Видение на светлом облаке подобного Сыну Человеческому с серпом в руке для пожатия земли и видение ангела с серпом для обрезания винограда на земле, который был брошен в великое точило гнева Божия (гл. 14).

Четвертый порядок. Видение семи ангелов с семью чашами последних язв и видение победивших зверя (гл. 15). Вылитие одной за другою шести чаш и шесть казней после каждой из них. Землетрясение после седьмой чаши (гл. 16). Объяснение видения блудницы, сидящей на звере (гл. 17). Возвещение о погибели Вавилона и плач о нем (гл. 18). Радость на небе. Видение отверстого неба, белого коня и сидящего на нем Верного и Истинного. Слова Божия, идущего в сопровождении воинства для суда над зверем и лжепророком (гл. 19).

Пятый порядок. Видение ангела с цепью и ключом в руке для заключения дракона на тысячу лет в бездну. Воскресение убиенных и царствование их со Христом тысячу лет. Освобождение сатаны, появление народов Гога и Магога, их поражение и ввержение сатаны в геенну (гл. 20). Видение нового неба, новой земли, нового Иерусалима и его обитателей (21:1-22:5).

К этому видению непосредственно примыкает заключение Апокалипсиса, которое, кроме указания на авторитет Иисуса Христа как автора откровения, содержит в себе увещание принять всем сердцем возвещенное и ожидать скорого второго пришествия (22:6-21).

Из этого краткого указания содержания пяти порядков апокалипсических видений можно усмотреть ту общую мысль, что выяснение божественного мироправления идет от общего к частному, постепенно добавляя все новые и новые частности. А так как это мироправление должно кончиться всеобщим судом и воздаянием, которому должны предшествовать божественные призывы к покаянию, то в этих порядках применена также и некоторая постепенность все более и более усиливающихся казней гнева Божия над нечестивыми.

В первом порядке изображены только общие последствия христианской проповеди в мире бедствия на земле и награды на небе (первые пять печатей). Этот порядок оканчивается только предсказанием на будущий суд, которому должны предшествовать перевороты в мире. Второй порядок, начиная с указания разделения между избранными Божиими и грешниками, содержит в себе раскрытие явлений гнева Божия непосредственно над этими грешниками как карающими сами себя. Эти казни вызовут крайнее разобщение между избранными и грешниками, и представители избранных (два свидетеля) подвергнутся крайнему преследованию со стороны грешников. Но это крайнее развитие зла будет вместе и преддверием его падения: громы и землетрясения предвещают приближение суда.

Явления третьего порядка служат как бы объяснением явлений предшествующих порядков: земные страдания праведников, злодеяния грешников и их вражда против первых есть следствие той борьбы, которая происходила на земле между добром и злом, ангелами добрыми и ангелами злыми. Диавол посылает в мир даже антихриста (зверя). Но борьба должна кончиться победою добра; ангел уже возвещает эту победу, и является Сын Божий с серпом в руке, что и по притче Спасителя означает кончину мира. После того, как в третьем порядке была указана главная причина зла на земле, явления четвертого порядка рисуют, с одной стороны, картины справедливых казней, которым должен подвергнуться грешный мир, а с другой — то процветание зла, которое будет детищем диавола. Божественный промысел не дремлет: наказания грешного мира дойдут до своего конца, и после того как для всех станет очевидным, что человечество останется нераскаянным, Господь явится с небесным воинством и произведет суд над миром, начав его с главных обольстителей — со зверя и лжепророка, т. е. с антихриста и его поборника.

Явления пятого порядка хотя, по-видимому, и представляют собою продолжение и вывод порядка предыдущего, но в действительности есть ответ на некоторые возможные недоумения по поводу порядков предыдущих. По учению Христа и апостолов диавол был уже побежден. Почему же он так силен в мире? На это Апокалипсис отвечает, что действительно диавол побежден, что он как бы связан искупительными заслугами Спасителя; но эти узы действительны только по отношению к тем, которые суть истинные рабы Христовы, которые, сораспинаясь Ему, с Ним и воскресают для царствования и свободы над злом. Диавол свободен лишь по отношению к сынам противления. Свою прежнюю полную свободу он получит только в конце мира и то только на короткое время (время антихриста). Тогда он получит власть вести войну даже и против святых. Но это временная полная свобода диавола будет вместе с тем и его последним торжеством, за которым последует окончательное посрамление и окончательное осуждение его и всех его приверженцев. Он взойдет на высоту, но не для того, чтобы навсегда остаться там, а для того, чтобы на виду у всех быть низринутым оттуда в бездну — геенну. Тогда-то, когда это падение диавола совершится у всех на виду, наступит вечное спокойствие и блаженство праведников и начнутся вечные мучения грешников.

Литература. Августин. О граде Божием.

Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис.

Викторин. Толкование на Апокалипсис.

Жданов. Откровение Господа о семи азийских церквах. М., 1891.

Евсевий. Церковная история.

Ипполит. Слово о Христе и об антихристе.

Ириней. Против ересей. Кн. V, гл. 18.

Норов, А. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. 1847.

Оберлен. Прор. Даниил и Апокалипсис св. Иоанна. 1882.

Орлов, свящ., Н. Д. Апокалипсис св. Иоанна Богослова. М., 1904. Novum Testamentum Graece ad antiques testes denuo recensuit Const. Tischendorf, editio septima.

Ebrard [Эбрард]. Die Offenbarung Johannis. 1835.

Ewald [Эвальд]. g. H. A. Commentarius in Apocalypsin Johannis exegetteus et criticus. 1828.

Ewald [Эвальд]. g. Н. A. Johannis Apocalypse. 1862.

Hengstenberg [Генгстенберг]. Die Offenbarung desh. Johannis. 1849.

Kliefoth [Клифот]. Die Offenbarung desh Johannis. 1874.

Lütardt [Лютард]. С. Е. Die Offenbarung Johannis. 1861.

Migne, J. P. Scripturae Sacrae cursus comptetus. T. XXV. In Apocalypsin dilucidatio et commenlaria. 1842.

Bousset [Бюссе], D. Offenbarung Johannis. 1906.

Winer. Biblisches Realworterbuch. 1872.

Скрыть
о.А.Мень «Читая Апокалипсис»
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

17 Семнадцатая глава касается судьбы империи. Перед нами проходят картины, рисующие всемирное государство того времени, Римскую империю. Именно на это намекают слова о жене, которая сидит на семи холмах, — это семихолмный Рим ( Откр 17:9 ). Почему империя называется Вавилоном и блудницей? Вавилон связан со смешением языков и одновременно это символ насильственной власти, объединяющей многонациональное царство, каким был во времена апостола Рим.


17:1-2 Воды многие — образ, взятый из древних пророчеств, обличавших Вавилон ( Иер 51:13 ). Но Рим действительно находился на «водах многих»: окруженный морями, он правил средиземноморским кругом. «Блудодействовали цари земные...» Блуд, разврат — очень древний символ измены Богу, это образ язычества. Язычество Римской империи, преимущественно культ кесаря, охвативший почти все страны средиземноморского мира, в данном случае называется блудодеянием. Но если мы продолжим эту временную линию, то увидим, что насаждение ложного духа империи совершалось неоднократно в самые различные эпохи вплоть до нашей.


17:3 a. Пустыня, по очень древним представлениям людей Востока, была местом обитания демонов, и легко понять, откуда возникла эта мысль. Когда жители плодородных земель попадали в пустыню, где не видели ничего, кроме неба и камней, они приходили в ужас: им казалось, что Бог навсегда отверг это место, что оно проклято, и поэтому они населяли пустыню демонами. Царем пустыни был демон Азазел, были там и другие демоны, представляемые в виде козлов. Вспомните слова Евангелия: когда изгоняется бес из человека, то он выходит и бродит по пустынным местам ( Лк 11:24 ). Таким образом, пустыня становится в Писаниях символом внеблагодатного, антибожеского места, и поэтому апостол созерцает антихриста и империю именно в пустыне.


b. Она сидит «на звере багряном...» Красный цвет, багрец всегда обозначал богатство. Пурпур, очень прочную красную краску, добывали в Финикии из некоторых видов моллюсков, и эта драгоценная краска шла только на царские одеяния. Отсюда слова: «И жена облечена была в порфиру и багряницу». Красный, багряный зверь — символ владычества, царства, власти, и он преисполнен «именами богохульными». Прежде «имена богохульные» были только на головах, а здесь все тело чудовища покрыто ими — божественными титулами, которые со времен Августа давались римским императорам (в последующие эпохи эти имена могут быть уже иными). Речь идет о распространении богохульства на всю империю, на все народы.


