РУ

Зарегистрироваться

Войти

Зарегистрироваться

Войти

Найти

Greek/Septuagint (gr)

Вся Библия

ΙΩΒ

Главы 28-31

ΙΩΒ, κεφαλίς 28, στἰχοι 15-28

¹⁵οὐ δώσει συγκλεισμὸν ἀντ' αὐτη̃ς καὶ οὐ σταθήσεται ἀργύριον ἀντάλλαγμα αὐτη̃ς

¹⁶καὶ οὐ συμβασταχθήσεται χρυσίω̨ Ωφιρ ἐν ὄνυχι τιμίω̨ καὶ σαπφείρω̨

¹⁷οὐκ ἰσωθήσεται αὐτη̨̃ χρυσίον καὶ ὕαλος καὶ τὸ ἄλλαγμα αὐτη̃ς σκεύη χρυσα̃

¹⁸μετέωρα καὶ γαβις οὐ μνησθήσεται καὶ ἕλκυσον σοφίαν ὑπὲρ τὰ ἐσώτατα

¹⁹οὐκ ἰσωθήσεται αὐτη̨̃ τοπάζιον Αἰθιοπίας χρυσίω̨ καθαρω̨̃ οὐ συμβασταχθήσεται

²⁰ἡ δὲ σοφία πόθεν εὑρέθη ποι̃ος δὲ τόπος ἐστὶν τη̃ς συνέσεως

²¹λέληθεν πάντα ἄνθρωπον καὶ ἀπὸ πετεινω̃ν του̃ οὐρανου̃ ἐκρύβη

²²ἡ ἀπώλεια καὶ ὁ θάνατος εἰ̃παν ἀκηκόαμεν δὲ αὐτη̃ς τὸ κλέος

²³ὁ θεὸς εὐ̃ συνέστησεν αὐτη̃ς τὴν ὁδόν αὐτὸς δὲ οἰ̃δεν τὸν τόπον αὐτη̃ς

²⁴αὐτὸς γὰρ τὴν ὑπ' οὐρανὸν πα̃σαν ἐφορα̨̃ εἰδὼς τὰ ἐν τη̨̃ γη̨̃ πάντα ἃ ἐποίησεν

²⁵ἀνέμων σταθμὸν ὕδατός τε μέτρα

²⁶ὅτε ἐποίησεν οὕτως ὑετὸν ἠρίθμησεν καὶ ὁδὸν ἐν τινάγματι φωνάς

²⁷τότε εἰ̃δεν αὐτὴν καὶ ἐξηγήσατο αὐτήν ἑτοιμάσας ἐξιχνίασεν

²⁸εἰ̃πεν δὲ ἀνθρώπω̨ ἰδοὺ ἡ θεοσέβειά ἐστιν σοφία τὸ δὲ ἀπέχεσθαι ἀπὸ κακω̃ν ἐστιν ἐπιστήμη

ΙΩΒ, κεφαλίς 29

¹ἔτι δὲ προσθεὶς Ιωβ εἰ̃πεν τω̨̃ προοιμίω̨

²τίς ἄν με θείη κατὰ μη̃να ἔμπροσθεν ἡμερω̃ν ὡ̃ν με ὁ θεὸς ἐφύλαξεν

³ὡς ὅτε ηὔγει ὁ λύχνος αὐτου̃ ὑπὲρ κεφαλη̃ς μου ὅτε τω̨̃ φωτὶ αὐτου̃ ἐπορευόμην ἐν σκότει

⁴ὅτε ἤμην ἐπιβρίθων ὁδοι̃ς ὅτε ὁ θεὸς ἐπισκοπὴν ἐποιει̃το του̃ οἴκου μου

⁵ὅτε ἤμην ὑλώδης λίαν κύκλω̨ δέ μου οἱ παι̃δες

⁶ὅτε ἐχέοντό μου αἱ ὁδοὶ βουτύρω̨ τὰ δὲ ὄρη μου ἐχέοντο γάλακτι

⁷ὅτε ἐξεπορευόμην ὄρθριος ἐν πόλει ἐν δὲ πλατείαις ἐτίθετό μου ὁ δίφρος

⁸ἰδόντες με νεανίσκοι ἐκρύβησαν πρεσβυ̃ται δὲ πάντες ἔστησαν

⁹ἁδροὶ δὲ ἐπαύσαντο λαλου̃ντες δάκτυλον ἐπιθέντες ἐπὶ στόματι

¹⁰οἱ δὲ ἀκούσαντες ἐμακάρισάν με καὶ γλω̃σσα αὐτω̃ν τω̨̃ λάρυγγι αὐτω̃ν ἐκολλήθη

¹¹ὅτι οὐ̃ς ἤκουσεν καὶ ἐμακάρισέν με ὀφθαλμὸς δὲ ἰδών με ἐξέκλινεν

¹²διέσωσα γὰρ πτωχὸν ἐκ χειρὸς δυνάστου καὶ ὀρφανω̨̃ ὡ̨̃ οὐκ ἠ̃ν βοηθός ἐβοήθησα

¹³εὐλογία ἀπολλυμένου ἐπ' ἐμὲ ἔλθοι στόμα δὲ χήρας με εὐλόγησεν

¹⁴δικαιοσύνην δὲ ἐνεδεδύκειν ἠμφιασάμην δὲ κρίμα ἴσα διπλοΐδι

¹⁵ὀφθαλμὸς ἤμην τυφλω̃ν ποὺς δὲ χωλω̃ν

¹⁶ἐγὼ ἤμην πατὴρ ἀδυνάτων δίκην δέ ἣν οὐκ ἤ̨δειν ἐξιχνίασα

¹⁷συνέτριψα δὲ μύλας ἀδίκων ἐκ δὲ μέσου τω̃ν ὀδόντων αὐτω̃ν ἅρπαγμα ἐξέσπασα

¹⁸εἰ̃πα δέ ἡ ἡλικία μου γηράσει ὥσπερ στέλεχος φοίνικος πολὺν χρόνον βιώσω

¹⁹ἡ ῥίζα μου διήνοικται ἐπὶ ὕδατος καὶ δρόσος αὐλισθήσεται ἐν τω̨̃ θερισμω̨̃ μου

²⁰ἡ δόξα μου καινὴ μετ' ἐμου̃ καὶ τὸ τόξον μου ἐν χειρὶ αὐτου̃ πορεύσεται

²¹ἐμου̃ ἀκούσαντες προσέσχον ἐσιώπησαν δὲ ἐπὶ τη̨̃ ἐμη̨̃ βουλη̨̃

²²ἐπὶ δὲ τω̨̃ ἐμω̨̃ ῥήματι οὐ προσέθεντο περιχαρει̃ς δὲ ἐγίνοντο ὁπόταν αὐτοι̃ς ἐλάλουν

²³ὥσπερ γη̃ διψω̃σα προσδεχομένη τὸν ὑετόν οὕτως οὑ̃τοι τὴν ἐμὴν λαλιάν

²⁴ἐὰν γελάσω πρὸς αὐτούς οὐ μὴ πιστεύσωσιν καὶ φω̃ς του̃ προσώπου μου οὐκ ἀπέπιπτεν

²⁵ἐξελεξάμην ὁδὸν αὐτω̃ν καὶ ἐκάθισα ἄρχων καὶ κατεσκήνουν ὡσεὶ βασιλεὺς ἐν μονοζώνοις ὃν τρόπον παθεινοὺς παρακαλω̃ν

ΙΩΒ, κεφαλίς 30

¹νυνὶ δὲ κατεγέλασάν μου ἐλάχιστοι νυ̃ν νουθετου̃σίν με ἐν μέρει ὡ̃ν ἐξουδένουν πατέρας αὐτω̃ν οὓς οὐχ ἡγησάμην εἰ̃ναι ἀξίους κυνω̃ν τω̃ν ἐμω̃ν νομάδων

²καί γε ἰσχὺς χειρω̃ν αὐτω̃ν ἵνα τί μοι ἐπ' αὐτοὺς ἀπώλετο συντέλεια

³ἐν ἐνδεία̨ καὶ λιμω̨̃ ἄγονος οἱ φεύγοντες ἄνυδρον ἐχθὲς συνοχὴν καὶ ταλαιπωρίαν

⁴οἱ περικλω̃ντες ἅλιμα ἐπὶ ἠχου̃ντι οἵτινες ἅλιμα ἠ̃ν αὐτω̃ν τὰ σι̃τα ἄτιμοι δὲ καὶ πεφαυλισμένοι ἐνδεει̃ς παντὸς ἀγαθου̃ οἳ καὶ ῥίζας ξύλων ἐμασω̃ντο ὑπὸ λιμου̃ μεγάλου

⁵ἐπανέστησάν μοι κλέπται

⁶ὡ̃ν οἱ οἰ̃κοι αὐτω̃ν ἠ̃σαν τρω̃γλαι πετρω̃ν

⁷ἀνὰ μέσον εὐήχων βοήσονται οἳ ὑπὸ φρύγανα ἄγρια διη̨τω̃ντο

⁸ἀφρόνων υἱοὶ καὶ ἀτίμων ὄνομα καὶ κλέος ἐσβεσμένον ἀπὸ γη̃ς

⁹νυνὶ δὲ κιθάρα ἐγώ εἰμι αὐτω̃ν καὶ ἐμὲ θρύλημα ἔχουσιν

¹⁰ἐβδελύξαντο δέ με ἀποστάντες μακράν ἀπὸ δὲ προσώπου μου οὐκ ἐφείσαντο πτύελον

¹¹ἀνοίξας γὰρ φαρέτραν αὐτου̃ ἐκάκωσέν με καὶ χαλινὸν του̃ προσώπου μου ἐξαπέστειλαν

¹²ἐπὶ δεξιω̃ν βλαστου̃ ἐπανέστησαν πόδα αὐτω̃ν ἐξέτειναν καὶ ὡδοποίησαν ἐπ' ἐμὲ τρίβους ἀπωλείας αὐτω̃ν

¹³ἐξετρίβησαν τρίβοι μου ἐξέδυσεν γάρ μου τὴν στολήν

¹⁴βέλεσιν αὐτου̃ κατηκόντισέν με κέχρηταί μοι ὡς βούλεται ἐν ὀδύναις πέφυρμαι

¹⁵ἐπιστρέφονται δέ μου αἱ ὀδύναι ὤ̨χετό μου ἡ ἐλπὶς ὥσπερ πνευ̃μα καὶ ὥσπερ νέφος ἡ σωτηρία μου

¹⁶καὶ νυ̃ν ἐπ' ἐμὲ ἐκχυθήσεται ἡ ψυχή μου ἔχουσιν δέ με ἡμέραι ὀδυνω̃ν

¹⁷νυκτὶ δέ μου τὰ ὀστα̃ συγκέκαυται τὰ δὲ νευ̃ρά μου διαλέλυται

¹⁸ἐν πολλη̨̃ ἰσχύι ἐπελάβετό μου τη̃ς στολη̃ς ὥσπερ τὸ περιστόμιον του̃ χιτω̃νός μου περιέσχεν με

¹⁹ἥγησαι δέ με ἴσα πηλω̨̃ ἐν γη̨̃ καὶ σποδω̨̃ μου ἡ μερίς

²⁰κέκραγα δὲ πρὸς σὲ καὶ οὐκ εἰσακούεις μου ἔστησαν καὶ κατενόησάν με

²¹ἐπέβης δέ μοι ἀνελεημόνως χειρὶ κραταια̨̃ με ἐμαστίγωσας

²²ἔταξας δέ με ἐν ὀδύναις καὶ ἀπέρριψάς με ἀπὸ σωτηρίας

²³οἰ̃δα γὰρ ὅτι θάνατός με ἐκτρίψει οἰκία γὰρ παντὶ θνητω̨̃ γη̃

²⁴εἰ γὰρ ὄφελον δυναίμην ἐμαυτὸν χειρώσασθαι ἢ δεηθείς γε ἑτέρου καὶ ποιήσει μοι του̃το

²⁵ἐγὼ δὲ ἐπὶ παντὶ ἀδυνάτω̨ ἔκλαυσα ἐστέναξα δὲ ἰδὼν ἄνδρα ἐν ἀνάγκαις

²⁶ἐγὼ δὲ ἐπέχων ἀγαθοι̃ς ἰδοὺ συνήντησάν μοι μα̃λλον ἡμέραι κακω̃ν

²⁷ἡ κοιλία μου ἐξέζεσεν καὶ οὐ σιωπήσεται προέφθασάν με ἡμέραι πτωχείας

²⁸στένων πεπόρευμαι ἄνευ φιμου̃ ἕστηκα δὲ ἐν ἐκκλησία̨ κεκραγώς

²⁹ἀδελφὸς γέγονα σειρήνων ἑται̃ρος δὲ στρουθω̃ν

³⁰τὸ δὲ δέρμα μου ἐσκότωται μεγάλως τὰ δὲ ὀστα̃ μου ἀπὸ καύματος

³¹ἀπέβη δὲ εἰς πάθος μου ἡ κιθάρα ὁ δὲ ψαλμός μου εἰς κλαυθμὸν ἐμοί

ΙΩΒ, κεφαλίς 31

¹διαθήκην ἐθέμην τοι̃ς ὀφθαλμοι̃ς μου καὶ οὐ συνήσω ἐπὶ παρθένον

²καὶ τί ἐμέρισεν ὁ θεὸς ἀπάνωθεν καὶ κληρονομία ἱκανου̃ ἐξ ὑψίστων

³οὐχὶ ἀπώλεια τω̨̃ ἀδίκω̨ καὶ ἀπαλλοτρίωσις τοι̃ς ποιου̃σιν ἀνομίαν

⁴οὐχὶ αὐτὸς ὄψεται ὁδόν μου καὶ πάντα τὰ διαβήματά μου ἐξαριθμήσεται

⁵εἰ δὲ ἤμην πεπορευμένος μετὰ γελοιαστω̃ν εἰ δὲ καὶ ἐσπούδασεν ὁ πούς μου εἰς δόλον

