Мысли вслух на Быт 2:7-9

Что стоит за описанием сказочного сада, где растут невиданные плоды, где текут великие реки, где птицы и звери склоняют голову перед человеком и принимают от него новые имена, признавая его власть над всей землей? Человеческий язык может рассказать о рае только символами, рисуя картину гармонии и радостной тишины природы, которая знает, что сотворена ради человека. Пожалуй, именно гармония — ключевое слово в этой картине: ничто еще не омрачает отношений между мужчиной и женщиной, которые еще не разучились любить, ничто не стоит между человеком и плодами Эдема — Бог и человек еще живут в одном саду, открытые друг для друга, а ведь это и есть — рай.

При внимательном чтении рассказа о сотворении человека, который мы находим во второй главе Книги Бытия, нетрудно заметить, что он представляет собой своего рода комментарий и разъяснение к описанию шестого «дня творения», каким мы видим его в первой главе. В самом деле, уже само появление Эдемского сада (ст.8–14) на месте прежде бесплодной пустыни (ст.4–6) напоминает о том, что в один день с человеком Бог создал для него целый мир, в котором человеку предстояло жить, в том числе и домашних животных (Быт 1:24–25; в еврейском тексте речь идёт не просто о «скоте», как о животных, но о «скоте» как именно о домашних животных, изначально предназначенных человеку). Это, очевидно, и есть те самые животные, которым человек впоследствии даёт «имена», то есть названия (ст.19–20). Да и история сотворения женщины (точнее, мужчины и женщины) (ст.21–25) лишь раскрывает смысл той короткой фразы («мужчину и женщину сотворил их»), которую находим мы в рассказе о сотворении мира (Быт 1:27). Перед нами описание целой череды событий, происходивших одновременно или почти одновременно, выражаясь библейским языком, «в один день». А в центре этих событий стоит человек (ст.7). И здесь прежде всего бросается в глаза то, что сотворённого Богом человека отличает вовсе не какая-то особая природа. В этом отношении человек ничем не выделяется, он, как и всё остальное, создан из пыли («праха»). А «пыль» в Библии обозначает те первоэлементы, из которых состоит вселенная (Притч 8:26), и человек здесь не уникален. Его «душа» тоже не уникальна, такая же «душа» есть у животных (ст.19; ср. Быт 1:20–21; 9:4, 5, 10, 12, 15–16), что и не удивительно: ведь соответствующее еврейское слово обозначает просто «жизнь», в смысле жизненного начала или жизненной силы, которая есть у любого живого существа. Если «пыль» роднит человека со всей природой вообще, то «душа» роднит его со всей живой природой. Уникальность же человека как существа, сотворённого «по образу и подобию Божию» (Быт. 1:24–25), заключена в данном ему Богом «дыхании жизни» (ст.7). Но «дыхание» это не принадлежит человеку, оно не часть человеческой природы. Оно ему дано, оставаясь в то же время чем-то совершенно не похожим на его собственную природу. Строго говоря, оно вообще не природа: ведь оно от Бога, от Того, Кто, сотворив всю природу, Сам природой не является. В известном смысле человек с самого начала создан как существо «сверхъестественное», то есть выходящее за пределы природы. И только выходя за её пределы, он может оставаться самим собой, таким, каким задумал его Бог. Воля, делающая человека свободным и дающая ему возможность выбирать; разум и творческое начало, возвышающие его над природными инстинктами; да и просто самосознание, позволяющее человеку сказать о себе: «Я существую», — всё это дары, данные Богом каждому, кто приходит в мир. И это самый замечательный дар — Бог дарит человеку его человечность.

Что такое человек? И что такое Эдемский сад? На первый взгляд может показаться, что речь идёт о совершенно реальной, земной географии. Однако такая священная география есть у всех народов. У всякого народа есть своя священная земля, своя мифологическая прародина — обычно там, где у народа проснулась историческая память, где для него началась его собственная история. Евреи помнят себя со времён Авраама — а значит Харрана, Северной Месопотамии, где и находится Эдемский сад. Было и ещё кое-что: память о временах, которые греки называли «золотым веком», когда человек жил в полной гармонии с миром, с другими людьми и с богами, и сам с собой тоже.

