Мысли вслух на Мал 4:2-6

Заключительные слова книги пророка Малахии исполнены глубокой и очень конкретной надежды. Подводя итог драме любви Творца и неверия, пренебрежения людей к Нему, пророк вновь обращается к образу пламени, пылающему в День Господень. Он говорит, что это пламя попалит всякий грех, все злое будет уничтожено в нем, как солома в печи. В сущности, этот вывод напрашивается сам собой после всего, что Малахия уже сказал выше. Но этим далеко не ограничивается то, что Господь хочет сказать через пророка. В грядущем он видит не только гибель греха и нечестия, своего рода «естественный отбор», когда выживет лишь то, что достойно выживания. Праведные, благоговеющие перед именем Господним, не просто продолжат безбедное существование — не в этом, совсем не в этом их награда.

«Для вас, благоговеющие пред именем Моим, — говорит Господь, — взойдет Солнце правды и исцеление в лучах его». Это поразительное именование Мессии Солнцем правды связывает пророчество Малахии с светом, о котором постоянно говорит евангелист Иоанн. Солнце правды — источник таинственного света, который, как будет сказано, просвещает всякого человека, приходящего в мир. Это не физический свет, это свет правды, который разгоняет мрак безбожного мира. В эпоху Нового завета это имя — Солнце правды — станет одним из самых прекрасных в церковных песнопениях. Солнце правды, Просвещающий пребывающих во тьме; Солнце правды, разрушивший проклятие и давший благословение. И свет Христа, Солнца правды, говорит Малахия, несет исцеление благоговеющим пред именем Господним. Иезекииль говорил о том же самом, возвещая, что Бог Сам отрет всякую слезу праведных.

Однако в эпоху Малахии уже совершенно очевидно, что «Солнце правды» так же заметно отличается от обывательских представлений иудеев, как и «Вестник завета». Малахия выбирает такие именования, чтобы подчеркнуть свое предчувствие того, что приход Мессии не нарушит свободы людей. Выбор между добром и злом, между Богом и суетой мира придется делать каждому. И поэтому пророк заканчивает словами о покаянии и обращении. Господь обещает через него послать людям самого великого, самого почитаемого пророка. Малахия обращается к имени пророка Илии, чей голос звал народ к обращению, не страшась гнева и противодействия властителей земли. Господь обещает послать его, чтобы вернуть духовное единство народа, чтобы обратить сердца потомков к вере отцов и тем самым отвести от них проклятие. В самом начале Нового завета, за полгода до Рождества Мессии, Солнца правды, эти строки процитирует священник Захария, отец Иоанна Предтечи. В контексте же книги Малахии они исключительно важны: пророк подчеркивает, что не гибели грешников хочет Господь, но обращения и жизни, как говорил Он через пророка Иезекииля.

.

Пророк Малахия говорит, что Илия придёт, чтобы обратить сердца детей к отцам и сердца отцов к детям. И почему-то для этого нужно, чтобы пришёл Илия... Ведь, казалось бы, что может быть естественнее, чем любовь между детьми и родителями? Но каждый из нас, если не в своей семье, то в семьях друзей, наверняка сталкивался с тем, что любить самых близких и самых родных труднее всего. Именно в семье наносятся самые жестокие раны, ведь самый близкий человек причиняет намного больше боли, чем посторонний. И Господь хочет исцелить эти отношения. Ко дню Господню нужно подготовиться, и примирение в семье — одно из главных дел, которых Он ожидает от нас.

Что означают слова пророка об Илии, которого Бог пошлёт Своему народу перед наступлением дня Яхве («дня Господня»)? Можно было бы, конечно, понять его слова буквально, как многие их и понимали. В самом деле, в Книгах Царей есть упоминание о том, что Илия не умер, а был взят на небо живым. Конечно, собственно о вознесении пророка там никаких подробностей не сообщается: говорится лишь, что он отправился навстречу колеснице Яхве, спустившейся с неба, и исчез из виду. Больше его не видели, заключив из этого, что Илия был взят на небо живым. Но это ли имеет в виду Малахия? Илия замечателен не только легендой о взятии живым на небо, но и своим пламенным обличением отступничества и других грехов как властей, так и народа.

