Мысли вслух на Мф 7:13-29

Сегодняшнее чтение посвящено теме лжепророков (ст. 15) и лжеучеников (ст. 21 – 22). Но прежде разговора о лжепророках и лжеучениках Иисус говорит о том, что путь в Царство не будет простым, что это путь узкий, которым захотят идти немногие (ст. 13 – 14). Такая последовательность, разумеется, не случайна. Ведь лжепророки и появляются потому, что их ждут. Падшая человеческая природа склонна к компромиссу; для полного спокойствия всякому хотелось бы исполнить то, чего требует Бог, но исполнить так, чтобы исполнение это было по возможности необременительным. Нарушить слово Божие напрямую было бы слишком рискованно, тогда при встрече с Богом лицом к лицу сказать Ему будет нечего. Иное дело, если бы появился некий духовный лидер, например, пророк, который своим авторитетом санкционировал бы такое нарушение, взял бы ответственность на себя и тем самым снял бы её с тех, кто не хотел бы идти узким путём. Конечно, при желании такого «пророка» всегда можно отличить от подлинного человека Божия, но если желания нет, если слушающий ищет не истины и не откровения Божия, а самооправдания, он вполне может не заметить даже совершенно очевидных вещей. Неудивительно, что всё это свойственно и тем, кто называет себя христианами. Ведь одного названия, как говорит Иисус, ещё недостаточно, нужна готовность идти тем самым узким путём, а дьявол между тем всегда готов указать на пути более лёгкие и ведущие якобы к той же самой цели, как он указывал на них самому Спасителю во время искушения в пустыне (Мф 4:3–10). Единственным же критерием истинности оказывается исполнение слов Иисуса (ст. 24 – 27). И дело тут не только в том, что человека, живущего Царством и в Царстве (а таковы все истинные христиане), ни с кем не спутаешь: благодать Божию сымитировать невозможно. Дело в том, что никакие способности и никакие дары Божии сами по себе не приближают человека к Царству: ведь для этого человек должен прежде всего измениться внутренне, а если такого изменения не произошло, всё остальное бесполезно, даже если в «остальном» заметно действие Божие (ст. 22 – 23). Но меняться внутренне падшему человеку труднее всего, и этим путём действительно готовы идти немногие. А другого пути в Царство нет.

В конце нагорной проповеди, где собраны важнейшие правила жизни учеников Христа, помещен своеобразный комментарий Самого Иисуса на все это нравственное учение — о том, что нельзя ограничиваться слышанием слова, что необходимо его исполнение, то есть, применение в жизни. Это означает, что все эти правила, заповеди, нравственные ориентиры — все это не только этика, «моральный кодекс», устав, а скорее, указания для осуществления веры. Ведь вера и есть присутствие Бога в жизни человека, а следовательно, верить — значит жить по-божески. Для Христа невозможны никакие «религиозные убеждения», оторванные от практики. Он не ждет от нас какого-то особого мировоззрения или убеждений — Он ждет, чтобы через нас в мире присутствовал Бог...

Завершая Нагорную проповедь, Иисус очень жестко предостерегает слушателей (и нас тоже) против такого характерного разрыва между выслушиванием (и даже принятием как истины) Его учения — и воплощением его в свою жизнь. Я бы даже сказал, между «теоретическим» и «практическим» христианством. Служение истине на практике требует усилий по преодолению «сопротивления среды» (может быть, в этом смысл образа «узкого пути» и «тесных врат»), в то время как «теоретизирование» почти не создает неудобств в этой жизни.

Принятие верного учения должно приносить плоды - изменение жизни, выражающееся в поступках внутреннее отталкивание от греха и беззакония, а если этого не происходит, то значит и реального принятия не было, и тогда — «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня!»

Поначалу совет идти тесными вратами может смутить, а то и поставить в тупик. Но затем вырисовывается важность именно такого пути. Ведь вода, текущая через узкое русло, или же воздушный поток в узкой трубе обладают гораздо большей сконцентрированной силой, чем когда они растекаются во все стороны. Похожим образом и стрелку, чтобы поразить цель, необходимо сконцентрировать на ней внимание. И потому тесный путь и тесные врата, поначалу кажущееся стесняющими нас, оказываются даром, придающим силы и поддерживающим на пути за Христом.