⁶ἱσταίη με ἄρα ἐν ζυγω̨̃ δικαίω̨ οἰ̃δεν δὲ ὁ κύριος τὴν ἀκακίαν μου

⁷εἰ ἐξέκλινεν ὁ πούς μου ἐκ τη̃ς ὁδου̃ εἰ δὲ καὶ τω̨̃ ὀφθαλμω̨̃ ἐπηκολούθησεν ἡ καρδία μου εἰ δὲ καὶ ται̃ς χερσίν μου ἡψάμην δώρων

⁸σπείραιμι ἄρα καὶ ἄλλοι φάγοισαν ἄρριζος δὲ γενοίμην ἐπὶ γη̃ς

⁹εἰ ἐξηκολούθησεν ἡ καρδία μου γυναικὶ ἀνδρὸς ἑτέρου εἰ καὶ ἐγκάθετος ἐγενόμην ἐπὶ θύραις αὐτη̃ς

¹⁰ἀρέσαι ἄρα καὶ ἡ γυνή μου ἑτέρω̨ τὰ δὲ νήπιά μου ταπεινωθείη

¹¹θυμὸς γὰρ ὀργη̃ς ἀκατάσχετος τὸ μια̃ναι ἀνδρὸς γυναι̃κα

¹²πυ̃ρ γάρ ἐστιν καιόμενον ἐπὶ πάντων τω̃ν μερω̃ν οὑ̃ δ' ἂν ἐπέλθη̨ ἐκ ῥιζω̃ν ἀπώλεσεν

¹³εἰ δὲ καὶ ἐφαύλισα κρίμα θεράποντός μου ἢ θεραπαίνης κρινομένων αὐτω̃ν πρός με

¹⁴τί γὰρ ποιήσω ἐὰν ἔτασίν μου ποιήσηται ὁ κύριος ἐὰν δὲ καὶ ἐπισκοπήν τίνα ἀπόκρισιν ποιήσομαι

¹⁵πότερον οὐχ ὡς καὶ ἐγὼ ἐγενόμην ἐν γαστρί καὶ ἐκει̃νοι γεγόνασιν γεγόναμεν δὲ ἐν τη̨̃ αὐτη̨̃ κοιλία̨

¹⁶ἀδύνατοι δὲ χρείαν ἥν ποτ' εἰ̃χον οὐκ ἀπέτυχον χήρας δὲ τὸν ὀφθαλμὸν οὐκ ἐξέτηξα

¹⁷εἰ δὲ καὶ τὸν ψωμόν μου ἔφαγον μόνος καὶ οὐχὶ ὀρφανω̨̃ μετέδωκα

¹⁸ὅτι ἐκ νεότητός μου ἐξέτρεφον ὡς πατὴρ καὶ ἐκ γαστρὸς μητρός μου ὡδήγησα

¹⁹εἰ δὲ καὶ ὑπερει̃δον γυμνὸν ἀπολλύμενον καὶ οὐκ ἠμφίασα

²⁰ἀδύνατοι δὲ εἰ μὴ εὐλόγησάν με ἀπὸ δὲ κουρα̃ς ἀμνω̃ν μου ἐθερμάνθησαν οἱ ὠ̃μοι αὐτω̃ν

²¹εἰ ἐπη̃ρα ὀρφανω̨̃ χει̃ρα πεποιθὼς ὅτι πολλή μοι βοήθεια περίεστιν

²²ἀποσταίη ἄρα ὁ ὠ̃μός μου ἀπὸ τη̃ς κλειδός ὁ δὲ βραχίων μου ἀπὸ του̃ ἀγκω̃νός μου συντριβείη

²³φόβος γὰρ κυρίου συνέσχεν με καὶ ἀπὸ του̃ λήμματος αὐτου̃ οὐχ ὑποίσω

²⁴εἰ ἔταξα χρυσίον ἰσχύν μου εἰ δὲ καὶ λίθω̨ πολυτελει̃ ἐπεποίθησα

²⁵εἰ δὲ καὶ εὐφράνθην πολλου̃ πλούτου μοι γενομένου εἰ δὲ καὶ ἐπ' ἀναριθμήτοις ἐθέμην χει̃ρά μου

²⁶ἠ̃ οὐχ ὁρω̃ μὲν ἥλιον τὸν ἐπιφαύσκοντα ἐκλείποντα σελήνην δὲ φθίνουσαν οὐ γὰρ ἐπ' αὐτοι̃ς ἐστιν

²⁷καὶ εἰ ἠπατήθη λάθρα̨ ἡ καρδία μου εἰ δὲ καὶ χει̃ρά μου ἐπιθεὶς ἐπὶ στόματί μου ἐφίλησα

²⁸καὶ του̃τό μοι ἄρα ἀνομία ἡ μεγίστη λογισθείη ὅτι ἐψευσάμην ἐναντίον κυρίου του̃ ὑψίστου

²⁹εἰ δὲ καὶ ἐπιχαρὴς ἐγενόμην πτώματι ἐχθρω̃ν μου καὶ εἰ̃πεν ἡ καρδία μου εὐ̃γε

³⁰ἀκούσαι ἄρα τὸ οὐ̃ς μου τὴν κατάραν μου θρυληθείην δὲ ἄρα ὑπὸ λαου̃ μου κακούμενος

³¹εἰ δὲ καὶ πολλάκις εἰ̃πον αἱ θεράπαιναί μου τίς ἂν δώ̨η ἡμι̃ν τω̃ν σαρκω̃ν αὐτου̃ πλησθη̃ναι λίαν μου χρηστου̃ ὄντος

³²ἔξω δὲ οὐκ ηὐλίζετο ξένος ἡ δὲ θύρα μου παντὶ ἐλθόντι ἀνέω̨κτο

³³εἰ δὲ καὶ ἁμαρτὼν ἀκουσίως ἔκρυψα τὴν ἁμαρτίαν μου

³⁴οὐ γὰρ διετράπην πολυοχλίαν πλήθους του̃ μὴ ἐξαγορευ̃σαι ἐνώπιον αὐτω̃ν εἰ δὲ καὶ εἴασα ἀδύνατον ἐξελθει̃ν θύραν μου κόλπω̨ κενω̨̃

³⁵τίς δώ̨η ἀκούοντά μου χει̃ρα δὲ κυρίου εἰ μὴ ἐδεδοίκειν συγγραφὴν δέ ἣν εἰ̃χον κατά τινος

³⁶ἐπ' ὤμοις ἂν περιθέμενος στέφανον ἀνεγίνωσκον

³⁷καὶ εἰ μὴ ῥήξας αὐτὴν ἀπέδωκα οὐθὲν λαβὼν παρὰ χρεοφειλέτου

³⁸εἰ ἐπ' ἐμοί ποτε ἡ γη̃ ἐστέναξεν εἰ δὲ καὶ οἱ αὔλακες αὐτη̃ς ἔκλαυσαν ὁμοθυμαδόν

³⁹εἰ δὲ καὶ τὴν ἰσχὺν αὐτη̃ς ἔφαγον μόνος ἄνευ τιμη̃ς εἰ δὲ καὶ ψυχὴν κυρίου τη̃ς γη̃ς ἐκβαλὼν ἐλύπησα

⁴⁰ἀντὶ πυρου̃ ἄρα ἐξέλθοι μοι κνίδη ἀντὶ δὲ κριθη̃ς βάτος καὶ ἐπαύσατο Ιωβ ῥήμασιν

Читать далее:ΙΩΒ, κεφαλίς 32

Для корректного отображения некириллических текстов желательно установить шрифты Lucida Sans Unicode (для текстов на греческом) и Hirmos (для текстов на церковнославянском). Если Ваш браузер поддерживает технологию CSS3, шрифты будут загружены автоматически.

Комментарии:

Комментарий к «Брюссельской Библии»

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

30:1 "Поместить со псами стад моих" - нищими, считавшимися подонками общества (ср Иов 24:4). Иов унижен теперь больше, чем они.

30:16 "Изливается душа моя" - означает, что страдания стали невыносимы.

31 Самозащита Иова, не признающего себя виновным и опровергающего тезис своих друзей, согласно которому несчастье всегда является последствием греха. Ветхозаветная этика достигает здесь своих вершин и становится прямым предвестием возвышенного евангельского учения. Апология Иова выражается в форме клятвенных утверждений: как это требовалось на суде, обвиняемый призывает проклятие на самого себя, если утверждения его ложны (Исх 22:8-11; Числ 5:20-22; 3 Цар 8:31-32).

31:1 Иов начинает перечисление с самых тайных греховных побуждений: нечистых желаний, возникающих при посредстве глаз (ср ст Иов 31:7).

31:5 "Лукавстве" - здесь, очевидно, подразумевается обман при обмене товарами и торговле. Иов, признающий принцип "око за око", выражает желание, чтобы его взвесили на точных весах.

31:7 "Нечистое пристало к рукам моим" - другая разновидность греха несправедливости: Иов не пожелал и не брал чужой собственности.

31:9 "Ковы у дверей ближнего" - прелюбодеяние.

31:13-15 Закон предписывал человечные отношения между хозяевами и работниками. В ст. Иов 31:15права слуг обоснованы тем, что они принадлежат к той же человеческой семье, как и хозяева, ибо созданы единым Богом. Ап. Павел в свою очередь напоминал, что у господ и рабов один Господь.

31:16-18 После справедливости Иов говорит о благотворительности; чувство благодарности к Богу за Его благодеяния побуждает его помогать обездоленным.

31:24 Скупость и гордость богача, который мнит, что может обойтись без Бога.

31:26-27 Иов утверждает, что не прельстился вавилонским культом солнца и луны. Послать поцелуй рукой - одна из древних форм почитания светил.

31:29-30 Иов говорит здесь о мести, которая в те времена считалась нормальным и законным явлением (хотя новое веяние проникало даже в древние книги Писания - Исх 23:4-5; Лев 19:18; Притч 20:22; Притч 25:21-22). Он идет дальше этого и не позволяет себе радоваться несчастью врага и проклинать его.

31:33-37 В стт Иов 31:33-34говорится не о каком-либо определенном грехе, но о поведении человека, желающего скрыть свои проступки. Иов не вел себя так, чтобы ему приходилось скрываться от людей. Он готов предстать и перед Самим Богом.

31:35-36 "Возлагал бы запись как венец" - запись означает список долгов или грехов, т.е. обвинительный акт. Иов, убежденный в том, что может опровергнуть все обвинения, согласен носить ее как знак отличия.

Книга Иова — художественный и философский шедевр письменности мудрых Израиля. Она начинается прологом в прозе, повествующим об испытаниях, постигших праведного Иова (Иов 1-2). Затем следует большой поэтический диалог, составляющий главную часть книги. Его открывает беседа Иова с тремя друзьями (три цикла речей: Иов 3-14; Иов 15-21; Иов 22-27). Собеседники сопоставляют свои представления о Божьей справедливости. Личность каждого из них ярко обрисована. Елифаз говорит с умеренностью, свойственной его возрасту, но в то же время со строгостью, в которой сказывается его жизненный опыт, и часто употребляет сентенции. Софар представляет собою тип увлекающегося юноши, а Виллад — резонера. Но все трое защищают традиционное учение о земном воздаянии: если Иов страдает — значит он согрешил, он может казаться праведным в своих собственных глазах, но он не таков в очах Божиих. Этим традиционным положениям Иов противопоставляет свой мучительный опыт и указывает на царящую в мире несправедливость. Он непрестанно сталкивается с непостижимой для него тайной страдания праведников. За что Бог праведный карает их! Выражения протеста перемежаются у него со словами покорности, и это чередующееся движение достигает вершины в исповедании им веры (Иов 19) и заключительном утверждении своей невиновности (Иов 31). В диалог включается новое действующее лицо — Елиуй, который не согласен ни с Иовом, ни с его друзьями и стремится оправдать образ действия Бога (Иов 32-37). Его прерывает Сам Ягве, Который «из бури», как в древних теофаниях, отвечает Иову. Он отказывается давать ему отчет в своих действиях, ибо человек не имеет права судить бесконечно мудрого и всемогущего Бога. Иов признает, что ошибался (Иов 38:1-42:6). Явление Бога вносит в душу страдальца мир и просветление. Когда человек встречает Бога, тайна Божия становится для него приемлемой, хотя и продолжает оставаться тайной. Книга заканчивается эпилогом в прозе: Ягве порицает трех собеседников Иова и щедро вознаграждает праведника за все его страдания (Иов 42:7-17).

Главное действующее лицо драмы — Иов — жил по преданию во времена праотцев, на границах Аравии и Едомг в местности, славившейся своими мудрецами (Иер 49:7; Вар 3:22-23; Авд 1:8). Оттуда происходят и три его друга. Его считали великим праведником (ср. Иез 14), оставшимся верным Богу в исключительном испытании.

Подлинность некоторых мест диалога оспаривалась. Поэма о Премудрости (Иов 28) вряд ли может быть вложена в уста Иова, так как она уже содержит тот ответ, который Бог дает ему в дальнейшем. Но это произведение, несомненно, возникло в той же литературной среде, может быть даже принадлежит тому же автору и было написано параллельно с книгой. Некоторая непоследовательность в гл. 24—27 объясняется, вероятно, погрешностями рукописной передачи или редакционными переделками.

Более серьезны возражения против принадлежности к основному тексту речей Елиуя, Иов 32-37. Это действующее лицо выступает неожиданно, и Ягве прерывает его, как бы не принимая его речь во внимание. Словарный состав и стиль этих глав, обогащающих в известной мере содержание книги, также иные.

Автор кн Иова по всей вероятности — израильтянин, воспитанный на книгах пророков и на учении мудрых. По-видимому, он жил в Палестине, но путешествовал и, в частности, бывал в Египте. Книга написана, вероятно, после кн Иеремии и Иезекииля: в ней встречается немало арамеизмов. Это указывает на послепленную эпоху, когда неотступная мысль о судьбе нации уступает место интересу к судьбе отдельных личностей. Наиболее правдоподобной датой является начало 5 в. до н.э.