17:4-5 Внешний блеск империи скрывает ее разлагающуюся сущность. Жена одета в порфир и багряницу, а в руке у нее золотая чаша. Таким образом, она является как бы лжецерковью — она противостоит «жене, облеченной в солнце» ( Откр 12:1 ), она лишь подобна священнодействующей Церкви, и золотая чаша в руках подобна евхаристическому потиру. Но сама она, хоть и одета в драгоценности, — блудница, а чаша ее полна мерзости, и на челе написано, что это великий Вавилон, мать блудницам и мерзостям (намек на обычай римских проституток писать на головных повязках свои имена). Мерзость запустения — старое выражение, взятое из Книги пророка Даниила ( Дан 9:26-27 ; нарушение Завета называется мерзостью перед Господом и в Пятикнижии). Эти слова повторил потом Господь в пророчествах об Иерусалиме, и оно обозначает язычество ( Мф 24:15 ).


17:6-8 «Я видел, что жена упоена была кровью святых…» Это мученики, первые жертвы гонений Нерона, а потом и все мученики, павшие от любой тирании.


«Дивился удивлением великим...» Ясновидец не скрывает того, что ему непонятны эти торжествующие силы зла, ему трудно вместить, что Бог дает такую силу темным стихиям. А ангел говорит: «Что ты дивишься?.. Зверь, которого ты видел, был и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель...» Заметьте, какая здесь интересная гротескная параллель с Мессией, Который был, есть и грядет, Которому принадлежит вечность. И зверь Ему в этом как бы уподобляется.


Зверь, который «явится» вновь, погибший и снова оживший — это антихрист, антипод Христа, переживший какие-то потрясения и возродившийся, возвращающийся. Исторической подоплекой этому послужила легенда о лженеронах: после смерти Нерона многие не верили, что он умер (как и после смерти Гитлера и других вождей-тиранов говорили, что они где-то скрываются, прячутся и т.д.). И народ боялся, потому что ходили самые невероятные слухи — впоследствии Фейхтвангер описал все это в псевдоисторическом романе «Лженерон».


17:9-10 «Семь голов суть семь гор...» Это семь холмов Рима. Семь царей, из которых «пять пали, а другой еще не пришел...», толкователи пытаются увязать с историей римских императоров. Но их было больше семи: это Август, Тиберий, безумный Калигула, слабый Клавдий, его пасынок Нерон, после которых прошли, как мимолетные тени, военачальники, захватившие власть, — Гальба, Отон и Вителлий, — затем Веспасиан. Тит правил всего год или полтора, а за ним воцарился Домициан, при котором и был написан Апокалипсис.


Я думаю, что здесь есть действительно прямой намек на императоров, хотя одни утверждают, что семь — не более чем символическое число, обозначающее полноту власти, и его можно отнести к любому времени и к любому царствованию. Другие же полагают, что вести отсчет надо прямо с Нерона: Нерон, Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан, Тит и Домициан. Ведь думали, что в лице Домициана возродился Нерон. Домициан был таким же жестоким человеком, и в его правление было второе гонение на христиан, правда, слабее по сравнению с нероновым. Образ Домициана представлен в художественной литературе, опять же у Фейхтвангера в его романе «Настанет день». Когда говорится «не долго ему быть», полагают, что это намек на императора Тита, который, будучи тяжело больным человеком, вступил на престол в 79 году, а в 81 году скончался, и кесарем стал его брат Домициан.


17:11-13 Восьмой зверь, то есть антихрист, «из числа семи и пойдет в погибель...» Он принадлежит к тому же роду, что эти семь. Действительно, Домициан был из рода Флавия. «Десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства...» Полагают, что речь идет о десяти парфянских сатрапиях, хотя некоторые думают, что о провинциях Рима, которые восстали против него. В данном случае это не имеет значения, важно, что мощный враг — снаружи или изнутри — обрушивается на империю...


17:14 Замечательные слова «Агнец победит их» вселяют в нас надежду. В какую бы эпоху ни привелось нам жить, и о какой бы эпохе ни приходилось нам думать, мы всегда должны помнить эти слова. Мы удивляемся разгулу зла, но мы не должны забывать, что «Агнец победит», победит не воюющий, не дракон, а именно Агнец. Это очень важные слова. Победит Агнец, Который, казалось бы, бессилен, к тому же заклан.


17:15 Воды, на которых сидит блудница, означают конкретно воды Средиземного моря, но это и старый апокалиптический образ: воды моря обозначали народы. Шумят народы, как море, говорится в Писании ( Ис 17:12 ).


17:16 Это, конечно, больше похоже на внутреннее поражение, нежели на вторжение иноземных народов. Мы знаем, что большинство империй пало не только от ударов извне, но и от внутренней непрочности. Участь всех вавилонских башен всегда одна и та же, и отчего бы она ни зависела — от врагов, идущих с востока, или от врагов, поднимающихся внутри, — так или иначе судьба Вавилона решена.


17:17-18 Рим нигде в Апокалипсисе прямо не упоминается, но не надо забывать, что эта книга переписывалась и распространялась в разгар преследований при жестоком и подозрительном императоре, и, конечно, она содержала иносказание, которое о. Сергий Булгаков называет «тайным политическим шифром».


18 Эта глава составлена в основном из обличительных речей пророков против древних городов Востока, против Вавилона, Тира и других столиц. Она является своего рода поэмой. Первый ее мотив — кара, которая грядет на империю. Второй — это мотив исхода (см. Откр 18:4-8 ).


18:1-3 Ангел предсказывает: «пал, пал Вавилон». Под Вавилоном подразумевалось смешение языков и народов. Но здесь имеется в виду Рим, а в конечном счете — всякая империя, которая попирает человеческие права. Точно так же Исайя говорил о древнем Вавилоне, о древней Ниневии, что они превратятся в развалины, среди которых будут кричать филины, птицы, по древним представлениям нечистые, и всевозможные лешие, домовые, козлы, силены (род сатиров), которыми населяло их воображение народа ( Ис 13:21; 21:9 ). Вспомним еще раз, что развалины в пустыне, по библейской символике, всегда обозначали место пребывания демонов, кроме того, в Книге Товита говорится о демоне, который был изгнан каждением и убежал далеко в Египет, в пустыню ( Тов 8:2-3 ). Пустыня — символ отсутствия Бога.


18:4-8 «Выйди от нее, народ Мой...» Можно сказать, что это центральная тема всей Библии, начиная с того момента, когда Авраам выходит из среды язычников ( Быт 12:1 ), Лот бежит из Содома ( Быт 19:12–13 ), Моисей выводит народ свой из Египта и когда народ возвращается из Вавилона. Вся Священная история посвящена охране Божьего достояния, охране Церкви в самом широком смысле слова. «Выйди оттуда» — здесь мы сталкиваемся с противопоставлением мира и Церкви.


«Не любите мира, ни того, что в мире», — говорит апостол Иоанн ( 1 Ин 2:15 ). В данном случае под миром он понимал вовсе не творение Божье, а обездуховленное и обезбоженное царство, из которого надо выйти. И для каждого христианина этот исход становится законом жизни. Это вовсе не значит, что мы должны сегодня бежать из городов. Но вспомните знаменитую книгу «Путь паломника» известного английского пуританина Джона Биньяна. Она много раз переводилась на русский язык. Пушкин переложил ее начало в стихах, очень близких к тексту подлинника. Герой ее чувствует, что город, где он живет, будет сожжен небесным гневом, и он хочет бежать, бежать, чтобы искать ключ к спасению. Он покидает свой город. Родные, сочтя его сумасшедшим, бегут за ним, но он уходит. Здесь речь идет вовсе не о внешнем уходе, ведь для нас существует и «внутренний исход».


Проблема эта сейчас необычайно актуальна, потому что среди западных христиан весьма распространено мнение, что христиане должны раствориться в этом мире, в мире в дурном смысле слова. Но тем самым мы потеряем ковчег Завета, то сокровище, которое нам дано. Мы обязательно в чем-то должны ограждать себя, должны находиться в состоянии внутреннего исхода (на светском языке это называется внутренней эмиграцией). Частично мы уходим из мира, потому что есть святыня, которая связывает нас с иным Градом.


Каждый из нас, конечно, должен быть членом того общества, в котором он живет, должен любить его, страдать его страданиями, болеть его болезнями и все-таки помнить слова апостола: «Не имею здесь пребывающего града, но грядущего взыскую» ( Евр 13:14 ). Образ бегущих, уходящих, покидающих нечистое место людей явлен в Апокалипсисе, и он очень важен для нас в духовном плане.


18:9-20 Дальше в тексте нет ничего непонятного. Он отражает мотивы старых библейских пророчеств-ламентаций, то есть оплакиваний. Цари оплакивают роскошный Рим. Языком Востока описывается его богатство: торговля, плоды, скот и души человеческие, то есть рабы. Кто подобен этому великому городу, который все потерял в один день? Так было с Ассирией, так было с Вавилоном, так было со всеми великими державами, построенными на неправде.