Между тем лжепророки, пытаясь сбить с этого пути, применяют два способа, кажущиеся противостоящими, но стоящие один другого: они или предоставляют возможность «свободно» двигаться «во все стороны» (на самом-то деле далеко не во все, а лишь в те, которые угодны самим лжепророкам), и так постепенно уводят от главной дороги, или же под предлогом рьяного аскетизма запрещают всё подряд, незаметно перекрывая и движение по основному пути.

Для различения лжепророков нам дан удивительно простой критерий: плоды. На это можно было бы и возразить: сколько ещё ждать, когда плоды появятся, а лжепророки тем временем уже вовсю орудуют. Но на самом деле горькие плоды появляются и проявляются довольно скоро, и никогда не укрываются от внимания.

Как просто быть праведником, как просто войти в обитель Отца — все написано в Пс. 14(15)! Только почему-то предыдущий псалом утверждает: «Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного». И Иисус, дав очень простое «золотое правило этики» (Мф. 7:12), сразу же после этого добавляет, что путь узок, и немногие находят его. Видимо, простота эта обманчива, эти слова «просто» произносятся только Богом, для Которого праведность — естественное состояние. Но если эти слова подхвачены, переданы, приняты с верой, то и спасение оказывается возможным, и праведность достижимой.

Вопрос об узком и широком пути большинство христиан понимает обычно в контексте всего того, что Иисус говорил о гонениях на Своих последователей и вообще о противостоянии тому злу, в котором лежит мир. Между тем, у этого образа есть и более широкий смысловой контекст. В самом деле: любая дорога, будь то многополосное шоссе или узкая тропинка, всегда и по определению предполагает ограничение. Отсутствие «тесноты», а следовательно, и границ, может означать только одно: полное бездорожье. Отсутствие пути. И это справедливо не только для пути физического, но также и — в ещё большей мере — для пути духовного. Выбирая некий духовный путь, становясь на него, мы тем самым отрезаем себе возможность пойти одновременно ещё каким-то другим путем. Двумя путями одновременно идти невозможно. А сам путь оказывается тем более тесным, чем больше определяется его духовное качество.

Тут дело уже не столько во внешнем, сколько во внутреннем. Всё более определённым становится качество жизни человека. Его существования. Или, другими словами, качество его души — в библейском смысле этого слова. Души как того потока жизни, который течёт сквозь нас и в котором пребываем мы сами. Вот качество этого потока и определяет то, какой будет наша жизнь.

Сколько в ней будет духовного, а сколько — природного. Сколько нашей воли, следующей Божьим заповедям, а сколько — случайности и автоматизма, неизбежных там, где нет осознания собственных интенций, решений, поступков, соотнесения их с данными Богом заповедями. И если человек идёт путём Царства, всё больше и больше приобщаясь его жизни, то и качество его души становится всё более и более духовно определённым.

А вместе с тем и путь становится всё уже. Ведь определённость, оформленность пути всё чётче очерчивает и его границы. Качество предполагает форму, а форма без границ невозможна. Отсутствие границ и формы означает и отсутствие качества. А без этого жизнь в Царстве невозможна. Там ведь всё предельно ясно и отчётливо. Настолько же, насколько ясна и отчётлива воля Божья. И всё в полноте — в такой же полноте, в какой пребывает Божье дыхание, пронизывающее собой Царство.

Вокруг нас все время находится столько людей, постоянно мелькает множество лиц… Такой интенсивной жизни не позавидует ни один житель прошлых веков. Нам приходится часто общаться с людьми, которых мы, возможно, никогда в жизни больше не увидим. Бывает также, что нам нужно срочно составить мнение о человеке, потому что волей-неволей с ним придется некоторое время находиться рядом. И очень редко удается с первого взгляда все про человека понять — какой он, что его заботит, о чем он думает, чем он живет, что для него дорого… Приходится составлять впечатление по внешним признакам. Причем, в большинстве случаев это не просто мнение, но и суждение и даже осуждение. Конечно, физиогномики в чем-то могут быть и правы, но всего по лицу человека не прочесть! От поспешности выводов и суждений по наружности нас и предостерегает Господь в сегодняшних отрывках. Он говорит, что «шкура» у человека может совсем не соответствовать тому, что «внутри» (см. Мф. 7:15). И даже «внешние» атрибуты веры — не залог спасения души. Ведь, как известно, «и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19). Да, внешние признаки нужны, соблюдающим их «вменяется не по милости, но по долгу», но блажен человек, «которому Бог вменяет праведность независимо от дел» (см. Рим. 4:4-6). Для Господа гораздо важнее то, что в сердце. Именно поэтому Он говорит о плодах: наше умение любить на практике - вот что является критерием для Него. Потому что сердце может изливать наружу только то, что в нем есть (см. Мф. 15:10-20). И когда мы смотрим на другого человека, скорыми стоит быть разве что на «милость» - или хотя бы просто на улыбку.

