Мысли вслух на Мф 20:17-34

Смысл рассказа о двух сыновьях Зеведеевых в том, что невозможно быть рядом со Христом, не будучи похожими на Него, не пройдя Его пути. Можно сказать, что цель нашей христианской жизни — в приближении к Царству, во вхождении в тесную связь с Богом через Христа. Но оказывается, нельзя просто так «сесть по правую или по левую сторону» Иисуса. Таким образом, христианская жизнь сводится к уподоблению Христу, или, как говорит Апостол, в возрастании в полноту Его возраста. Конечно, зная, что случилось с Иисусом (ассоциация с чашей — крест), мы вряд ли выразим готовность испить Его чашу, подобно двум братьям-апостолам. Но существует ли другой путь быть таким, как Он, просто прожив жизнь долго, беззаботно и счастливо?

Иисус направляется в Иерусалим, где должно осуществиться в полноте Его Царство. И ученики готовы на правах приближенных разделить с Ним подобающую Ему славу — они готовы возлечь рядом с Ним за трапезу, предварительно совершив с Ним вместе ритуальное омовение, и испить из Его царской чаши. Но Он останавливает их — они не представляют, в какую глубину Ему предстоит погрузиться и какую чашу испить. Эти строки Евангелия были написаны не только для того, чтобы описать недогадливость и амбиции апостолов — они были обращены (и обращены сейчас) к новым ученикам Христа, которые точно также готовы разделить с Ним обещанное торжество, но не хотят помнить о том, что Царство Божье реализуется парадоксально — в служении и самопожертвовании. Сын Божий пришел в этот мир, чтобы послужить. Для чего пришли сюда мы?

Ученики снова и снова спрашивают Иисуса о том, кто же будет в Царстве первым. Неудивительно, что их занимал этот вопрос: ведь они всё ещё не могли полностью отрешиться от широко распространённых в те времена представлений о Царстве, которое казалось им чем-то хотя и неземным по природе, но вполне земным в том, что касается отношений между Царём и подданными.

Между тем, Иисус тут же указал им на ошибку, сказав, что Его Царство совершенно не похоже на царства мира сего: в Его Царстве быть «наверху» — значит служить тем, кто «внизу», а Царь в этом Царстве служит каждому из Своих подданных (ст. 25–28). И всё же, ценя намерение, Иисус не обескураживает Своих учеников, не заставляет их замолчать или отступиться. Он, правда, прямо говорит им о том, что они совершенно не представляют себе того, о чём просят, что сесть по правую и по левую руку от Иисуса в Его Царстве означает, прежде всего, разделить с Ним Его крестный путь (ст. 22–23).

Впрочем, ученики, по-видимому, всё же не до конца понимали своего Учителя. Они, быть может, думали, что им придётся разделить с Иисусом преследования, но они, очевидно, не ожидали, что Он умрёт той смертью, которой Ему пришлось умереть. И Царство они всё же представляли себе, как нечто внешнее, нечто наподобие того, чего ожидали тогда многие, надеясь, что Мессия, придя, изгонит римлян со священной земли и восстановит независимое еврейское государство, где будет править, как Служитель Божий.

Иисус, видя и понимая всё это, тем не менее обещает апостолам, что они разделят с Ним Его чашу (ст. 23). И в таком поведении есть своя логика. В самом деле, никто из людей никогда не может наперёд представить себе весь земной путь, который ему придётся пройти. Если бы любой из нас мог видеть в самом начале своего духовного пути всё, что ему предстоит, едва ли кто-нибудь решился бы двинуться в дорогу. Но такая картина была бы заведомо неадекватной: мы видели бы предстоящие нам трудности и не могли бы представить себе своих возможностей, которых в начале пути у нас могло бы ещё не быть. Ведь мы, идя по пути, меняемся и сами, так, что, выходя на новый этап и вставая перед новыми трудностями, мы встречаем их уже не теми, какими были вначале.

Но цель пути должна быть известна с самого начала, иначе с дороги легко сбиться, и, наверное, не так страшно, если цель эта будет представляться нам издали не такой, какой она окажется, когда мы подойдём к ней ближе. Так было и с апостолами: они видели цель своего пути, они искали Царства, и Иисус поддерживает их, даже несмотря на то, что их представления о Царстве ещё довольно смутны, а в чём-то и ошибочны. Тут ничего нельзя поделать: есть истины, которые становятся понятны лишь тогда, когда известная часть пути уже пройдена. У учеников было главное: жажда Царства и доверие к Учителю. Всему остальному можно было научиться по дороге.