18:21-24 Символ этой гибели — Ангел, который бросает жернов в море и говорит, что так погибнет и город. Это повторение символического жеста, который заповедовал совершить пророк Иеремия царскому слуге Сераии: придя в Вавилон, бросить свиток с камнем в реку Евфрат ( Иер 51:59–64 ). Бросить камень в море — значит бросить его в ничто. Когда мы бросаем камень в море, он навсегда исчезает в пучине, раздается всплеск — и его нет. Так говорилось в пророчествах (например, в книге Еноха), часть которых была написана в то время. «Горе тебе, Рим, фурия, друг ехидны. Волки будут выть на развалинах Капитолия». И через некоторое время это свершилось.


Мы не должны представлять себе Бога в виде карающего деспота, но законы, которые заложены в мир и действуют в человеческой истории, связаны с тайными механизмами справедливости. Всегда совершается то, что индийцы называют кармой, всегда в конце концов, уже в этом мире, з л о п о ж и н а е т з л о. В сущности, в конце главы говорится не только о гонениях Нерона в 64 году, о которых мы упоминали, но и обо всех насилиях, чинимых империей. Мы могли бы сейчас представить вереницы рабов, сожженные крепости, безобразные сцены в оккупированных городах, но зачем углубляться в столь далекие времена, когда и наше время дает достаточно подобных примеров? В этом отношении люди мало изменились.


Восемнадцатая глава — похоронная песнь Вавилону как граду лжи, который противостоит Граду Божьему. Как вы помните, блаженный Августин говорил о том, что в истории все время идет параллельное равитие двух градов — града человеческого и Града Божьего. Так вот, град человеческий достигает какого-то апогея и надламывается. А в следующих главах говорится уже об апогее Царства Божьего на земле.


Мы не можем точно определить, содержится ли здесь пророчество, потому что пророчество не всегда предсказание. Пророчество, строго говоря, это выражение воли Божьей посланцем Божьим. Предсказание же может быть частью пророчества, так сказать, может конкретизировать его. Вот пал Вавилон, тот самый, который стоял в Месопотамии, пал Рим. Но пророчество может быть общим, символическим. В частности, главная идея Апокалипсиса — возрастающее могущество сатанинского, антихристова града, которое в конце концов приведет его к величайшему столкновению с противоположной силой и к гибели. Думаю, что в тексте, который мы сейчас читаем, можно искать и конкретные пророчества: ведь их можно приложить и к Константинополю, который пал, и к Александрии, не говоря уже о самом Риме. Следует ли из этого, что весь Апокалипсис представляет собой точное пророчество? Думаю, что нет. Значительная часть его является метаисторической — не предсказанием, а пророчеством, причем в общем смысле, а не в конкретном. Так думает и большинство толкователей. Тем более, что все попытки найти точные указания на конкретные события бесполезны. Впрочем, каждый раз, когда происходит падение держав, насильственно попирающих людей, это пророчество исполняется — тем самым оно исполняется постоянно.


19 В предыдущих главах говорилось в основном о крахе цивилизации, о падении Вавилона, о тех катастрофах, которые пожинает человечество, посеявшее злые семена. Но суть Апокалипсиса не в этом. Его центральное содержание — картина грядущего человечества, преображенного мира, того, что составляет предмет нашего упования и веры, а вовсе не перечень каких-то средств устрашения. Пророчества о гибели цивилизации были не только у христиан, они были и у древних египтян, у вавилонян и др., потому что мысль человека всегда и без особого труда приходила к идее возмездия и разрушения. Но откровения Царства Божьего не было почти ни у кого, кроме персов.


19 Девятнадцатая глава посвящена переходу от катастроф к царству Божьему, описание которого будет дано в следующих главах.


19:1 После картины гибели Вавилона мы видим разверстые небеса и ликующую Церковь на земле и на небе. Сначала звучат голоса многочисленного народа в небе. Это Церковь торжествующая и ангельские силы, поющие «аллилуйя», что значит «хвалите Бога» (древнейший библейский припев ко всем молитвам). Здесь он повторяется трижды, это отражение древнейшей христианской литургии, в торжественные моменты которой трижды повторялось «аллилуйя».


19:2-3 «Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю...», то есть империю, власть антихриста. «И дым ее восходил во веки веков» — эти слова напоминают нам о дыме, который поднимался над Содомом и Гоморрой. Впоследствии появилось много поэтических образов, связанных с этим дымом, было создано много апокрифов, а в поздних кумранских апокрифах описание дыма напоминает даже ядерный взрыв. Здесь этот образ снова попадает на страницы Писания, потому что Содом — это прототип всех враждебных Богу, павших, уничтоженных цивилизаций. Это первый знак возмездия, который увидели патриархи, когда у них на глазах пять городов в огне и вихре погрузились в море. С тех пор об этом говорили всегда, когда речь шла о гибели грешников.


19:4-5 «Двадцать четыре старца и четыре животных» — мы уже говорили о различных толкованиях этих образов (см. коммент. к Откр 4:4; 4:6b-7). В любом случае ясно, что речь идет о полноте Церкви.


19:6 Дальше приведены слова молитвы, которые идут уже с земли, а не с неба: «И слышал я как бы голос...» Это голос человечества, которое также поет: «аллилуйя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель». Почему Господь «воцарился»? Мы часто повторяем прокимен, который поется за каждой воскресной всенощной: «Господь воцарися, в лепоту облечеся». Разве Господь не Царь? Бесспорно, Он Царь, но Царь, снявший корону и сложивший с себя порфиру, Царь, Который не царит полностью в этом мире, а воцарится тогда, когда мир вновь вернется к Нему, когда зло будет изгнано.


Воцарение Божье есть исповедание надежды. Как полагают, в древности был такой новогодний обряд, когда пели псалом: «Воцарися Господь во век, Бог твой, Сионе, в род и род», то есть там говорилось, что Бог воцарится в будущем. Он — Владыка невидимый, сокровенный, Который пока скрыто путешествует по Своей земле. Бог воцаряется после победы над злом, в которой будут участвовать и люди. Пока же господствует князь мира сего — сатана. Христос об этом так и говорит. Поэтому, когда мы удивляемся: «как же Бог допускает?..», мы не должны забывать, что Господь еще не воцарился, что мы еще участвуем в мировой, космической битве между грехом и добром, между Христом и антихристом, между тьмой и светом. «Господь воцарился» — значит наступил последний эон.


19:7-8 Мы видели страшную картину гибели блудницы, «Вавилона», которую тогда олицетворяла Римская империя. И вот идет ее антипод — Церковь, антипод лжеобщества, построенного на лжи и насилии, невеста Агнца, невеста Христа. Вавилонская блудница была одета в роскошные пурпурные одежды, в ее руке была золотая чаша, исполненная мерзости, и сама она была одета в мерзость, а не только в драгоценную одежду. Как помпезно одевается всякая богатая цивилизация! Между тем Церковь одета в чистый виссон. Виссон — это драгоценная ткань, но очень простая, белая, чистая, в ней нет никакой аляповатой пышности.


19:9 Здесь намек на слова Христа о тех, кого позовут на брачную вечерю. Брачная вечеря, торжество, праздник — это ветхозаветный символ брачного, мессианского пира, когда Сам Спаситель будет находиться среди людей и все они будут сидеть вместе за одним столом. Здесь мы видим осуществление этого идеала. Интересно, что человечество символизирует идеал в виде семьи, сидящей за столом, духовной семьи, во главе которой — Сам Спаситель. Фантазия апокалиптиков придавала этой трапезе какой-то необычайный смысл, говорили, что левиафан, как и бегемот, будет вытащен из бездны и употреблен в пищу. На самом деле в этом немного странном и грубоватом мифологическом пророчестве есть глубокий смысл, потому что левиафан и бегемот, как я уже говорил, — это образы природы и материи. Теперь материя уже вся подчинена человеку и будет ему служить, как бы становясь пищей на трапезе.


19:10 Далее следует маленький диалог между апостолом и Ангелом. После слов Ангела о званных на брачную вечерю Иоанн падает перед ним на колени, но Ангел ему говорит: «Не делай сего». Дело в том, что в мистических течениях того времени начал развиваться настоящий культ ангелов; их стали называть по именам, составляли колоссальные списки их имен. Апокрифические книги, как христианские, так и иудейские, были наполнены самыми подробными описаниями жизни ангелов, из которых впоследствии черпали «сведения» литература, мистика и оккультизм. (Все, что было описано у Мильтона в «Потерянном рае» и «Возвращенном рае», все, что описывал Байрон и другие, заимствовано из этих апокрифических книг.) Поэтому здесь и подчеркивается, что ангелы отнюдь не являются существами, достойными обоготворения: «Я сослужитель тебе и братьям твоим», то есть Ангел сослужит людям, «имеющим свидетельство Иисусово», которое и «есть дух пророчества». Дух пророчества, угасший за несколько веков до Рождества Христова и возродившийся вместе с Христом, снова невидимо присутствует в Церкви, и это есть свидетельство Иисусово.