Эдемский сад Книги Бытия соединяет в себе черты мифологической прародины еврейства с описанием мира во времена «золотого века» — так священнописатель хочет нам сказать, что эти времена не просто миф, что когда-то человек действительно жил в полной гармонии с Богом, с миром, с самим собой и с другими людьми. Каким же был совершенный человек? В Поэме творения о нём говорится, что он — единственный из всех сотворённых Богом в нашем мире живых существ — был создан по образу и подобию Божию.

Все животные созданы каждое соответственно своему «роду» — или, как сказали бы мы сегодня, соответственно своему прототипу. И только у человека прототипа нет: каждый человек творится по образу Божию, и Бог Сам становится для человека «прототипом». Как же такое возможно? С точки зрения своей природы человек не отличается от других живых существ, он сотворён Богом из «земной пыли», а из мельчайших пылинок, как думали в те времена, когда был написан рассказ о сотворении человека, состоит и вся вселенная.

В человеческой природе как таковой ничего уникального нет. Уникальность человека в другом: в том «дыхании жизни», благодаря которому он становится «душой живой». В Библии «душа» — не статичная структура, а процесс, тот поток жизни, в котором присутствует и духовная, и природная составляющая — тут и высокие духовные движения, и простая физиология, вроде, к примеру, дыхания или кровообращения.

Современный философ, вероятно, назвал бы этот поток экзистенцией. Такова душа человека в библейском смысле слова. А существует поток человеческой жизни в том качестве, в каком существует, благодаря тому самому «дыханию жизни» — Божьему дыханию, Божьему присутствию в самом центре нашей собственной личности, которое и делает возможной самое её существование.

Не было бы Божьего «дыхания жизни» — не было бы и человека как образа Божьего, а был бы просто ещё один вид приматов. Потому-то и нет человека без непрерывного богообщения — дыхание ведь не одномоментный акт, а процесс, который должен продолжаться непрерывно. Человек был задуман и создан Богом для непрерывного богообщения, вне которого он в духовном смысле просто не может оставаться собой. И всё же Бог оставляет человеку свободу: он может жить так, как предлагает ему Бог, или избрать свой собственный вариант существования — под свою полную ответственность за все последствия своего выбора.

Что же всё-таки такое человек: земная пыль («прах») или образ Божий? А может быть, одно другому вовсе и не мешает? Если Бог творит человека «из пыли», то, очевидно, ничего плохого в этом нет. Тем более, что из «мельчайших пылинок», судя по свидетельству Книги Притчей, состоит вся вселенная. А если так, то, значит, состоять из пыли означает, коротко говоря, быть частью той вселенной, которую сотворил Бог. Не больше, не меньше. И, уж конечно, ничего унизительного в этом нет. Но где же уникальность человека? Казалось бы, у человека есть нечто уникальное, называемое «душой». Но, оказывается, она есть и у других живых существ. Душа в том смысле, в каком говорят о ней библейские книги, представляет собой своего рода жизненную силу, присущую любому живому существу. Выходит, и в этом человек не уникален? Тогда в чём же? Свою душу, свою жизненную силу человек обретает вместе с тем дыханием, которое Бог вдувает ему «в ноздри» (таков буквальный смысл еврейского текста). Приняв его, человек оживает. Душа животных, судя по свидетельству Книги Бытия, связана с кровью, она — начало чисто природное, всецело принадлежащее своему обладателю. С человеком всё иначе: его душа, его жизнь, в сущности, ему не принадлежит, она принадлежит Богу, а человеку даётся в пользование. В известном смысле можно было бы сказать, что человек жив до тех пор, пока в нём дышит Бог. Но сам человек, разумеется, при этом богом не становится, он остаётся человеком, который, впрочем, получил от Бога такую свободу, что при желании он может даже забыть о Том, в Чьих руках находится его жизнь. Но если не забывать, то жизнь человека станет процессом по-настоящему богочеловеческим, когда дыхание Творца сливается воедино с волей и сознанием человека. Так, как и было задумано изначально.

