Мысли вслух на Деян 9:1-20

Господь приготовил Анании сюрприз. Анания, видимо, был вполне готов к тому, что Бог может заговорить с ним. Но такого не ожидал даже он: идти к Савлу Тарсянину, о котором все знают, что он преследует христиан и приехал в Дамаск с единственной целью — искоренять христианство. Анания в шоке. Но он не отвергает видение (хотя вполне мог бы сказать: идти к Савлу — безумие, значит, это не видение, а бред). С другой стороны, он не спорит с Богом, не говорит: «Нет, Господи, никуда я не пойду». Он уточняет: «Господи, я слышал от многих, что этот человек сделал Твоим святым много зла и здесь, в Дамаске, тоже хочет гнать Твою Церковь...» Отвечая, Господь не говорит, правда это или нет (видимо, потому, что и так известно, что это правда) — Он говорит: «Иди, потому что Я избрал его». И Анания принимает единственно верное решение: он просто идёт и делает то, что сказал ему Господь.

Книга Деяний рассказывает о великих, поворотных моментах истории спасения и распространения в мире Вести об Иисусе. Практически в каждой сцене повествуется или о потрясающих чудесах или о судьбоносных поворотных моментах в жизни людей, ставших впоследствии великими светочами Церкви. Но может возникнуть резонный вопрос – а как все эти выдающиеся события соотносится с жизнью конкретного, «маленького человека», каковые всегда составляют подавляющее большинство человеческого рода?

Видимо, все подобные яркие и грандиозные сцены из истории раннего христианства были взяты Лукой во многом для иллюстрации, как наиболее запоминающиеся примеры того, что Бог совершает в жизни всякого человека, которого Он касается Своим Духом. И хотя происходит встреча людей с Богом в разных ситуациях и по разному, однако всегда есть некие неизменные составляющие – и прежде всего, божественный зов и потрясение основ человеческой жизни. Иисус говорит, что «никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец» (Ин 6:44). Небесный призыв или «голос», при этом, ничем нельзя ни то, чтобы заслужить, а даже, в конечном счете, и объяснить. Случай с гонителем Савлом, ставшим апостолом Павлом, яркое тому подтверждение. Только одному Богу остается ведомы движения сердца и зигзаги судьбы того или иного человека. Другое дело, что не всегда человек готов со всей серьезностью и отдачей ответить на призыв. Кстати, и это тоже происходит по каким-то неведомым причинам. Но если человек отвечает Богу взаимностью – доверием на доверие, любовью на любовь, тогда его судьба, казалось какого там незначительного человечишки, становится частью грандиозной истории спасения. И через него или нее начинают совершаться «великие дела Божьи», и он или она становится «избранным сосудом Бога», «исполненным Духа», и участвующим или участвующей в созидании нового мира, который мог бы воплотить в себе все самые заветные божественные замыслы и мечты.

Савл стал одним из тех, на ком сбылись обращённые к ученикам слова Христа: "...всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу" ( 16:2). Ревность Савла была ревностью о Боге, но направленной на ложный и преступный путь. Когда совершается зло, трудно говорить о том, что его виновник “хотел как лучше”, и всё-таки даже при таких прискорбных обстоятельствах следует обратить внимание на мотивацию поступков. А служить Савл хотел Богу, и должно быть, поэтому Он Сам вмешался, чтобы желание Савла смогло сбыться на истинном пути.

С какой, должно быть, болью были сказаны Савлу эти слова: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?». Господу грустно оттого, что Его «избранный сосуд» направляет все свои усилия на борьбу с Ним. Бог выбрал Себе в служители Савла, по-видимому, давно, и Он все ждал, когда же тот наконец придет к Нему. Он видел Савла, как и каждого другого ученика, задолго до первой встречи с ним (см. историю с призванием Нафанаила — Ин. 1:43-49). И при этой встрече Господь не «знакомится» с человеком так, как если бы Он никогда его не знал. Встечаясь с Господом, человек вдруг понимает, что его кто-то видел, слышал, что кому-то, кто вроде бы не знает его лично, небезразлично, что он делает и как думает. Христос, являясь Савлу, просто говорит ему с грустью о том, что то, что у него на сердце, не приносит Богу радости. И этого личного обращения, обращения по имени оказывается достаточно для того, чтобы могучий Савл был сокрушен. И вскорости перестал существовать — «ветхий человек» Савл становится «новым человеком» Павлом (см. Еф. 4:22-24). Так исполняется замысел Божий о Савле-Павле. Но каждый из нас для Господа ценен по-своему. Как потом напишет об этом апостол Павел, «Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно» (см. 1 Кор. 12:12-18). И замысел у Господа есть и о каждом из нас, и каждый из нас призван стремиться всеми силами к его исполнению.