Книга Иова ставит новую для Ветхого Завета проблему: о смысле страданий, посылаемых Богом праведнику. Трагическая окраска всей книги, с одной стороны, ее заключение, сообщающее о материальном воздаянии за перенесенные Иовом страдания, с другой, показывают, что данная проблема может быть окончательно решена только в свете Нового Завета. На мучительный вопрос Иова отвечает ап. Павел: «Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим 8:18); «восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (Кол 1:24).

«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.

Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (3 Цар 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Иер 49:7; Вар 3:22-23; Авд 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Притч 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно 3 Цар 4:31, были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Притч 30:1-14) и Слова Лемуила (Притч 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Быт 25:14).

Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.

Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.

Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Ис 5:21; Ис 29:14; Иер 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Иов 28; Иов 38-39; Сир 1:1-10; Сир 16:24 сл; Сир 39:12 сл; Сир 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Притч 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Притч 8:22-31). В Сир 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Прем 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (1 Кор 1:24).

Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Притч 3:33-35; Притч 9:6, Притч 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Сир 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Сир 11:26, ср Сир 1:13; Сир 7:36; Сир 28:6; Сир 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Дан 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Прем 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Прем 3:1-12).

Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Притч 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.

Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в 1 Цар 24:14; 3 Цар 20:11, басни в Суд 9:8-15, басня в 4 Цар 14:9. Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Ис 28:24-28; Иер 17:5-11).

Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Притч 1:8; Притч 4:1; Притч 31:1; Сир 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Сир 41:23; Сир 41:26; ср Притч 7:1 сл; Притч 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Иер 8:8-9. Сын Сирахов Сир 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Притч 25:1. Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.

Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Иер 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Сир 44-49) и Прем (Прем 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Сир 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.

Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Мф 12:42).

Комментарий к «Толковой Библии» Лопухина

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

28 Закончив предшествующую речь описанием гибели грешника, Иов переходит к разъяснению ее причин. Нечестивый гибнет потому, что его благосостояние не прочно в своей основе. Оно создается на почве богатства, обладания золотом и серебром, а эти последние земного происхождения, тленны и неустойчивы. Та мудрость, которая способна обеспечить существование человека и заключается в страхе Божием, недоступна для грешника, так как она известна только Богу и открывается тем, кто внимает Его учению, следовательно, не грешникам. Ввиду подобных соображений Иов и переходит к описанию добывания драгоценных металлов, как проявлению человеческой мудрости.

28:15-19 Как превышающая своею ценностью все земное (ст. 13; ср. Притч 3:14-15 ), премудрость не может быть приобретена за богатства и драгоценности: за самое чистое золото (евр. дегор, ст. 15 ср. 3 Цар 6:20; 10:21), за ониксы (евр. шогам — берилл, смарагд), за кристаллы (евр. зекукит — стекла, причисляемые в древности к драгоценным предметам; кристаллы, евр. габиш, упоминаются ниже, в ст. 18), за перлы (евр. рамот, ср. Иез 27:16 ), за кристаллы (синодальное: «жемчуг») и красный коралл (евр. пениним, русское «рубин») и за топаз эфиопский (евр. питедат, — Исх 28:17 ; Иер 28:18 ), алмаз желто-оранжевого цвета, находимый, по свидетельству Плиния в Эфиопии, и на островах Красного моря (отсюда его индийское, созвучное еврейскому питедат, название pita).

28:20 Если человек не в состоянии своими силами найти мудрость на земле, в бездне и море ( ст. 13-14 ), не может приобрести ее за земные сокровища ( ст. 14-19 ), то каким же образом можно ее постигнуть, к кому за этим следует обратиться?

28:21-22 Подготавливая ответ на данный вопрос, Иов еще раз заявляет, что ни одно живое существо, даже везде летающие и обладающие более зорким, чем человек, взглядом птицы ничего не могут сообщить о премудрости. Но в то время как видимая природа все же свидетельствует о премудрости, до подземного мрака доходит о ней лишь один слух (ст. 22).

28:23-24 Полнота звания мудрости принадлежит только одному вездесущему ( Вар 3:31-32 ) и всеведущему Богу.

28:25-27 Она известна Ему со времени творения мира. Когда Господь «ветру полагал все», т. е. определял степень его силы и слабости, распределял по земле водную массу, устанавливал законы явления дождя, тогда Он «видел премудрость» (ст. 27), — созерцал ее, как идеал, прототип создаваемого; «явил» — проявил, осуществил в созданной природе, последняя стала ее раскрытием; «приготовил», — установил в качестве незыблемого закона, определив тем самым характер дальнейшего существования всего сотворенного, и, наконец, «испытал» способности к дальнейшему саморазвитию (ср. Притч 8:22-30 ; Прем 9:9 ).

28:28 Осуществив при творении мира содержание премудрости, — совокупности Своих идей о нем, Господь указал, в чем состоит норма человеческой жизни. Соответствуя ей, человек соответствует своей идее и принимает участие в общемировой премудрости. Вот страх Господень — см. толкование 1:1.

29:1 Молчание друзей дает Иову возможность продолжать и окончить начатую речь. Обозревая все ранее сказанное, страдалец вновь утверждает, что не заслужил несчастья и не знает его причин.

29:2 Богобоязненность ( 28:28 ) не в состоянии уничтожить в страдальце чувства горечи, возникающего при воспоминании о минувших днях былого счастья, основою которого был Бог и Его покровительство. О, если бы — восклицает он — кто-нибудь дал мне возможность пережить былое время, вернуть прежнее счастье!

29:3 В это невозвратное время божественная помощь и благодеяния изливались на Иова, как свет от светильника, и охраняли его от опасностей.

29:4-6 В дни своей молодости (евр. хореф, «зима» — Быт 8:22 ; Притч 20:4 ; Иер 36:22 ; Ам 3:15 ; время, противоположное лету; период пользования собранными плодами — осень) точнее во время возмужалости (ст. 5) Иов находился в общении с Богом (евр. сод — самое короткое знакомство, — 19:9 ; Пс 24::14; 54:15 ; Притч 3:22 ), наслаждался, как праведник, семейным счастьем («дети мои вокруг меня», ср. Пс 126:3 и далее ; Пс 128:3 ) и изобилием земных благ (ст. 6; ср. 20:17 ; Быт 49:11-12 ; Исх 3:8 ; Втор 32:13 ).

29:7-10 Помимо этого, Иов пользовался всеобщим уважением, особенно ясно сказывавшимся в то время, когда он принимал участие в общественных, в частности, судебных делах, решаемых на площади пред городскими воротами: «на площади ставил седалище свое» (ср. 5:4 ; 31:21 ; Притч 30:23 ; Неем 8:1,3,16 ). Когда Иов появлялся здесь, то из почтения к нему юноши не смели показываться, старцы вставали, ожидая, когда он сядет (ср. 3 Цар 2:19 ), князья, — начальники города, по тем же соображениям воздерживались от речей, предоставляя ему первое слово (ср. 32:4 и далее ), а знатные умолкали, не зная что прибавить к сказанному им.

29:11 Впечатление, производимое личностью Иова, его общественною и частною деятельностью было таково, что слышавшие о нем считали его достойным всех благ и призывали их на него, а видевшие не могли воздержаться от прославления (ср. Притч 31:28 ).

29:12-17 Причины подобного отношения к Иову заключались в его добродетели, и особенно милосердии и правосудии.

29:12-13 Он не только не угнетал беспомощных, вдов и сирот, как утверждал Елифаз ( 22:9 ), но оказывал им поддержку и помощь, не оставался глух к их воплям (ср. Пс 71:12 ). Поэтому он был благословляем теми стоящими на краю гибели («погибающими», евр. овед, ср. 31:19 ; Притч 31:6 ), которых спасал (ср. Пс 71:12-15 ).

29:14 Другою добродетелью Иова была правда, строгое следование воле Божией, и суд (мишфат) — решимость стоять за правду против неправды. Первою он покрывался (евр. лабаш), как одеждою (ср. Пс 131:9 ; Ис 11:5 ; 59:11 ), второй составлял его головной убор, тюрбан, т. е. Иов был носителем, органом этих добродетелей (ср. Суд 6:34 : «Дух Господень объял (евр. лабеша) Гедеона», — он сделался его органом).

29:15-17 Наглядными проявлением правды, воздающей каждому должное, служила приспособленная к нуждам несчастных помощь. Она восполняла их недостатки, как бы возвращала утраченные органы: «я был глазами слепому» (ср. Чис 10:31 ). «Суд» проявлялся в строгом и беспристрастном правосудии: Иов внимательно разбирал тяжбы неизвестных ему лиц, освобождал страждущих от несправедливых притеснителей («из зубов исторгал похищенное» — ст. 17) и лишал последних возможности вредить («сокрушал беззаконному челюсти», ср. Пс 3:8 ; 57:7 ).

29:18 Согласно теории земных мздовоздаяний, благочестивый Иов рассчитывал на спокойную смерть среди семейных («в гнезде моем скончаюсь», — умру, как птица, окруженная птенцами; ср. Пс 83:4 ) после долголетней жизни: «дни мои будут многи, как песок» (евр. хол, — песок, — символ многочисленности: 6:3 ; Быт 22:17 ; 32:13 ; 41:49 ; Ис 10:22 ; Иер 33:22 ). Вместо «как песок» LXX читают: «ὡς στέλεχος φοίνικος», — как ствол пальмы («стебло финиково» — слав.), древнеиталийский перевод: sicut arbor palmae, Вульгата: sicut palma; моя жизнь будет подобна существованию пальмы, долговечного растения, часто обновляющегося в корнях. Еврейское же предание, воспроизводимое Талмудом (Санхедрин, fol. 108), мидрашами, раввинами Кимхи, Иархи и усвоенное некоторыми из новейших экзегетов — Деличем, Гитцигом и др., имеет в виду под «хол» возрождающуюся после смерти к новой жизни легендарную птицу Феникс. Косвенным подтверждением подобного взгляда служит египетское название данной птицы «хол», или «хул» и совпадение желания Иова: «в гнезде моем скончаюся», с тою сообщаемою легендами о фениксе подробностью, что феникс приносил останки своего умершего отца в Гелиополис в храм солнца и там отдавал ему последние почести. Предполагают даже, что первоначальная редакция LXX имела только: ὥσπερ φοι̃νιξ («как феникс»), а современное чтение: ὥσπερ στέλεχος — позднейшее явление. LXX не могли с еврейским «хол» соединять значение «пальма», так как пальма по-еврейски — тамар, и значение данного слова LXX хорошо известно ( Пс 91:13 ; Песн 7:8-9 ; Иоил 1:12 ).

29:19 Иов надеялся на такую же свежесть сил, бодрость, какая выпадает на долю растения, нужная для роста которого влага доставляется и снизу («корень мой открыт для воды»; ср. 14:8-9 ) и сверху («роса ночует на ветвях моих»; ср. 18:16 ; Быт 27:39 ; Притч 19:12 ).

29:20 Одновременно с этим Иов рассчитывал на всегдашнее уважение со стороны окружающих («слава моя не стареет») и на свою силу поддержать его («лук мой крепок»; ср. 1 Цар 2:4 ; Пс 45:10 ; 75:4 и т. п.).

29:21-25 Упоминание о прежней славе дает Иову повод вновь остановиться на этом предмете, еще раз пережить минувшее.

29:21-23 Никто из слушавших Иова не смел прерывать его; все ожидали конца его речи, а по окончании ее безмолвствовали («не рассуждали»), не имея возможности что-нибудь прибавить к сказанному им: рассуждения Иова всецело исчерпывали обсуждаемый вопрос. Его речь удовлетворяла, насыщала всех, как дождь сухую землю (ср. Втор 32:2 ; Пс 71:6 ). Поэтому ее ждали с таким же страстным нетерпением («открывали уста свои»; ср. Пс 118:131 ), с каким ждут мартовского-апрельского дождя («позднего»; ср. Втор 11:14 ; Иер 3:3 ; 5:24 ; Ос 6:3 ; Иоил 2:23 ), выпадающего пред посевом летних плодов.

29:24 При своей мудрости Иов казался настолько недосягаемо великим, что его улыбка считалась за честь; не каждый верил в такую милость, снисхождение к себе с его стороны, и никто не решался чем-либо опечалить («света лица моего они не помрачали»; ср. Притч 16:15 ).

29:25 Всеми уважаемый за свою мудрость, Иов являлся руководителем своих сограждан в жизни, был их главою.

30:1-2 Полный контраст счастливому, славному прошлому представляет современное положение Иова. Почитаемый прежде старцами, знатными ( 29:8-10 ), он подвергается теперь насмешкам со стороны младших годами и притом подонков населения. Отцов их я не согласился бы поместить со псами стад своих — с одними из презреннейших на Востоке животными ( 1 Цар 17:43 ; 4 Цар 8:13 ; Еккл 9:4 ).

30:3-8 Над Иовом издеваются лица, не заслуживающие по образу жизни даже названия людей. Жители пустынь, истощенные голодом, они питаются, подобно животным, лебедою (евр. малуах, греч. ἅλιμα, русск. «зелень подле кустов»; ср. замечания Атенея о бедных пифагорейцах: «ἅλιμα ψώγοντες καὶ κακὰ τοιαυ̃τα συλλέγοντες»), и горькими кореньями дрока. Отверженные обществом, изгнанные из него (ст. 5), они не имеют человеческих жилищ, живут, как животные, в углублениях почвы («рытвинах потоков»), ущельях скал (ср. 24:5-8 ) и чисто животным образом выражают свои нужды, — «ревут» (ср. 6:5 ).

30:9-10 У этого «отребья земли» ( ст. 8 ) Иов и сделался предметом насмешливых песен (евр. негинатам, ср. Пс 68:13 ; Плач 3:14 ). С чувством отвращения (ср. 19:19 ) они бегут от страдальца и если приходят к нему, лишь для того, чтобы выразить свое презрение плевком (ср. 17:6 ).

