Мысли вслух на 1 Цар 16:1-13

Взгляд Бога и взгляд человека. Почему они часто так непохожи? Ответ прост: человек смотрит на лицо, а Бог на сердце. Кажется, всё ясно: Бог смотрит на внутреннее, на душу, человек — на внешнее, на телесную красоту. Или не на красоту, а на то, что делает человека великим в человеческих же глазах. Но, если вдуматься, всё оказывается не так просто. В конце концов, ведь и лицо у человека тоже от Бога. Можно возразить: лицо не от Бога, от Бога сердце. Лицо человек делает себе сам, оно отражает и выражает его суть, его жизнь, то, чем он является перед Богом и людьми. Но ведь и с сердцем тоже не всё просто. На языке Библии сердце — это духовное «я» человека, его последняя глубина, та, где пребывает дыхание жизни, вдунутое в человека Богом при сотворении.

Но ведь, по слову Спасителя, именно из сердца исходят злые мысли и намерения. Сердце тоже бывает разным, и каким оно будет, зависит от человека. Да и не бывает на свете безгрешных людей — Давид не был исключением. И лицо, и сердце — не только дар Божий, но и результат духовных усилий их обладателя, плоды его духовной жизни. Так в чём же разница? Наверное, в динамике процесса. Духовная жизнь у человека одна, это единый духовный процесс. Именно процесс, поток, то, что философы нового времени называли иногда экзистенцией.

Процесс, где один сделанный в той или иной ситуации выбор сменяет другой, одно принятое решение следует за другим. Где выстраивается тонкая и сложная ткань отношений, связывающая человека с Богом и с другими людьми —ткань, и составляющая основу духовной жизни. Ткань, которая никогда не бывает статичной, которая всегда в динамике, всегда меняет свой бесконечно сложный узор. Отследить эти перемены не всегда может даже сам её обладатель — после падения мы знаем себя далеко не так хорошо, как нам кажется.

И только Бог видит её всю, со всеми её узорами, теми, что были, и теми, что будут: для Него ведь нет прошлого и будущего таких, какими мы видим их здесь. Для Него наше прошлое и наше будущее — одно вечное настоящее. И всю нашу духовную жизнь Он видит целиком и во всей её полноте. А наше сердце — на всю глубину. С лицом же всё иначе: оно отражает и выражает лишь наше духовное состояние в конкретный момент времени. По нему тоже можно судить о человеке во всей полноте его духовной жизни, но лишь в данный конкретный момент.

Лицо всегда в настоящем, только в данный миг оно живое. Лицо, которое было секунду назад, — уже не лицо, а лишь его контур, абрис, маска. Лицо, которое будет через секунду, — тоже еще не лицо, а туманные очертания его будущего образа. Но Богу важно не какое-то одно из множества мгновений человеческой жизни. Он судит о пригодности человека для Своего дела по всей его жизни целиком. Поэтому Он и смотрит не на лицо, а на сердце. Ему это не сложно: для Него все сердца открыты.

Из этого утверждения сразу вытекают два (по крайней мере) следствия: во-первых, пред Богом бесполезны всякие маски; а во-вторых, мы не имеем права на окончательные выводы о других людях, потому что смотрим на лицо, а не на сердце. В себе мы тоже чаще ценим больше хороший внешний вид, цвет лица, одежду. Но, даже обращая взгляд на сердце или на поступки, мы воспринимаем себя как нечто статичное и не поддающееся изменению. Тогда как сегодняшняя неспособность сделать что-то простое, но важное, или отсутствие, как нам кажется, «особых дарований», не означает, что завтра Господь, глядя нам в сердце, не призовет на борьбу с Голиафом.

Как мы оцениваем человека? Что означает, что мы смотрим, по слову священнописателя, «на лицо» человека? Только ли о внешнем виде идёт речь? И что означает, что Бог смотрит «на сердце»? Что такое это «сердце», о котором говорит нам Библия? Конечно, под «лицом» действительно имеется в виду, прежде всего, внешность человека. Но ведь и внешний вид может многое сказать о том, кто перед нами, особенно, если мы смотрим человеку в глаза. Не случайно глаза называют зеркалом души: они действительно могут сказать о внутреннем мире человека гораздо больше того, что мы обычно замечаем. И всё же тот мир, который мы воспринимаем как внутренний, для Бога, Который смотрит «на сердце», оказывается внешним. В самом деле, тот мир, который мы определяем, применительно к самим себе и другим людям, как внутренний, как правило, связан с нашей душевной, психической жизнью. Конечно, она во многом определяет нашу видимую, внешнюю активность, но психическую жизнь всё же нельзя считать жизнью собственно духовной. Наша психика — такая же часть природы, как и наша физиология, хотя психическая природа, разумеется, сама по себе существенно отличается от природы физической. А Бог смотрит прямо в сердце человека, на его духовное «я», где рождаются намерения и мотивы каждого совершаемого этим человеком поступка. Он смотрит на то единственное, что определяет духовный облик человека: ведь одинаковые поступки, одинаковые душевные движения и одинаковые психические состояния у разных людей нередко оказываются вызваны различными, иногда прямо противоположными интенциями и мотивами. А духовный путь человека и его судьбу в вечности между тем определяют именно его мотивы и намерения, так же, как его духовную жизнь определяют не знания и способности, хотя бы и выдающиеся, а сделанный им в конкретной ситуации выбор. И Бог смотрит на сердце, которое для Него прозрачно, оценивая духовную жизнь и духовное состояние человека. И принимает решение в зависимости от того, что Он там увидит.

Выбор Господа пал на Давида. Как уже не раз бывало и не раз предстоит, Господь выбирает не по человеческим меркам, поэтому Давид призван не из сильного и богатого семейства. Но теперь не только царь избран из малых этого мира, умалению подвергнуто само царское служение. Много лет помазание Давида на царство будет тайной, скрытой не только от всего народа, но даже от многих из его друзей и сподвижников. Тайне царского призвания Давида предстоит вызреть, подобно зерну, скрытому в земле.

От Саула же Дух Господень отступил. Показательно, что после этого Саулом овладевает злой дух, ведь утратив связь с Богом трудно вернуться к состоянию до встречи с Ним. Мало того, появляется опасность свалиться ниже первоначального уровня. Злой дух также назван здесь исходящим от Бога, но, конечно, совершенно в ином смысле, чем Святой Дух. Другими словами можно было бы сказать, что злой дух был попущен Господом ввиду утраты Саулом Божией защиты.

И не случайно успокоить Саула могла только музыка Давида. Через его игру на струнах Саул мог ненадолго прикоснуться к тому утраченному внутреннему покою, который в душе Давида рождался предстоянием перед Богом.