Обычно говорят: христианство — дело добровольное. Тут всё решает свободный выбор человека: принять или не принять, пойти или не пойти. И вдруг, при встрече с Воскресшим, звучит: против рожна не попрёшь! А как же свобода выбора, добрая воля, осознанное принятие и прочее, без чего христианства быть не может? Или для Савла (будущего апостола Павла) Спаситель делает исключение? Может быть, и так. В конце концов, Савл проявил в своём противостоянии Церкви столько энтузиазма, сколько кроме него не проявил никто. Это он готов был преследовать христиан везде и всюду. Христиан гнали во все времена, и во все времена большинством гонителей двигала не жажда отстоять истину, а расчёт, интерес, чаще личный, значительно реже общественный или государственный, как они его понимали. А Савл начал свой поход против Церкви в защиту Бога от тех, кого считал Его врагами. Такой поход не остановить никакими человеческими силами, хотя бы потому, что совершающий его действует во имя Божие. Он не обманывает ни себя, ни других, он действительно ошибается, не лукавя и не пытаясь бежать от истины. И тогда Бог Сам выходит ему навстречу, выходит в лице Того, Кого Савл готов был считать лжецом, безумцем, кем угодно, но только не Тем, Кто Он есть на самом деле. И поход против Церкви сразу же становится походом во имя Церкви, гонитель становится верным свидетелем и миссионером. Ничего удивительного здесь нет: Савл, ставший Павлом, действительно видел то, о чём говорил. Он не изменил ни себе, ни Богу, он лишь понял, куда надо идти. А когда понял, пошёл без колебаний. По дороге, ведущей в Царство.

В этих словах кратко изложен путь ко Христу практически каждого человека. Встреча с Ним всегда неожиданна, мы не узнаем Бога, Которого, казалось бы, ищем, без Которого мучаемся и страдаем. Павел был уверен, что защищает истину от заблудших и отпавших, он шел защищать своего Бога. И когда Бог обратился к нему, Павел задал тот единственный вопрос, на который ищет ответ каждый человек. Кто же Ты, Господи? Кто Ты? Мировая энергия, скопище идолов, которым легко и удобно поклоняться, или, может быть, нечто абстрактное и далекое, не участвующее в жизни мира вообще и конкретного человека в частности? Кто такой Бог – вот что беспокоит и тревожит человека. Павел первый получил ответ в самом простом и бесхитростном виде. Богу нечего скрывать от нас, Он готов явить Себя – Иисус, Которого мы старательно и последовательно гоним, Которого не хотим признать. Тогда человеку необходимо было живое свидетельство, чтобы уверовать, да и сейчас это один из наиболее простых способов рассказать человеку о Христе. Но теперь, когда Библия доступна практически везде, как часто люди отказываются от первоисточника, чтобы ни в коем случае не услышать: "Я Иисус". Мы пытаемся найти любой другой ответ на самый главный вопрос, прикладывая к этому все силы. Трудно идти против рожна, утверждает Господь. Не то что трудно, невыносимо сложно, но мы с упорством, достойным лучшего применения, пытаемся найти путь, где нет места Богу, ставшему Человеком, распятому, умершему и воскресшему, Богу, Который приходит к каждому и говорит: "Я Иисус". Хотя, если бы, идя путем Павла, мы принимали этот ответ так же, как он, мир выглядел бы совершенно иначе.

Слова воскресшего Христа, встреченного Павлом на дамасской дороге, вызывают двоякое впечатление. С одной стороны, всё просто и ясно: лезть на рожон бесполезно, Бог в любом случае сильнее человека, и не человеку, пусть и такому во всех отношениях одарённому, как Павел, противостоять Царству, входящему в мир.

И всё же: разве мало людей, ему противостоящих? Всем ли им Христос является так, как явился Павлу? Ответ очевиден.