Сегодня мы читаем о том, что Господь дал человеку право давать имена всему живому. И о первом запрете, касающемся древа познания добра и зла. О том, как Господь предупредил, что если съесть плода дерева познания добра и зла, то умрешь. И как смотрел, когда человек давал имена животным и птицам. Когда человек был в доме Отца своего, и Он показывал человеку мир, общался с ним, радовался его достижениям. И хотя не сегодня мы читаем про нарушение первого закона - не есть плода познания добра и зла, но мы знаем, что так произошло грехопадение. И возгордившись, человек в поте лица своего начал свое правление на земле. И в словах пророка Исайи мы знаем, что в день Второго Пришествия Бог восстановит в нас память о том, кто создал все, чем мы распоряжаемся. Восстановит через наш страх. Отнимет у нас силы, способности — и снова мы станем безгласны. И дела наши осудят нас. В Притчах Соломоновых мы читаем воспоминание и указание на то, что выполнение заповедей Господа - это выполнение воли Отца Его детьми. Что, когда Господь нам что-то поручает, мы как Его дети выполняем эти просьбы и поручения. Нам необходима мудрость и разум, смирение и воля быть с Ним. Нам теперь требуется совершить много труда, чтобы снова встретиться с Ним. Почти невозможного труда, если бы не Его желание встретиться с нами. Не по Его только воле, но по нашей любви к Нему.

Мы привыкли видеть себя самих и друг друга как что-то более или менее неизменное. Нет, конечно, мы все прекрасно понимаем, что люди меняются. Но эти перемены мы воспринимаем обычно как нечто вторичное. Есть я — Иван Иваныч Иванов. Был когда-то ребенком, но теперь уже взрослый. Такой, какой есть. Со своим более-менее неизменным ростом, весом, чертами лица, привычками, характером. С душой, которая тоже вроде бы и меняется, а вроде бы и остаётся неизменной. В общем, устойчивая более-менее, в рамках допустимых отклонений, система. Сравнительно статичная (ну, опять же в рамках допустимых отклонений). Со своей неизменной структурой. А Библия описывает нас, людей, совершенно иначе.

С точки зрения Библии, мы — вовсе не устойчивая система. И не структура. Мы — процесс. Вернее, пересечение двух процессов, друг на друга накладывающихся. Один — тот, который в Библии называется «душой», «живой (или живущей) душой». Это не какое-то устойчивое и неизменное бессмертное образование в человеке. По смыслу соответствующего еврейского слова, это процесс, поток, движение. Движение, в котором участвует весь человек целиком. Поток, в который включены и самые высокие духовные движения нашего сердца, и простая физиология, такая, как дыхание и кровообращение. Такая «душа» есть и у животных.

Но у нас, людей, есть кое-что ещё: «дыхание жизни», которое Бог «вдувает» в нас при сотворении. То, что и делает нас людьми. Внутренняя теофания. Мы не божественные существа, но Бог присутствует в каждом из нас. И это Его присутствие делает нас людьми. Если, конечно, оно определяет нашу жизнь, её духовное качество. В падшем состоянии ведь может и не определять. Тогда и «душа» наша определяется природой, «кровью», как у всех животных, у которых «душа в крови». И у падшего человека «душа» тоже может оказаться «в крови».

Бог задумал нас иначе. Он хочет Сам, через Своё присутствие, определять качество нашей жизни, нашей «души». И вот там, где «дыхание жизни» соприкасается с «душой», на этом пересечении двух процессов — духовного и природного (ведь дыхание тоже процесс, оно не ограничивается одним вдохом и одним выдохом), мы и обретаем нашу человеческую жизнь. Становимся образом Божьим. А затем или сохраняем его, или теряем. Ведь жизнь — это процесс. И меру Своего присутствия в ней Бог предоставил определять нам. Как свободным и ответственным существам. Которых Бог любит и потому не хочет принуждать ни к чему, даже к благодарности. Он лишь предлагает нам жизнь — и притом в полноте. А выбор за нами.