Мысли вслух на Мф 5:33-37

Христова заповедь из Нагорной проповеди призывает нас избавиться от двоедушия, стать внутренне цельными, быть в мире с самими собой. Христос, умирая за нас, меняет нашу жизнь (она перестает быть умиранием). Мы становимся новыми людьми; грех, разделение уже не властны внутри нас и в наших отношениях с Богом и ближними. Совершается примирение, наполнение миром нашей жизни и душа наша благословляет Бога и Его мир (Пс. 102).

Господь говорит нам сегодня: не клянись вовсе. Давайте попробуем понять, о каких клятвах здесь говорится. Наверное, первое, что приходит в голову: вроде бы невинная на первый взгляд клятва Ирода (Мк 6:6-14), но оказавшаяся такой зловеще страшной по ее исполнении. Но только ли об этом здесь идет речь? Обратимся к параллельному месту из книги Чисел. «Если кто даст обет Господу, или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его» (Чис 30:3). Здесь, напротив, речь о благочестивом обычае. А что у нас? Может, мы тоже имеем подобные «благочестивые обычаи»? Конечно, имеем, хотя больше 2000 лет прошло с тех пор, как Христос запретил нам это. Очень часто сегодня можно прочесть даже и в текстах современных нам иерархов, что, например, на Великий пост надо брать, кроме телесного воздержания, различные зароки: не смотреть телевизор, перечесть Четвероевангелие, поласковее быть с родителями и прочее. Все это ложь для самого себя и Богу предлагаемая. Каждый день надо жить как на разрыв аорты, каждый день может стать последним как для тебя, так и для всего мира, и это не зависит от того, на Великий пост приходится этот день или на пасхальное время. И как глупы на этом фоне все обеты и зароки. Отец Георгий Чистяков, настоятель Покровского храма в Республиканской детской клинической больнице, однажды вспоминал свой приход на служение. «И в какой-то момент я понял: наверное, раз никто из священников не начал здесь регулярно работать, значит, это должен сделать я. Не могу теперь точно сказать, когда мне стало ясно, что я должен этим заниматься. Я не давал никакого обета, я не переживал никакого озарения. Это получилось как-то очень просто, естественно, можно сказать, без моего участия, без участия наших прихожан, моих друзей, — все произошло помимо нас».

Отмена принципа равного воздаяния, о которой говорит Господь в сегодняшнем отрывке из Нагорной проповеди, знаменует принципиально новый этап духовной эволюции человечества. В древности, когда Моисеев закон провозгласил «око за око и зуб за зуб», нормальным был принцип, сформулированный Ламехом, который убил отрока за нанесенную рану и человека за царапину. Тогда принцип равного воздаяния был верхом цивилизованности и милосердия. Но вот, настало время, когда и «око за око и зуб за зуб» перестало быть высшим духовным достижением человечества. Господь призывает нас вообще отказаться от возмездия.

Обычно толкование этого факта основывают на сказанных в Ветхом завете словах Божиих о том, что только Ему принадлежит право отмщения и воздаяния. Но Сам Господь ничего не говорит об этом. Он не утверждает, что «Бог отомстит за тебя», он говорит «откажись от мести, не противься злому». Значит, мы вновь встречаемся в этих словах с призывом к Крестному пути.

Отношение Иисуса к Торе оказывается избирательным, и избирательность эта определяется характером содержащихся в ней конкретных законов. Как и в случае с правом на развод, которое Иисус для Своих последователей фактически отменяет, право на месть и на клятву священным именем Он отвергает. В самом деле, норма, иногда называемая «правилом другой щеки», является не чем иным, как запретом мести, которую норма «око за око, зуб за зуб» за человеком признаёт, разумеется, ограничивая месть принципом соразмерности: ведь речь в данном случае идёт о пощёчине, а не об избиении, об оскорблении, а не о насилии. Так же точно Тора признаёт за человеком право клятвы священным именем, требуя, чтобы такие клятвы соблюдались неукоснительно: ведь, призывая Бога в свидетели, клянущийся делает Его гарантом исполнения обещанного, а с таким Гарантом от обещаний лучше не отказываться и данного слова лучше не нарушать. Но, с другой стороны, та же Тора принципу «око за око, зуб за зуб» предпочитает материальную компенсацию за нанесённый ущерб, а к клятвам призывает относиться осмотрительно и прибегать к ним лишь в особо важных случаях. Очевидно, как и в случае с разводом, право на который Тора человеку всё же даёт, все эти нормы являются своеобразной уступкой человеческой слабости и греховности. Если уж никак нельзя не мстить, то, по крайней мере, нужно ограничить месть принципом соразмерности, чтобы она не стала преступлением. Развестись в крайнем случае можно, но нельзя вновь жениться на разведённой или выйти замуж за того, с кем развелась, чтобы право на развод не превратилось в право на разврат. Если уж никак нельзя без клятвы, без того, чтобы впутывать Бога в свои дела, не спросив Его согласия, то, по крайней мере, нужно стараться делать это как можно реже, а сделав, постараться исполнить обещанное. Иисус же, как видно, не согласен на такие компромиссы: если нечто является грехом, этого надо избегать, никакие уступки и компромиссы тут невозможны. И действует Он так не из законнического ригоризма, а потому, что Своих последователей Он призывает к жизни в том Царстве, которое принёс в мир. В Царстве, где места греху быть не может..