Остаётся лишь вопрос: почему же так? Разве не может Воскресший явиться каждому сомневающемуся и даже противящемуся с тем, чтобы, наткнувшись на Него, как на рожон, человек убедился и превратился бы из противника в верного последователя, как это произошло с Павлом?

Рассматривая этот вопрос с точки зрения, по-современному выражаясь, технической, никакой проблемы тут нет. Проблема в другом: в духовном выборе человека и в свободе его воли.

Насильно Царство не навязать, его можно принять только добровольно. И не потому, что неверующий человек не может его увидеть — если Бог захочет, Царство увидит любой, — а потому, что структуру Царства образуют отношения любви, связывающие его обитателей с Богом и со Христом, их всех между собой, наконец, Самого Христа с Его небесным Отцом.

Тут уже без доброй воли никуда, насильно мил не будешь, полюбить против желания невозможно. Но как же тогда быть с Павлом, который наткнулся на Христа и Его любовь, как на рожон? Где тут свобода? На первый взгляд кажется, что ни о какой свободе в данном случае и речи нет. Если бы не одно «но»: Павел, ещё будучи Савлом, уже сделал свой выбор. Выбор в пользу Бога, Торы, пути праведности. Так, разумеется, как он их понимал.

Теперь Богу оставалось лишь скорректировать его представления о Себе, о Мессии, о Торе, о пути праведности. Он и делает это — быстро и решительно, сообразуясь с характером и личностными качествами того, чей путь хочет выправить. Став Павлом, Савл переменился кардинально, качественно, он приобщился к жизни того Царства, о котором раньше мог лишь мечтать. Но духовный его вектор остался прежним, в этом отношении он не изменил себе. Он лишь прошёл свой путь до конца, а в конце нашёл то, чего искал: Мессию и Царство.

То, что произошло с Шаулем на дамасской дороге, можно было бы описать в трёх словах: встреча со Христом. Встреча в известном смысле первая в истории Церкви, но отнюдь не последняя: опыт таких или похожих встреч в христианской литературе описывался не раз. Но Шауль, будущий апостол Павел, стал первым. Нет, конечно, не он первым увидел воскресшего Христа. До него были другие апостолы, да и не только они. Но он был первым, кто встретил Его воскресшим уже после Пятидесятницы.

Оказалось, что Он, в сущности, никуда далеко не уходил. Что Он всегда может оказаться рядом, а если мы не всегда Его видим, то лишь потому, что не можем своим духовным зрением заглянуть в глубину Царства. И тогда Он подходит к самой его границе, к той границе, что отделяет Царство от ещё не преображённого мира. И мы видим Его и встречаемся с Ним. А потом, став с Его помощью жителями Царства, учимся видеть Его и там, где Он бывает чаще всего, в той глубине Царства, которая в Библии определяется словами «одесную Бога» или «одесную Отца». Такой встречей у границы была и встреча Иисуса с Шаулем, ещё не ставшим ни Павлом, ни апостолом. Почему именно с ним, с гонителем Церкви?

Намёком на ответ может быть тот факт, что Шауль был учеником того самого Гамалиэля, который заступился за апостолов в Синедрионе. Учеником человека, который никак не мог быть гонителем тех, кого гнал Шауль. Который вообще не мог быть ничьим гонителем: широта и открытость Гамалиэля сравнимы с теми, что были свойственны Гиллелю, основателю школы, к которой принадлежал Гамалиэль. Так что же: ученик не усвоил этих качеств своего учителя? Едва ли: тогда бы Шауль покинул Гамалиэля куда раньше. Намёком может быть достаточно откровенный рассказ Шауля, уже ставшего Павлом и апостолом, о попытках осуществить в собственной жизни идеал живой Торы.

Такой, например, какой находим мы в Послании к Римлянам, а отчасти и в других Павловых посланиях тоже. Рассказ о провалившихся попытках стать совершенным. Такой провал может довести до отчаяния, до серьёзного духовного срыва. Может сделать человека жёстким и нетерпимым, превратить открытого изначального искателя пути праведности в жестокого законника-ригориста, готового преследовать каждого, кто кажется ему недостаточно правоверным.

