Мысли вслух на Иез 47:1-9

В Книге Иезекииля видения занимают совершенно особое место. Объясняется это особенностями самого Иезекииля, в духовной жизни и пророческом служении которого визионерство играло важнейшую роль. Именно в форме видений он получил очень важные для всего народа откровения. Одним из таких видений было видение нового Храма, который действительно пришёл на смену старому, разрушенному вавилонянами. Этот Второй Храм был построен на прежнем фундаменте вскоре после окончания плена.

Но Храм, который видит Иезекииль, мало похож на тот, который построили вернувшиеся из Вавилона репатрианты, так же, как мало похож он и на Храм Ирода. Это скорее Храм-символ, и, в первую очередь, символ мессианской эпохи. Не случайно из-под фундамента Храма течёт река живой воды: живая вода была символом того духовного обновления, прообразом которого были очистительные омовения, избавлявшие омывающихся от последствий совершённого ими греха. Вода же, текущая из-под Храма, не только очищает, но и обновляет каждого, кто погружается в её воды, обновляет не только духовно, но и физически, давая омывающемуся полноту жизни, духовной и телесной.

Таким образом Бог открывал Своему пророку ту мессианскую перспективу, частью которой в своё время станет и Второй Храм. Конечно, с точки зрения исторической перспективы тут была налицо та хорошо известная аберрация пророческого восприятия, которая события, нередко весьма отдалённые во времени, приближала настолько, что современники пророков ожидали их чуть ли не со дня на день. Так и репатрианты, вернувшиеся из Вавилона на развалины Иерусалима, были уверены, что Мессия должен появиться вот-вот, нужно лишь восстановить (точнее, отстроить заново) Храм.

Но аберрацией такое видение можно назвать лишь с точки зрения линейного и чисто внешнего восприятия истории. С духовной же точки зрения окончание плена и восстановление Храма действительно выводило народ на ту финишную прямую, которая оканчивалась у порога Нового Завета. И пророку история народа Божия открылась так, как видели её многие его предшественники: грех, катастрофа и утрата данной Богом земли, как его следствие, а затем — обращение, духовное обновление и возвращение на землю отцов, возвращение не прежним, а новым народом. Народом, у которого теперь остаётся одна задача: дождаться Мессию и пойти за Ним в то Царство, которого они так ждали.

В библейских книгах Царство нередко описывается как оазис в пустыне, где течёт река живой воды, по берегам которой зеленеют деревья. Этот образ неслучаен. В древности на родники и источники смотрели как на проявления той сверхприродной силы, благодаря которой становится возможной жизнь — отсюда и обожествление язычниками родников и источников. Проявлением же этой силы источники и родники древние считали потому, что их поражал сам факт непрерывного обновления — вода в источнике всегда была свежей и никогда не заканчивалась. Она выходила откуда-то из таинственных земных недр и оживотворяла всё, к чему прикасалась.

Вечно обновляясь, источник никогда не стареет — за этим образом древние видели некую тайну мироздания, тайну того источника жизни, который где-то в этом мироздании должен быть скрыт. Яхвист, конечно, видел источник жизни не в мире, не в творении, а в его Творце. Но образ источника, из которого бьёт струя живой воды как символ вечной, непрерывно обновляющейся жизни в яхвизме остался. В видении Иезекииля источник этот оказывается под фундаментом Иерусалимского Храма.

Не Храма Соломона — он был уже разрушен тогда, когда пророку было дано увидеть то, что он увидел, — а другого, нового Храма, который построят в своё время вернувшиеся из плена на землю отцов еврейские репатрианты. Смысл видения Иезекииля, на первый взгляд, совершенно ясен: именно пребывающее в Храме Божье присутствие и является источником жизни для народа Божьего, собирающегося вновь на земле своих отцов. Но есть тут и другое: поток, текущий из-под фундамента Храма и становящийся настолько глубоким, что его воды, кажется, хватит всей земле.

Очевидно, тут перед нами образ Царства, начинающегося в Иерусалиме, а затем распространяющегося по всей земле. Начинающийся с того места, которое Бог избрал для Себя как место своего присутствия. Оттуда, где прозвучит голос посланного Им Мессии. А затем распространяющегося по всему миру, по всей земле, по всей вселенной. А начнётся всё с того, что небольшая сравнительно община репатриантов вернётся на землю отцов и построит новый Храм на месте разрушенного вавилонской армией. Сделав первый шаг навстречу Мессии и Царству.

Подобно Пятикнижию, в заключительных главах своей книги пророк Иезекииль описывает устроение Святой земли и распределение земли между коленами Израилевыми. Но в этом «техническом» тексте мы видим несколько исключительно важных деталей. Как и в предыдущих главах, эти детали подчеркивают, что пророк говорит о чем-то большем, чем просто земное устроение. В его словах звучат апокалиптические ноты, удивительным образом сочетающиеся с «проектом земельного кадастра» для обновленного народа Божия.