30:11 Причина такого отношения заключается в страданиях Иова. Бог «развязал повод мой», точнее, «веревку» (евр. итри), — жизненную силу (ср. Иер 10:20 ; Еккл 12:6 ), отнял бодрость, крепость сил. И люди, видя бедственное положение страдальца, не имеют ни малейшей сдержанности в издевательствах («сбросили узду») по адресу того, который ранее пользовался уважением (ср. 12:5 ). Перевод LXX, славянский, Вульгата и некоторые новейшие экзегеты (Эвальд), читая вместо «итри» «итро» — «колчан свой», переводят все место так: «Бог открыл колчан свой» т. е. поразил Иова стрелами Своего гнева (ср. 5:4 ; 16:13 ). Но и при подобном переводе смысл данного стиха не изменяется: болезнями, страданиями отнята у Иова крепость сил.

30:12-14 Субъектом данных стихов являются не вышеописанные лица, а постигшие Иова болезни. За справедливость этого ручается одинаковое с настоящими описание страданий в 16:9,12-14 . Сказав о последних в ст. 11, как причине издевательства, Иов переходит теперь к их описанию. Показатели божественного гнева, обвинители Иова в грехах ( 10:15,17 ; 16:8 ) и потому называемые стоящими по правую сторону (ср. Пс 108:6 ; Зах 3:1 ), они при своем множестве («исчадие», точнее, «толпа») отличаются такою необыкновенною силою («сбивают с ног»), что одни, без посторонней помощи, могут погубить Иова (с. 13).

30:14 И ничто не препятствует им в этом: они устремляются на Иова, как воины на осаждаемый город, после того как в его стенах сделан широкий пролом (ср. 16:14 ). «С шумом бросились на меня», точнее: «среди обломков (разрушающихся стен) они низвергаются».

30:15 Хотя болезнь еще не погубила Иова, но результаты ее на лицо. Он в страхе от приближающейся смерти («ужасы устремились»; ср. 18:14 ; 27:20 ); в зависимости от бедствий, былое величие и счастье исчезло (ст. 1, 11) бесследно, как ветер и облако (ср. 7:9 ; Ис 44:22 ).

30:16 Далее, под влиянием страданий душа Иова полна горести и печали: «изливается душа моя» (ср. Пс 41:4-6 ; Плач 2:19 ), и нет надежды на ослабление скорби; она объяла, крепко держит его.

30:17 Даже ночь не приносит успокоения (ср. 7:3 и 9): «ночь сверлит во мне кости мои» и «гложущие (евр. оркай; ср. ст. 3; русс. «жилы»), т. е. черви (ср. 7:5 ), не засыпают» — не дают покоя.

30:18 Синодальное чтение представляет неточный перевод подлинного текста. Буквальный перевод его такой: «всемогуществом (предполагается, Бога) обезображена одежда моя; Он жмет меня, подобно воротнику хитона моего». Так как евр. лебуши («одежда моя») употребляется в значении «кожа» ( 41:5 ), то Иов хочет сказать, что изъязвленная червями ( ст. 17 ) и вообще болезнью его кожа приняла безобразный вид.

30:19 Окрашенная в начале болезни в красный цвет, она стала теперь черною и чешуйчатою, приняла вид струпа землянистого, грязноватого цвета (Делич).

30:20-23 Современное жестокое отношение Бога к Иову лишает его возможности надеяться на облегчение своего положения и в будущем (ср. 7:5-10 ). Безучастный и равнодушный к молитве Иова (ст. 20; ср. 19:7 ; ср. 22:27 ), Бог по-прежнему дает ему чувствовать всю силу своего могущества (ст. 21; ср. 10:16 , 16:9 ; 19:11 ); постигшими бедствиями он схвачен, как сильным ветром, брошен на землю и смят (ст. 22). Естественным следствием всего этого, заключительным актом вражды будет смерть, — низведение в шеол, — «дом собрания всех живущих» (ст. 23, ср. 3:18 и далее ).

30:24 Со смертью Иова окончится, конечно, насилие со стороны Бога («не прострет руки Своей»; ср. 2:5 ; 23:2 ), и превращающиеся в прах («при своем разрушении») кости не будут заявлять о притеснении. Но какая польза от этого, когда в шеоле и так все успокаиваются ( 3:17 )? Таков смысл синодального чтения, не передающего мысли подлинника. По мнению Делича и других экзегетов, он должен быть переведен так: «не простирает ли руки погибающий? находящийся в несчастье не издает ли крика?» Иов уверен в неизбежности смерти ( ст. 23 ) и тем не менее не может не молить о помиловании. Его вопли — проявление неистребимого в человеке чувства самосохранения.

30:25-26 И с другой стороны, они — протест правды против очевидной несправедливости. По своему прежнему поведение, сочувствию и состраданию к несчастным (ст. 25; ср. 29:12 и далее ; 31:19 ) Иов заслуживает не вражды и наказания смертью, а помилования, сохранения жизни (ср. Пс 40:2-4 ). И между тем его удел — одни бедствия.

30:27 Под влиянием этой явной несправедливости Иов приходит в состояние крайнего возбуждения («мои внутренности кипят»; ср. Ис 16:11 ; Иер 31:20 ; Плач 1:20 ; 2:11 ), впадает в глубокую печаль.

30:28 Он ходит «почернелый», евр. кодер, — скорбный, с поникшею головой ( Пс 34:14 ; 37:7 ; 41:10 ; 42:2 ) «без солнца», без надежды на какое-либо улучшение своей участи, и громко заявляет о своем горе пред собравшимися к нему для утешения.

30:29 Эти заявления носят характер жалоб, и в них Иов уподобился шакалам, издающим во время ночи полный ужаса вой, и страусам, у которых похожий на свист крик сменяется жалобными стонами (ср. Мих 1:8 ).

30:30 См. ст. 19 .

30:31 Для Иова не существует радостей: веселая музыка (ср. 21:22 ) превратилась в горестный плач (ср. Пс 29:12 ; Плач 5:15 ; Ам 8:10 ).

31:1 Прежде всею Иов был настолько целомудрен, что избегал прелюбодейных помыслов. Он условился с глазами («завет положил»), через посредство которых проникает в душу развращение ( Быт 3:6 ; Притч 23:33 ), не бросать нечистых взоров на девицу ( Притч 6:25 ; Сир 9:5,8 ).

31:2-4 Побуждением подавлять грех в зародыше служила мысль о наказании («участь», «наследие»; ср. 20:29 ; 27:13 ) за нецеломудрие ( Быт 39:9 ), которое при представлении о Боге, как всеведущем Судии (ст. 4; ср. Пс 138:2 ), являлось неизбежным.

31:5-6 Иову чужда была далее неправда в виде скрытой, замаскированной лжи (евр. шаве; ср. 11:11 ; синодальное: «суета») и обмана (евр. мирма). Подобных пороков не может усмотреть за ним самый беспристрастный суд («пусть взвесят на весах»; ср. Дан 5:27 ); он выйдет с него непорочным (ср. 1:1 ; 2:3 ).

31:7-8 За уклонение от пути указанной Богом правды ( 23:11 ), начинающееся с пожелания глаз ( Быт 3:6 ; 1 Ин 2:16 ), увлекающих душу на путь греха ( Притч 23:33 ), которая в свою очередь воздействует на руки, заставляя их осквернить себя чем-нибудь нечистым («пристало к рукам моим»; ср. Втор 13:18 ), в данном случае приобретением чужой собственности, Иов готов понести заслуженное наказание. Его посевами должен воспользоваться другой (ст. 8: ср. 5:5 ; Лев 26:16 ; Втор 28:30 и далее ), а все вообще принадлежавшие ему произведения земли должны быть истреблены. Синодальное выражение «отрасли» передает еврейское слово цеецаим, которое означает, во-первых, «потомки» ( 5:25 ; 21:8 ; 27:14 ), во-вторых, «произведения земли» ( Ис 34:1 ; 42:5 ). Судя по контексту, здесь оно употреблено в последнем смысле.

31:9-10 Избегавший прелюбодейных помыслов ( ст. 1 ), Иов тем более не виновен в самом прелюбодеянии. Его сердце не прельщалось женою ближнего и он не изыскивал хитрых средств («строил ковы»; ср. Притч 7:7 ), чтобы осквернить его семейный очаг. Наказанием за это должна была служить утрата собственной жены, превращение ее в рабыню — наложницу другого: «мелет на другого» (ср. Исх 11:5 ; Ис 47:2 ).

31:11-12 Неизбежность такого наказания объясняется тем, что прелюбодеяние — преступление (евр. зимма — грех плоти; Лев 18:17 ; 19:29 ), подлежащее возмездию по суду Бога ( Лев 20:10 ). По своим последствиям оно — всепожирающий, не знающий границ («поядающий до истребления», — до «аваддона»; ср. 26:6 ) огонь (ср. Притч 6:26-9 ; Сир 9:9 ), сопровождающийся расстройством всего достояния прелюбодея ( Притч 5:9 ; 6:35 ).

31:13-15 Иов никогда не злоупотреблял правами сильного по отношению к своим слугам и служанкам, — не отказывал им в справедливом суде. Побуждением к этому служила боязнь божественного наказания. При всем своем неравенстве, различии в положении господин и слуга — одинаковые творения Божии, дети одного Отца небесного, братья между собою ( Мал 2:10 ; Еф 6:9 ). И Бог не оставил бы без отмщения обидчика своих детей.

31:16-20 Не отказывая в помощи разного рода нуждающимся (ср. 22:7 ), не истощая терпения просящей о помощи вдовы несбыточными обещаниями («томить глаза»; ср. 1 Цар 2:33 ), Иов был покровителем сирот, вдов и бедных. С первыми он делился хлебом, являлся их отцом, вторым с самого раннего периода своей жизни заменял сына и третьих согревал от холода, доставляя одежду (ср. 29:13 ).

31:21 Тем более Иов не был притеснителем сирот («поднимал руку»; ср. Ис 10:32 ; 11:15 ; 19:16 ; Зах 2:13 ), хотя и мог это делать, надеясь на безнаказанность со стороны судей («когда видел себе помощь у ворот»; ср. 29:7 ), у которых пользовался влиянием ( 29:8 и далее ).

31:22 Насильник, пусть он лишится органа насилия, — руки.

31:24-25 Щедрый благотворитель (ст. 17-20), Иов был чужд корыстолюбия, не считал земные сокровища величайшим благом, основою своего благосостояния (ср. 22:25 ; Пс 61:11 ; Прем 31:8 ; 1 Тим 6:17 ). Поэтому ему была несвойственна радость при умножении богатств.

31:25 Насилие было для Иова невозможно: от него удерживался он страхом пред величием Божиим.

31:26-27 Чуждый служению золоту ( Кол 3:5 ), Иов тем более не может быть обвиняем в настоящем идолопоклонстве, поклонении сияющим, как золото и серебро, солнцу и луне. Он «не прельщался» (ср. Втор 4:19 ; 11:16 ) их величественным видом и в знак почтения к ним «не целовал руки своей». Целование руки — знак почитания у древних. Лукиан представляет индийцев, поклоняющихся солнцу, — τὴν χει̃ρα κύσαντες περὶ ορχήσεως. Inter adorandum, замечает Плиний, dexteram ad osculum referimus.

31:28 Обоготворение твари, перенесение на нее тех почестей, которые должны быть воздаваемы только одному Богу, является отречением от Него, подлежащим наказанию преступлением (ср. Втор 4:24 ; 6:15 ; Нав 24:19 ; Ис 42:8 ; 48:11 ).

31:29-30 Верхом добродетелей Иова было доброжелательство по отношению к врагам, исключавшее злорадство при виде их несчастий ( Притч 24:17 ) и пожелание зла при виде благоденствия. Всего этого, особенно призывания на недруга смерти (ст. 30), он избегал, как греха.

31:31-32 Доброжелательство к врагам было проявлением свойственного Иову человеколюбия, простиравшегося на совершенно чуждых ему лиц (странников) и выражавшегося в широком гостеприимстве. Свидетелями этого являются «люди шатра» его, — слуги, говорящие, что не было человека, который бы не насытился от его блюд.

31:33-34 Благочестие и нравственность Иова не были показными. Если бы он, в действительности порочный, скрывал, как Адам (евр. кеадам; синодальное: «человек»), свои проступки ( Быт 3:12 ), то боязнь быть обличенным, вызвать презрение сограждан заставила бы его скрываться, не позволила бы выйти за двери своего шатра (ср. Быт 3:8-10 ). Но он пользовался почетом и уважением, принимал участие в решении общественных дел ( 29:7-10,21-25 ), следовательно, ему было чуждо лицемерие.

31:35 Защитительная речь Иова относится ко всему ранее им сказанному о своей невинности, как скрепляющая, удостоверяющая письмо подпись. «Вот мое желание» = еврейскому ген тавп, — «вот мой тав», последняя буква еврейского алфавита, употребляемая для засвидетельствования чего-нибудь ( Иез 9:4 ). Представив доказательства своей невинности, Иов желает, чтобы его соперник, т. е. Бог, явился на суд с ним с обвинительным документом. Вместо: «чтобы защитник мой составил запись», буквально с еврейского должно перевести: «и пусть соперник мой напишет свою обвинительную запись».

31:36 В сознании своей правоты Иов не может допустить мысли, чтобы эта «обвинительная запись» доказала его виновность. Наоборот, она послужила бы свидетельством его невинности: восстановила бы его достоинство («носил на плечах»; ср. Ис 9:5 ) и честь («возлагал бы ее, как венец»; ср. Зах 6:11 ).

31:37 Поэтому Иов отвечал бы Богу, не как робкий, трепещущий при мысли о наказании Адам, а как князь, т. е. смело и безбоязненно («приблизился к Нему, как князь»).

