Мысли вслух на Ин 8:12-30

Что составляет основы нашей жизни, ее первичные реалии? Рождение и смерть, вода, пища, истина, свет... Все эти понятия Иисус использует для описания Своей миссии, в качестве Своих имен. Он хочет сказать всем, кто услышит эти слова, что Он и есть основа человеческой жизни. «В Нем была жизнь, и жизнь была свет людям... Я — свет миру...». Чтобы рассказать нам об Отце, Он говорит на нашем языке (а какой же еще язык мы можем понять?), говорит о простых и понятных бытовых мелочах (как в притчах о Царстве) или — в Евангелии от Иоанна — о самых важных вещах, без которых мы не можем представить себе ни себя, ни мира. «Я — хлеб... Я — жизнь... Нужно вам родиться свыше... Я дам воду жизни...». И все это — свидетельство о Том, о Ком нельзя рассказать никакими словами, нельзя увидеть слепыми человеческими глазами — об Отце, неразлучно пребывающем в Сыне.

Говоря с фарисеями, Иисус снова и снова пытается объяснить им, кто Он такой и зачем Он пришёл в мир. Но тем было нелегко понять Его, ведь они хотели не свидетельства, а доказательств, доказательств формальных, таких, каких требуют от свидетелей в обычном, земном суде по обычным, человеческим делам. Иисус говорит им о той жизни, которую Он может дать каждому, кто готов поверить Ему (ст. 12), а в ответ слышит: где твои свидетели? А если свидетелей нет, как мы можем поверить Тебе (ст. 13)? Иисус, отвечая спрашивающим, пытается говорить с ними на их языке. Он говорит: свидетелей двое, Я и Отец (ст. 16 – 17). Но такой язык не меняет сути дела: ведь для того, чтобы поверить Иисусу, нужны не юридические доказательства, нужно просто умение видеть ситуацию духовным зрением. Нужно всего лишь понять, кто такой Иисус, откуда Он пришёл и куда идёт, но этого невозможно сделать, опираясь лишь на формальные юридические процедуры, хотя бы и основанные на нормах Торы (ст. 14). Вы, говорит Иисус фарисеям, оцениваете («судите») всех лишь по внешним, формальным критериям («по плоти»); Я же, говорит Он о Себе, не оцениваю никого (ст. 15). Тем самым Иисус даёт своим собеседникам понять, что оценивать Его служение и свидетельство по земным меркам и по формальным критериям бессмысленно, ведь Царство не вмещается ни в какие человеческие рамки. И Сам Иисус тоже, по собственным Его словам, никого не оценивает: как видно, не для этого Он пришёл в мир. Его задачей стало освобождение людей от того греха, от которого иначе им не освободиться никогда, и вопрос приятия или неприятия Иисуса становится поэтому вопросом жизни и смерти как для принимающих, так и для отвергающих (ст. 21 – 24). И, хотя, как видно, слушающие всё равно до конца не понимали Спасителя (ст. 25 – 27), среди них нашлось немало таких, кого слова Иисуса убедили и кто Ему поверил (ст. 30). Как видно, среди присутствующих произошло разделение на тех, кто готов был пренебречь мнением большинства и религиозных авторитетов ради Царства, и на тех, кто предпочёл не рисковать. Разделение на ищущих Царства и тех, кто готов жить по-прежнему, оставаясь при своей религии.

Свидетельству Христа о Себе фарисеи противопоставляют соблюдение юридических формальностей. Согласно букве закона они говорят правильно, слова, подтверждённые свидетелями, имели большую убедительность для присутствующих. Вот только и в этом случае фарисеи нашли бы основания для отвода свидетелей, ведь не об установлении истины они хлопочут. Наоборот, они опасаются, что истинность слов Иисуса может подтвердиться. Но истина, которую Он открывает, превышает человеческое разумение. Слова Христа превосходят земную логику, их можно или принять, или отвергнуть, но невозможно исчерпать до конца.