Полное впечатление, что ученики внезапно оглохли. Иисус говорит ясно и однозначно: скоро Меня убьют. Ученики никак не реагируют - зато появляется любящая мамочка, которая стремится обеспечить будущее своих сыновей, и эти сыновья не останавливают её, не говорят: мама, Он готовится к чему-то страшному, сейчас не время... Иисус отвечает не ей, а именно Иакову и Иоанну. И Он не отвергает их, хотя они действительно ничего не понимают. Он не сказал: «Да вы что? Меня убить хотят, а вы места делите!» Он сказал: «Да, вы будете со Мной — но вы даже не представляете себе, чем это для вас обернётся». И когда они бодро соглашаются пить чашу, которую будет пить Иисус, Он не говорит им, что они заснут, когда Он будет просить Отца, чтобы эта чаша миновала Его, что они убегут, когда Его предадут на смерть, - хотя Он прекрасно знает, что всё будет именно так. Он говорит: «Да, вы будете пить Мою чашу» — потому что знает, что по Воскресении Его Дух Святой даст им силы свидетельствовать о Нём, нести Благую весть по всей земле и принять во имя Его гонения и смерть.

Глухота слушающих Христа иногда потрясает. Впрочем, это относится не только к Его земным современникам, но и к нам сегодняшним. Только что Он опять предупредил учеников о том, что с Ним должно произойти в Иерусалиме, и тут же мать двоих из них хлопочет перед Ним, чтобы её дети были получше пристроены. Можно бы, конечно, попробовать истолковать её просьбу как выражение веры в конечное торжество Христа, но оптимизм такой веры выглядит чересчур облегчённым, закрывающим глаза на страдания, которые должны предшествовать торжеству.

Между тем Христос, задавая ученикам вопрос о готовности пить ту же чашу, что и Он, предупреждает их именно о крестных муках и спрашивает о готовности разделить их с Ним. Они ответили, что могут, вряд ли понимая в тот момент, на что выразили согласие. Но со временем они оказались к этому готовы, и их слова стали правдой.

Характерно, что негодовать на братьев за высказанное их матерью пожелание стали другие ученики, также вряд ли сознававшие всю степень того, что предстоит испытать Учителю. Христос же в этот момент не даёт им обрушиться на собратьев с личными обвинениями, Он переводит разговор на обсуждение принципиального вопроса о господстве. Здесь Христос предлагает ученикам совершенно небывалые нормы отношений — ни над кем не господствовать, но служить друг другу. Значит, и апостольство — не власть над душами, но служение.

И здесь же Он открывает, что и Сам пришёл в мир не для того, чтобы кто-либо служил Ему. Но если Он не хочет, чтобы Ему служили, то на кого мы похожи перед Ним, когда стараемся помыкать другими? Не на прощённого ли должника, стремящегося вырвать долг у того, кто в свою очередь должен ему?

Итак, Иисус в третий раз открыто говорит о будущем аресте, осуждении, распятии и воскресении. Слова о воскресении всегда звучат, как некая точка, окончание предложения. И внимание учеников не концентрируется на них, ученики поглощены досадным удивлением такой непонятной участи Мессии. Они не хотят и еще не могут, вероятно, принять то, что возвещает им Учитель. Поэтому неудивительно, что слова о двенадцати престолах воспринимаются ими как торжество в этой, земной жизни, и в этом-то вот торжестве хочется принять наиболее полное участие… Мать сыновей Зеведеевых подходит к Иисусу с просьбой. И что Он делает? Он, несмотря на то, что она уже сказала, зачем пришла, задает ей вопрос: «Чего ты хочешь?» Иисус дает ей возможность стать с Ним лицом к лицу и осознать происходящее. Заглянуть внутрь себя, посмотреть на Его Лик… Как часто мы, как и эта женщина, не утруждаем себя такой "тратой" времени? И как удивительно, что Господь не всегда исполняет нами просимое.

Рассказывая Своим ученикам о Царстве, Иисус постоянно подчёркивает, что его законы кардинально отличаются от законов непреображённого мира. То же самое говорит Он и двоим из них, пожелавшим занять в Царстве лучшие места. Конечно, те представляли себе Царство в соответствии с народной мессианской традицией, как земное государство во главе с праведным Правителем в лице своего Учителя. А поскольку речь шла о земном государстве, хотя бы и государстве праведников, в нём, по их понятиям, должны были быть люди, приближённые к Царю. И они, как видно, попытались примерить на себя роль этих приближённых. А Иисус их разочаровывает: Он прямо говорит им, что никаких привилегированных мест у Престола славы Он им обещать не может. И дело тут даже не в том, что не Он распоряжается местами. Дело в том, что отношения Царства в принципе не предполагают ничего подобного земной иерархии. Земная власть представляет собой институт, основанный на отношениях господства и подчинения, тут роль человека определяется его местом в иерархии. В Царстве же никакой иерархии нет: ведь оно всё пронизано дыханием Божиим, и Тот единственный, Кто мог бы построить здесь какую бы то ни было иерархию, вовсе не собирается этого делать. Здесь действует и определяет всё не иерархия, а отношения, связывающие людей между собой. А «великим человеком» оказывается не тот, кто заметнее в силу своего особого положения, а кто больше сделал для созидания Царства, для того, чтобы приблизить день его полного и окончательного торжества в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире. И «величие» в Царстве никак не связано с превозношением одних и умалением других. Это в непреображённом мире возвыситься можно лишь за счёт унижения других (не обязательно сознательного, но всегда вполне реального: ведь рядом с земным величием человек, всецело принадлежащий тому же земному порядку вещей, неизбежно чувствует себя ничтожеством). А в Царстве каждый обретает ту меру полноты собственного бытия и ту меру жизни, которая ему определена Богом. И всякое соперничество таким образом теряет смысл. Остаётся лишь полнота, дарованная каждому. И жизнь с избытком.