19:11-13 Впервые после новозаветного уничижения Христос представлен в образе Бога-Воителя, Воина на коне, Всадника, «обагренного кровью», как в древних описаниях битв. Здесь все символы духовные. Христос есть антипод дракона: у Него тоже диадемы, короны на голове, но имя Его (в отличие от дракона, на котором были написаны имена богохульные) — прежде всего имя тайное, которое уходит в непостижимость божественного. А другое Его имя, открытое людям, — это Слово Божье; здесь впервые Иоанн прямо говорит об Иисусе как о «Слове Божием» — так же, как сказано в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово».


Древние мистики полагали, что все божественные свойства обладают как бы самостоятельным бытием, например, Мудрость Божья — это сила, которая действует в мире и являет Бога в мире. И Слово Божье — это тоже действующая сила, и, кроме того, Слово Божье — это Бог творящий, Бог-Логос — вторая ипостась Святой Троицы.


19:14 Воинства небесные означают звезды, космос. Это картина космической битвы в сверхисторическом измерении, а не битвы на земле. Она началась в тот момент, когда Христос родился. Он Сам говорил: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молния». История Христа есть история битвы с диаволом, как об этом прекрасно написал Честертон в своем эссе «Битва с драконом» (см. журнал «Человек», 1991). Эта битва все время продолжается, и здесь она достигает кульминационной точки. Мир не слышит добрых слов, он не восприимчив к добру, он исключительно бессилен, однако в нем есть еще какая-то искра Божья, которая поддерживает его на поверхности. Нужен новый импульс, новое действие Слова Божьего, которое бы подняло мир со дна и обратило его на борьбу со злом. Этим действием и будет явление Христа, новое возрождение Церкви.


О. Сергий Булгаков считал1Речь идет о работе о. С. Булгакова «Апокалипсис Иоанна»., что это будет духовное преображение мира, преображение Церкви, как бы приход Божий в саму Церковь, где, наконец, будут явлены силы — такие же, какие мы уже лицезрели в Том, кто принес в мир Благую Весть, — только в глобальном, всечеловеческом масштабе, и именно это приведет к началу Царства Божьего.


19:15 Хотя Христос изображен на коне с мечом, в одежде, забрызганной кровью, нас не должен соблазнять или обманывать Его вид, потому что меч Его — это меч, выходящий из уст. Иоанн подчеркивает, что этот меч — слово Божье. Вспомните слова апостола: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» ( Евр 4:12 ).


«Пасет жезлом железным» — эти слова содержат мессианский образ и означают, что Христос управляет миром (см. Пс 2:9 ).


19:16 У Христа есть еще одно имя: — «Царь Царей и Господь господствующих», что говорит о том же: наконец Он царствует.


19:17-18 Здесь мы видим противопоставление радостного пира, символизирующего Царство Мессии, Христа, и пира хищных птиц, созванных на поле брани. Этот поэтический образ тоже заимствован из древних поэм Ветхого Завета. Ангел взывает, «говоря всем птицам: летите!» Для каждого человека минувших времен это был совершенно прозрачный образ: когда шло войско, над ним темной тучей летели вороны и грифы, и когда кончалась битва, они опускались на землю. В представлении древних, полет этих птиц столь же неотделим от битвы, как для нас теперь неотделим от нее грохот канонады и взрывов. Пал Вавилон, значит, сонмы летящих птиц собираются на трупы. Христос говорил: «где будет труп, там соберутся орлы» ( Мф 24:28 ). И вот они собираются «на великую вечерю Божию», но у этих птиц своя трапеза.


19:19-21 Однако зло продолжает сопротивляться. Против Христа выступает антихрист во главе царей земных, причем Иоанн не рассказывает, как Христос победил — все происходит словно в одно мгновение: «И схвачен был зверь и с ним лжепророк...» Их бросают в серное озеро. Напомню, что горящая сера — это намек на Содом. Мировое зло еще бушует, в мире еще продолжаются смерть, грех, но антихрист и исторические силы зла уже каким-то образом рушатся. Это совершенно определенное пророчество, здесь ясно указано, что наступит такой момент в истории, который можно будет обозначить годом и, может быть, даже месяцем и числом, когда зло начнет рушиться. Я думаю, что это произойдет еще не скоро, может быть, через десятки, сотни лет. В сущности, это неважно, ведь мы все равно это увидим — или оттуда, или отсюда. Итак, зверь и лжепророк брошены в озеро, горящее серою, и убиты мечом, исходящим из Его уст, а птицы напитались их трупами.


Что это за птицы? Просто поэтический образ? Не исключено, но можно понять и иначе: мир не разделился в тот момент на стоящих вокруг Всадника на белом коне и примкнувших к лжепророку и зверю, точнее, не весь разделился. Какая-то часть мира, подобно прожорливым птицам, не заинтересована ни в том, ни в другом, и ей только бы «поклевать». И возможно, что значительная часть людей будет во время этой битвы столь же безучастна, как птицы, которые кружат, чтобы клевать тех, кто падет, а кто это будет — им безразлично; им все равно, чем питаться, лишь бы была пища. Это все притчи. Назовем таких людей нейтральными, теми, кто оказался где-то в промежутке, не сдвинулся ни туда и ни сюда. Но я подчеркиваю — зло в мире еще остается. Речь идет о падении царства зверя, о падении «Вавилона».


Спросите футурологов, социологов, биологов и прочих, и они вам скажут, что наша цивилизация имеет все шансы плохо кончить. Но не будем обманываться: это вовсе не значит, что она обязательно в ближайшее время погибнет. Один Бог знает, когда это произойдет, но так или иначе угроза для мира есть всегда. Мы видели, как гибнут цивилизации, так же может погибнуть и наша. А может быть, она достигнет больших высот и станет новым Вавилоном, а потом уже падет. Когда Вавилон разрушится, Церковь будет в полноте своей силы, и останутся люди, среди которых будет очень много подобных этим птицам, «птицам небесным»... В дальнейшем произойдет сложный процесс, который Апокалипсис описывает необычайно таинственными красками, заимствованными из разных апокрифов, и над этими образами до сих пор почти безуспешно бьются комментаторы. Но есть и будет то, что запечатлено в этой картине.


В сущности, в видении Всадника на белом коне запечатлено явление духовных сил Христовых, новое явление силы. Будут ли в этой борьбе гибнуть люди, или это чисто духовная борьба? Что можно сказать об этом? Каждый духовный кризис порождает кризис общественный, который может породить и социальные конфликты. Мы знаем, что в истории борьба идей неоднократно принимала самые низменные и гнусные формы. Вполне возможно, что падение «Вавилона» будет сопровождаться тяжелыми социальными потрясениями. Но, возможно, это будут только духовные катаклизмы. Жизнь показывает, что всякая деградация, и, в первую очередь, духовная, протекает болезненно... Конечно, щепки будут лететь во все стороны...


Двадцатая глава есть кульминация Апокалипсиса в том смысле, что здесь показано торжество Царства Божьего на земле. Эта глава вызывала наибольшие споры и вопросы, приковывала к себе внимание очень многих исследователей, толкователей, комментаторов. Она удивляла тем, что в ней говорилось о вещах, отсутствующих в так называемом Малом Апокалипсисе, то есть в пророческих словах Христа, приведенных в синоптических2Синоптические Евангелия — это Евангелия от Матфея, от Марка и от Луки, которые в основных своих чертах совпадают. Евангелиях. Многое здесь так и остается тайным и сокровенным. Перед нами не просто характерные, типологические, повторяющиеся из века в век события, а какие-то окончательные свершения. Перед нами — пророчество, торжественное предсказание. И уже в силу этого обстоятельства мы не в состоянии полностью проникнуть в тайну этих текстов.


Мы сейчас живем как бы в Ветхом Завете по отношению к грядущему. Мы словно через тусклое стекло, лишь гадательно можем предвидеть то, что совершится в будущем. Главное, о чем повествуется в этой главе, это тысячелетнее царство. Среди богословов, среди учителей и отцов Церкви с самого начала возникли разномыслия по этому вопросу. Такие отцы, как св. Ириней Лионский, св. Иустин Мученик, Папий, Мефодий Олимпийский и другие считали, что действительно в каком-то предконечном периоде мировой истории Царство Христово восторжествует здесь, на земле, по эту сторону истории. Другие же, в частности блаженный Августин, наиболее резко выступавший против теории тысячелетнего царства, объяснял эти слова Иоанна так: тысячелетнее царство, царство праведников, которое царствует с Христом, — это Церковь и ее странствия по земле.