Один из примеров того, насколько логика речей Христа отличается от логики повседневного мышления, дан здесь же. Рассуждая привычно, вслед за словами “вы судите по плоти, а Я...” должно стоять что-то наподобие “сужу по духу”, ведь речь идёт о суде и о том, каким он должен быть. Но Христос продолжает неожиданно: “не сужу никого”, снимая человеческие представления о справедливости и давая немного прикоснуться к иному понятию о ней.

В сегодняшнем отрывке из Евангелия от Иоанна мы встречаем одни из самых известных слов Христа, где Он Сам говорит о том, Кто Он и в чем Его предназначение. Он — свет миру. И этим сказано неимоверно много! И то, что Он лежит в основании мира, Он в центре мира (ведь так устроена наша вселенная, что все «вертится» вокруг источников света), и Ему надлежит быть в центре каждой жизни. Здесь же и то, что благодаря Ему в жизни появляется тепло, огонь, который подпитывает наши силы. И здесь же Он Сам говорит, что Его свет указывает нам путь. И даже когда вокруг тьма, ей все равно не одолеть нас (см. Ин. 1:5), если мы ходим во свете Его. Этот свет настолько ярок, что им очищаются от грехов наши сердца. И в этом же свете мы видим свет (см. Пс. 35:10) — наконец-то научаемся различать добро и зло, т.е. делать то, ради чего мы отпали от Бога (см. Быт. 3). Если мы пребываем во свете Христовом, исполняется наше предназначение, жизнь обретает смысл. Потому что в свете Христовом мы видим Отца (см. Ин. 14:7) и можем наконец в полноте предстать перед Ним.

Сегодняшний евангельский отрывок начинается одними из самых известных и важных слов Христа. Обычно на иконах Спасителя Евангелие в Его руках изображают открытым именно на этих словах: «Я свет миру». Эти слова уникальны и удивительно точны. Когда мы говорим о просветителях, духовных и культурных вождях народов, мы говорим: «Он принес свет миру». Господь же говорит о том, что Он Сам и есть свет, который разгоняет тьму и делает различимыми добро и зло. В самом деле, только в присутствии Христа мы становимся способными к такому различению, только в Теле Его — Церкви — мы получаем от Святого Духа дар различения.

И этот свет — не какое-то действие Бога или сопутствующий Его приходу феномен. Это именно Сам Христос. Наверное, рационально объяснить, как это так получается, невозможно, однако это действительно так. В жизни христиан важно, что только Свет Христов дает нам животворное переживание правды, придает смысл и бытию мира, и нашей жизни, и нашим делам и поступкам.

Иисус говорит о том, что Он - свет миру. А это значит, что те люди, которые не смотрят на Него, находятся во тьме. Мир имеет только один источник света - Божию Любовь. Многие по опыту знают, что для того, чтобы согреваться у костра, нам нужно держаться рядом с ним, причем, именно поворачиваясь вокруг своей оси и попеременно подставляя жару пламени разные бока. Иногда необходимо подойти очень близко, если сильно продрог, но долго так стоять тяжело… Вот так и в общении с Господом: за Ним нужно следовать, поддерживая это наше «согревание» Его теплом, Его Любовью. Нельзя «подставить» Ему только одну сторону нашей жизни, потому что иначе все остальное так и останется во тьме. Подобно сильному жару, Его близость выжигает грех и, иногда, это бывает больно. Свет, идущий от нашего Господа - это не просто свет, а свет жизни. И, проникая во все уголки нашего существа, он обновляет их и возрождает нас к жизни в этом мире.