Божью любовь невозможно заслужить. Его милость — дар, получаемый нами по вере. Но как важно ответить на этот дар всей нашей жизнью. Чтобы принести плод, нужно не только признать существование Бога, но и исполнить Его волю о нас, став местом Его присутствия в мире. Отказавшись от Его призыва, мы рискуем превратиться в бесплодное дерево и тем самым поставить свое существование под вопрос.

Кого имеет в виду Спаситель, говоря о лжепророках? Если иметь в виду ближайший, исторический контекст, то речь, как видно, должна идти о тех харизматических лидерах, появлявшихся в те времена в Палестине очень часто, которые, будучи связаны с крайними течениями наподобие т.н. «ревнителей» (зелотов), призывали к антиримскому восстанию, к священной войне, долженствовавшей, по их мнению, приблизить приход Мессии. Иисус не случайно сравнивает их с волками: ведь все организованные ими выступления, как правило, оканчивались репрессиями по отношению к восставшим, при том, что сами организаторы нередко скрывались, этих репрессий избегая. Но есть и контекст более широкий: речь идёт о людях, которые на словах с Иисусом согласны, но воли Божией не исполняют. Как видно, даже провозглашение себя последователем Иисуса само по себе не делает человека жителем Царства. Сам Иисус прямо говорит, что Его последователь — не тот, кто сохраняет Ему, как сказали бы мы сегодня, внешнюю лояльность, а кто исполняет волю Божию относительно самого себя. Конечно, без конкретных, живых отношений со Христом в Царство не войти. Но, как видно, без исполнения воли Божией таких отношений быть не может, что бы ни говорил о них мнимый последователь Иисуса. А исполнение воли Божией в отношении христиан, говоря вообще, заключается в том, чтобы каждый христианин участвовал в духовной работе по созиданию Царства. Конечно, в каждом конкретном случае созидание Царства предполагает нечто вполне конкретное, конкретная задача всегда у каждого своя. Смысл же слов Иисуса, как видно, заключается в том, что эту конкретную задачу нужно понять и исполнить, иначе все слова о верности Христу так и останутся лишь словами. Ведь жить в Царстве означает и созидать Царство, иначе быть не может. И тот, кто этого не делает, раньше или позже Царство теряет, хотя бы он каждый день публично клялся в верности Иисусу и Его Церкви...

Принцип различения доброго и злого, который предлагает нам Господь, очень неудобен. Каждая эпоха и каждая человеческая группа стараются так или иначе урезать или обойти его, ведь если в самом деле распознавать дерево по плодам, то придется признавать добрым то, что нам не нравится и злым то, что нам хотелось бы оправдать. Все дело в том, что очень часто те или иные реалии, которые мы пытаемся оценивать по предложенному принципу, приносят и добрые, и худые плоды.

Самый простой пример: очевидная святость Терезы Калькуттской не свидетельствует ли в пользу породившего ее древа католической Церкви? А обязанность священников нарушать тайну исповеди, если это касается государственных интересов, не свидетельствует ли против романовской империи и взрастившего ее православного византинизма? А если в качестве плодов взять инквизицию с одной стороны и новомучеников с другой? оказывается, предложенный Христом критерий неприменим. Может ли так быть?

И здесь могут помочь два соображения. Судя по первому стиху сегодняшнего отрывка, Господь дает этот принцип различения не для того, чтобы мы судили, но чтобы мы остерегались злого. И, следовательно, применять его следует к себе. Если мы обратимся к словам ап. Павла о плодах духа (Гал. 5:22-23), то мы увидим, что и апостол перечисляет в качестве таких плодов то, что относится к «внутренности» человека, к состоянию его личности. Итак, принцип различения по плодам, видимо, применяется в форме «какой плод это (подлежащее оценке) принесет во мне». И этим объясняется путаница, возникающая при попытке судить по этому принципу других. Не удивительно, поскольку судить нам вообще не рекомендуется...