Таким, видимо, и стал Шауль после своего духовного провала: иначе сложно объяснить, как ученик Гамалиэля мог превратиться в столь яростного и непримиримого противника тех, к кому сам Гамалиэль относился совершенно спокойно. Но ведь изначально Шауль искал именно пути праведности, именно внутренней Торы и освящения во всей их полноте. И никто, кроме Того, Кого Шауль, не зная, ненавидел, не мог ему этого дать. Оттого и вышел Иисус Сам навстречу Своему яростному ненавистнику и гонителю. Он, как никто из людей, видел: найдя искомое, Шауль перестанет быть Ему противником. Он станет Павлом — апостолом и свидетелем Христовым.

Понадобилось непосредственное обращение Господа к Анании, чтобы тот принял Савла. В человеческом сознании трудно укладывается сама возможность перемены, происшедшей с Савлом, но для Бога нет невозможного. Он способен исцелить и изменить сердца таких людей, на которых мы привычно и с лёгкостью готовы ставить клеймо пропащих, мол, «с ними всё ясно». Но нам ничего не ясно, всё может быть ясно только Богу.

Вера связана с риском. Бог может не только открыть нам что-то выходящее за рамки привычных представлений, но и предложить нам совершить действия, кажущиеся невозможными и немыслимыми. Такой выходящий за рамки разумного поступок Господь предлагает и Анании, и мы видим его первоначальное недоумение. Но доверие Богу для него превыше всего — и настороженности, и привычных расчётов.

Как делается дело Божие? Об этом за двухтысячелетнюю историю Церкви было сказано и написано, наверное, значительно больше, чем сделано дел Божьих. И при всём при том никто в точности так и не сумел до сих пор этого понять, и уж тем более никто не сумел создать единой обобщающей теории, которая бы описывала алгоритм богочеловеческого взаимодействия в истории. Почему же так? Можно было бы просто ответить: потому, что пути Господни неисповедимы. И это было бы несомненной правдой: планы Бога, кроме Него Самого, неизвестны никому. Но ведь речь идёт о том, как Бог взаимодействует с людьми, а тут ситуация всё же несколько иная: постольку, поскольку Бог включает человека в Свой план, Он и открывает его ему, по крайней мере, частично. Наверное, дело всё же в другом: в самом качестве отношений между Богом и человеком. Если бы у Бога всё было расписано заранее, наверное, в чём-то ситуация для Его служителей упростилась бы: тогда и впрямь можно было бы попробовать разработать некую классификацию вариантов взаимодействия, пусть не сразу, пусть на протяжении длительного времени, но задача была бы принципиально разрешимой. Но в том-то и дело, что заранее у Бога, похоже, намечены лишь цели, а вот план их достижения меняется непрерывно сообразно складывающейся духовной ситуации, или, говоря проще, сообразно тому, кто в очередной раз сказал Богу очередное «да» или очередное «нет». Как бы то ни было классифицировать эту мозаику возможностей и вариантов их реализации, разумеется, абсолютно нереально. Остаётся лишь слушать и слышать Бога, Который, поставив задачу, непременно укажет и того, кому можно было бы её поручить. Из чего, впрочем, не следует, что когда-нибудь на смену прежде указанному работнику не придёт новый. И варианты могут быть самыми неожиданными, порой никак не сообразными ни с какими человеческими представлениями. Ну кто бы, в самом деле, мог всерьёз рассматривать Павла в качестве проповедника Христа тогда, когда он появился в Дамаске! По-человечески самым разумным выбором было бы держаться от него подальше. Но Анания делает другой выбор, действуя так, как ему велит действовать Бог. И гонитель Савл становится Павлом, великим свидетелем Христа и Царства.

Что такое христианское омовение (крещение)? Очищение от грехов? Да, конечно: оно ведь уходит корнями в те ритуальные очистительные омовения, которые предписаны Торой как важнейшая часть процесса очищения от греха. Но ведь и до прихода Христа омовение не было единственным элементом очистительного ритуала. Вторым не менее важным его элементом было очистительное жертвоприношение. Потому, что именно жертвоприношение было в яхвизме главным средством и главной формой богообщения.

Божье присутствие осеняло и освящало всех, участвовавших в жертвенной трапезе или просто присутствовавших у алтаря. Вот оно, это присутствие, и очищало человека от последствий совершённого греха или другой нечистоты. Очищение не было самоцелью, оно было необходимым условием полноценного, насколько оно было возможно до прихода Христа, богообщения.