Иной раз слова Иисуса, обращённые к слушающим Его фарисеям, могут показаться несколько искусственными. Так, в частности, выглядит Его апология Своего свидетельства с точки зрения норм Торы, которые для фарисеев были, разумеется, незыблемым авторитетом. Иисус ссылается на некие законодательные нормы, касающиеся свидетелей, на то, что свидетельства двух человек должно быть достаточно во всяком случае, при этом, разумеется, прекрасно понимая, что Его аллегории с точки зрения формально-юридической совершенно неприемлемы. Для чего же Он это делает? Чтобы попытаться донести до Своих слушателей хоть что-нибудь, используя (пусть и аллегорически) понятный им язык? Наверное, и это тоже. Но, быть может, есть здесь и другой аспект, связанный с пониманием цели Торы. Конечно, Тора на всём протяжении свой истории была и законодательством тоже. Но довольно рано, вероятно, уже к концу допленного периода, на неё стали смотреть ещё и как на духовный стержень человека в его отношениях с Богом, а в послепленный период некоторые учителя из тех же фарисеев заговорили о внутренней Торе, как об особом духовном состоянии и как о духовном пути, ведущем в мессианское Царство. И Иисус, как видно, хочет напомнить слушающим Его фарисеям, что Тору можно и нужно понимать не только формально-юридически, что за каждой её нормой, если в неё вдуматься, может открыться нечто, имеющее отношение к духовной жизни и к Царству. А если ограничиться только формально-юридической стороной, Тору легко потерять, оставив себе лишь её внешнюю оболочку и отбросив её духовное ядро. И Иисус показывает Своим слушателям это ядро. Показывает с тем, чтобы каждый, читая хорошо знакомый текст, имел возможность выбора: оставаться ли ему религиозным формалистом или использовать Тору, как духовный компас на пути в Царство.

«Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой». Епископ Кассиан в своем фундаментальном труде по Евангелию от Иоанна («Водою и кровию и духом») говорит о том, что это не единственно возможный перевод. Если бы пунктуация была другой, к чему есть основания, то фраза означала бы, что вода потечет из чрева Иисуса. У каждой версии есть свои сторонники и противники. Сам владыка склоняется ко второй. Но что делать нам, людям не искушенным в филологии? Давайте посмотрим на это с той точки зрения, что история Слова Божия несет в себе не только исконную истину о реченном Господом, но и неверную, может быть, с научной точки зрения какую-то правду, ибо Дух нисходит на каждого. Если так, то, может, нам посмотреть на оба перевода одновременно. Конечно, второй перевод притягивает к себе сюжет о самарянке. И тем он безусловно истинен. Только Господь дает воду живую. Но все-таки человек может стать проводником этой живой воды и в этом смысле сам становится «вторичным источником», если прибегать к терминологии теории дифракции света. И именно в этом смысл сегодняшнего праздника, дня Святой Троицы, что человек может стать источником Духа. Это удивительно, необъяснимо, но это так. И поэтому нам все-таки важен прежний перевод, даже если он не совсем верен с научной точки зрения. А вернее было бы сказать, что нам ценны оба перевода.

Иисус использует образ, который должен мгновенно вызывать у слышащих Его людей ассоциации с пророчествами о Мессии, – ср., например, Ис. 9:2; Ис. 60:1-3. И, судя по их последующей реакции, так и происходит, но они отказываются верить в то, что эти пророчества исполняются здесь, прямо на их глазах. Пожалуй, нескромность заявления Иисуса может вызвать у кого-то из нас протест, но давайте вместо того, чтобы сразу протестовать, подумаем, что получится, если это действительно правда.

В псалме 118/119 сказано: «Слово Твое светильник ноге моей и свет стезе моей». Похожая фраза есть и в книге Притчей (6:23). Почему же Иисус говорит о том, что без Него люди ходят во тьме? Вероятно, потому, что свет слова (закона, заповеди) светит только на путях закона, и те, кто не исполняет заповедей, находятся вне этого света. Иисус приносит с Собой исполнение закона, поэтому везде, где Он – там свет. Он есть Слово во плоти, и значит, – свет истинный. Тогда для людей открывается путь, освещенный Словом, путь Христов, путь, который Иисус прошел перед нами, и нам остается только следовать за Ним, идти по Его следам и видеть все вокруг себя и в себе самих в истинном свете.