Перед нами обычная картина: Учитель и ученики, Он что-то рассказывает им, они слушают… На этот раз притча является ответом на прямо заданный Иисусу вопрос: почему Твои ученики едят неумытыми руками? (см. Мк. 7:5) И вопрос этот не просто придирка к тому, что ученики Иисуса - неряхи, не знают правил гигиены и не заботятся о своем здоровье. Это вопрос, касающийся предания: «Ибо фарисеи и все Иудеи, держась предания старцев, не едят, не умыв тщательно рук; и, придя с торга, не едят не омывшись. Есть и многое другое, чего они приняли держаться: наблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей» (Мк. 7:3-4). И вдруг эти фарисеи видят то, что сильно их задевает: кто-то не придерживается этого предания, что для них равносильно оскорблению.

Мы можем задать себе вопрос: а что, ученики Иисуса не были Иудеями? Были и, вероятно, хорошо знали это правило. Но дело в том, что они уже ученики Учителя, а не просто Иудеи… И свобода Духа, свобода любви уже начинает действовать в их сердцах. А эта любовь призвана исполнять настоящий закон, данный Богом, отделяя от него все лишнее. «Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым, … говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого» (Иер. 31:33).

Эти слова Иисуса не о предопределенности одних к добру, а других к злу. Он просто говорит о том, что наши поступки («плоды») — это не что-то самопроизвольное, ничем не обусловленное, а выражение нашей внутренней направленности к погрязанию в грехе или к выходу из него. Никто, кроме Бога, не знает, что у нас внутри, но это и не очень важно, потому что «плоды» адекватны внутреннему состоянию «дерева», и если они худые, то срубается все дерево. Только, ради Бога, не будем считать, что рубить «деревья» — это наша задача.

Становится страшно. Оказывается, можно даже творить чудеса именем Его — и при этом Он скажет, что никогда не знал нас... Но эти же стихи дают нам надежду. Оказывается, совсем не обязательно творить чудеса: главное — не делать беззакония. Как сказал один человек, «простое исполнение заповедей важнее, чем спецэффекты». Итак, будем стремиться не к спецэффектам, а к исполнению Его воли.

Нагорная проповедь завершается важным замечанием Спасителя: для Царства главное — отношения, отношения с Ним и с ближними. Иначе вся жизнь человека подобна дому, построенному на песке. Казалось бы, человек, который именем Христа не только пророчествовал, но даже изгонял бесов и творил чудеса, не может не быть учеником Христовым, а если так, то путь его непременно должен завершиться в Царстве. На деле же всё оказывается не так просто.

Главная проблема тут в том, что падшему человеку вообще свойственно подменять содержание формой. В данном случае, как это ни покажется парадоксальным, формой оказываются как раз пророчества, изгнание бесов и даже чудеса — всё то, что мы склонны считать содержанием, относя к форме лишь религиозную оболочку духовной традиции.

Если бы речь не шла о христианстве, всё действительно было бы именно так. Христианство же уникально. Это не новая религия, не новая теология, не новая мораль и даже не новая духовная традиция, это новая жизнь. В жизни же главное — сама жизнь. Её течение. Её процесс. Её духовное качество, сама её динамика — то самое, что современный философ мог бы назвать экзистенцией. И, разумеется, отношения — с Богом, со Христом, с другими людьми.

Отношения ведь и определяют структуру нашей жизни, её духовный алгоритм. Христианство — не про то, что делать, а про то, как быть, как жить, в каком духовном состоянии существовать. Это и есть содержание христианства — а вся внешняя активность тут есть не что иное, как форма.

Между тем среди христиан во все времена был силён соблазн своего рода религиозного активизма, когда само христианство начинало восприниматься как практика — но не жизни собственно, а конкретных занятий и «духовных» дел. Религиозное образование, благотворительность, миссионерство — список можно продолжать если не до бесконечности, то очень долго. Предполагается, что чем больше человек переделает такого рода дел в единицу времени, чем он активнее в этом отношении, тем лучший он христианин.