Слова Христа о любви к врагам вызывают, наверное, больше всего споров и попыток истолкования. Кто-то отвергает их, отстаивая свое право на месть и ненависть к врагу, кто-то, наоборот, отвечает идеологией пацифизма и непротивленчества. Но кажется, что и там и там движущей силой является стремление обезопасить себя, утвердить собственную недосягаемость для врага — либо с помощью силы, либо с помощью равнодушия. А в Евангелии предлагается как раз поведение, построенное не на стремлении собственной безопасности, не на уходе в себя, а на активном ответе обидчику: «благословляйте, делайте добро, молитесь...». И речь, похоже идет не о пацифизме и не об умении терпеть боль и сносить обиды, а о гораздо более трудной науке — об умении любить.

Иногда при чтении Нагорной проповеди может показаться, что, объясняя Тору, Иисус изменяет и даже отменяет некоторые её нормы и положения. В самом деле, как иначе понять, к примеру, запрет мести (ст. 38 – 42) или развода (ст. 31 – 32)? Между тем, ситуация с этими нормами ветхозаветного Закона не так проста. Конечно, Тора и в самом деле допускает месть (Исх 21:23–25; Лев 24:19–20) и развод (Втор 24:1–3). Но эти нормы едва ли следует считать указаниями и руководством к действию. Ведь, например, в случае нанесения телесных повреждений той же Торой предусмотрены и другие варианты возмещения ущерба (Исх 21:18–19). Очевидно, принцип «око за око и зуб за зуб» является скорее ограничительным, это своего рода дань нормам обычного права, которые были распространены у евреев ещё до появления Торы. Месть в те времена вообще была распространена повсеместно, а принцип «око за око и зуб за зуб» был призван ввести её в известные границы. Идеалом был бы, конечно, отказ от мести вообще, но идеал этот оставался недостижимым не только во времена Моисея, но и во времена гораздо более поздние. А Иисус предлагает именно полный отказ от мести, без всяких скидок на человеческую слабость (ст. 39 – 41). Речь идёт именно об отказе от мести, в данном случае от мести за публичное оскорбление, которым считалась данная при всех пощёчина. То же и с разводом: Сам Иисус прямо говорит о том, что право на развод есть не что иное, как уступка человеческой греховности, человеческому «жестокосердию» (Мф 19:7–8), и Сам Он таких уступок делать не намерен. Эта бескомпромиссность может показаться жёсткой до жестокости, если забыть о главном, о том, что целью Иисуса является, ни много ни мало, сделать Своих учеников и последователей подобными Отцу Небесному (ст. 45). Но такое подобие возможно лишь в том случае, если отношения человека и к Богу, и к другим людям являются отношениями любви, притом такой любви, которая не признаёт ни исключений, ни компромиссов (ст. 43 – 48). Очевидно, без такой любви в Царство не войти. А Спаситель призывает нас изгнать из нашей жизни всё, что может помешать нам войти в Царство.

Сегодняшний отрывок показывает, насколько всерьез нас воспринимает Бог. Здесь Иисус говорит о том, какими бы Он хотел нас видеть, без всяких скидок на нашу слабость, немощь. И нам остается, честно читая эти слова, только сокрушаться: «Этого я не могу. И этого не могу. И этого тоже». И так мы дочитываем до последнего, сорок восьмого, стиха и уже почти с облегчением выдыхаем: «Ну вот, я же говорил, что не могу!» Но, конечно, здесь и ответ на все наши «не могу». Только Бог может быть совершенным, и весь призыв Христа к нам — это: «Дайте место Богу в вашей жизни, и она станет совершенной!»

Продолжая раскрывать важность соответствия внутренней жизни и внешнего поведения, Иисус переходит к рассмотрению отношений между полами, и то, что Он говорит, звучит сурово. Сейчас для многих такая суровость кажется чрезмерной, а то и вовсе несовременной. Но что, если на самом деле то, что скоропалительно называют современностью, упустило что-то важное?

Да, для многих людей предлагаемый здесь уровень семейных отношений оказался непосильным. Господу чуждо формальное фарисейское законничество, Его справедливость неразрывна с милостью. Но именно потому, что Он знает всю слабость и неустойчивость наших сердец, Иисус и дал нам представление о норме, какой бы трудной нам она ни казалась.

Нормой должна стать и правдивость, которая нарушается ещё чаще, чем супружеская верность. Когда речь людская стала лживой, возникла клятва для подтверждения истинности хотя бы тех слов, к которым клятва относится. Вот только со временем ложь проникла и в клятвенную речь. Из такой ситуации можно выйти, усиливая степень клятвы, но Иисус предлагает другой выход, гораздо труднейший и неизмеримо более простой: Он предлагает вернуть простому слову его подлинный смысл, отказавшись и от лжи, и от клятвы. И не случайно упоминание о лукавом, ведь ложь вошла в души людей тогда, когда поддавшиеся лукавому Адам и Ева на прямой вопрос Бога вместо простого «да» начали в ответ строить извилистые словесные комбинации...

«Ваша праведность должна быть выше, чем праведность фарисеев», — наверное эти слова воспринимались так же, как предложение выпить море или прыгнуть выше головы. Ведь книжники и фарисеи как раз и уделяли особое внимание праведности — старались исполнять все религиозные предписания, чтобы угодить своей жизнью и поведением Богу, давшему людям закон. А эти слова были обращены к ученикам Иисуса, среди которых были люди недалекие, слабые, с сомнительной репутацией, словом — грешники. И они должны были жить более праведно, чем «специалисты» по правильной жизни! Может быть, этот явный нравственный тупик должен был принципиально изменить само миропонимание Его слушателей? Богу нельзя угодить своей жалкой праведностью, в Его глазах раздражение или страстный взгляд на чужую жену — такое же преступление, как убийство или измена. Он не подсчитывает наши грехи и добрые дела — это бесполезно, потому что отношения с Ним — не торговля. Ясно, что ученики Христа должны жить по-другому, по-новому, как соль земли, как свет мира. Они должны стать местом присутствия Бога на земле.