Мысли вслух на Быт 4:1-15

До прихода в мир Христа никто никогда не говорил о первородном грехе. Но это не значит, что о нём ничего не знали. Другое дело, что ту фундаментальную повреждённость, испорченность человеческой природы, которая и становилась источником конкретных грехов, саму по себе не воспринимали, как грех. В самом деле, как можно обвинить человека в том, что он родился таким, каким родился? Никто не виноват в своих наследственных болезнях, даже если болезни эти стали следствием греха его родителей. Но вот за что человек считался ответственным во все времена, так это за свои конкретные поступки. Конечно, в те времена, которые описывает священнописатель, ни о какой Торе, ни о каких заповедях ещё и речи не было, они были ещё впереди, ведь дело, по логике автора Книги Бытия, происходит на самой заре истории, впрочем, уже падшего, человечества. А Бог всё же обращается к человеку с призывом делать добрые дела и спокойно смотреть в глаза Богу. Всё-таки оставалась, видимо, даже после падения в сердце человека та «естественная Тора», тот закон, о котором Павел говорит, что он написан у язычников в сердце. А тут ведь не язычество собственно, тут ещё помнят Единого, Он ещё не совсем забыт. И Бог призывает Каина к той простоте, которая избавляет от всех внутренних страхов и недоумений, от всех вопросов по поводу принятой и непринятой жертвы. Если делаешь добрые дела, подними голову и смело смотри на небо. А иначе грех сам притянется к тебе, ведь тот, кто не делает ничего хорошего, раньше или позже обязательно сползёт в болото греха, которое для падшего человека всегда является прямой и непосредственной угрозой. Так Бог указывает Каину единственно возможный для него, как и для всякого иного, духовный путь. Путь, который мог бы избавить его от братоубийства.

Реакция Каина на то определение, которое можно считать для него судом, довольно любопытна. Даже будучи уличён Богом в страшном грехе братоубийства, он ни о чём не сожалеет и ни в чём не раскаивается. Единственное, что тревожит Каина — страх того, что теперь, когда он станет изгнанником, любой, кто захочет, сможет его убить: ведь изгнанник и скиталец нередко оказывался беззащитен перед первым встречным. По-видимому, здесь перед нами типичное поведение грешника, который не считает свой грех грехом. Он не просит прощения у Бога, вероятно, потому, что считает Его приговор несправедливым по определению. Так же, как, по-видимому, самого себя он считает ни в чём не виноватым. И тревожит его поэтому не сам грех, который для него грехом не является, а последствия греха, которые обрушиваются на него независимо от его отношения к самому греху. И в этом вся история падшего человечества: вся она пронизана не осознанием греха и не раскаянием, а борьбой с последствиями греха, как своего, так и чужого. Не потому ли оказывается человечество не в состоянии найти ту гармонию с миром и с самим собой, которую столь многие искали и ищут до сих пор долго и безуспешно? А решение проблемы, между тем, куда ближе, чем может показаться. Но для того, чтобы его найти, нужно решиться на покаяние. А значит, изменить духовную и ментальную парадигму общечеловеческой истории. И, судя по тому, как идут дела, многим из нас это сделать не проще, чем Каину признать свою ответственность за совершённый им грех.

Сегодня в этих словах нам дается одна простая и очевидная истина: убивать нельзя. Все мироздание рушится оттого, что мы посягаем на жизнь других людей, жизнь, которую им подарил Бог. Ведь, убивая Авеля, Каин противится Богу, захотевшему, чтобы Авель жил. Все остальное: лукавство Каина и его отказ от ответственности, - отступает на второй план. Причины, побудившие Каина убить брата, вообще почти не обсуждаются в Писании. Не важно, сколь эти причны серьезны. Важно, что убивать нельзя. Но люди до сих пор не в состоянии услышать этого.

Притча о Каине и Авеле — о чём она? Да и притча ли это? Тут ведь речь идёт об убийстве — первом после грехопадения, и с него начинается история падшего человечества. Само по себе это неудивительно: с чего бы ещё и могла такая история начаться? Да и в истории человечества убийств было столько, что рассказ о Каине и Авеле можно считать типичным, характерным для всякой эпохи, и для той эпохи предыстории, которую имеет в виду священнописатель, тоже.