Неудивительно, что многие старались и стараются изо всех сил — до психического или даже до нервного срыва включительно, который они нередко рассматривают, как крест, связанный со «служением», которое им якобы «Бог поручил». То, что Богу надо от них совсем другое, такие люди зачастую даже не догадываются, так же, как не догадываются они и том, что их срывы, кризисы, а порой и более серьёзные проблемы как раз и представляют собой то самое разрушение дома, построенного на песке, о котором говорит Иисус.

Здесь дано суровое предупреждение для всех нас, надеющихся, что всё обойдётся без наших усилий при одной лишь теоретической «верности», сводимой к словам, словам... Но одновременно Христос даёт и надежду на то, что многие из тех, кто вроде бы и не думал о соблюдении воли Отца Небесного, но в своей жизни просто и естественно был деятельно милостив к окружающим, будут приняты Господом в Его Царстве.

Похоже, что здесь мы видим ответ на часто задаваемый вопрос: что будет с теми, кто совершал добрые дела не будучи верующим? Отвечать на этот вопрос «вообще» бессмысленно, с каждым будут разбираться персонально. Тем не менее этот фрагмент Нагорной проповеди даёт надежду на то, что все обстоятельства будут учтены.

Интересно, что те, кто отвергнут по причине своего немилосердия, в качестве заслуг предъявляют чудеса и пророчества, которые они совершили именем Господним. Значит, наличие подобных чудес ещё не гарантирует, что совершивший их угоден Господу, причём сами чудеса могут быть вполне согласованы с Его волей. Но там, где нет любви, ни чудеса, ни духовные дары не спасительны.

Стремление к прочности, к надежному устроению жизни присуще практически каждому человеку. В значительной степени именно им объясняются многие наши мнения и поступки. Завершая рассказ о Нагорной проповеди, евангелист Матфей включает в нее читаемую сегодня притчу о домах, построенных на песке и на камне, в которой Господь как раз и говорит об этой прочности жизни.

Эта притча звучит, как своеобразный вывод из всей Нагорной проповеди. Некоторые протестанты любят называть Библию инструкцией к человеческой жизни, и мы видим, что этот взгляд не вовсе лишен оснований. Вся нагорная проповедь говорит о том, что нужно для того, чтобы быть живым в подлинном смысле слова. И заключительная притча подчеркивает, что речь идет о жизни настоящей, жизни, которую никакие напасти не могут обрушить. Это не значит, что напастей не будет, но человек, живущий по слову Христа и исполняющий это слово, сильнее всех напастей. Более того, благодаря победе Христа, мы становимся вместе с Ним сильнее самой смерти. Даже трудности становятся для человека, исполняющего слово Христа, не удручающими и гнетущими случайностями, но тем Крестным путем, которым мы можем следовать за Богом.

В самом деле, что от нас зависит? Мы можем молиться («Господи! Господи!»), мы можем, призывая имя Божие и получая от Него духовные дары, творить добрые дела (ст. 22). И этого недостаточно? Что мы еще можем сделать? Похоже, что Иисус хочет, чтобы мы чего-то не делали. Он говорит о том, что нельзя «совмещать» благочестие и беззаконие. Воля Отца — в том, чтобы никто не погиб, никто — значит, ни я, ни вы, а грех, беззаконие ведут нас в погибель. Иисус призывает нас к невозможному, — как и во всей Нагорной проповеди, — но Он уже прошел этот путь, путь праведности, перед нами.

Падшему человеку свойственно надеяться на магическую силу слова. Ещё в предысторической древности, произнося слово, называя нечто, человек был уверен, что он может воздействовать на называемое. А впоследствии он перенёс это отношение на людей и на богов. Считалось, что словом можно вынудить не только человека, но даже бога или духа сделать то, что нужно человеку, это слово произносящему. На богов и духов можно было наложить заклятие, заставив их служить человеку. Конечно, яхвизм, так же, как впоследствии иудаизм, всегда резко негативно относился к магии и ко всем магическим практикам, включая заклинания. Но в глубинах подсознания даже у людей религиозных продолжала сидеть уверенность в магической силе слова. Но если в языческой древности она порождала магическую практику заклинаний, то в жизни яхвистской (равно, впрочем, как иудейской, а впоследствии и христианской) она породила практику торжественных священных клятв и вероучительных деклараций. Провозгласи публично и торжественно Никейский символ — и ты «православный». Поклянись так же публично и торжественно в вечной верности Иисусу — и ты «христианин». А если клятвы повторяются снова и снова, если декларирование своей «веры» становится профессией, то сомнений и вовсе не остаётся: не может же Бог оставить без внимания такую активность, не отвернётся же Спаситель от тех, кто произнёс столько слов (может быть, даже очень правильных) в Его защиту! Но вот оказывается, что может оставить без внимания. Может отвернуться. Ведь Иисусу не нужны адвокаты и не блестящие ораторы, играющие словами. Ему нужны свидетели Царства. А это совсем другое дело.

