Мысли вслух на Сир 17:30-31

О первородном грехе в том смысле, в котором говорит о нём, к примеру, в своих посланиях Павел, авторы дохристианской эпохи не говорят ничего. Они не считают, что человек рождается грешником, единственный шанс которого — Спаситель, без помощи Которого от первородного греха не избавится. Но и они знают, что с человеком не всё в порядке, причём не только в том, что касается совершаемых им конкретных грехов, но и в отношении его природы, как таковой. Склонность человека («плоти и крови») ко злу была слишком очевидна, чтобы этого можно было не заметить. Конечно, сама по себе склонность ко греху в грех не вменялась, но смотрели на неё с опаской, что и не удивительно. К тому же, её наличие не могло не породить известного пессимизма в том, что касалось общественной жизни и общего хода исторических событий. В самом деле, если праведность в такой ситуации и возможна, то лишь как исключение, а исключения, как известно, только подтверждают правило. Общее же правило гласило, что в жизни человечества мера зла всегда будет превышать меру добра именно потому, что праведники по определению оказываются в меньшинстве. Неудивительно, что автор книги приходит к выводу о невмешательстве Бога в земные дела: при таком раскладе скорее можно было предположить, что Бог лишь предлагает нам Тору, заповеди, путь праведности, но ни на чём не настаивает, предоставляя всё нашему свободному выбору. А поскольку выбор большинством делается в пользу зла, Бог просто уходит от людей туда, где Ему никто не скажет «нет». Взгляд довольно мрачный, но, к сожалению, вполне реалистический. Изменить ситуацию кардинально мог лишь приход Мессии, но до него оставалось ещё, по-видимому, не меньше столетия.