Мысли вслух на Быт 6:9-22

Всё жизнеописание Ноя сводится к одной фразе: Ной был праведен среди своих современников и ходил перед Богом. А потом — потоп. И завет. И чудесное спасение. И новая жизнь на новой, очищенной от греха земле, на которой всё начинается сначала, в том числе, увы, и грех. О том, как именно Ной «ходил перед Богом», мы, наверное, теперь уже ничего не узнаем. Зато мы знаем из св. Писания о результатах этого «хождения». И первый результат заключается в том, что Ной прекрасно слышит Бога. Как именно, мы тоже, наверное, не узнаем, но то, что он слышит и понимает Бога, несомненно. Но одного слышания и понимания мало. Каин тоже слышал Бога и прекрасно Его понял, но поступил по-своему, сделав прямо противоположное тому, к чему призывал его Бог. Ной же, услышав, не колеблется ни секунды: для него воля Божия — единственно правильный и единственно возможный выбор. А кроме этого, разумеется, верность раз сделанному выбору, следствием которого становятся упорство, настойчивость и постоянство. Легко себе представить, как должны были смотреть и что думать окружающие о человеке, который посреди полного благополучия (нравственное разложение не в счёт, его большинство обычно неблагополучием не считает) не только предупреждает о грядущей катастрофе, но и всю жизнь полагает на то, чтобы к ней подготовиться. Не поддаться общему настроению, не обращать внимания на насмешки и продолжать своё дело в такой ситуации можно было, лишь будучи абсолютно уверенным в том, что предупреждениям и обещаниям Божьим можно доверять безусловно. Ной, как видно, в этом и не сомневается, сам действуя с той же неуклонностью и постоянством, с каким Бог реализует Свои замыслы. И, в конце концов, он сам становится частью плана Божия: Бог заключает с ним союз-завет, благодаря которому впредь мир уже никогда больше не погибнет в водах потопа. Так с участием праведника человечество сделало первый шаг по пути спасения.

Когда люди в своем безбожии и внутренней опустошенности порождают вокруг себя хаос, такой, что земля больше не может его вынести и наступает катастрофа, что остается тому, кто способен слышать Творца? Ответ парадоксален: посреди хаоса потопа отдаться на волю неизвестности. Ной должен не искать убежища, а войти в сердцевину стихии, чтобы преодолеть ее — построить корабль и надеяться на Бога. Это, пожалуй, первый библейский пример веры — когда человек не надеется на себя, не строит дом или город на твердой почве, а сооружает свой дом без всякого видимого фундамента, чтобы он смог в нужный момент оторваться от земли и оказаться в ладонях у Бога. Вера, в сущности, и есть построение дома на твердом основании (ср. Мф 7:24), тверже которого нет ничего ни на земле, ни на небе.

Рассказ о развращении рода человеческого перед потопом вызывает исключительно много вопросов; мало какой отрывок из Священного Писания может с ним в этом сравниться. Но вот что удивительно: очевидные на первый взгляд, вопросы эти при ближайшем рассмотрении оказываются в значительной степени праздными. В самом деле, нас очень интересует, кто же такие сыны Божии, которые входили к дочерям человеческим; мы просто жить не можем, не выяснив, кто такие исполины, издревле славные люди. Хотя что изменится для нас в зависимости от того или иного ответа?

Библейское повествование здесь, как и во многих других местах, использует брак как символ отношений человека с Богом — и это весьма многозначительный символ. Религиозное поклонение оказывается сродни тому сущностному соединению разных существ, каким является брак. Характерно, что человек при этом выступает как женственное начало, нуждающееся в защите и в том, чтобы объект поклонения взял на себя ответственность за человека. Стало быть, речь идет о событиях религиозной истории. Сынами же Библия чаще всего в переносном смысле называет причастных природе кого-то или чего-то. Таков смысл многих библейских выражений — от «Сына Человеческого» до «сынов противления». Сыны Божии, упомянутые в начале 6-й главы книги Бытия, — существа, причастные нематериальной, духовной природе; попросту говоря — бесплотные духи. Таким образом, перед нами рассказ о возникновении язычества, о том, что человек, «осуетившись в умствованиях», как выражается апостол Павел, начал поклоняться тварным духам, вместо того, чтобы поклоняться Единому Богу. От этого и появились на земле исполины — люди, обладающие благодаря союзу с этими духами необычными (и непредусмотренными Творцом) для людей возможностями. Вот, собственно, и все. Но в рассказе бытописателя важно отнюдь не только это.

Читая о том, что привело к потопу, нельзя не обратить внимание на слова, которые бытописатель вкладывает в уста Создателя. «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками», — говорит Он, когда возникает язычество. Это грандиозное, поразительное обетование, в котором нам явлена великая милость Божья. Ведь говоря, что совращение человеческого рода в великий обман будет временным, Господь обещает тем самым победить и прекратить это безумие. Более того, воля Его в том, чтобы союз любви связал человека с Самим источником жизни мира — с Духом Святым. И Всемогущий полагает предел земной жизни людей для того, чтобы дать нам возможность встретить Его лицом к лицу! Какая неожиданная мысль! Писание говорит о том, что Бог не сотворял смерти — здесь же речь идет о том, что Он еще и желает возвратить к вечности отпавшего от нее человека.