31:38-40 Если все сказанное Иовом неверно, если он величайший грешник, наказания которого требует неодушевленная природа ( 20:27 ; Авв 2:11 и далее ), — истощенная его жадностью почва (ср. Пс 64:11 ); если он делал невыносимою жизнь ее прежних владельцев (ср. 22:8 ), то пусть на него во всей силе падет проклятие, поразившее первого человека (ст. 40; ср. Быт 3:18 ). Пусть он будет, подобно ему, отвергнут Богом.

Название книги. Место и время жизни Иова. Книга Нова (евр. בויא, греч. 'Ιὼβ) получила свое название от главного действующего в ней лица, история бедствий которого послужила для автора поводом к решению вопроса о причинах страданий праведника.

В книге своего имени Иов выступает со всеми признаками лица исторического: в ней указывается его происхождение, время и место жизни, ее продолжительность, дана характеристика семейной жизни страдальца, общественного положения и т. п. В противоположность этому еще Феодор Мопсуетский отрицал существование Иова, считая книгу его имени собранием басен. Одинаковый с ним взгляд высказывали еврейские раввины Реш-Лакиш и Самуил бар-Нахман. «Иова, — замечает последний, — никогда не существовало; он не был тварным человеком, но притчею, подобною той, которую Нафан предложил Давиду» (Талмуд. Бава-Батра, 15a). Крайность подобного взгляда, повторенного впоследствии Салмазием, Михаэлисом, Августи и де Ветте, сознавалась уже самими раввинами, из которых Хай-Гаон (1000 г.) изменил слова Самуила бар-Нахмана следующим образом: «Иов существовал, но он был сотворен, чтобы стать притчею». И действительно, отрицание существования Иова не мирится со свидетельством Св. Писания Ветхого и Нового Завета. «Сын человеческий, — говорит Господь пророку Иезекиилю, — если бы какая земля согрешила предо Мной... и я послал бы на нее голод и стал губить в ней людей и скот; и если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, то они праведностью своею спасли бы только свои души... не спасли бы ни сыновей, ни дочерей, а только они спаслись бы» (Иез 14:13-20). Упоминание об Иове наравне с несомненно историческими лицами — Ноем и Даниилом — не допускает никакого сомнения в историческом характере его личности. Историческую достоверность страданий Иова, следовательно и его самого, признают и известные слова ап. Иакова: «вот мы ублажаем тех, которые терпели. Вы слышали о терпении Иова и видели конец оного от Господа» (Иак 5:11). Указывают еще на то, что имя Иова — символическое имя — «враждующий»; оно могло быть дано ему вследствие представления писателя, что он враждовал против Бога и друзей, следовательно, в соответствии с изображенным в книге его характеру, т. е. оно — имя вымышленное. Если же вымышлено самое имя, то нет препятствий думать, что вымышлено и самое лицо. Но, как видно из Библии, у евреев многие имена — Авраам, Израиль — имели символический характер, поскольку ими обозначались известные обстоятельства, а потому из символизма имени нельзя заключать о неисторичности лица. В устах народа Иов мог получить данное имя после своего несчастья, благодаря обнаружившемуся в бедствиях характеру. Об этом, может быть, и говорит приписка текста LXX, замечающая, что он ранее назывался Иоавом.

Если Иов — лицо вполне историческое, то возникает естественный вопрос о месте и времени его жизни. По словам самой книги, он жил в земле Уц, «во стране Авситидийстей», как называют ее LXX толковников (Иов 1:1). Но где именно находилась данная местность, с определенностью сказать нельзя. Замечание находящейся в конце книги по чтению LXX приписки: «на границах Идумеи и Аравии» (Иов 42:17) так же обще, как и указание 3 ст. 1 гл., что Иов был «знаменитее всех сынов Востока», т. е. арабов (см. толкование на этот стих); а упоминание о земле Уц в кн. пророка Иеремии (Иер 25:20) и в кн. Плач (Плач 4:21) не выясняет ее положения. Правда, слова кн. Плач: «радуйся и веселись, дщерь Едома, живущая в земле Уц», дают, по-видимому, право думать, что Уц находилась в Идумее, составляла ее область. Но подобное предположение опровергается 20 и 21 ст. 25 гл. кн. пророка Иеремии, из которых видно, что земля Уц, упоминаемая отдельно от Идумеи, не входила в ее пределы. Если же пророк приписывает ее идумеянам, то это объясняется, по словам Эвальда, тем, что земля Уц была отдана им Навуходоносором за ту помощь, которую они оказали халдеям при завоевании Иудеи. Что касается Иер 25:20-38, то некоторые усматривают в данных стихах перечисление сопредельных стран и сообразно с этим местоположение Уц указывают между Египтом и Иудеею, на юго-восток о дней и на восток от Идумеи. Справедливость подобного соображения ослабляется 21 и 22 ст. данной главы, свидетельствующими, что при перечислении стран пророк не руководился началом сопредельности.

Отсутствие библейских указаний на местоположение земли Уц побуждает экзегетов прибегать к разного рода догадкам. Предполагают, что земля Уц получила свое название от имени Уц, усвояемого Библией трем лицам: старшему сыну Арама, внуку Сима (Быт 10:23), старшему сыну Нахора, брата Аврама (Быт 22:21) и первенцу Дишана, младшего сына Сеира Хорреяина (Быт 36:28). Объясняя подобным образом происхождение названия Уц, местоположение данной земли указывают или в Сирии, стране Арама, или в Месопотамии, на берегах Евфрата, где жил Нахор, или же, наконец, в Идумее. Что касается последнего взгляда, то он не может быть признан справедливым по вышеуказанным основаниям. Мнение о положении земли Уц в пределах Месопотамии нашло себе место в александрийской редакции греческой приписки Иова. В ней он называется живущим на берегах Евфрата, а его друг Валдад — сыном Амнона Ховарского (Ховар — приток Евфрата). Несмотря на свою древность (приписка известна уже Оригену), и данный взгляд едва ли можно признан справедливым. Он не мирится с замечанием 19 ст. 1 гл. кн. Иова, что ветер, разрушивший дом его старшего сына, пришел «от пустыни», «из стран, лежащих по ту сторону пустыни», и со словами Елиуя «буря идет с юга» (Иов 37:9). Взятые вместе, эти два выражения дают понять, что земля Уц находилась около северных пределов пустыни или в них самих. Месопотамию же нельзя считать пустынею. Что касается предположения о положении Уц в пределах Сирии, то оно подтверждается свидетельством древних писателей. Так, Евсевий Кесарийский, повторяя слова Иосифа Флавия, что Уц, сын Арама, был основателем Трахонитиды (все базальтовое пространство на восточной стороне Иордана, ограниченное на юге Галаадскими горами, а на севере сопредельное Дамаску) и Дамаска (Иуд. древности I, 6), прибавляет: «отсюда происходил Иов» (De originibus. XI, 2. 6). По словам другого его сочинения (Ономастикона), Иов жил в Ватанее, древнем Васане, в местности, называвшейся при нем Astaroth Karnaim. Того же взгляда держится и блаж. Иероним (Liber de situ et nominis nebraeorum), замечая, что греческое наименование страны «Авситида» — то же самое, что «Уситида», — дано ей по имени Уца, сына Арама, заселившего со своим потомством Трахонитиду (толкование на Х гл. 23 ст. кн. Бытия). В Ватанее указывают местожительство Иова и арабские писатели, — историки Mugir-ed din el Hambeli и Abulfeda и географ Muhammed el-Makdesi: «Иову, говорят два первые, принадлежала Дамасская провинция Ватанея». Наглядным выражением данного предания служил сооруженный в области Дамаска монастырь в честь многострадального Иова (Volck. Calendarium Syriacum. С. 29).

Указывая в общих чертах местожительство Иова, находящаяся в конце книги по тексту LXX приписка определяет и время его жизни. По ее словам, он был пятым от Авраама, т. е. жил в патриархальный период, но позднее Авраама. Справедливость последнего замечания подтверждается тем, что два друга Иова — Елифаз и Валдад происходят от Авраама, первый через Фемана, внука Исава, второй через Савхея, сына Авраама от Хеттуры (см. прим. к 2:11). Не менее достоверным признается и общее определение времени жизни Иова — в патриархальный период. По крайней мере, черты его быта вполне напоминают быт патриархальный. И прежде всего, подобно патриархам, Иов объединяет в своем лице права главы семьи с обязанностями священника. За отсутствием класса священников сам приносит жертвы (Иов 1:5; ср. Быт 8:20; Быт 12:7; Быт 22:2; Быт 26:25; Быт 28:18; Быт 35:7). Характеру домоисеевого патриархального времени вполне соответствует и та особенность, что приносимая Иовом жертва всесожжения является жертвою очистительною. Хотя по закону Моисееву подобное значение усвояется всякой кровавой жертве и в том числе — всесожжения (Лев 1:4), но для очищения от греха установлены две специальные, неизвестные книге Иова, жертвы, — за грех (Лев 4:29.32.33) и повинности (Лев 5:6; Лев 7:1). Неразвитости культа соответствует свойственная древности простота общественных отношений. За отсутствием правящей власти в виде царей или судей, суд производится народными старейшинами (Иов 29:7-25; ср. Быт 23:5-6). Показателем глубокой древности является далее способ письма, — вырезание букв на камне (Иов 19:24), употребление относимой Пятикнижием к патриархальным временам монеты «кеситы» (Иов 42:11; Быт 33:19), тех же, что и при патриархах, музыкальных инструментов (Иов 21:12; Иов 30:31; Быт 4:21; Быт 31:27), долголетие Иова и, наконец, замалчивание фактов после Моисеевского времени при знакомстве с событиями раннего времени, — истреблением Содома (Иов 18:15), потопом (Иов 22:16).

Время написания кн. Иова и ее автор. Обычными данными для решения вопроса о времени написания и авторе той или другой священной книги служат ее собственные показания и свидетельства других священных писателей. Но сама книга Иова не содержит строго определенных указаний на время своего составления, а из посторонних свидетельств известно лишь свидетельство о ней пророка Иезекииля. Его слова: «Ной, Даниил и Иов не спасли бы ни сыновей, ни дочерей от четырех тяжких казней: меча, голода, лютых зверей и моровой язвы» (Иов 14:14-21) представляют почти буквальное повторение слов Елифаза (Иов 5:20.22) и тем самым указывают на существование к его времени кн. Иова. Благодаря подобным условиям, вопрос о времени ее написания и авторе вызывал и вызывает в экзегетической литературе самые разнообразные ответы. На пространстве времени от Моисея до пророка Иезекииля и позже нет ни одного периода и эпохи, к которым не находили бы возможным приурочить написание нашей книги. И прежде всего, по мнению Талмуда (Jer. Sota. V, 8. 6; Бава-Батра, 15a), разделяемому Оригеном, блаж. Иеронимом, Полихронием и высказанному в новейшее время Карпцовием, Эйхгорном, Яном, Бертольдом и Эбрардом, книга Иова написана в век Моисея. В подтверждение подобного взгляда указывают не только на ее незнакомство с законом, пророками, историей и религиозной терминологией Израиля, но и на сходство с Пятикнижием в языке. Некоторые еврейские слова и целые фразы употребляются только в этих двух книгах и более нигде. Таковы: semez — «молва», «слух» (Иов 4:12; Исх 32:25), maschasch — «ощупывать» (Иов 5:14; Втор 28:29), Kesita (Быт 33:19; Иов 42:11), «доколе дыхание Его во мне и дух Его в ноздрях моих» (Иов 27:3; Быт 2:7), «умер Иов, насыщенный жизнью» (Иов 42:17; ср. Быт 15:15; Быт 25:8; Быт 35:29). По другому взгляду, к защитникам которого принадлежат раввин Натан, отцы церкви — Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и ортодоксальные протестантские, а равно и католические экзегеты — Геферник, Ган, Кейль, Делич, Калмет, Корнели, Вигуру, Кнабенбауер и др., книга Иова написана в период расцвета еврейской литературы и поэзии, — в век Соломона. Ему она соответствует по характеру, содержанию, форме и языку. Дидактическая по духу, она как нельзя более подходит к тому учительному направлению, которое выразилось в псалмах, притчах, Екклезиасте, и с ними же совпадает в отдельных пунктах вероучения. Таково учение о божественной премудрости, ее трансцендентности, участии в творении мира (Иов 28; Притч 1-9, особенно Притч 8), и о загробном существовании человека. По вопросу о нем кн. Иова высказывает те же самые взгляды, что и псалмы времени Давида и Соломона. В них автор оказывается сыном той эпохи, к которой принадлежал Еман, составитель 87-го Пс (Иов 14:13; Пс 87:6; Иов 14:12; Пс 87:11; Иов 14:21; Пс 87:13 и т. п.) Совпадая с Пс 87 во взгляде на загробное существование, кн. Иова сходна с Пс 87 в названии обитателей шеола «рефаимами» (Иов 26:5; Пс 87:11); подземного мира — «аваддоном» (Иов 26:6; Пс 87:12) и с Пс 88 в наименовании ангелов «святыми» (Иов 5:1; Иов 15:15; Пс 88:8). Общими для всех трех являются также отдельные мысли и выражения (ср. Иов 7:7; Пс 88:48; Иов 14:14; Пс 88:49; Иов 16:19; Пс 88:38; Иов 19:8.13-14.17; Пс 87:9; Иов 26:12; Пс 88:10). Равным образом при раскрытии сходного учения употребляются одинаковые обороты у Иов 14:2 и в Пс 36:2; Иов 15:35 и в Пс 7:15; Иов 17:9 и в Пс 55:2-7; Пс 62:8-9; Пс 72:26-28; Пс 93:16-19; Иов 15:25-26 и в Пс 72:3-9; Пс 74:5-6; Иов 22:11 и в Пс 17:17; Иов 22:13 и в Пс 72:11; Иов 36:16 и в Пс 17:20; Иов 5:3 и в Притч 24:30; Иов 5:17 и в Притч 3:11; Иов 18:5; Иов 21:17 и Притч 13:9; Притч 20:20; Притч 24:29; Иов 28:18 и в Притч 3:15 и т. п. Наконец, некоторые еврейские выражения, как, напр. алас — «веселиться» (Иов 20:18; Притч 12:18), тахбулот — «намерения» (Иов 37:12; Притч 1:5), встречаются только в кн. Иова и произведениях Соломона. Как написанная в век Соломона, книга Иова была известна, говорят защитники рассматриваемого взгляда, последующим библейским писателям, заимствовавшим из нее некоторые выражения. Так, слова Амоса Иов 5:8: «кто сотворил семизвездие и Орион», взяты у Иов 9:9; слова Ис 40:2: «кончилось время борьбы его» у Иов 7:1; Ис 44:24-25: «Господь один распростер небеса» у Иов 9:8; Иов 19:5: «истощатся воды в море, и река иссякнет и высохнет» у Иов 14:11; Иов 19:11: «обезумели князья Цоанские, совет мудрых советников фараоновых стал бессмыслен» у Иов 12:24 (ср. еще Иов 10:16 и Ис 38:13; Иов 38:17 и Ис 38:10 и т. п.). Если с книгою Иова знаком Амос и Исаия, то она появилась не позже Соломона и его века, так как от смерти Соломона до Иеровоама II-го, современника Амоса, не появлялись ветхозаветные книги, и некому было писать их.