Сложнее всего понять в сегодняшних словах Господа, обращенных к нам, как это можно творить чудеса и быть недостойным. Это и в самом деле очень важный и сложный момент, ибо в нашем сознании существует закристаллизовавшийся образ святого-чудотворца. И безусловно в этом есть своя правда для многих, очень многих людей. Но мы должны понимать, что «Дух дышит, где хочет» (Ин 3:8). И когда благодать Божия является на недостойном, это лишь подчеркивает святость Бога и недостоинство человека. Мы очень часто пытаемся заключить Дух в материальную оболочку, так нам проще, ибо тогда мы можем притронуться к нему рукой, прикоснуться устами… Мы ищем какого-то особенного самого «духоносного» батюшку, мы ездим к каким-то мощам и чудотворным иконам… Быть может, все это важно и нужно, но только тогда, когда понимаешь, что все от Бога, не от иконы, не от человека, а от Бога. На самом деле, даже если священник склонен выпивать и немного жадноват, даже если он косноязычен…, поскольку он священник, на нем благодать Божия (Грэм Грин «Сила и слава»). И наоборот, человек может казаться нам почти святым, мы можем быть абсолютно уверены, что чувствуем на себе его чудотворную силу… Но он может оказаться недостойным войти в Царствие Божие, ибо один Бог знает его душу. «Един свят, един Господь Иисус Христос. Во славу Бога Отца, аминь» (Литургия Иоанна Златоустого) Только Господь свят, «всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Тебе Отца светов», всякое добро имеет своим источником Господа, а не святого, не его мощи, не его икону, вот, что важно помнить.

Вся жизнь Царства построена на системе отношений. Отношений, связывающих людей друг с другом. Отношений, связывающих их с Богом и со Христом. Наконец, отношений Самого Христа с Его небесным Отцом. Эти отношения собственно и составляют духовную основу Царства, придают ему форму. Потому-то и оказываются отношения чем-то абсолютно важным и самоценным. Но как, при каких условиях возможно настоящее, глубокое отношение? Отношение — интенция, волевой акт. А сила волевого акта определяется внутренним состоянием человека. Качеством его жизни.

Не тем, что он делает, а тем, как он существует. Бог при сотворении даёт каждому ту силу жизни, которая, как поток, течёт сквозь него, и в которой он, в свою очередь, тоже движется, как в потоке. И ещё Он даёт каждому Своё дыхание, дыхание жизни. Присутствие которого и определяет качество того потока жизни, в котором мы пребываем и который пребывает в нас. А воля — лишь проявление этого самого дыхания жизни. Она рождается там, где Присутствие встречается с природой. Мера полноты Присутствия и определяет качество природы. Качество жизни. А значит, и интенсивность волевого акта. Его глубину и силу. А вместе с тем и глубину отношения. Того, на чём основано Царство.

Всё остальное, вся внешняя активность человека — лишь внешнее проявление того потока жизни, который пребывает в нас и в котором пребываем мы. А чудеса… что ж, чудеса возможны. И исцеления. И изгнание бесов. Но для самого человека это зачастую ничего не меняет. Ведь и чудеса, и исцеления совершаются действием Божьего дыхания. И бесы бегут от него же. А вот изменит ли это дыхание самого человека, придаст ли иное качество его существованию, зависит лишь от человека.

Само собой, автоматически это не произойдёт. И если человек полагался на дела, пусть даже чудесные, сверхъестественные, а не на живые отношения со Христом, в конце пути он может оказаться ни с чем. Ведь все чудеса и исцеления происходили, по существу, лишь вокруг него, не меняя его собственной жизни, той её глубины, которая в Царстве становится поверхностью. И тогда звучит неожиданный для человека и страшный своей неожиданностью ответ. Вполне, увы, закономерный.