Это толкование было принято с молчаливого согласия многих богословов и вошло почти во все популярные толкования вплоть до нашего времени. Между тем блаженный Августин явно расходится с прямыми словами Иоаннова Откровения. В нем описано прежде всего таинственное вторжение духовных сил в мир зла, в его средоточие, говорится о метафизическом центре всякого черного импульса, который назван здесь драконом. Как вы помните, этот морской образ связан с противящимися Богу силами и называется сатаной, что по-русски означает «противник», а также «змеем древним», что напоминает рассказ об Эдеме и падении человека. И вот это самое существо, которое вмещает все темные силы, сковано и на какой-то срок оказывается парализованным.


Теперь спросим себя: можно ли, положа руку на сердце, сказать, что в истории Церкви был период, когда сатана был скован? Только человек, не знакомый с историей Церкви, может ответить утвердительно. Наоборот, сатана выстоял все это время, а часто и преуспевал. Сказать, что он был скован, значит просто не считаться ни с фактами, ни с тем текстом, который есть.


Некоторые толкователи говорили следующее: во времена земной жизни Спасителя были книжники, которые считали, что Царство Мессии будет временем земного процветания, они думали, что виноград будет давать плодов в миллион раз больше, что пшеница будет такой, как в стране великанов... Полагали, что это представление было воспринято автором Апокалипсиса. На это мы отвечаем так: какие бы народные, мифические, традиционные представления книжников, фарисеев, персов, египтян и кого угодно ни воспринял апостол Иоанн, Апокалипсис — это откровение Божье, значит, мы должны за его символами и формами прочесть слово Божье, обращенное к нам. А оно говорит о том, что наряду с торжеством зла, которое будет происходить неоднократно, наступит и торжество добра. Это не так нелепо, как кажется, потому что хотя царство антихриста началось уже давно и периодически возникает и возобновляется, можно сказать, периодически переоснащается или перевооружается, не может быть, чтобы дело Божье никогда не смогло хотя бы в какой-то степени заявить о себе на земле, утвердиться на ней, кроме как в «запредельном» состоянии.


Человечество будет участвовать в божественном процессе воссоздания мира, и если люди откликнутся на Божий призыв, то не осуществятся те угрозы, которые обещает Апокалипсис, а произойдет, так сказать, плавное вхождение мира в Царство Божье. И уже здесь, на земле, начнется преображение твари с участием человека. Нечто подобное говорит и Тейяр де Шарден.


Мысль эта не противоречит Писанию, хотя тайна остается тайной. В какую сторону пойдет человек, нам неизвестно. Но тем не менее в какой-то период будет явление Церкви в Духе и силе. Может быть, это будет через миллион лет, я не знаю, этого не знает никто, но важно, что это будет. Маленькая оговорка: тысячу лет здесь, конечно, не следует понимать хронологически, и шесть дней творения могут значить шесть тысяч лет, потому что у Бога один день, как тысяча лет. Некоторые считают, что это будет как бы восьмой день творения. Много есть всяких расчетов, но так или иначе речь идет о каком-то сроке, точнее об определенном периоде времени, так как апостол прямо говорит, что этот срок кончится.


20:1-3 Нигде, кроме Апокалипсиса, в Новом Завете не сказано о тысячелетнем Царстве. Это неудивительно, потому что такие вещи трудно передавать иным, не символическим языком. Поэтому если Христос и говорил о нем, то от учеников могли ускользнуть Его слова, да и не в этом была суть Его провозвестия. А апостол Иоанн описывает уже судьбы Церкви, поэтому ему важно было указать на то, что она будет сиять на земле, что она пройдет свой путь не только в крови, в унижении и в собственных грехах, но и в доблести, в славе, в явлении Духа и силы.


Преподобный Серафим говорил, что перед концом мира будет расцвет духовной жизни. Я думаю, что у нас есть все основания в это верить и надеяться, потому что об этом прямо сказано в слове Божьем. А что касается деталей, то есть тысячи вариантов, которые предлагают разные толкователи, но они в данном случае нас не интересуют. Наша цель в том, чтобы выявить в тексте явное и бесспорное. Хотя толкований множество и все они небезынтересны, но зачастую лишь как свидетельства изощренности человеческого ума.


20:4-6  Далее говорится о суде над мучениками. Иоанн увидел престолы и сидящих на них, которым дано было судить. Помните слова Спасителя, Который сказал апостолам, что они будут сидеть на двенадцати престолах и судить двенадцать колен Израилевых. Души обезглавленных — это мученики, они ожили и царствуют со Христом. Я вовсе не собираюсь фантазировать, но можно предположить, что в этом тысячелетнем царстве все многовековые страдания Церкви дадут свой всход. Как? Мы не знаем. О. Сергий Булгаков полагает, что этот текст надо понимать в связи с 37-й главой пророка Иезекииля, где сказано: «оживут кости». Речь идет не просто об умерших, которые ожили, а о народе, который воспрянул. Здесь же воспрянет народ Божий, воспрянет Церковь.


Надо, однако, отметить, что слово «ожили» — не то слово, которое употребляется, когда говорят о воскресении. Другие авторы оспаривают эту точку зрения, но для нас это не так важно. Не будем гадать, а обратимся к наиболее очевидным местам Апокалипсиса. Апостол говорит ясно, что будет воскресение, воскресение духовное. Будет ли это первое воскресение воскресением во плоти, мы не знаем... Церковь, на земле просиявшая, сможет не только внутренне соединиться со святыми, но, может быть, эти святые начнут как-то явно и активно участвовать в нашей жизни. Они и так в ней активно участвуют, но, возможно, это участие будет более явным.


20:6 Это место в Апокалипсисе, как и вообще всю главу, богословы часто стараются не замечать, а между тем с этими словами и со следующей главой, где речь идет о преображении твари, связано все упование Апокалипсиса.


20:7-9 Перед нами картина второго Армагеддона, второй битвы (см. Откр 16:16 ). Некоторые современные исследователи Апокалипсиса полагают, что в обоих случаях говорится об одном и том же событии, только в двух вариантах. Другие считают, что речь идет о каком-то новом событии. Мы этого не знаем и никогда не узнаем. Важен тот факт, что Царство Божье на земле уже существует, но имеет локальный характер, оно установилось, но не захватило всю нашу планету, ибо есть «стан святых и город возлюбленный», который потом окружили люди Гога и Магога. Значит, Церковь занимает некоторое место в мире, в котором она остается странницей, несмотря на явленные в ней силы Духа. Проходит тысяча лет, и вот снова поднимаются темные силы.


Даниил Андреев, известный русский писатель, поэт и оккультист, представлял это так: когда на всей земле будет царить добро и благо, некоторым людям это надоест, опостылеет, и они начнут откуда-то извлекать зло, и начнется такая своеобразная реакция. Это, конечно, фантазия художника, мы просто не знаем, как это будет, но из самого Писания ясно, что Церковь охватывает не всех и какие-то не вовлеченные в нее массы начинают враждебные действия. Это и есть Гог и Магог.


Гог и Магог — образы, обозначающие далекие воинственные народы, которые, как скифы, внезапно вторгаются и так же внезапно уходят. Это некий полумистический, полумифический враг. Впервые они упомянуты у пророка Иезекииля ( Иез 38–39 ).


«И вышли на широту земли, и окружили стан святых...» Заметьте, что стан святых в переводе на современный язык означает лагерь святых. «И город возлюбленный...» — речь идет об Иерусалиме, в земном или небесном смысле — неважно. Это Церковь, которая продолжает быть странницей. Как во дни Ветхого Завета, она опять представляет собой кочующий лагерь.


20:9 С одной стороны, «огонь с небаs» напоминает Содом и Гоморру, как бы низвержение Богом гордыни, с другой стороны — Пятидесятницу. Ведь совсем не исключено, что речь идет о новых могущественных дарованиях силы Божьей в Церкви, которая рассеет все окружающие ее грозовые тучи.


20:10 Диавол, прельститель, ввержен в огненное озеро, и на этот раз он парализован уже не только Ангелом, но и тем, что воспрянул и воспротивился ему человеческий род.


Тут же возникает почему-то терзавшая всех проблема адских мучений. Я не буду пересказывать все споры относительно этой темы. Главное, что в слово «вечный» мы вкладываем совсем иной смысл, нежели он имел в Новом и Ветхом Завете. «Вселенная» и «вечность» в Ветхом Завете обозначались одним и тем же словом, которое на самом деле означало не «вечность», а «преходящий мир». И когда говорили о вечности, имели в виду промежуток времени до конца мира (по-гречески «эон» — промежуток огромной, но конечной величины). Следовательно, когда говорится о вечных муках, подразумевается, что все это происходит в пределах этой вечности, этого бытия. По ту сторону нашего бытия уже начинается новый эон, в котором Бог будет «всяческая и во всем». А носители зла должны пройти через огонь.