В то время как совпадения кн. Иова с псалмами, притчами, кн. пророков Амоса, Исаии и Иеремии (Иов 3, Иер 20) дают вышеперечисленным экзегетам право считать ее написанною в век Соломона, в руках других ученых эти данные превращаются в доказательства ее позднейшего происхождения. Не Амос, Исаия и Иеремия были знакомы с кн. Иова, а, наоборот, автор последней — с их произведениями. Она позднее их, написана после Езекии, как рассуждает Ригм, или, по крайней мере, в век Исаии, как утверждает Штракк. Из других экзегетов Эвальд и Ренан относят составление кн. Иова ко временам Манассии; Гирцель — ко временам отведения Иохаза в плен, так как ее автор обнаруживает знакомство с Египтом; Шрадер, Нольдеке, Рейс — к эпохе ассирийского пленения, на что указывает будто бы Иов 12:14-24. Самою позднею датою составления книги Иова считается у ученых отрицательного направления (Гроций, Клерик, Шрадер, Дильман) период после плена вавилонского. Данному времени она принадлежит будто бы потому, что носит в языке сильную арамейскую окраску, свойственную только послепленным библейским писателям; в грамматических формах и оборотах имеет себе параллель в Пс 136, у Даниила и таргумах и, наконец, в некоторых пунктах вероучения (о сатане, ангелах-хранителях, — Иов 1-2; Иов 5:1; Иов 33:23) сходна с кн. Даниила (Дан Иов 4:10.14) и Захарии (Зах Иов 3:1-3).

Только что перечисленные мнения западных библеистов нашли себе место и в русской, посвященной кн. Иова, литературе. Так, митрополит Филарет (Кн. Иова в русском переводе с краткими объяснениями), преосвященный Агафангел (Св. Иов многострадальный) и арх. Ф. Бухарев (Св. Иов многострадальный) относят ее к числу древнейших произведений библейской письменности. «Догадкою, — говорит первый, — ко времени патриархов относится кн. Иова». Она, замечает последний, произошла прежде Моисеева законодательства» (с. 4). Епископ Ириней (Орда) считает книгу Иова написанною при Езекии (Руководство к последовательному чтению учительных книг Ветхого Завета); митрополит киевский Арсений (Введение в Св. книги Ветхого Завета. Труды Киев. д. ак. 1873, II) и проф. Юнгеров (Общее историко-критическое введение в свящ. кн. Ветхого Завета. с. 25; Происхождение кн. Иова. Правосл. Собеседник. 1906, март, с. 334) — перед пленом вавилонским; г. Писарев (О происхождении кн. Иова. Прав. обозрение. 1865, май) и Афанасьев (Учительные кн. Ветхого Завета) — в век Соломона, а преосв. Филарет, еп. рижский (Происхождение кн. Иова), основываясь на ее сходстве со всеми каноническими книгами, выдает ее за самое последнее по времени произведение библейской письменности.

Книга Иова — одно из самых ранних и самых поздних произведений ветхозаветной канонической письменности, таковы два крайних мнения о времени ее происхождения. Но что касается первого, то оно допускает невозможный и невероятный факт появления в начале письменности такого произведения, которое по содержанию является верхом религиозной рефлексии, а по форме — одним из величайших поэтических произведений всего мира, — совершеннейшей по плану и величественной по выполнению поэмой. Периоду законодательства не свойственны отвлеченные теоретические рассуждения, тем более те, с которыми встречаемся в кн. Иова. В частности, творения Моисея проникнуты верою в божественное правосудие и строгое соответствие благочестия земному благополучию, а книга Иова не только выражает сомнение в этом, но и доходит до прямого отрицания правды в деле божественного мироправления (см. Иов 9-12). По учению Моисея, счастье праведника, награда за благочестие заключается в пользовании земными благами (Втор 28). Иов же как не радовался многому богатству своему и приобретению руки своей (Иов 31:25), так точно не впал в уныние, лишившись их (Иов 1:21). Для него, благочестивого человека, земные блага не составляют высшей награды; таковою служит сам Бог (Иов 22:25), высшим благом — сознание преданности Ему (Иов 6:10). Одним словом, в деле развития религиозного и нравственного сознания кн. Иова представляет по сравнению с Пятикнижием несомненный шаг вперед. Появление их в один век — дело невозможное. Не может быть допущено и второе мнение. За допленное происхождение книги Иова говорят вышеприведенные слова пророка Иезекииля. Повторяя Иов 5:20-22, они предполагают ее существование. Что касается отмечаемых экзегетами признаков ее послепленного происхождения (учение о сатане и ангелах-хранителях), то они не имеют подобного значения. Учение о добрых духах, в частности об ангелах-хранителях, встречается уже в кн. Бытия (Иов 28:12-22; Иов 32:1-2; Быт 48:16) и раскрыто в Пс 90, а кн. Царств говорят о злом, лживом духе (1 Цар 16:14-15.23; 3 Цар 22:19-23). Ввиду этого нет достаточных оснований считать такое же точно учение кн. Иова заимствованным от персов в послепленный период.

Книга Иова составлена в промежуток времени между Моисеем и пленом вавилонским, всего вероятнее, в век Соломона.

Если время написания кн. Иова может быть определено более или менее правдоподобно, то личность ее автора остается совсем неизвестною. Им не был, конечно, Моисей, а считать автором Соломона, как предполагают Григорий Богослов и отчасти Иоанн Златоуст, имеется столько же оснований, сколько и какого-нибудь мудреца его времени. Кейль делает, напр., предположение, что автором был Еман. Неизвестному автору еврею принадлежит, впрочем, только современная редакция кн. Иова; в основе же ее лежит, как думают, запись не еврейского, а арабско-идумейского происхождения: «Происхождение кн. в Аравии подтверждается, — говорит проф. Юнгеров, — обнаруженным в ней близким знакомством с жизнью народов, обитателей Аравии; напр., подробным описанием добывания золота, принятого в Аравии (Иов 28:1-11); понятным слушателям Господа описанием аравийских коней (Иов 39:19-25), страуса, онагра, единорога, павлина (Иов 39:1-18). У библейских писателей евреев ничего подобного не встречается, так как в густо населенной Палестине не могли водиться эти животные, любящие аравийский степной пустынный простор. Богатство Иова состояло, между прочим, из верблюдов (Иов 1:3), а они признаются собственностью жителей пустынь (Ис 30:6), степей, кочевников и номадов (Суд 6:5; 1 Пар 5:21; Иер 49:29). Ни в одной из библейских книг нет далее описания крокодилов, или левиафанов, как в речи Господа (40-41 гл.). Это можно объяснить из того предположения, что евреям, в своем Иордане не видевшим чего-либо подобного, могло быть непонятно такое описание, а арабам, бывавшим в Египте со своими караванами (Быт 37:25-28.36) и видевшим в нильских водах сих животных, оно могло быть понятно. Вообще, иностранное, не еврейское, происхождение книги видно из молчания писателя и описываемых им лиц об евреях, еврейском ветхозаветном законе, событиях еврейской истории и т. п.» (Православный собеседник. 1906, март, с. 336-337). Если же, несмотря на свое нееврейское происхождение, кн. Иова излагает чисто библейское учение о Боге, творении мира, шеоле, добрых и злых духах и совпадает в языке с другими ветхозаветными книгами, то это объясняется тем, что первоначальная запись истории страданий и верований Иова (Иов 19:24-27) сделалась известною какому-либо еврейскому богодухновенному писателю, знакомому с арабским языком. Он перевел ее на еврейский язык, сделал, может быть, известные переделки, приблизил к библейским ветхозаветным воззрениям и при участии божественного вдохновения составил каноническую книгу (Ibid. С. 339). Следы подобной переработки указывают, между прочим, в симметричном исчислении детей и имущества Иова: 7 сыновей и три дочери, 7 000 овец и 3 000 верблюдов; 500 волов и 500 ослиц; — в приурочении бедствий к одному дню, а равно и в строго выполненном плане, постепенности в ходе мыслей, постоянном параллелизме членов и т. п.

Состав и основная мысль книги Иова. Состоящая из 42 гл. книга Иова распадается на пять частей: пролог — 3 гл.; разговоры Иова с друзьями — Иов 3-31; речи Елиуя — Иов 32-37; речи Господа — Иов 38:1-42:6; эпилог — Иов 42:7-end. Из них пролог содержат, как и во всякой драме, завязку действия, — трижды возобновлявшегося спора Иова с друзьями. Не приведший к разрешению вопроса о причинах его страданий, так как спорящие остались при своих взглядах, он близится к концу, благодаря речам младшего друга Елиуя: они вызвали вмешательство Господа, сопровождающееся развязкою действия в эпилоге. В подобные рамки и вставлено содержание кн. Иова, раскрывающее ту главную мысль, что страдания праведника, составляя проявление борьбы между семенем жены и семенем змия (пролог), суть в то же время и показатели ее результатов, — конечного торжества правды, победы добра над злом. Пораженный по клевете сатаны всевозможными бедствиями, Иов остается верен Богу при лишениях материального характера (Иов 1:21-22; Иов 2:10), не изменяет Ему и в том случае, когда подвергается искушениям духовного свойства. Они заключаются в возможности утраты веры в Бога, как правосудное существо, в отречении от Него. И действительно, Иов близок к подобному состоянию. В моменты наибольшей возбужденности, наивысшего отчаяния он представляет Бога существом произвольным, губящим одинаково правых и виновных (Иов 9:22-24) поддерживающим злодеев и нечестивых (Иов 12:6-10; Иов 21:1-16). Всемогущий, не терпящий и не признающий возражений, Господь (Иов 9:4-12) нарушает правду и по отношению к отдельным лицам и целым народам. Управляющая их судьбами божественная премудрость сказывается и проявляется в различного рода катастрофах, приводящих к гибели целые нации (Иов 12:16-25). Подобный взгляд на божественное мироправление равносилен для Иова отказу от прежнего религиозного миросозерцания, одним из главных пунктов которого являлось представление о Боге, как правосудном существе (Иов 29:1-5). Но отказаться от того, с чем сроднилась душа, что составляло ее жизнь, заветные убеждения, нельзя без борьбы. С новым представлением о Боге, сложившимся под влиянием страданий и особенно разговоров с друзьями, не мирятся ум и сердце страдальца. Последнее жаждет видеть в Боге милостивого, правосудного Судию (Иов 14:13-15; Иов 23:3-7); на помощь ему является рассудок, придумывающий целый ряд соображений, при помощи которых Иов старается оправдать отношение к себе Бога, представить Его существом правосудным (Иов 10:2-12). В результате подобной борьбы вера побеждает сомнение (Иов 16:19; Иов 19:25-27). На Иове оправдываются его собственные слова, что поражаемый бедствиями «праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый руками будет больше и больше утверждаться» (Иов 17:9). В силу вековой борьбы добра со злом страдания праведников, — представителей правды, — неизбежны. В качестве же факта личной, субъективной жизни они находят оправдание, возмещение в своих результатах, — в укреплении праведника в добре — «я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святого» (Иов 6:10).

Подлинность книги Иова. Библейская исагогическая литература не знает примера отрицания подлинности всей книги Иова. Сомнению подвергаются лишь отдельные части: пролог (Иов 1:2), эпилог (Иов 42:7-17), речь Иова о божественной премудрости с предшествующим рассуждением о наказании нечестивых (Иов 27:7-23; Иов 28), описание бегемота и левиафана (Иов 40:10-41:26) и, наконец, речи Елиуя (Иов 32-37).

Подлинность пролога и эпилога отвергаются прежде всего на том главном основании, что в противоположность остальным частям книги они написаны прозою. Но если, по справедливому замечанию Кейля, середина книги без исторического введения и заключения была бы торсом без головы и ног, то, с другой стороны, написанные прозою пролог и эпилог носят несомненный поэтический характер. За это ручается соразмерность в исчислении животных (Иов 1:3), описание небесного совета (Иов 1:6), поэтический параллелизм в речи Иова (Иов 1:21). Другое данное для отрицания пролога и эпилога заключается в предполагаемом противоречии их идее книги. В то время как она высказывает свой особый, глубокий взгляд на страдания, автор введения, особенно заключения, держится обычной ветхозаветной (Моисеевой) теории мздовоздаяния. Но что касается пролога, то содержащееся в нем учение о загадочности страданий Иова (небесный совет неизвестен ни ему, ни его друзьям) составляет несомненное указание на то, что при его составлении автором были приняты во внимание взгляды книги на данный предмет. Эпилог, действительно, проводит Моисееву теорию о мздовоздаянии и применяет ее к Иову. Но это объясняется тем, что одно словесное оправдание Иова без возвращения земного благосостояния не в состоянии удовлетворить ветхозаветного человека. В качестве признаков неподлинности пролога и эпилога указывают, наконец, на употребление в них божественного имени Иегова, — в поэтической части оно не встречается, а заменяется именами Элохим, Шаддай, на противоречие между Иов 1:18-19 и Иов 19:17 и учение о сатане, — продукт персидского влияния. Первое возражение основывается на простом недоразумении. Имя Иегова дважды встречается в поэтической части (Иов 12:9; Иов 28:28) и не менее пяти раз в речах Господа (Иов 38:1; Иов 40:1.3.6; Иов 42:1). Более частое употребление в речах Иова и его друзей имен Элохим, Шаддай объясняется стремлением автора сообщить всему действию колорит патриархального, домоисеевого периода, ввиду чего он и избегает имени Бога завета — Иегова (ср. Исх 6:3). По поводу второго возражения см. объяснение Иов 19:17 и третьего — конец отдела «Введения» «о времени написания кн. Иова».