Слова Иисуса о Духе Святом в Евангелии от Иоанна вызвали споры среди слышавших. Иисус постоянно сталкивался с тем, что Его не понимали. Одно из чудес Пятидесятницы — это взаимопонимание людей, нечто совершенно противоположное тому, что произошло с древними строителями Вавилонской башни (Быт. 11:1-9). Здесь рождается Церковь — когда самые разные люди соединяются в сердечном согласии с «великими делами Божиими». Как наш мир стремится сокрыть эти дела от глаз людских, но Христос — свет миру, и мы можем быть не во тьме.

У Иисуса и слушающих его фарисеев разные представления о том, что такое свидетельство. И дело тут не в том, что они хотят свидетельства человеческого, а Он говорит о свидетельстве Божьем. Дело в том, что слушающие Иисуса вполне и искренне религиозные люди хотят внешнего свидетельства там, где оно возможно лишь как внутреннее. Фарисеи — люди религиозные, соблюдающие Тору, и от Иисуса они требуют доказательств Его мессианства или хотя бы истинности Его свидетельства так, как могли бы потребовать подобного же рода свидетельства в суде по какому-нибудь обвинению.

Логика проста: представь нам надёжных свидетелей того, что Ты говоришь правду и действительно имеешь право делать то, что делаешь, и говорить то, что говоришь. Требуется свидетельство, удостоверение, но сугубо формальное и внешнее. А оно в данном случае невозможно. Иисус принёс в мир то, что нельзя доказать одним внешним свидетельством, но этого-то требующие от Него доказательств и не могут понять. Или не хотят.

Оно и не удивительно: ведь речь идёт о людях религиозных. И доказательства им нужны соответствующие — вмещающиеся в религиозные рамки. А тут доказательства могут быть только внешние. Ведь любая религия — штука внешняя. Своего рода инструментарий, изначально разработанный для установления отношений с высшими силами. И для верификации этих отношений. А с Богом как раз чисто внешних отношений быть не может. И никакая верификация тут невозможна. С таким же успехом можно было бы попробовать доказать дружбу или любовь. Засвидетельствовать то и другое можно, а вот доказать…

При желании скептик или циник всегда возразит, что тут, мол, не дружба и не любовь, а просто свой интерес. Или тяга к партнёру. И ничего на внешнем уровне не докажешь. Только изнутри, где живёт уверенность в духовной подлинности отношения. Так и с Богом: тут доказательство можно найти только внутри. В собственном сердце. Иначе никак. Но это уже не религия, а отношения с Богом. В чистом виде. Не вмещающиеся ни в какие религиозные рамки. И никак внутри этих рамок не доказуемые.

Нельзя сказать, что Иисус никогда не говорил Своим слушателям прямо о Своём мессианстве. Иногда Он говорит о нём достаточно ясно. Так, называя Себя «от начала Сущим», Он, в сущности, использует один из эпитетов, который применялся к Мессии ещё допленными пророками. Но при этом Иисус ведёт Себя совершенно не так, как должен был, в соответствии с общепринятыми в те времена представлениями, вести себя Мессия. Он ничего не говорит ни о восстании, ни об освобождении страны от власти язычников. Он, вроде бы, и называет Себя Мессией, но лишь намёками, а когда окружающая Его толпа уже готова провозгласить Его Мессией, скрывается. К тому же, этот странный Мессия нарушает шаббат, общается с грешниками, не смущаясь их обществом, да и традиционное благочестие, как видно, Он ставит не слишком высоко. Если и Мессия, то довольно странный. А Иисус, между тем, лишь усиливает это впечатление, говоря нечто загадочное о том, что слушающие Его люди не смогут отправиться туда, куда собирается идти Он. Конечно, Он говорит им о Царстве, в которое им не войти, если они не примут Его, как посланного Богом Мессию. А они Его не понимают, они ведь уверены в том, что Мессия строит Своё Царство на земле так же, как строятся на ней все другие царства, хотя, конечно, законы этого Царства будут не такими, как законы царств языческих. И войти туда сможет каждый, кто эти законы примет и согласится им следовать, а тут уж все без исключения фарисеи были в себе абсолютно уверены: им ли отвергать Тору и Того, кто построит Царство, на Торе основанное! Наверное, именно это непонимание в первую очередь и заставляло Иисуса говорить о Своём мессианстве лишь намёками. Он хотел, чтобы слушавшие Его люди опирались не на свои знания и своё понимание Царства, а на то, что Он пытается им объяснить, чтобы Царство для них стало не концепцией, не теорией, а духовной реальностью, которая уже вошла в мир, и вошла через Него. Но Его слушателям, как видно, очень трудно отрешиться от своих взглядов, таких привычных и таких «правильных».