Он — бескомпромиссный и беспощадный борец за чистоту яхвизма. И если беспощадность Илии Бог скорее терпел, то его бескомпромиссность Ему была, безусловно, угодна. Оно и неудивительно: ведь за его бескомпромиссностью, порой проявляемой в форме воинственной и непримиримой, стояла та духовная цельность, без которой нельзя говорить ни о полноценной духовной жизни, ни о пути в Царство. Конечно, Илия был не единственным пророком, кому была свойственна такая бескомпромиссность. И слова пророка не обязательно понимать, как пророчество о возвращении в последние дни именно Илии.

Иисус не случайно указывает на Иоанна Крестителя, как на Илию, которого в евангельские времена народ так ждал, желая увидеть несомненный знак скорого прихода Мессии. Речь шла о свидетельстве, которое, как и свидетельство Илии в своё время, было приемлемо лишь для тех, кто был готов идти духовным путём, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам. Спаситель не случайно говорит об Иоанне, как о пророке, пришедшем, по собственным Его словам, «в духе и силе Илии».

Речь, разумеется, идёт не о внешнем сходстве и не о физической силе. Речь идёт о дыхании («духе») и о силе Божьей, которые и позволяют человеку обрести ту внутреннюю силу и цельность, которые были так свойственны и Илии, и Иоанну. Бескомпромиссность как одного, так и другого была лишь следствием этой духовной цельности. Илии она помогла услышать Бога сквозь то «прозрачное безмолвие», опыт которого он пережил на Синае, Иоанну — почувствовать дыхание готового войти в мир Царства и узнать Того, Кто принёс Царство в мир. И обоих сделала верными свидетелями — Бога, Мессии и Царства.

Все мировые системы уголовного и частного права построены, в общем, на Ветхом Завете. Если это не «око за око», то в духе Закона немедленное, не отсроченное возмездие за преступление. На этом принципе воздаяния при жизни базируются и аргументы защитников смертной казни, если разговор доходит до аргументов. Но у пророка Малахии мы сталкиваемся с совершенно другим Ветхим Заветом. Это Завет полной передачи Богу власти вершить правосудие, казнить или миловать. Это правосудие милости, которое в другом месте выражено словами «мне отмщение, Я воздам». Это не возглас «отойди-ка, я сейчас разгуляюсь тут казнить». Это совершенно противоположное: «прекрати судить, живи милостью и правдой, а с судом Я разберусь Сам».

Актуальность и злободневность истории, рассказанной пророком трудно оспаривать. Вопрос «как же так?» мы задаем себе слишком часто, т.к. жизнь предоставляет для этого массу возможностей. Мир выглядит несправедливым, он живет по законам, которые, кажется, не требуют веры в Бога, смирения перед Ним и доверия к Его воле. На вопрос « зачем все это, если все равно лучше устроен тот, кто не подчиняет себя законам Божьим» иногда очень трудно ответить и для себя лично, и практически невозможно сказать что-то тому, кто выставляет на основе него счет Богу.

И, тем не менее, это самый простой способ увидеть разницу между человеческим и божественным, увидеть перепад высоты между человеком и Богом. Да, тот, кто не связывает себя любовью к Богу, лучше устроиться. Но все равно нужно сделать выбор стоит ли эта устроенность жизни с Богом. Право отказаться у нас есть каждый день, но нужна ли такая жизнь? Мы хотим видимых знаков присутствия Бога в жизни, но почему-то пытаемся измерить благодать в денежном выражении, в карьерном, во внешнем. На это Он нам отвечает, что стяжательство уместно только по отношению к Царствию Божьему (Мф 6:33), цены которому нет.