Основанием для отрицания подлинности Иов 27:7-23 и Иов 28 служит явное противоречие содержащегося в них учения с основными взглядами Иова. В Иов 27:7-23 сам страдалец излагает ту самую теорию мздовоздаяния, — наказания грешников, которую он же усиленно и настойчиво опровергает во многих речах (см. напр. Иов 21:7-34; Иов 24). Гл. 28 изображением божественной, непостижимой для человека, премудрости стремится возбудить чувство смирения пред Богом, что не соответствует горделивой уверенности Иова в своей правоте и вытекающему из нее нежеланию покаяться (см. напр. Иов 9:21). Но признавая в Иов 27:7-23 факт божественного наказания грешников, Иов хочет исправить свой прежний односторонний взгляд, сводящийся к отрицанию божественного правосудия (см. еще толкование данных стихов). Всецело отвергать его нельзя, и в то же время невозможно отрицать и случаев безнаказанности грешников (Иов 21:7-34). Чтобы оттенить данную мысль, Иов и описывает в 28 гл. непостижимую для человека божественную премудрость: ее деятельность при распределении в жизни людей счастья и бедствий представляет много загадочного.

В качестве интерполяций Иов 40:10-27 и 41 гл. составляют, по мнению Эвальда, Мейера, Дильмана и Фюрста, произведение какого-нибудь иудея VI века, бывавшего в Египте и описавшего двух нильских животных. Основанием считать их позднейшею вставкою служат следующие соображения. 1) Смысл и цель речей Иеговы не допускают в данном месте описания животных. Наглядное при посредстве его изображения божественного всемогущества уместно в первой речи, но не во второй, раскрывающей мысль о божественном правосудии. 2) Самый способ доказательства божественного всемогущества не достигает цели. Если все животные, не исключая бегемота и крокодила, подчинены человеку (Быт 1:26), то что же удивительного в том, что они повинуются Богу? Во-вторых, бегемот и крокодил — египетские животные, неизвестные жителям Палестины, а потому и описание их силы не может произвести особенного, необходимого в данном случае, впечатления. 3) Пространное описание животных совершенно излишне для целей второй речи, вполне законченной в Иов 40:1-9. И наоборот, Иов 41:26 не составляет заключения, не содержит указания, что теперь должен отвечать Иов (Иов 42:1-17).

Что касается первого возражения, то оно упускает из внимания, то обстоятельство, что автору чуждо отделение божественного всемогущества от правосудия. Уже из первой речи видно, что всемогущий, вносящий Своею силою порядок и гармонию в видимую природу, Господь есть в то же время и правосудный. Равным образом и описание двух исполинских животных, символов злой, восстающий против Бога силы, дает понять, что всемогущий и всеправедный Господь смиряет проявления зла. Неуместность и слабость второго возражения видна из того, что по тем же основаниям мы должны заподозрить подлинность описания землетрясений, затмения солнца (Иов 9:5-6), замечания об Орионе (Иов 38:31) и т. п.: не все обитатели Палестины были свидетелями первых явлений, не всем известно расположение звезд в созвездии Ориона (см. толкование). Не имеет силы и третье возражение. Если бы вторая речь Господа обнимала начальные девять стихов 40 гл., то она была бы слишком кратка по сравнению с первой и не могла бы возбудить в Иове сознания своего ничтожества и божественного всемогущества (Иов 42:2). И наоборот, при современном составе книги оно прекрасно подготовляется как замечанием Иов 40:2-3, так и заключительными штрихами в описании крокодила (Иов 41:26).

Основания, по которым ученые, — Эйхгорн, де Ветте, Шрадер, Мейер, Эвальд, Дильман, Давидсон, Ренан и др., из новейших Лей, — заподазривают подлинность речей Елиуя, следующие. 1) Об Елиуе ни слова не говорится ни в прологе, ни в эпилоге, и там и здесь упоминаются лишь три друга. Он выступает совсем неожиданно. В действительности, умолчание об Елиуе в прологе и эпилоге не составляет доказательства, будто его не было с друзьями, будто данное лицо вымышлено после и вставлено в книгу другим писателем. Елиуй был молод сравнительно с тремя друзьями и пришел, по его собственным словам, не для того, чтобы говорить, а чтобы слушать речи старших (Иов 32:3-7). Ввиду этого писатель и умалчивает о нем до тех пор, пока не настала необходимость ввести и его в круг действий. Излишне упоминание об Елиуе и в эпилоге: он не был виновен за свои речи пред Богом и Иовом. Божественный гнев простирается лишь на трех старших друзей (Иов 42:7). 2) Речи Елиуя будто бы насильственно прерывают связь между последнею речью Иова и речами Иеговы. Вступление к этим последним необходимо предполагает, что Иов говорил непосредственно пред Господом, и отрывочный конец его последней речи (Иов 31:38-40) объясняется только тем, что он вдруг был прерван Иеговою. Но если речь Господа имеет непосредственное отношение к последней речи Иова, а не к речам Елиуя, то это еще не говорит за то, что последние вставлены после. Бог вступает в разговор с Иовом по его собственному желанию (Иов 31:35), а потому и Его слова должны непосредственно относиться к последней речи страдальца. Притом же Иов в продолжении речей Елиуя молчал, сообразно с чем они стоят совершенно отдельно, не так как, речи первых трех друзей, из которых Иов на каждую давал ответ. Смолкнувшего Иова Бог и вызывает на ответ (Иов 38:1). Не давший ответа равному себе существу (Иов 38:4-7), может ли он возражать Господу? Переход от речей Елиуя к речам Иеговы вполне естествен и ясен. С внешней стороны он подготовлен тем, что последняя речь Елиуя произносится пред наступлением грозы (Иов 37:2-4), и вслед за этим в буре является Господь. Напрасно, наконец, и заявление, что речи Иова не окончены, так что Господь прерывает их. Наоборот, его последняя защитительная речь относится ко всему ранее им сказанному о своей невинности, как скрепляющая, удостоверяющая письмо подпись; — она то же самое, что «тав», последняя буква еврейского алфавита, употребляемая для засвидетельствования чего-нибудь (см. толков. 31:35). 3) Замечается резкий контраст между пространным введением в речи Елиуя (Иов 32:2-6) и кратким замечанием о прибытии друзей. Введение в речи Елиуя необходимо для определения личности нового собеседника, выяснения его отношения к предшествующим ораторам. В них он выступает в роли третейского судьи между спорящими. Елиуй старается выяснить ошибки, которые допустил Иов в своих речах, и не касается вопроса о его греховности. И с этой стороны он подготовляет речи Господа, указывающего страдальцу новые, неотмеченные Елиуем, промахи в его суждениях. Поэтому-то во введении к речам Елиуя и отмечается его мудрость. 4) Сообразно с ответом Иова на речи друзей естественно ожидать, что он не оставит без возражения и речи Елиуя, чего, однако, не замечается. Молчание Иова не представляет ничего особенного, если принять во внимание тот контраст, который наблюдается между спорящими с Иовом друзьями и стоящим выше партийных счетов Елиуем. Его рассуждения подготавливают развязку действия, — в обличении неправых суждений Иова указывают тот путь, которым может быть поддержана его вера. И если цель автора указать, каким образом разрешаются сомнения Иова, каким образом вера в Бога торжествует в нем над сомнением, а к этому и направляются речи Елиуя, то странно требовать, чтобы он ввязал Иова в спор с новым другом. Это значило бы оттягивать решение вопроса. 5) Неподлинность речей Елиуя доказывают, наконец, их арамейской окраской и особенностями в слоге, — употреблением слов и оборотов, неизвестных речам остальных друзей. Но арамеизмы в речах Елиуя объясняются его арамейским происхождением из поколения Вуза (Иов 32:2). Представитель иного, чем друзья, племени, Елиуй и говорит иначе. Что автор намеренно сообщил речам Елиуя арамейскую окраску, это видно из того, что она заметна только в двух случаях (Иов 32:6-22; Иов 36:2-33).

См. «Понятие о Библии».

Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова¹ неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим», «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим» заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей» (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων» — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ» тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Лк 24:44), а это последнее, по свидетельству Геферника, имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX, учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη, IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры. IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά» (De Sectis, actio II. Migne. Т. 86, с. 1204).

При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Иов 12:13), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.

Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Пс 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Притч 27:6-7). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Пс 19:8-9). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Пс 18). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Иов 3:1-42:6), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.

Комментарий к переводу Кулакова

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

28:16 Такое же созвучие и в оригинальном тексте. Офир - далекая страна, откуда привозили золото, ценные породы древесины, драгоценные камни и экзотических животных (3 Цар 10:11,10:22).

28:17 Или: стекла.

28:18 а) Или: горный хрусталь - вид минерала, который не следует путать с хрусталем, особым видом стекла.

28:18 б) Или: рубины.

28:19 Куш - так в Библии называется государство южнее Египта (совр. Судан и Эфиопия).

28:23 Или: путь ее.

28:25 Букв.: весом.

28:28 Евр. Адонай; ср. Притч 1:7; 9:10.

29:1 См. примеч. к 27:1.

29:2 Букв.: в прежние месяцы.

29:4 Букв.: совет / близкое общенье с Богом.

29:7 Площадь возле ворот ближневосточного города была сосредоточением общественной и экономической жизни. Это было местом заседаний городских старейшин, здесь же происходила торговля.

29:8 а) Букв.: прятались.

29:8 б) Или: расступались (давая место).

29:11 а) Букв.: называл блаженным.

29:11 б) Букв.: свидетельствовал обо мне.

29:16 Или: тяжбу (человека), которого я не знал; или: тяжбу, которую я не знал - в любом случае, Иов бескорыстно помогал незнакомым ему людям.

29:17 Или: клыки.

29:18 Друг. возм. пер.: как Феникс - мифическая птица, живущая сотни лет и воскресающая из пепла; образ, часто используемый в раввинистической литературе.

29:22 Букв.: лилась на них (дождем).

29:23 Образ двоякий: с одной стороны, слушатели открывали рты, чтобы «пить» слова Иова, а не говорить самим, с другой - они сравниваются с благодарной землей, которая впитывает в себя живительную влагу. Прежде Иову не приходилось спорить со своими собеседниками.

29:24 а) Или: когда они теряли веру, я поддерживал их улыбкой.

29:24 б) Букв.: свет лица моего, друг. возм. пер.: (никогда) они не омрачали моего взгляда, т.е. не огорчали.

30:2 Насмехающиеся над Иовом полны сил. Возможно, утешая себя, Иов дает волю воображению, представляя тех, кто говорит с ним свысока, утратившими силу, состарившимися изгоями, выдворенными в пустыню (ст. 3-8).

30:3 а) Или: бегут в пустыню - так в LXX.

30:3 б) Пер. по друг. чтению; евр. текст неясен; традиционный пер.: во тьме.

30:4 а) Или: солерос / поташник - дикорастущая трава, используемая в пищу бедняками.

30:4 б) Друг. чтение: чтобы согреться, т.е. корни ракитника используют как топливо.

30:11 а) В знач. разоружил. Или: вынул опору шатра.

30:11 б) Букв.: сбросили удила предо мной.

30:12 Или: сбивают меня с ног; или: раскидывают сеть для моих ног.

30:13 Перевод по друг. чтению. Масоретский текст: и никто им не помогает, т.е. нет помощника для Иова. Такое понимание отражено в Вульгате.

30:14 Или: как буря.

30:15 Или: (надежда на) спасение.

30:16 Букв.: течет, отсюда друг. возм. пер.: жизнь меня покидает.

30:18 Перевод предположителен, сделан по друг. чтению, подтвержденному LXX. Бог сравнивается здесь с борцом. Друг. понимание: с огромным трудом снимается моя одежда (вероятно, из-за опухолей Иова).

30:20 Друг. чтение (на основе Вульгаты и одной еврейской рукописи): но Ты не смотришь.

30:21 Или: гонишь меня.

30:22 Перевод по друг. чтению, евр. текст неясен.

30:24 Букв.: не из развалин протянет руку. Смысл всего стиха неясен, перевод по друг. чтению, отчасти подтвержденному LXX.

30:28 Или: иду в бессолнечном мраке.

30:29 Или: совам - тут это обитатели безлюдных мест; ср. Мих 1:8.

30:31 Или: лиры; см. примеч. к 21:12.

31:1 Друг. чтение: помышлять о порочном (ср. Ис 33:15; Пс 118:37). В любом случае речь идет о прежней жизни Иова, до его болезни.

31:3 Здесь Иов приводит свои суждения в те времена, когда он был благополучен и счастлив.

31:4 а) Букв.: мои пути.

31:4 б) Букв.: не пересчитывал.

31:5 Или: никчемно.

31:6 Или: весах праведности.

31:8 Друг. возм. пер.: пусть отпрыски мои будут искоренены - в этом случае речь о потомках Иова.