Тем, наверное, и уникально христианство, что оно соединяет в себе несоединимые с точки зрения нашего земного разума вещи. Почему в наше сегодняшнее чтение вошли два таких, казалось бы, разных фрагмента? Возможно потому, что в первом речь идет о благоразумии, а тут же во втором о безрассудстве. Благоразумие в построении надежного дома на камне и безрассудство прикосновения к прокаженному. Как это соединить? В этом глубинная суть христианства. Святое безумие и догматическая чистота, кажется, в этом нет ничего общего, но это два полюса, охватывающие весь мир. Строгий рациональный мыслитель Фома Аквинский и удивительные чудные мистики Франциск Ассизский и Хуан де ла Крус. Философ Соловьев и мистики имяславия. Все мы составляем единое тело, ибо если посвящаешь себя Христу, то посвящаешь все целиком: и разум, и душу; и сердце, и ум.

Время Адвента  — это время очень хорошего подбора чтений. Они коротки и предельно конкретны. Это время возврата к тому, как учатся дети самому главному. Исаия и Матфей дают нам две возможности понять то, что понимать не приятно. Они объясняют простыми словами. Объясняют как детям, использут разные аргументы, пытаясь добиться от нас разумных действий. Нагорная проповедь со все ее силой прямоты не зря кончается тремя стихами про дом на камне и на песке. Как маленьких детей, Господь нас учит своей правде, которая состоит в том, что мы можем все, даже дом на песке построить. Дом на песке, это дом на том, что временно. Камень — то, что вечно. Из вечного у нас в жизни есть только Господь.

Стремление к прочности, к надежному устроению жизни присуще практически каждому человеку. В значительной степени именно им объясняются многие наши мнения и поступки. Завершая рассказ о Нагорной проповеди, евангелист Матфей включает в нее читаемую сегодня притчу о домах, построенных на песке и на камне, в которой Господь как раз и говорит об этой прочности жизни.

Эта притча звучит, как своеобразный вывод из всей Нагорной проповеди. Некоторые протестанты любят называть Библию инструкцией к человеческой жизни, и мы видим, что этот взгляд не вовсе лишен оснований. Вся нагорная проповедь говорит о том, что нужно для того, чтобы быть живым в подлинном смысле слова. И заключительная притча подчеркивает, что речь идет о жизни настоящей, жизни, которую никакие напасти не могут обрушить. Это не значит, что напастей не будет, но человек, живущий по слову Христа и исполняющий это слово, сильнее всех напастей. Более того, благодаря победе Христа, мы становимся вместе с Ним сильнее самой смерти. Даже трудности становятся для человека, исполняющего слово Христа, не удручающими и гнетущими случайностями, но тем Крестным путем, которым мы можем следовать за Богом.

Слова о доме, построенном на песке или на камне, которыми Господь Иисус Христос завершает Нагорную проповедь в изложении евангелиста Матфея, в неявном виде подразумевают две важные вещи. Во-первых, речь идет об ответственности человека за свою жизнь и судьбу. Эта ответственность далеко не всегда относится к благополучию человека. Новомученики, погибшие в сталинских концлагерях, заботились не о том, чтобы жизнь удалась с земной точки зрения — те, кто стремился к этому, отрекались и шли преподавать научный атеизм. Внешние обстоятельства жизни и перипетии истории весьма часто не дают нам возможности прожить, как говорит апостол, «тихое и безмолвное житие», и не за это мы в ответе. Но вечная судьба, положение человека перед Богом, то, прожил ты свою жизнь в правде или во лжи и грехе — вот в чем эта ответственность человека. Жить без этого нельзя, жить с этим — мучительно трудно.

И во-вторых, Господь говорит о том, что слово Его — твердая опора, с которой ты можешь реализовать свою вечную ответственность и обрести жизнь. Так что Бог не только наделяет нас ответственностью и свободой, но и открывает истину, чтобы мы могли воспользоваться ими для жизни, а не для смерти.