Напоминаем про озеро огненное и серное — это опять образы, связанные с Содомом и Гоморрой, то есть с изживанием греха. Ни у кого не вызывает сомнения, что зло и грех должны быть изжиты, говоря метафорическим языком, выжжены во всех существах. Важно, что остается. Человек, у которого после выжигания не остается почти ничего, действительно переживает как бы вторую смерть.


20:11-12 И, наконец, последний суд. «И увидел я великий белый престол (то есть трон — А. М.) и Сидящего на нем…» Это очень интересный момент. Небо и земля — это синоним Вселенной; Вселенная бежит от Него, и нет ей места, потому что Бог берется за преображение, за переделку всей Вселенной, и тогда встают все когда бы то ни было умершие.


«Книга жизни» — см. коммент. к Откр 3:5b.


20:13 Умерших отдают и преисподняя, и море, причем в последнем случае речь не идет об утопленниках. Здесь написано так: «отдало море мертвых, и смерть и ад отдали». Ад — это преисподняя, что такое смерть — тоже понятно, и к этим демоническим образам прибавляется море — тоже образ демонической стихии. Это все образы сатанинского бытия, темные бездны, в которые погружены люди. Потом будет сказано, что в Царствии небесном моря уже нет ( Откр 21:1 ). Есть достаточно разработанное в христианстве учение, согласно которому многие люди, умирая, пребывают в бессознательном состоянии, как бы в сомнамбулическом сне, потому что душа их или была неразвита, или же заражена грехом, и в таком состоянии они и существуют до тех пор, пока силой Божьей снова не будут восстановлены в конце веков.


И вот оживают все люди. Многие спрашивают: где же они помещаются? Однако не надо понимать так примитивно. Все будет выглядеть совершенно иначе. Произойдет трансформация материи, всего бытия. Об этом говорит следующая, двадцать первая глава.


20:14-15 См. коммент. к Откр 20:10.


21 Двадцать первая глава Апокалипсиса — это своего рода эпилог и вместе с тем вершина Откровения Иоанна. Если в предыдущих главах говорилось о падении человечества, о карах и катастрофах, о мужестве и терпении святых, о возрастании одновременно двух царств — царства антихриста и Царства Христа, — о господстве на земле зверя и лжепророка и о последующем тысячелетнем Царстве Христовом, то в двадцать первой главе рассказывается уже о том, что будет по ту сторону истории, по ту сторону земного странствия человечества, о том, что является целью всей истории спасения, то есть о преображении мира, о том, что греческие отцы Церкви называли теозисом, обожествлением мира.


21 Вспомним, что иконы пишутся не столько по воображению иконописцев и даже не столько по их внутреннему озарению и видению, сколько на основе канона, установленного издревле. Даже такие великие иконописцы, как Рублев, писали, точно следуя правилам, выработанным еще в ранней Византии. При этом цвет, краски, линии, положения рук, склоненные головы и т. д. — все имело определенный смысл, было своего рода языком символов. Так, простертая рука означала моление, багровый фон обозначал определенное состояние духа и т. д. Значит ли это, что Рублев был просто копиистом? Ведь и до него уже была написана не одна Троица, подобная созданной им. Значит ли это, что и все другие гениальные иконописцы были копиистами? Для поверхностного человека это именно так, но если мы присмотримся, то увидим, что мастера, следуя канону, вкладывали в него совершенно новый дух и лишь пользовались прежним языком.


21 Сказанное — лишь пример, на котором можно пояснить вводные стихи двадцать первой главы Апокалипсиса.


21:1 Перед нами картина нового неба и новой земли. Здесь опять уместно вспомнить иконопись, потому что почти каждое слово этого фрагмента уже было написано раньше, почти все здесь заимствовано из Ветхого Завета и весь текст представляет собой мозаику, составленную из ветхозаветных цитат. Каждый, кто возьмет хорошую, полную Библию и найдет там на полях параллельные места, увидит, насколько тщательно стремился евангелист описать свое видение библейским языком. Он точно следовал канону — и дал грандиозную картину нового неба и новой земли. Небо и земля в библейской фразеологии обозначают Вселенную. Это очень древнее словосочетание. Еще у шумеров небо и земля назывались «ан-ки»; это двуединство — синоним Вселенной. «Моря уже нет» — речь идет не о том, что в новом мире отсутствует вода; просто Вселенная преображается, и темные хаотические силы, которые вели мир в сторону, противоположную замыслам Божьим, исчезают. Перед нами мир, в котором не нарушается воля Творца.


21:2-4 Следующая картина изображает нам Новый Иерусалим, который всегда был символом Царства Божьего. Голос, говорящий с неба в первых восьми стихах, как раз раскрывает смысл этого нового града, смысл этого бытия. «Се, скиния Бога с человеками...» Скиния — шатер, в котором пребывает Бог, шатер в центре стана, в центре человечества, как первоначально было в древнем Израиле. Отсюда возникло арамейское слово шехина — что значит Слава Божья, образ Божий, пребывающий в человечестве. Здесь употреблено греческое слово скини2, что значит шатер. Возникает самая непосредственная близость между Богом и людьми: они будут Его народом, и Сам Бог будет с ними.


21:5-6 Богословы часто дискутируют, являются ли новое небо и новая земля преображенными или же это совершенно новое творение. По-видимому, текст не дает нам права считать какой-либо из ответов абсолютно точным, хотя здесь и приводятся слова Творца. Впервые в Апокалипсисе Творец говорит от Себя, тогда как в других местах текста говорят Христос, ангел или апостол, а Творец — только здесь: «Сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое». Собственно, это тоже слова из пророка Исайи ( Ис 65:17 ). И потом: «совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец». Слово «творю» может значить и «создаю», и «образую», и поэтому довольно трудно установить, что именно здесь подразумевается.


Есть абсолютное творение и относительное. Обычно богословы считают, что когда в Ветхом Завете употреблялся еврейский глагол бара («творить»), например: «В начале сотворил Бог небо и землю» — то он означает абсолютное творение, когда бытие создается из ничего. Другой глагол обозначает творение из чего-то уже существующего. Но здесь, в греческом тексте Апокалипсиса, мы не знаем, о чем идет речь, поэтому вопрос остается открытым. О. Сергий Булгаков предполагает, что прежнее творение сохраняется, но оно преобразуется. Эта мысль близка нашему православному сознанию. Но многие современные библеисты считают, что речь идет о полной ликвидации старого творения и создании нового. Они строго следуют букве и думают, что буква подсказывает им именно такое решение. Для нас же важно, что самый принцип бытия, та Премудрость, которая была заложена в мироздании, — все это, конечно, не творится заново, а преобразуется, следовательно, мы можем говорить о том, что основное в творении не погибает.


21:7-8 Если прежние небо и земля бежали от лица Сидящего на престоле, потому что не нашлось им места (см. Откр 20:11 ), то новое небо и земля уже предстоят Ему, и там присутствуем все мы, все человечество. Но все ли? Апостол говорит, что те, которые отступили (перечисляются неверные, скверные, убийцы, прелюбодеи, чародеи), — они в озере горящем.


Возвращаясь к мнению о. Сергия Булгакова, можно сказать следующее: он полагает, что личности не будут уничтожены, изгнаны из Града, но все пройдут через очистительный огонь и будет изгнано «оно», зло, находящееся во всем, во всех существах, от демонических сил до человеческих. Все будут прокалены в этом огне, и зло будет истреблено, потому что у зла нет сущности как таковой, это не «противобог», который живет сам по себе; зло сгорает в этом огне. Но для тех, кто целиком пропитан злом, вторая смерть может оказаться трагической, потому что от них почти ничего не останется. Скажем, если сатана весь напоен злом, то, когда зло сгорает, сгорает и он сам. Связь между Богом и человеком — в религии, это связь, которая соединяет разорванное, разлученное, а у зла нет связи, ничего нет. Бог же присутствует в мире, и мир, поднимающийся со дна мироздания, двигающийся через все перипетии космогенеза и священной истории, приходит в конце концов к своему торжеству. Бог обретает человечество, обретает тварь, которая отражает Его всемогущество и любовь, и сама к Нему возвращается, подобно блудному сыну.


21:9-14 С неба спускается Новый Иерусалим, он построен из драгоценных камней. Здесь прямой переход с одного этапа на другой: вместо Вавилона мы видим святой город Божий, в котором сияет слава Господня (ср. Иез 48:30-35 ).