Нельзя не обратить внимание и на слова: «...раскаялся Господь, что создал человека...» Обычно мы думаем, что Бог, как незадачливый инженер, пожалел о том, что Он «натворил» — нет, дело, конечно, не в этом. Даже предательство человека не в силах превзойти волю Бога о том, чтобы даровать нам жизнь. Ключевые слова в этой фразе дальше, где бытописатель говорит о том, что Господь «восскорбел в сердце Своем». В молитве, приписываемой царю Манассии (2 Пар. 36:22а слл), говорится о Боге: «Ты Господь вышний, благий, долготерпеливый и многомилостивый и кающийся о злобах человеческих»; эта цитата вошла в одну из молитв таинства покаяния. Вот о чем говорит Писание: Господь скорбит о зле, которое мы совершаем. Скорбь и раскаяние «о злобах человеческих», о которых говорит бытописатель в 6-й главе — пророчество о Крестной молитве, в которой Господь говорит: «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят». Вот эта тайна милосердия — главное в сегодняшнем отрывке. Человеческое понимание раскаяния, свойственное и нам, и бытописателю, не должно мешать нам прикоснуться к ней.

Притча о Ное (которую многие читатели Библии воспринимают как рассказ о потопе) во многом загадочна, хотя самые интересные её загадки в глаза не бросаются. Впрочем, есть загадка, привлекающая внимание комментаторов на протяжении уже не одного столетия: кто такие упомянутые в притче «сыны Божии», «входившие» к «дочерям человеческим»? Тут разные толкователи выстраивают порой весьма остроумные богословские схемы — а ответ может оказаться куда проще, чем кажется.

Речь идёт об исторических реалиях, связанных с культом Великой богини, корни которого действительно уходят глубоко в предысторию. Неотъемлемой частью этого древнейшего культа была ритуальная проституция, и жрицы богини занимались ею обычно в состоянии экстаза, эротического и оргиастического. В таком состоянии им действительно казалось, что совокупляются они не с людьми, а с духами, которые принимали облик людей.

Читателям той эпохи, когда был написан Пролог Книги Бытия, это было совершенно ясно: ведь культ Великой богини сохранялся на Ближнем Востоке вплоть до окончательной христианизации региона. Именно поэтому пророки называли язычество развратом: их определение было вместе и буквальным, и символическим — духовный разврат в случае культа Великой богини дополнялся физическим. Неудивительно, что именно культ Великой богини стал символом всего худшего, что есть в языческой религиозности — и священнописатель использует его для описания той духовной ситуации, в которой оказалось человечество перед потопом.

На таком фоне Ной изображается, как единственный в своём поколении праведник, который, как о нём сказано, «ходил перед Богом». Что означает его «хождение», каким оно было, остаётся лишь догадываться: никаких подробностей в притче нет. Важно, однако, что именно это «хождение» Ноя перед Богом позволило миру не погибнуть окончательно. Сама же история потопа изображена автором Пролога несколько схематически, и даже символично.

Подробности были ему настолько не важны, что он (как уже давно заметили библеисты) использовал два разных рассказа о потопе, соединив их в один — причём так, что кое-где даже заметны «швы», отделяющие одну версию рассказа от другой. Эти «швы» священнописателя не смущают: он ведь пишет притчу о Ное, а не рассказ о потопе. Из притчи же становится очевидным, что выбор у человека был во все времена. Сегодня историки религии уже отказались от бывших когда-то популярными примитивных линейных схем религиозного развития человечества.

Теперь уже ясно, что монотеизм, когда-то считавшийся явлением исторически очень поздним, на самом деле корнями уходит так же далеко в историю, как и многие языческие культы — а значит, даже во времена предыстории человек мог выбирать, поклоняться ли Единому или предпочесть кого-нибудь другого. Ной же в таком случае становится образом собирательным — он оказывается символом всех праведников, ходивших перед Богом с древнейших времён и до наших дней, праведников, не знавших и (возможно) не знающих традиции, восходящей к Аврааму. Бог ведь никогда не оставляет никого из ищущих — независимо от того, где и когда им довелось жить.

При чтении притчи о Ное внимание читателя привлекает, как правило, в первую очередь описание всемирного потопа. Между тем, священнописателя, похоже, эта история интересовала в последнюю очередь. Она интересовала его настолько мало, что он даже не счёл необходимым убрать вполне очевидные повторы и параллельные места, встречающиеся в притче, когда дело касается описания собственно потопа. Исследователи и комментаторы Библии не раз отмечали, что библейский автор использовал два разных варианта предания о потопе, из которых первый отражён в Быт 6:5–22 и в Быт 8:1–22, а второй — в Быт 7:1–24. Такое, очевидно, стало возможным лишь потому, что священнописатель считал предания о потопе всего лишь фоном для рассказа о чём-то другом, куда более для него важном. И этим более важным была, без сомнения, фигура Ноя. А самым замечательным в жизнеописании Ноя оказывается как раз отсутствие этого самого жизнеописания. В сущности, описание всей жизни Ноя уместилось в одну фразу: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом» (Быт 6:9). Никаких подробностей этого «хождения» в притче нет, что и не удивительно: ведь речь, как предполагается, идёт о временах, которые даже историки наших дней представляют себе довольно смутно. Важно другое: праведность и праведники были в мире во все времена, и Бог никогда не оставлял их. В известном смысле Ной становится собирательным образом всех праведников языческого мира, когда-либо живших на земле. И не только тех, кто «ходил перед Богом» в давние времена, но и тех, кто «ходит перед Богом» сегодня. В мире немало тех, кто не слышал ещё о Боге Библии, и ещё больше тех, кто не расслышал в Библии голоса Того, Кто вёл её авторов. И если кто-то из этих людей ищет Бога, Бог Сам ведёт его за Собой путями, известными Ему одному. А услышит ли такой праведник Бога в словах Библии, или они останутся для него лишь словами, зависит в том числе и от нас, считающих себя христианами.