Правда, тут не просто убийство, тут убийство из зависти — но и это не редкость, из зависти столько раз убивали и, без сомнения, столько раз ещё будут убивать, что и в смысле мотива описанное автором Пятикнижия событие можно считать типичным. Вот только зависть тут не совсем обычная: Каин позавидовал не чему-нибудь, а вере Авеля, точнее, его доверительным отношениям с Богом, которых у самого Каина, судя по рассказу священнописателя, не оказалось. Встаёт естественный вопрос: почему? Что помешало Каину? Злые намерения по отношению к брату? Они могли бы быть причиной, но ведь они появились лишь тогда, когда Каин убедился, что его жертва Богу не нужна. Тот факт, что Каин был земледельцем, а Авель пастухом?

С точки зрения представителей некоторых специфических движений внутри яхвизма такой ответ был бы вполне адекватным, но автор Пятикнижия едва ли к ним принадлежал, хотя о таких движениях и о том, как их участники смотрели на оседлый и на кочевой образ жизни, он, несомненно, знал. Тогда что же? При внимательном чтении притчи бросается в глаза один интересный нюанс: Каин прекрасно знает, что его жертву Бог не принял. Откуда? Мы знаем об этом из рассказа священнописателя, но как и откуда мог узнать Каин, что Бог отверг его жертву?

У Каина очевидно были какие-то способы узнать, принял ли Бог его жертву или нет. Историки религии знают немало способов, которые в древности использовались для того, чтобы определить, угодна ли жертва Богу или богам или не угодна. У Каина были возможности узнать то, что его интересовало и что было для него так важно. А что же Авель? О нём ни слова. Ему, значит, не интересно было бы узнать, принял ли Бог его жертву? Если следовать автору притчи, получается, что нет. Авель просто приносит свою жертву Богу и живёт спокойно.

Бог же подтверждает, что именно такая позиция оказывается самой правильной. Он говорит Каину: если делаешь добрые дела, подними голову, а если нет, то смотри, грех у порога, он к тебе тянется, но ты над ним властвуй. Всё просто — но Каина не устраивает как раз именно эта простота. Ему нужны гарантии, он хочет понять, принял Бог его жертву или нет с тем, чтобы потом знать, на что он может рассчитывать взамен. Ты мне, я тебе — для падшего мира нормальные отношения, но не с Богом. Каин же хочет, чтобы и с Богом они были такими же. Он сердится на Бога, когда понимает, что его жертва не принята (в еврейском тексте именно так — Каин скорее сердится, чем огорчается), опускает голову и отворачивается от Бога. Отношения с Ним в свободе и любви, но без гарантий, Каина не устраивают.

За то и убивает он Авеля — у того-то ведь всё получается, но не так, как хотелось бы Каину. Ему кажется, что если Авель исчезнет, то у него, у Каина, всё получится. Когда же он убивает, оказывается, что ничего не изменилось, всё было зря — но Каин и после убийства не хочет признать очевидного, того духовного провала, который Богу виден совершенно ясно.

Не случайно именно потомки Каина строят город и создают цивилизацию — именно так падший человек стремится гарантировать своё благополучие и свою безопасность. С Богом не получилось — что ж, можно, в конце концов, обойтись и без Него. Однако тут тупик — и не случайно генеалогия потомков Каина заканчивается, не приведя никуда. А линия, начатая Сифом, пришедшим на смену Авелю, выводит к Аврааму, к народу Божию.

Отпадение от Бога и отчуждение от людей — эти два мотива тесно переплетены и в жизни, и в этом рассказе. Безбожие влечет за собой не только смерть, как ограниченность жизни, но смерть самой жизни — абсолютное, предельное одиночество. Самый сильный символ одиночества — убийство, самое страшное убийство — братоубийство. Каин остается не только без Бога, но и без брата — один на этой страшной, равнодушной земле: к нему больше не приблизится ни один человек, даже чтобы убить его. Очень важно понять, что Каин не просто отрицательный персонаж поучительного рассказа, он — печальный символ каждого человека, для которого одиночество и отчуждение от людей стало отражением внутренней пустоты — которую может заполнить только Бог.