21:15-17 Город будет измерен — это снова заимствование из пророка Иезекииля. Измерение говорит о том, что город не будет настолько сверхъестественным, чтобы человек не смог его представить, но что он будет реальным, измеримым. Есть мера твари — не только человека, но и ангелов, как тут подчеркивается, — твари на ее самом высоком уровне. Город изображен как крестовидный четырехугольный град, обращенный на все четыре стороны мира, что символизирует собой Вселенную. (ср. Иез 40:47 ).


21:18-20 Двенадцать различных камней обозначают двенадцать колен Израилевых, предшественников Церкви. Церковь в данном случае и есть Новый Иерусалим. О нетленной красоте его говорят драгоценные камни — в древности не было вещей более прочных и одновременно прекрасных. «Трава засыхает, цвет увядает», — говорит пророк, все прекрасное в мире проходит, но драгоценные камни живут тысячелетиями, поэтому их и клали в гробницы. Они были самыми выразительными символами нетленной красоты.


21:21 Двенадцать ворот обозначают двенадцать колен.


21:22-27 Прежде было солнце, которое освещало землю, и ночная луна, теперь ничего этого не будет. Прежде Церковь была невестой, теперь она становится женой, и происходит бракосочетание, торжественный пир, который, в отличие от пира Вавилонской блудницы, есть пир Церкви, трапеза, на которую соберутся все верующие в конце веков, пир как торжество всего человечества. Все прекрасное в него входит, а все отвратительное отделяется, уходит.


22 Двадцать вторая глава, как и предыдущая, — это словно икона грядущего, картина преображенного мира, видение человечества и всего космоса, которое вновь описано красками древних пророчеств. Оно действительно похоже на прекрасную икону с яркой радугой красок, с многочисленными символами, которые несут в себе очень глубокий смысл.


22:1-3 В первых главах Книги Бытия мы видим древо жизни как символ богообщения. Это единственное древо жизни, которое возвышалось посреди рая. Здесь уже вместо одного древа — ряды деревьев, растущие вдоль реки жизни. Древо жизни — это бессмертие. Как вы помните, согласно рассказу Книги Бытия, человек лишился как духовного, так и физического бессмертия. А здесь, в последней главе последней книги Библии, человек вновь обретает и древо жизни, и реку жизни. И не будет ничего проклятого (в греческом тексте стоит слово анафема, этим словом переводится еврейское херем — «извергнутое, выделенное, отлученное»). Так вот, ничего такого больше не будет.


Возникает вопрос: а как же в это бытие входят люди, в которых, как очень хорошо сказал о. Сергий Булгаков, «внутри живут и овцы, и козлища»? Разделение проходит внутри каждого человека, и этот суд — обоюдоострый меч, который разделяет сердце и вычленяет из него все нечистое. Ничто, преданное анафеме, ничто нечистое не должно войти в Град. И чем больше остается у человека подлинного, чистого, тем в большей мере он будет приобщен к древу жизни, а чем больше в нем нечистого, тем ущербнее будет его личность в момент разделения.


22:4 Бог открывается неявно, тайно — об этом говорится в Книге Иова: Иов сомневался, страдал, вопил, но все разрешилось для него только тогда, когда он узрел лицо Божье. По существу человек всегда только об этом и мечтает. Вот тут-то и возникает разделение между понятиями Страшного Суда и Парусии1Парусия (греч. parousia) — явление Иисуса Христа во славе при конце времен.. Для тех, кто ждет Христа, Парусия — радостное событие, но она может обернуться и событием страшным, потому что люди «узрят лице Его», а как сказано у пророков: «приготовься увидеть Бога, Которого ты прогневал».


22:5 Здесь ясно говорится о том, что теневая сторона жизни исчезнет. Конечно, могут прийти на память слова Воланда из «Мастера и Маргариты» М. Булгакова: как может быть свет без тени, без контраста? Но это посюстороннее рассуждение. В этом бытии, конечно, так не может быть. Но рассуждающие, как Воланд, подобны саддукеям, которые предлагали Христу парадокс о женщине, без конца выходившей замуж за умиравших братьев ( Мк 12:19-23 ). В том, ином мире — все иначе. В ином бытии все строится на других основах, контраст там рождается иным образом. Но мы иначе и мыслить не можем, поэтому нам совершенно бессмысленно это представлять.


Многие считают, что читать Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, простому человеку невозможно и даже духовно опасно, что Апокалипсис, называемый «Книгой за семью печатями», полностью закрыт. Создается впечатление, будто часть Священного Писания написана не для людей, а вставлена туда неизвестно для какой цели. Между тем, как говорит апостол Павел, все Писание полезно и все дано нам для просвещения. Следовательно, чтение Апокалипсиса не является чем-то запретным, и содержание его совсем не так непонятно, как кажется. Большая часть Апокалипсиса расшифровывается при чтении Священного Писания Ветхого Завета, потому что автор не только жил и мыслил его понятиями и образами, но и знал наизусть. Чтобы убедиться в этом, давайте прочтем Откровение св. Иоанна Богослова, последнюю книгу Нового Завета и последнюю книгу Библии.

Что такое Апокалипсис? Апокалипсис — это особый жанр священной библейской письменности и древней письменности вообще. Слово это означает «откровение». Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная.

Этот жанр отличается от жанра пророческих книг. Пророки действовали, и действовали активно в условиях своего времени. Они были общественными борцами, служителями Храма. В трудную годину они выступали с особого возвышения в Храме. Во время богослужения был такой момент, когда пророк должен был произнести речь. В это время на него нисходил Дух Господень, и он конкретно говорил людям о том, что будет с ними завтра, что они делают сегодня. Он говорил о политических силах, о сталкивающихся империях, он призывал их к жизни по закону Божьему.

Апокалипсис — это творение писателя, который не участвует в общественной жизни, — он пишет. И то, что ему открывается, почти не может быть передано словами. Пророк говорит так, как глаголет Господь, а у апокалиптиков иначе, потому что тайны истории и судьбы мира не могут уложиться в словесные формулы, и мистики-писатели изображают их с помощью метафор, символов, аллегорий, образов. Апокалиптика всегда образна, она всегда связана с видениями, с некими картинами. Более того, апокалиптика не столько говорит о конкретных событиях времени, сколько изображает грядущее. Мир в глазах апокалиптиков — это нечто уже завершающееся, уходящее; все их помышления направлены на последнюю борьбу добра со злом. Для пророков злые силы еще не столь очевидны, они выражаются в действиях конкретных носителей зла: греховных царей, жестоких императоров, неверной толпы и т. д. Для апокалиптиков темные силы истории — это уже целые демонические полчища злых духов, которые приводят в движение империи, вдохновляют насильников, инициируют отступничество толпы.

Апокалиптики не рассматривают историю мира так, как рассматривали ее язычники. Для них мир не катится вниз, к упадку, но и не представляет картину сплошного прогресса. История являет им две стороны: возрастание Царства Христа и царства антихриста. Для ветхозаветных апокалиптиков — это Царство Мессии и царство Его врага. Но надо сказать, что почти никогда апокалиптические писатели не могли подняться до подлинно библейского уровня, в их книгах очень редко светит подлинное Откровение. В них больше человеческих грез, мечтаний, фантасмагорий. Это не пророческие видения, а лишь их отблеск. Только некоторые апокалиптические страницы пророческих писаний Захарии, Иезекииля, Иоиля (целиком — только Книга пророка Даниила) включены в Библию, потому что у остальных апокалиптиков было много чуждых библейскому мировоззрению элементов, заимствованных у греков, халдеев и персов. Много апокалиптических писаний было в период Нового Завета (Апокалипсис Петра и другие), но только один был признан Церковью — это Откровение Иоанна Богослова.

Кто написал его и когда? Автор сам говорит о себе: «Я — Иоанн, брат ваш, соучастник в скорби». Слово «скорбь» употребляется в Апокалипсисе десять раз и, скорее всего, означает «гонение». Значит, автор — человек, разделявший страдания Церкви, человек, который считал себя братом и наставником общин. Больше ничего он о себе не говорит. Согласно установившейся традиции, которая ведет свое происхождение по крайней мере со второго века, этим человеком был Иоанн Зеведеев, любимый ученик Христа. Так считали св. Юстин Мученик, Тертуллиан, Ириней Лионский, Ипполит Римский (II и III вв.). Так это и утвердилось в Церкви, и поэтому книга в современных изданиях называется «Откровением св. Иоанна Богослова», то есть Иоанна Зеведеева. Но даже во II в. были противники этой точки зрения, такие как известный пресвитер Гай, св. Дионисий Александрийский и другие. Они считали, что автор Откровения — другой Иоанн, который был тоже учеником Господа. Наука так и не пришла к определенному выводу, поэтому вопрос об авторе Апокалипсиса остается открытым. Мы вполне можем представить его юношей, который весь дышал апокалиптическими видениями Ветхого Завета и был настолько ими наполнен, что хотел низводить гром и молнии, за что был прозван Иисусом Воанергес — Сыном грома, то есть человеком, душа которого подобна грому. Таков смысл этого оборота. Человека можно назвать сыном благословения, сыном гнева, сыном благодати, а он был Сын грома и писал именно так. Непримиримость к богоборческой империи, к Риму, ожидание скорого конца мира — все это вполне созвучно духу юного апостола Иоанна, как он представлен в Евангелии.