47-я глава начинается пророчеством о потоке, исходящем из-под порога Храма. В земном Иерусалиме на Храмовой горе ему нет реального соответствия, и потому описание пророка следует воспринимать как символ некоей духовной реальности. Иезекииль говорит, что этот поток, текущий из Дома Божия, напояет всю землю и животворит все, через что он протекает. По берегам потока все расцветает, воды его изобилуют рыбой, и даже воды моря, в которое он впадает, становятся «здоровыми», пригодными для питья. Такими красками пророки всегда изображают землю, преображенную в день воцарения Всемогущего, в день Его победы над грехом и смертью.

Поток Иезекииля в общебиблейском контексте следует сопоставить с водой, которую дает Господь Иисус Христос и которая становится в нас «источником воды, текущей в жизнь вечную» (Ин. 4:14). Иезекииль таинственным образом видит и возвещает нам те «реки воды живой», которые, по слову Христа, переполняют верующих в Него (Ин. 7:38). В видении Иезекииля эта животворная вода истекает из Храма, где присутствует Бог; в рамках книги пророка и Ветхого завета в целом она воспринимается как символ животворящей благодати Божьей, символ того Духа, которым сердца людей из каменных превращаются в плотяные. В Новом завете евангелист Иоанн открывает нам, что речь идет не о символе: это та самая вода, что истекает из пронзенного сердца Сына Божьего (Ин. 19:34). И тот же евангелист Иоанн свидетельствует в Откровении об этой «реке воды жизни», «исходящей от престола Бога и Агнца» (Откр. 22:1).

Описывая далее разделение земли между коленами Израилевыми, Иезекииль соотносит его с тем, что должно было совершиться в рамках нарушенного Израилем Синайского завета. Тем самым мы видим, что в спасенном и обновленном Иерусалиме Синайский завет находит свое исполнение. То, что не состоялось из-за неверности и греха людей, все же будет исполнено, когда Сам Бог придет спасти народ Свой и заключить Новый завет. И вновь нельзя не вспомнить о словах Господа Иисуса, пришедшего «не нарушить закон, но исполнить» (Мф. 5:17). Господь говорит о законе, который по грехам нашим не мог быть нами исполнен без Христа и без излияния Духа Святого, и эти Его слова тоже тесно связаны с пророчеством Иезекииля.

В пророчествах о соседних с Израилем странах и народах Иезекииль говорил, что замысел Творца о спасении простирается и на них. Эта мысль находит поразительное для Ветхого завета продолжение в конце 47-й главы. Говоря о разделе земли, пророк возвещает волю Божию о том, чтобы иноземцы, живущие среди избранного народа, считались наравне с природными жителями Святой земли и тоже получали земельный надел. Эти слова резко контрастируют с повелениями Пятикнижия об отделении от иноплеменных. Это тоже деталь, несомненно относящаяся к чаемому нами Царству будущего века: даже при возвращении Израиля из вавилонского плена Ездра и Неемия продолжают, в духе Пятикнижия, добиваться отделения от иноземцев. Время единства всех людей перед Богом настанет не по возвращении из плена, но в конце времен. Лишь тогда, с приходом Христа, в Церкви Нового завета исполнится то, о чем говорит здесь Иезекииль, а после него — Второисайя (Ис. 60:3) и Захария (Зах. 8:20-23).

В последней, 48-й главе, Иезекииль подробно повествует о том, как следует разделить землю Израиля. Принципиально для него здесь то, что это разделение земли основывается не на удачливости или силе колен, но на воле Владыки неба и земли. Речь идет не о немощной человеческой «социальной справедливости», но о правде Божьей. Последняя так же животворна по сравнению с первой, как воды истекающего из Храма потока животворны по сравнению с горькими водами Мертвого моря. В центре всей земельной системы — земля Храма, земли князя выделяются наравне с коленами Израилевыми. Понятно, что тем самым решительно сужается сфера княжеской власти и возможности его произвола. Центральное положение Дома Божия, места присутствия Славы Господней в мире подчеркивается вновь в последних словах книги, где пророк говорит о вратах Иерусалима, открытых всем. Эта открытость и Присутствие обусловливают новый смысл существования народа Божия и Иерусалима, выраженный в его новом имени: «Господь там».

Мы снова видим, как конкретные детали упоминаемой в пророчестве реальности становятся подробностями притчи. Поток живой воды, исходящий из-под порога храма - это та живая вода, о которой через несколько веков будет говорить Христос, и которая оздоровит те земные воды, которые ныне не пригодны для питья. Воды Мертвого моря напоминают о тяжком грехе, исказившем облик земли, ведь они простираются над Содомом и Гоморрой, бывшими средоточием греховности и вкусившими её последствия. Но, как поток воды живой изменит состав Мёртвого моря, так и последствия зла, совершённого и совершаемого людьми, будут исцелены и преодолены Господом.

А затем мы видим указание разделить землю иноземцам наравне с израильтянами, отчего можно испытать чувство недоумения. Ведь мы только что читали другие указания, относящиеся к иноземцам, в связи с чем вспоминали отделение иноплеменников, которое через непродолжительный для исторических масштабов срок организует Ездра. Но мы поймём, что противоречия нет, если в размежевании увидим временную меру, обусловленную конкретными обстоятельствами, а не окончательный и абсолютный закон, предназначенный на все времена.