Так и христианское омовение (крещение): оно было лишь внешней стороной происходящего. Да, конечно, омывающийся во имя Христово так же очищается от последствий совершённых прежде грехов, как очищался от них верующий яхвист прежних времён. Но кроме того омывающийся во имя Христово встречается во время омовения с Ним Самим. Оказывается у порога Его Царства, в которое он может войти и в котором отныне ему предстоит жить. Соприкасается с жизнью Царства в той полноте, которая доступна ему, входящему, на тот момент.

И начинает духовный путь в Царстве — с тем, чтобы доступная новому жителю Царства полнота становилась всё глубже. Вот поэтому и Шаулю мало было одной встречи со Христом на дамасской дороге. Поэтому и ему, при всей глубине переживания случившегося, было необходимо крещение. И, наверное, именно поэтому он, потерявший зрение после первой встречи со Христом, вновь обретает его, приняв крещение и войдя в Царство. Иисус Сам взял его за руку и ввёл в Своё Царство. А значит, и в Свою Церковь.

Сегодня мы читаем об обращении Савла, о событии, которое не только перевернуло его жизнь, но и во многом определило ход истории христианства. Такие обращения бывают нечасто, но они были и продолжают случаться. В сущности всякий человек рано или поздно встречает Бога на своем пути. Эта встреча часто переворачивает сознание человека примерно так, как это произошло с Павлом. Он считал себя служителем Бога, а оказался Его врагом — и наоборот: он думал, что Иисус — его враг, а оказалось — Он его Господин, его жизнь, его призвание. На самом деле, такой переворот в сознании и называется покаянием (по-гречески «метанойя» — «перемена ума»). Когда человек вдруг видит, что вся его жизнь — гонение на Христа, которое он чинит внутри себя или среди своих ближних и дальних, ему открывается и милость гонимого Сына Божьего, Который не только примет его в число Своих учеников, но и возложит на него новую миссию — не терзать, а созидать Христову Церковь.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к вопросу о границах и пределах религии. Оно рассказывает нам об обращении ко Христу Савла, который после обращения войдёт в историю Церкви под именем апостола Павла. Нет сомнения, что Савл был искренне религиозным и в своей религиозности абсолютно убеждённым человеком: ради своей религии он готов был и умереть, и убить (ст. 1 – 2). Он был совершенно безжалостен, но религия, не знающая Царства и любви Божией, всегда бывает безжалостна: ведь она апеллирует к ценностям, представляющимся ей куда более важными, чем человеческая жизнь. Но эта безжалостная религиозность Савла была абсолютно искренней: он с самого начала хотел лишь исполнить волю Божию и был совершенно убеждён, что, преследуя христиан, исполняет её наилучшим образом. Конечно, переубедить такого человека было решительно невозможно. И обращение в том смысле, в каком сегодня нередко понимают это слово, тоже было для него невозможно: ведь для современного человека «обратиться» чаще всего означает или принять ту или иную религию, или сменить одну религию на другую, а Савл на такое, конечно, не согласился бы даже под угрозой смерти. Но Христу нужны именно такие служители, верные до конца и готовые на всё. И Он делает Савла Своим служителем. Делает то, что не под силу было бы сделать никому другому: ведь никто другой не смог бы явить Царство в такой полноте. И Он даёт Своему будущему служителю пережить и почувствовать, что такое Царство и кто такой Он Сам (ст. 3 – 5). И тогда Савл обращается. Его убедили не человеческие слова, его убедила встреча с Воскресшим и опыт Царства. Но ведь христианское обращение только таким и может быть: это обращение ко Христу и к Царству, а не принятие новой религии и не переход из одной религии в другую. А Савл, обратившись, остаётся всё тем же деятельным Савлом, его первый вопрос к Воскресшему: что мне делать дальше (ст. 6)? Его искренняя и активная натура не терпела бездействия, и Бог использует эти качества новообращённого: уже очень скоро Савл начинает проповедовать, свидетельствуя о мессианстве и о воскресении Иисуса (ст. 20 – 30). Он не задумывается ни о прежних своих взглядах, ни о том, что скажут о нём люди, знавшие его в совершенно ином качестве. И дело не в том, что Савлу было не свойственно задумываться. Просто, как видно, впечатление от встречи с Воскресшим на дамасской дороге было так велико, что не рассказать об этом, не свидетельствовать он не мог. Савлу открылась не просто новая истина, ему открылся Мессия, и молчать о таком откровении было невозможно. Религия кончилась. Перед будущим апостолом Павлом открылась полнота Царства.