Но тут возникает самая большая трудность, которую богословы до сих пор не разрешили. Старец, пресвитер, автор Евангелия от Иоанна и Иоанновых посланий писал нечто иное, отличное от текста Апокалипсиса. Ясно, что или у него был соавтор, или между написанием того и другого произведения прошло, по крайней мере, много лет, и, возможно, произошли какие-то значительные события. Главное, о чем можно с уверенностью сказать: и Апокалипсис, и Иоанновы писания — послания и Евангелие — вышли из одного круга. Об этом говорят близость словаря и общая фразеология, их роднят противопоставление света и тьмы, словосочетание «Агнец Божий», повторяющиеся и в Иоанновых писаниях, и в Апокалипсисе. Можно предположить, что эти писания вышли из круга учеников Иоанна, но я полагаю, что Апокалипсис он мог написать и сам во время Иудейской войны, поскольку в тексте нет еще указаний на разрушение Храма. Иоанн мог написать его вскоре после начала гонений Нерона, после первых христианских жертв на арене цирка в Риме и после других трагических событий того времени.

Место написания Апокалипсиса известно из самой книги: в ней говорится об острове Патмос. Датировка книги до сих пор спорная, но она написана не раньше начала гонений при Нероне в 64 году и не позже правления Домициана, то есть 95 года. Где-то в это время, плюс-минус 10–15 лет, и возникла книга. Для нас же важно то, что она написана пророком Иоанном, одним из учеников Господа, написана по вдохновению Духа Святого и признана Церковью как адекватное выражение нашей общей веры, как слово Божье. А писал ли ее Иоанн Зеведеев или какой-то другой Иоанн — это не столь важно. Я думаю, что у Христа было немало учеников, которые могли носить это распространенное имя. Ведь в евангельские времена у Него, кроме семидесяти учеников, было еще пятьсот. Известно, что был некий ученик Аристион, был Иоанн пресвитер — и все они ученики Господа.


Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.

В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе — не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.

Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: «Вавилон будет разрушен» — и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология — человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.

Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: «ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!» — такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали «Вавилон», они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали — вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.

Эта маленькая преамбула поможет объяснить, с чем связаны многочисленные ошибочные реалистические толкования Апокалипсиса. Историю его изучения можно было бы назвать так: понимание Апокалипсиса и злоупотребление им. С самого начала Апокалипсис был встречен непросто. Дело в том, что в начале II века, когда он стал распространяться, большинство сирийских и греческих церквей целиком восприняли эллинистическую культуру. Апокалипсис же нес в себе слишком большой груз ветхозаветных восточных символов. Многие уже не понимали их, поэтому он был единственной из книг Нового Завета, которая еще в древней Церкви подвергалась критическому анализу. Некоторые даже отвергали ее. Так, св. Дионисий Александрийский (II–III в. н.э.) считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном. Но все-таки Церковь признала Апокалипсис священной книгой, хотя в богослужении она у нас не употребляется, что тоже связано именно с этой укрепившейся в Церкви эллинистической традицией. Тем не менее Апокалипсис всегда привлекал к себе большое внимание.

Во II веке возникло движение монтанистов. В Малой Азии, в стране диких оргиастических культов, пророк Монтан и две пророчицы, бывшие когда-то языческими прорицательницами, возглавили движение, которое явилось реакцией на стагнацию в Церкви. Поймите это правильно: Церковь упорядочилась, она в чем-то стала связана с жизнью обычных людей, но при этом теряла свой динамизм, ту насыщенность огнем и Духом, тот эмоциональный накал, который был свойственен ей в первые века. Отцы Церкви уже начинали внушать людям, что время конца неизвестно, что, во всяком случае, он не наступит вот-вот и надо жить сегодняшним днем. Именно против этого восстал Монтан. Он смутил многих и даже образовал самостоятельную монтанистскую церковь. Монтан считал себя тем утешителем, который был обещан Христом, и предсказывал близкий конец мира.

С тех пор эсхатологические движения неоднократно вспыхивали в различных ответвлениях христианской Церкви, продолжая существовать вплоть до наших дней. Время от времени появляется кто-то, находящий в Апокалипсисе «точные» приметы своей эпохи, и начинает возвещать конец света, что является сильнодействующей приманкой для людей слабых или склонных к излишней экзальтации. Особенно привлекает людей идея тысячелетнего царства Христова, поэтому в греческой церкви были распространены идеи хилиазма (от греч. хилиас, «тысяча»). Время от времени и в современном нам мире, в его недавно христианизированных и малоцивилизованных уголках, вспыхивает движение милленаристов (от лат. милле, что тоже означает «тысяча»). Временами и адвентисты седьмого дня — члены одного из ответвлений протестантизма — «точно» вычисляют дату Страшного Суда. Но несколько таких дат уже прошло (очевидно, за две тысячи лет их было немало), а предсказанное светопреставление так и не наступило.

Пожалуй, можно сказать, что такое исступленное ожидание конца — нездоровое явление духовной жизни, оно в корне противоречит самой идее упования на Господа, противоречит христианским воззрениям на те свойства человеческой личности, к которым обращался Христос и носителем которых был Он Сам — на веру, надежду, терпение и кротость.

Суммируя основной тезис христианской эсхатологии, один человек говорил, что мы должны жить так, как будто завтра наступит Страшный Суд, и трудиться, словно впереди у нас вечность, то есть не откладывать дело своего спасения («бодрствуйте и молитесь» — учит нас Евангелие), но и никуда не торопиться. Мы не должны навязывать Господу свои желания, а с радостью и терпением выполнять Его волю.


Приложение:

  • Апокалипсис (лекция)
  • Откровение св. Иоанна Богослова (статья из Библиологического словаря)

Скрыть

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

 

Победа сил света над силами тьмы описана в Книге Откровения, как торжество над Вавилоном и освобождение... 

Apoc 18:1-24
 

Ангел провозглашает, что последний час Вавилона настал. Голос с неба торопит верных покинуть гибнущий город. Слышен... 

Apoc 18:1-24
 

Суд над злом, в котором лежит мир, и над его носителями открывается апостолу, как суд над «великой блудницей»... 

Apoc 17:1-18
Показать еще

Вопрос-ответ

 Что следует понимать под формой воскрешения, описанной как в Евангелии (слова Христа о том, что в судный день Он воскресит тех, кто живёт по Его слову), так и в Апокалипсисе (описание суда мертвых). Какова будет форма, в том числе и физическая, жизни воскрешенного человека? Когда воскресший Христос предстал перед учениками, Он, чтобы развеять их страх, попросил у них пищи и ел вместе с ними. Кроме того, Он сам, зная о неверии Фомы, попросил его осязать раны от распятия. Из этого следует, что у воскресших будет и материальная форма? Так ли это, и какова же будет тогда духовная составляющая?
 

Да, вы правы, у воскресших будет и материальная составляющая, причем тело, судя по ранам на Теле Воскресшего Христа, будет то же самое. В этом радикальное отличие веры христиан от спиритизма, считающего , что после смерти плоти будет жить только душа, и от веры в переселение душ. Древний апостольский Символ веры говорит о том, что... 

Apoc 20:11-15
 В Откр.21:8 автор пишет о второй смерти. Кого он называет скверным? Что делает христианина "скверным"? Как это слово переводится с греческого? Очень жду ответа. Большое спасибо.
 

В греческом тексте Откр. 21:8 стоит слово ἐβδελυγμένοις (ebdelugmenois) переведенное в Синодальном тексте как «скверный». Более точно, но менее благозвучно его можно перевести как «гнусный»: оно происходит от существительного βδέλυγμα (bdelugma), означающего «мерзость, гнусность», а то, в свою очередь... 

Apoc 21:8

Библиотека

 Ирина Языкова. Священное Писание в иконе на примере иконографии «Спас в силах» и некоторых других изображений Христа
Apoc 19:11-16
 Свящ. Антоний Лакирев. Исайя Вавилонский (Ис.40:1 - 66:24). Ис. 60:1–22
Apoc 21:22-24
 Свящ. Александр Мень. Первые апостолы. «Они пошли за Ним»
Apoc 21:14
Библия
Мысли вслух
Вопрос-ответ
Библиотека
Ссылки
О проекте
Карта сайта
Дизайн и разработка:  ©2001–2024 Web-Мастерская v:2.0.2.107
Google Play
App Store

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).