Притчей о двух строителях — благоразумном и безрассудном — Христос завершает Нагорную проповедь, и в этом есть глубочайший смысл. Конечно, слова Спасителя, Его речь производили глубокое впечатление как на книжных, ученых людей, так и на самый простой народ. Мы знаем из всех четырех Евангелий, что огромные толпы собирались слушать Его проповеди.

И на нас довольно часто производят большое впечатление слова. Бывает, что мы слышим чью-то вдохновенную проповедь, которая трогает нас до глубины души и, кажется, никогда уж не быть нам такими, как прежде. Кажется, что вся жизнь должна сейчас же перемениться. Но проходит время — и мы напрочь забываем, какой светлой и какой новой казалась нам наша жизнь. Мы возвращаемся к бытовым заботам, техническим проблемам — к нашей обыденной жизни. Зачем сбивать налаженный образ жизни, ломать устоявшиеся, хоть и болезненные отношения? К чему? И жизнь дальше течет своим чередом. Что самое главное, то же самое происходит каждый день — мы читаем Евангелия, Послания, Пророков. Закрываем книгу и идем дальше заниматься своими делами.

Но Иисус настойчиво подчеркивает — важно не только слушать, важно жить Словом Божиим. Наша жизнь во Христе может состояться только если в основе ее, как огромный камень, лежат заповеди Христовы. Из которых, как сам Он сказал, самые главные — любовь к Богу и ближнему.

Cтоит вспомнить, как строили дома в Палестине в евангельские времена. Тогда (так же, впрочем, как нередко и сегодня) строители не нуждались в прочном искусственном фундаменте: ведь сама почва Палестины каменистая, и, чтобы добраться до камня, достаточно лишь снять сравнительно небольшой слой песка и глины. С другой стороны, если этого не сделать, в сезон зимних дождей дом легко может «поплыть»: вызванные сильными ливнями потоки довольно легко размывают не слишком толстый верхний слой. Как видно, Иисус сравнивает человека, ищущего Царства, со строителем дома, снимающим ненадёжный наносной слой с надёжного камня. Нетрудно догадаться, что речь в данном случае идёт о том духовном основании, на котором человек строит собственную жизнь. По-видимому, речь идёт о том обычном духовном состоянии падшего человека, когда он не задумывается о том, как, чем и для чего живёт, просто плывя по течению. А если даже в таком состоянии человек этот и пытается как-то направить свою жизнь, попытки обычно проваливаются: ведь для того, чтобы решить поставленную задачу, нужно знать кое-что о духовных основах того, на что пытаешься влиять. Но падший человек, не задумывающийся о духовной жизни, видит лишь текучую и ненадёжную поверхность окружающей его реальности, вечно меняющуюся и всегда неуловимую, на которой невозможно ничего построить и на которую нельзя даже опереться: настолько она изменчива и непостоянна. И лишь после того, как человек проникает вглубь, пробиваясь сквозь поверхность вещей к их сути, он открывает настоящее основание: Бога, духовную жизнь, а затем Христа и Царство. И находит тот самый камень, на котором свою жизнь можно строить спокойно потому, что этот камень не подведёт.

Господь предостерегает нас от следования по легкому пути. От того, что нам так часто хочется сделать — отдаться течению, расслабиться и плыть себе дальше, не «напрягаясь». Да, так действительно легче, так проще справиться с наваливающимися проблемами и тяготами. Но даст ли это нам счастье? Нет. Ведь мы неминуемо куда-нибудь да движемся. Вверх или вниз — это уже вопрос. Но если мы расслабляемся, то течение нас начинает тянуть уже туда, куда, возможно, мы и не очень хотим попасть. А когда мы начинаем «напрягаться», прикладывать усилия, то из этого уже может выйти хоть какой-то толк. Есть довольно известный образ: духовная жизнь — это эскалатор, бегущий вниз. И даже, чтобы просто остаться на месте, нам нужно бежать по нему вверх. Каждый бежит, как может. У каждого своя какая-то дорога, «узкий путь», ведущий к Богу. Но по нему надо идти, иначе лента увезет нас туда, куда попадают все вместе... Надо идти, чтобы войти в жизнь — пройти трудный, возможно, болезненный путь, но идти. Причем, делать это с радость и чистым сердцем — как призывал нас псалмопевец: «Входите во врата Его со славословием, во дворы Его — с хвалою» (Пс. 99:4).