Превращение Шауля в Павла и в апостола отмечено началом проповеди. Свидетельства. И начинает Павел эту проповедь сразу же после крещения. Гонитель превращается в свидетеля. Как ему это удалось? Он ведь прежде ничего не знал о христианстве, о Церкви, не встречался и не говорил ни с кем из апостолов. Впрочем, по собственным его словам, прозвучавшим в одном из посланий, он и впоследствии общался с ними не так много.

Словом, ни к какому апостольскому служению Шауль, ставший Павлом, рассуждая по-человечески, готов не был. И всё же он начинает своё свидетельство. Нам сегодня это может показаться несколько странным. Не только потому, что Павел не был готов в теоретическом, так сказать, смысле: многие и сегодня выходят на проповедь, чтобы свидетельствовать о собственном духовном опыте, не нуждаясь ни в каких специальных знаниях.

Но апостольское служение ведь предполагало свидетельство о Христе, о встречах с Ним, о Его смерти и воскресении. Павел не был в числе тех, кто общался с воскресшим Иисусом на протяжении тех дней, что отделяли Воскресение от Вознесения. Казалось бы, он не мог быть свидетелем: ведь он не видел своими глазами того, что видели другие апостолы. Но Павел всё же был именно апостолом. Свидетелем. Очевидцем.

Только не того, что было в дни после Воскресения, а того, что произошло на дамасской дороге с ним самим. Именно эта встреча сделала его свидетелем, а значит, апостолом. А значит, апостольское служение, служение свидетеля, видевшего Христа своими глазами, не сводится лишь к тем двенадцати, кому было суждено стать свидетелями того, что произошло от Воскресения до Вознесения.

Оно распространяется на каждого, кому довелось встретиться с Воскресшим. Где бы и когда бы такая встреча ни произошла. И это свидетельство по-своему не менее важно свидетельства двенадцати: ведь оно говорит о том, что история Царства продолжается. Она не завершилась две тысячи лет назад. И встречи с Царём этого Царства возможны и сегодня. А значит, она может продолжиться и для нас тоже. Если, конечно, мы захотим в ней участвовать.

В сегодняшнем чтении из Деяний мы видим, как 12 апостолов не принимают еще одного будущего апостола — Павла. В ситуации гонений в их памяти наверняка всплывают слова Учителя о том, что и их тоже будут гнать. Некоторые из них, например, Петр, очень хорошо знают цену словам. Они понимают, что, как сами смогли отказаться от Христа через час после того, как клялись Ему в верности, так и тот, кто вроде бы стал «своим», может на поверку оказаться провокатором. Тем более, тот, о появлении кого предупреждал их Господь: «Даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 16:2). Апостолы, просто в силу человеческого страха, забывают, что их Учитель все людские недостатки переворачивает вверх ногами и преображает их в достоинства, которыми можно служить Ему. Как их Он принял, несмотря на то, что они предают Его, зная Его и Кто Он такой, так и самого Своего ревностного гонителя Он волен простить и сделать великим Своим служителем.

Савл начинает своё служение, и теперь ему приходится претерпевать те же самые гонения, которым он сам совсем недавно подвергал других. Думается, что Савл к этому был готов, должно быть, он даже смотрел на происходившее с ним как на искупление того, что совершал. Но обращение Савла означало испытания не только для него, но и для многих из его новых братьев. Приход Савла в Церковь подверг проверке способность многих из них прощать грешника, проявлять милостивое отношение к раскаявшемуся и не вменять ему в непроходящую вину давние грехи, и тем самым не самоутверждаться на его фоне.

Мы знаем, что члены первоначальной Церкви сумели устоять перед таким соблазном и, несмотря на первоначальную настороженность, приняли Савла. Но проблема существует и теперь, и не случайно в притче о блудном сыне Христос говорил и о его старшем послушном брате...