Странная это фраза: «Много имею говорить и судить о вас; но Пославший Меня есть истинен, и что Я слышал от Него, то и говорю миру». Мы можем говорить о других. А можем – от Бога. В чем же противоречие, разве нельзя говорить о другом человеке, и при этом говорить от Бога? Иисус же обличал фарисеев, Он же о них при этом говорил? Скорее всего, дело и правда в источнике слова…

Допустим, ребенок не хочет делать уроки или выполнять свои обязанности по дому, например накрывать на стол. Можно просто начать ругать его за лень, видеть в нем источник своих переживаний, гнева. А можно – посмотреть на Него глазами любящего Бога, найти в Боге источник безусловной любви к ребенку. Как это изменит наши слова? Фраза «ты лентяй и ничего не хочешь делать», и фраза «я тебя люблю и беспокоюсь, что тебе будет трудно потом, если ты сейчас не научишься трудиться, а труд – это тоже способ узнавать Бог и мир, который Он сотворил…» – очень разные.

Конечно, есть еще сотни вариантов того, как выразить то же самое, конечно есть дети, которым не подойдут эти слова, а подойдут другие. Здесь не место рассуждать о педагогике, пример мог быть и из совсем другой области.

Но в одном случае мы опираемся на наше видение другого и воспринимаем его как повод отреагировать, этот взгляд всегда оценочный, пусть даже не всегда осуждающий, а суд – у Бога. А в другом случае, даже если мы говорим о другом человеке, источник наших слов – в Боге, а не в наших реакциях на окружающих.

В центре сегодняшнего фрагмента стоят загадочные слова: Я есмь. Их точный смысл сложен. Разные люди в Евангелии реагируют на эти слова совершенно по-разному. Ученики, тонущие на своем суденышке, видя Иисуса, идущего к ним по волнам и слыша эти слова, успокаиваются. Фарисеи же наоборот либо не понимают, либо не хотят понять. Почему такая разница? Как полагают современные исследователи, и это явствует из слов Господа: «Пославший Меня со Мною», в сегодняшнем тексте эти слова обозначают откровение об Отце. При этом сначала Господь призывает нас уверовать в это откровение, а потом говорит, что Крест принесет в мир знание об этом. Именно знание, это очень важно понять. Знание означает полное погружение в объект познания, полное слияние с ним, а точнее с Ним. Мало кто из нас отважится сказать, что он знает Бога. Мы порой с робостью произносим: я верю в Бога, а здесь нечто гораздо большее.

Однако не через все большую уверенность приходим мы от веры к знанию, как это происходит с мирскими науками. А, наоборот, через все большее как бы незнание, ибо «немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить мудрых» 1 Кор 1:26-29. Почему так? Наверное, и на этот вопрос отвечает апостол: «дабы не похвалилась перед Богом никакая плоть».

Здесь слышится разговор при отсутствии диалога. Христос продолжает открывать людям, Кто Он, но те не слышат, да и не хотят услышать. Он, в других ситуациях учивший притчами, соответствовавшими характеру мышления и мировосприятия слушателей, теперь как будто не заботится о том, чтобы Его поняли и произносит речи, заведомо трудные для понимания. Должно быть, настал момент, когда надо не спускаться уровень слушателей, а повышая планку давать им возможность подниматься. То, что Христос открывает, трудно понять, но надо запомнить, и тогда слова начнут производить внутреннюю работу в сердцах услышавших.