31:10 Букв.: мелет, т.е. станет рабыней. Перемол зерна - обычное занятие домохозяек, а в доме богатого человека (каким был Иов) - рабынь (ср. Ис 47:2). С другой стороны, этот оборот, возможно, является эвфемизмом для обозначения соития (параллелизм со второй частью стиха); такое понимание, в частности, отражено в Вульгате и в нашем переводе.

31:11 Или: гнусность.

31:12 а) Букв.: пожирающий до Аваддона. По-видимому, смысл этих слов: всё уничтожающий; ср. Притч 2:18; 5:6; 7:27.

31:12 б) Букв.: искоренил - можно понять фразу и так: всё, что выросло на поле, пусть будет вырвано с корнем.

31:18 а) Букв.: от утробы матери моей - поэтическая гипербола.

31:18 б) Букв.: ею руководил.

31:19 Букв.: погибает.

31:21 Букв.: у ворот.

31:24 Ответ на упреки Элифаза в 22:25.

31:26 Букв.: свет.

31:27 Речь идет о том, что Иов не воздавал божественные почести ни солнцу, ни луне (целуя руку - ритуальный жест).

31:29 Букв.: ненавидящих меня.

31:31 Букв.: люди в шатре моем.

31:35 а) Или: если бы кто-нибудь меня выслушал.

31:35 б) Букв.: вот мой тав - последняя буква еврейского алфавита; исходя из этого и предложен перевод. Однако слово тав переводится как знак, соотв. значение этого выражения: вот моя подпись. Оба варианта понимания предполагают окончание на этом месте речей Иова. И действительно, Иов больше ничего не говорит до 40-й главы, когда отвечает уже самому Богу.

31:37 Или: отчитаюсь перед Ним, как перед князем.

31:39 Букв.: силу ее.

«Ты сказал: „Кто это безрассудно омрачает Мой промысел?“ Говорил я так потому, что не разумел деяний Твоих чудных, непостижимых для меня. О них не ведал… Раньше я лишь слышал о Тебе, а теперь вижу Тебя своими очами. Потому отрекаюсь я от слов своих и раскаиваюсь в прахе и пепле» (42:3, 5, 6).

Эта исповедь великого страдальца из земли Уц записана в одноименной книге Библии, Книге Иова, выдающемся произведении ближневосточной и мировой литературы. Эту книгу по праву можно считать уникальной. На ее страницах едва ли не впервые предельно остро, бескомпромиссно и масштабно зазвучала тема о незаслуженном, невинном страдании человека. И несмотря на то, что схожие сюжеты встречаются в месопотамских и египетских источниках эпохи Ветхого Завета, «Иов» «возвышается как пирамида в истории литературы, без предшественника и без соперника».

Книга начинается с пролога (главы 1, 2), в котором говорится о праведном и богобоязненном человеке: «Жил некогда человек в земле Уц, звали его Иов. Был он непорочен и честен, пред Богом он благоговел и избегал зла» (1:1). Но в один из дней на него одна за другой обрушились беды: сначала Иов лишился всего нажитого добра (халдейские разбойники и сабеяне угнали огромные стада верблюдов и волов), потом пережил ужасную смерть десятерых детей, погибших под развалинами рухнувшего дома, затем поражен он был «лютыми язвами с ног до головы» (2:7), и сокрушен язвительными, жестокими словами собственный жены, посоветовавшей ему похулить Создателя: «Ты всё еще тверд в непорочности своей? Уж лучше прокляни Бога - и умри!» (2:9)

О случившемся несчастии Иова прослышали трое его друзей - Элифаз, Билдад и Цофар - которые пошли к нему поддержать его, утешить страдальца. «Семь дней и семь ночей», как подчеркивает рассказчик, сидели они рядом, пытаясь ответить на главный мучивший его вопрос: почему, за какую провинность он страдает? У каждого из них свой взгляд, своя точка зрения, которую каждый из них пытается отстоять и доказать, и порой язвительные укоры всезнающих друзей больно ранят чуткого Иова. Он ошеломлен близорукостью «жалких утешителей» (16:2), дерзостью их неслыханных обвинений. Большая часть книги (главы 3-31) состоит из ярких речей и живых диалогов друзей Иова.

Главная тема книги - незаслуженное страдание праведника: почему Бог допускает, чтобы страдал невиновный человек? Друзья Иова убеждены, что страдания посылаются Богом как наказание за грехи, но их объяснения упускают из виду один из наиболее трагических вопросов: почему праведные страдают и почему нечестивцы процветают, если Бог справедлив? Иов отказывается принять их мертвящие душу, зачастую формально правильные, но неуместные ответы, которые идут вразрез с жизнью и его собственным духовным опытом. Он обращается за ответом к Богу и открыто выражает Ему свой протест: «Не буду я сдерживать свой язык, поведаю о том, как дух мой страдает, выскажу огорчение души моей!» (7:11) Ему кажется, что он отвергнут Богом, что Бог лишил его Своей милости и стал его неумолимым врагом: «Зачем Ты скрываешь Свое лицо и меня врагом Своим считаешь?» (13:24). И это ощущение богооставленности для Иова мучительнее всех понесенных им утрат и физической боли: «Зачем жизнь тому, чей путь потерян, кому Бог поставил преграду?» (3:23) Ответ Бога Иову «из бури» неожидан, парадоксален и не содержит ожидаемого Иовом объяснения причин незаслуженных страданий - это, скорее, вызов Иову.

В вопросах Бога к Иову о его способности постичь тайны мироздания содержится намек на ограниченность возможностей человеческого разума и пределы рационального познания. В книге Иова, как было верно подмечено некоторыми исследователями, ставится не богословская и не философская задача, а задача духовная, религиозная. Само явление Бога Иову - это, прежде всего, действие благодати Божьей, заверение и свидетельство того, что в его нынешних страданиях он не отвергнут и не оставлен Богом.

Из пролога мы также узнаем о Противнике Бога, который ставит под вопрос бескорыстность и непорочность Иова, мы узнаем о том, что Бог позволил сатане подвергнуть Иова испытанию: «Однажды вновь собрались сыны Божьи, чтобы предстать пред Господом. Вместе с ними пришел и Противник… „Ты приметил слугу Моего Иова? - спросил Господь. - Нет больше на земле такого человека: непорочен он и честен… Вот он весь - в твоей власти, только жизнь ему сохрани» (2:1, 3, 6). Но об этом парадоксальном, непостижимом диалоге Иов не знает, от него сокрыто то, что мы, читатели, узнаем с первых страниц: в вышнем мире происходит великий «спор» между Богом и сатаной - «спор», который отчасти объясняет случившуюся трагедию.

В книге Иова поставлены важнейшие духовные вопросы: справедлив ли Бог? Верен ли Он Своим обетованиям? Может ли смертный человек совершенно бескорыстно доверяться Богу и служить Ему? Содержание книги становится понятнее в контексте библейского учения о Завете-Союзе между Богом и человеком, между Богом и избранным Им народом.

В Книге Иова боговдохновенный автор открывается нам и как великий художник слова, поэт и мыслитель. Избрав диалог как форму разрешения глубочайшей проблемы, он стал одним из зачинателей нового типа художественного мышления, который тысячелетия спустя назовут полифоническим. Позволив всем участникам спора изложить свои точки зрения, автор древнего текста, тем не менее, отдает предпочтение честно вопрошающему к Богу Иову, а не заискивающим перед Богом знатокам-ортодоксам, которые в полемике с Иовом порой выражают немало ценных и бесспорных идей. Однако им, к сожалению, не по силам понять, что произошло с Иовом и что он переживает в глубине души: их представления догматичны и односторонни. Они настолько увлечены полюбившимися им идеями, что, находясь рядом с человеком, гниющим заживо, внутренне к нему безразличны. Книга Иова отвергает примитивные и поспешные попытки решить проблему незаслуженных страданий, истинные причины которых нередко остаются тайной. Глубочайший духовный опыт Иова - это опыт духовного роста и мужания.

Страдания не всегда, но очень часто приближают человека к Богу, и, проходя огненные испытания, многие возрастают в вере. Самое ценное в опыте Иова то, что, страдая невинно, он не отрекается от Бога, а уповает на Него. В этом великий пример Иова для нас и его духовный подвиг. Иов направляет к Богу все свои вопросы и горечь отчаяния, он обращает к Нему молитву о помощи и исповедь: «Твои руки сотворили меня… Ты даровал мне жизнь и любовь Свою, и Твоим попеченьем дышу я… Знаю, Ты можешь всё, для Тебя нет неисполнимых замыслов…Раньше я лишь слышал о Тебе, а теперь вижу Тебя своими очами. Потому отрекаюсь я от слов своих и раскаиваюсь в прахе и пепле» (10:8, 12; 42:2, 5, 6). Близость Бога, присутствие Божие и заверение в том, что он принят и оправдан Богом, для Иова дороже и целительнее того ответа, который он надеялся получить.

Завершается книга эпилогом, в котором звучит заверение о том, что и при жизни праведника для него есть достойное воздаяние: всё потерянное возвращено Иову, но гораздо важнее тот опыт, который Иов пережил, оставшись верным Богу и тем прославив Его; даже переживая неисчислимые бедствия, слуга Божий Иов говорил о Нем правду. Книга Иова перекликается с пророчеством об искупительной миссии «страдающего Божия Слуги» и предвосхищает весть Евангелия об искупительной жертве Иисуса Христа.

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

Провозглашая свою праведность, Иов, в сущности, обращается уже не к людям...

Провозглашая свою праведность, Иов, в сущности, обращается уже не к людям, а к Богу. Он снова и снова перечисляет свои добрые дела, подчёркивая, что все его поступки полностью соответствуют Торе, которую он ни в чём не нарушил (ст. 1 – 34). На первый взгляд, такое досье, представленное Богу, выглядит некоторой наивностью. Не думал же, в самом деле, Иов, что Богу его добрые дела известны хуже, чем ему самому? Но дело, как видно, не в этом. Иов в данном случае провозглашает свою праведность, как бы декларируя своё право на известные отношения с Богом, право на Его к себе внимание (ст. 35 – 40). Здесь перед нами не что иное, как религиозность в самом высшем и в самом чистом своём выражении.

В самом деле, любая религиозность в той или иной степени прагматична, она предполагает взаимовыгодные отношения с высшими силами. И в этом смысле она всегда двойственна: ведь источником религиозного чувства выступает всё же тот священный трепет, который издавна заставлял человека склониться перед Высшим. Поклонение и вместе с тем стремление к взаимовыгодным отношениям — вот два полюса любой религии. Исторически все религии, включая и те, которые выросли на основе опыта Откровения, разрывались между этими двумя полюсами. Прагматизм в пределе приводил к полному духовному вырождению религии и превращению её в разновидность магической практики, а поклонение, доведённое до логического завершения, в конце концов переставало быть религией, становясь просто жизнью с Богом в Его Царстве — той жизнью, о которой говорит нам Евангелие.

И религиозная праведность в той её полноте, которую явил Иов, была границей, за которой религия заканчивалась. Иов действительно сделал всё, что возможно человеку, чтобы исполнить Тору. Но, как человек, ещё не вышедший за границы религии, он продолжал думать, что отношения с Богом должны быть взаимовыгодными, что праведник получает от Бога нечто именно за свою праведность, как будто эта праведность даёт праведнику известные права на определённый объём неких благ, которые поэтому Бог непременно должен ему выдать, иначе справедливость будет нарушена. По-видимому, такое чисто религиозное представление о праведности и было главной проблемой Иова. И поделать с этим Иов ничего не мог: ведь он действительно дошёл до той границы, до которой вообще может дойти человек. Провести человека дальше может лишь сам Бог. Потому-то и окончились слова Иова: ему нечего было больше сказать Богу, теперь оставалось лишь ждать ответа.

Перечисляя свои заслуги, Иов говорит не только о добрых делах. Он помнит и о той чистоте, которую всегда старался хранить, сколько возможно. Одно для него неотделимо от другого. Оно и неудивительно: ведь речь идёт о праведности, а праведность для религиозного человека предполагает определённую аскетическую составляющую. Однако в иудаизме времён Второго Храма в этой аскетической составляющей можно было выделить две стороны: собственно аскетическую и другую, связанную с традиционными представлениями о ритуальной чистоте. Первая начинает осознаваться незадолго до Вавилонского плена, положив после плена начало учению о внутренней Торе, вторая уходит корнями в более ранние времена, возможно, к эпохе Моисея, а может быть, и ещё дальше.

Иов, как видно, больше внимания уделяет той стороне аскезы, которая связана с ритуальной чистотой. Оно и понятно: ведь именно с ней было связано традиционное яхвистское и иудейское представление о грехе, который оскверняет. Воздержание от греха становилось одновременно и воздержанием от осквернения, а воздержание от осквернения, сохранение чистоты было необходимым условием освящения. Нечистый человек лишён возможности полноценного богообщения. Ещё и поэтому Иов так тяжело переживает своё нынешнее состояние: ведь такая болезнь, какой страдал он, оскверняла, тем самым отодвигая страдающего ею от богообщения.

Получалось, что Иова, который всегда стремился к сохранению чистоты, Бог специально оскверняет, специально лишает его этой чистоты, как бы намекая на нечто тайное, что не соответствует наружности благочестивого и стремящегося к сохранению ритуальной чистоты праведника. Но почему? Что Иов делает не так? В чём этот его тайный грех, на который Бог намекает ему? А если тут дело не во грехе, тогда в чём? Иов мечется в поисках ответа. Но ответа как не было, так и нет. И Иов умолкает. Он всё сказал Богу, и больше ему сказать нечего. Теперь Иову остаётся лишь надеяться, что Бог всё же услышит его и что-нибудь ему ответит.

Иов произносит длинную самооправдательную речь. Перечень аргументов в пользу собственной праведности мог бы...

Библиотека

Клайв Стейплз Льюис. Размышления о псалмах. VIII. Природа

В.В. Сорокин. Новое небо над новой землей (размышления над Библией). Вопль к небу


	Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).