При чтении притчи о Каине и Авеле возникает вопрос: за что же всё-таки Каин убил своего брата? Первый и самый естественный ответ на это вопрос: из зависти. Конечно, такой ответ будет во многом верным, ведь Каин действительно вполне мог позавидовать Авелю, которому удалось то, чего не удалось ему самому: принести жертву, угодную Богу. Вряд ли стоит доказывать, что зависть в истории человечества не раз приводила к братоубийству, и нет ничего удивительного в том, что история падшего человечества начинается именно так. И всё же это ещё не весь ответ. Ведь зависть возникла здесь не на бытовой, а на религиозной почве; вопрос заключался в том, чья жертва угоднее Богу, или, выражаясь современным языком, чья вера правильнее. И тогда встаёт следующий вопрос: почему же жертва Каина оказалась Богу не нужна? Конечно, Каин земледелец, и, в отличие от пастуха Авеля, он приносит Богу не телят и не ягнят, а плоды земли; но вряд ли Бог не принял бы его даров только по этой причине, ведь, в конце концов, каждый жертвует то, что имеет, а Библия отнюдь не запрещает принесения в жертву Богу плодов земледельческого труда. Дело, по-видимому, в другом, и здесь нам может помочь сам текст притчи, который почти ничего не говорит об Авеле, зато о Каине рассказывает много и подробно. А главной темой рассказа как раз и становится история о том, как Каин узнаёт, что его жертва не принята, и как он на этот факт реагирует. Как же Каин узнаёт о том, что его жертва отвергнута? В тексте притчи об этом ничего не говорится. Историк религии сказал бы, что у древних было немало способов определить, принята ли их жертва, или нет. Но не это важно. Важен сам факт того, что у Каина были способы это определить, и, следовательно, была уже какая-то религия, ведь такие познания предполагают наличие религиозной системы. Если так, то Каин, очевидно, был религиозен, чего не скажешь об Авеле, который просто приносит свою жертву и не мучается вопросами о том, принята ли она Богом, или нет. Казалось бы, нет ничего плохого в желании узнать, принимает ли Бог твоё жертвоприношение. Но многое тут зависит от целей и намерений человека. Каин, к примеру, узнав, что его жертва не принята, рассерженно отворачивается от Бога, не желая даже глядеть на небо (ст.5; соответствующее еврейское слово означает скорее не «огорчился», а «обиделся и рассердился»). Он, очевидно, рассчитывал на некий ответ, который предполагался его религией, но ожидаемого ответа не последовало. Конечно, Бог не оставляет Каина, Он объясняет ему, что нужно делать, чтобы иметь с Ним нормальные, полноценные отношения (ст.6–7). Но в этих отношениях нет места религиозности, они предельно просты, и в основе их лежит лишь правильный выбор между добром и злом и последовательность в исполнении принятого решения. Религия хороша тем, что даёт гарантии; но при тех отношениях, о которых говорит Бог Каину, ни о каких гарантиях речи нет, здесь есть лишь отношения с Богом, и только они. А падшему человеку очень нелегко расстаться с тем спасательным кругом, которым, как ему кажется, может стать для него религия: ведь отношения с Богом непредсказуемы, а падший человек ищет как раз именно предсказуемости, которая становится для него символом надёжности. И тогда приходится выбирать между Богом и религией. Каин выбирает религию, и тогда Авель становится самой страшной угрозой его религиозному благополучию: ведь у него действительно нормальные отношения с Богом, и он обходится без всякой религии. Для религиозного сознания это катастрофа, ведь, если такое возможно хотя бы для одного человека на земле, это означает конец религиозности, которая перестаёт быть высшей и абсолютной ценностью. И тогда остаётся одно: избавиться от Авеля, устранить угрозу. Так духовный выбор определяет выбор нравственный, оправдывая один из самых страшных грехов: братоубийство.

Каин давно стал символом братоубийства, и обычно люди даже не задумываются над тем, почему всё получилось именно так и за что, собственно, Каин убил Авеля. Оба принесли жертвы, и Господь «призрел на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел». Иначе говоря, Он принял жертву Авеля и не принял жертву Каина. Возникает два вопроса. Первый: чем же Господу не понравилась жертва Каина? Второй: ну не принял и не принял, в чём трагедия-то? Начнём с трагедии. Итак, Господь предпочёл одного из двух братьев. Ему больше понравилась жертва Авеля, Он его больше любит. Реакция Каина — это ревность. И вот теперь проще ответить на первый вопрос — чем Богу не понравилась жертва Каина. Вероятнее всего, он приносил эту жертву уже именно с таким внутренним ощущением — с желанием купить благосклонность Бога. Продолжение, убийство, доказывает, что сердце Каина изначально не было открыто Богу. И поэтому Господь при всём желании не мог бы принять такую жертву — жертву, принесённую не от сердца, а с какой-то своей целью.