Мысли вслух на Дан 9:20-27

К молитве конца пленной эпохи автор Книги Даниила прибавляет современное ему пророчество, которое он, как и молитву, влагает в уста своего героя. Пророчество это, как видно, принадлежит неизвестному нам сегодня по имени человеку, получившему от Бога откровение о конце времён и о приходе Мессии. Несложный подсчёт показывает, что появления Мессии неназванный по имени пророк ожидает спустя 490 лет («семьдесят седьмин») после указа Кира Великого о возвращении евреев на землю отцов, последовавшего в 538 г., т.е. в 48 г. до н.э (ст. 24 – 25). Конечно, говорить о точной датировке в данном случае не приходится, но по историческим меркам срок указан достаточно точно (требовать от пророка абсолютной, до года хронологической точности, разумеется, невозможно). Упоминание об Иерусалиме, который будет восстановлен, но «в трудные времена» (ст. 25), вполне соответствует тем историческим реалиям, которые известны нам сегодня: Храм был восстановлен в 515 г., что же касается городских стен, то их удалось отстроить заново лишь к 443 г.

Но для эпохи, в которую жил автор Книги Даниила и неизвестный нам по имени пророк, чьё пророчество он включил в свою книгу, всё это было уже делом давно минувших дней. Гораздо актуальнее как для них, так и для их современников звучали слова о грядущем Мессии. Особое впечатление на слушателей и читателей, несомненно, должно было произвести упоминание о смерти Мессии и о последующем новом разрушении города и Храма (ст. 26). Прежде о страданиях и смерти Мессии говорил лишь Исайя Вавилонский (Ис. гл. 53), и вот теперь некий безымянный пророк не только подтверждает его свидетельство, но идёт ещё дальше, как бы предваряя пророчество Самого Спасителя о конце Иерусалима (Мф. 24 : 15 – 21). «Народ вождя, который придёт» — это, очевидно, римляне, которые в 63 г. до н.э. под командованием Помпея захватят Иудею и всю Палестину, а в 70 г. н.э., при императоре Веспасиане, после антиримского восстания сравняют с землёй город и Храм.

Но приходу Мессии, как видно, будет предшествовать осквернение Храма неким правителем, который назван «опустошителем» и о котором сказано, что его постигнет заслуженная кара (ст. 27). Под «опустошителем», оскверняющим Храм, несомненно, имеется в виду Антиох Эпифан, который был таковым в глазах всех верующих евреев. Под «седьминой, утверждающей завет», по-видимому, имеются в виду годы, отделяющие пророчество от очищения Храма после изгнания Маккавеями сирийцев из Иерусалима в 166 г. Возможно, оно прозвучало в 171 г., после убийства по приказу Антиоха первосвященника Онии III, активно противодействовавшего проводимой сирийскими властями религиозной политике. И тогда пророку было открыто, что гонения усилятся, что «в половине седьмины» Храм будет осквернён (что и произошло в 168 г.), но к концу «седьмины» завет укрепится. Так и случилось: после победы восставших под предводительством Маккавеев сирийцы были в 166 г. изгнаны из Иерусалима, а Храм очищен. Но это были события довольно близкого будущего. А в более отдалённой перспективе неизвестному нам по имени пророку приоткрылся образ не только страдающего Мессии, но и той катастрофы, которая обрушится на народ вскоре после крестной смерти и воскресения Спасителя.

Ангел Гавриил является Даниилу и открывает ему таинственное значение пророчества о семидесяти седминах, основанное на символике совершенного числа «7» и производных от него, примененных к хронологии. Пророчество выражено в загадочной форме (имена собственные отсутствуют, числа имеют условное значение), указывающей на его более глубокий смысл. Окончательное осуществление этого пророчества, как и пророчества, возвестившего мессианское царство, произойдет в эпоху Христа и Церкви. Предсказывается не только эра длительного устойчивого мира, но и наступление царства вечной правды. Здесь, как и у пророка Исайи, Господь недвусмысленно дает понять, что пришествие Мессии будет не таким, каким оно видится людям. Христос будет убит и Иерусалим будет разрушен.