А пока что слушающие даже не реагируют на то, что Христос назвал Себя от начала Сущим, то есть свидетельствовал о Себе как о Боге. Впрочем, многие читатели евангельского текста, например, свидетели Иеговы, до сих пор не замечают и не понимают этого свидетельства...

Слова “будете искать Меня и умрёте во грехе вашем” на первый взгляд противоречат Его же словам “ищите, и найдёте” (Мф. 7:7). Весь вопрос в том, для чего искать. Если не для того, чтобы принять и уверовать, а чтобы блистать красноречием и собственной эрудицией, то искать бессмысленно. отказываетесь от Единственного, способного спасти.

После всего сказанного слова о том, что “когда Он говорил это, многие уверовали в Него”, звучат неожиданно. Но в то самое время, когда одни из слушателей, и среди них ученики, отходили от Христа, будучи смущены Его речами, другие принимали и откликались именно на трудные слова. И значит, Он учил не напрасно.

Слова Спасителя, говорящего о Себе, что Он «от начала сущий», воспринимают обычно как Его свидетельство о Своей божественности. И такая интерпретация Его слов, безусловно, возможна. Вопрос в том, является ли она главной для нас в практическом плане. И, самое главное, была ли эта мысль тем главным, что хотел донести до Своих слушателей Сам Иисус. Нам сегодня ответ кажется самоочевидным: может ли что-нибудь быть важнее божественности Спасителя? Это ведь, несомненно, одно из оснований христианского правоверия, той самой ортодоксии, о которой мы сегодня столько говорим. Между тем, для первого христианского поколения (как и для целого ряда последующих) на первом месте была не ортодоксия, а ортопраксия. Не правильные взгляды и мнения, а правильная жизнь.

А тут акценты неизбежно смещаются. Мы можем быть абсолютно уверены в том, что Иисус — Богочеловек, но это может никак не влиять на нашу практическую жизнь. Вряд ли это то, чего хочет от нас Спаситель. В конце концов Он ведь прежде всего хочет приобщить нас к Своей жизни. Сделать нас частью этой жизни. Жизни того Царства, которое Он принёс в мир. Потому-то Он и говорит, что туда, куда Он направляется, слушающие Его люди пойти не смогут.

Потому, что не доверяют Ему. А Он живёт Божьей жизнью. Во всей её полноте. В такой же полноте, какой живёт Его небесный Отец. Такое недоступно никому, ни одному человеку. Если, конечно, человек этот не доверится Ему, своему Спасителю. Иисус не просто декларирует Своё богочеловечество, Он приглашает слушающих Его в Своём богочеловечестве участвовать. И это главное: ведь ради этого Он и пришёл в мир. Царство — это полнота Его богочеловеческой жизни, открытая миру. А значит, каждому из нас. Было бы только желание войти. И доверие к Нему.

Читаемый нами сегодня отрывок из Евангелия от Иоанна воспринимается как квинтэссенция догматического богословия. Как можно было пройти мимо и не понять таких ясных слов Христа? Вероятно, такова особенность человеческого восприятия: трудные для нас вещи мы просто не замечаем. Ведь Господь Иисус говорит, что называется, «открытым текстом», что Он есть от начала Сущий. Но Воплощение Сына Божия — такая невероятная вещь, что эти слова пролетают мимо ушей слушателей, они их не замечают (в противном случае они попытались бы побить Иисуса камнями).

Господь говорит о том, что Он и есть тот самый Бог, который открывался предкам иудеев, и прилагает к Себе имя Божие, открытое Моисею на горе Синай. Он говорит также, что Отец не оставил Его и пребывает с Ним. Но узнать это, принять и пережить эти невероятные и непостижимые вещи мы сможем только когда Сын Человеческий будет вознесен на Крест. И может быть, здесь дело не только в жестоковыйности древних иудеев, но и в том, что тайна Божия иначе, чем Крестом, и в самом деле непостижима.