Притчу о работниках одиннадцатого часа Иисус рассказывает не просто в удобное время. Именно в этот момент, когда Он приходит в Иерусалим, между учениками возникает спор о первенстве, о том, чтобы быть великими рядом с Мессией. Как и притча, ответом на это являются и сегодняшние слова Иисуса о Кресте и цели Его прихода. Важно, что Он не вовсе отвергает желание первенства, желание величия. Он объясняет ученикам, что это на самом деле такое и как этого добиться.

Христос говорит, что на самом деле первенство и величие учеников — в том, чтобы пить чашу Его. Не быть большими по отношению к мелким и незначительным человечкам, но разделить жизнь и участь Сына Божьего. Это важно для всех людей, потому что задает масштаб нашей самооценки: не насколько мы лучше других, а насколько мы вместе с Иисусом из Назарета.

Кроме того, Христос дает очень конкретные указания о том, как следует достигать этого человеческого величия. В самом деле, ведь желание первенства и величия — это не что иное, как искаженная грехом потребность человека реализовать замысел Бога о нем, стать тем, кем Бог хотел тебя видеть. И поэтому Христос объясняет ученикам, что, как Он пришел не для того, чтобы Ему служили (в греческом — не для того, чтобы быть обслуживаемым), но чтобы Самому послужить, так и мы можем очистить от греха свое желание первенства и величия, если будем добиваться его так же, как этого делает Иисус, чтобы войти в славу Свою: служить другим.

Иисус направляется в Иерусалим, где должно осуществиться в полноте Его Царство. И ученики готовы на правах приближенных разделить с Ним подобающую Ему славу — они готовы возлечь рядом с Ним за трапезу, предварительно совершив с Ним вместе ритуальное омовение, и испить из Его царской чаши. Но Он останавливает их: они не представляют, в какую глубину Ему предстоит погрузиться и какую чашу испить. Эти строки Евангелия были написаны не только для того, чтобы описать недогадливость и амбиции апостолов; они были обращены (и обращены сейчас) к новым ученикам Христа, которые точно так же готовы разделить с Ним обещанное торжество, но не хотят помнить о том, что Царство Божье реализуется в служении и самопожертвовании. Сын Божий пришел в этот мир, чтобы послужить. Для чего пришли сюда мы?

Попытки народа заставить слепых замолчать не похожи на заботу о тишине и соблюдении общественного порядка. Ведь то обстоятельство, что слепых было двое, заставляет нас вспомнить, что по иудейскому закону для подтверждения достоверности чего-либо требовалось именно два свидетеля. Признав Иисуса Сыном Давидовым, двое слепых не только наименовали Его мессианским титулом, но и провозгласили это перед всем народом. Но в таком случае тем, кто это услышал, надо делать выводы, как отнестись к этой новости. Теперь придётся принимать решение, как жить и действовать в изменившейся реальности, а этого не хочется. Уж лучше уклониться от выбора, заткнув уши, а ещё лучше — рты, сообщающие будоражащие новости...

Обращаясь к Иисусу, слепые поначалу просят Его о милости, но не высказывают конкретную просьбу об исцелении. Возможность проявления милости каким-либо определённым образом они предоставляют Самому Христу, и в этом проявилось их доверие к Нему. Лишь после того, как Он Сам обратился к слепым, те высказали просьбу о прозрении. Прозрение было дано, и не только физическое.

Многие из тех, кто просил Иисуса об исцелении, после получения желаемого вернулись к своим делам. Эти же двое не потому пошли за Христом, что исцелились, но исцелились потому, что приняли Христа.

«Потому-то и далек от нас суд, и правосудие не достигает до нас; ждем света, и вот тьма, — озарения, и ходим во мраке. Осязаем, как слепые стену, и, как без глаз, ходим ощупью; спотыкаемся в полдень, как в сумерки, между живыми — как мертвые. Все мы ревем, как медведи, и стонем, как голуби; ожидаем суда, и нет [его], — спасения, но оно далеко от нас» (Ис 59:9-11).

Мы всегда должны помнить, что все, что происходит в Евангелии, имеет множественные смысловые пласты, которые ничуть не противоречат друг другу (как это порой полагают некоторые даже и современные экзегеты). Не исключение и сегодняшний фрагмент об исцелении двух слепцов. С одной стороны, прямой, реальный, живой смысл того, что произошло. Но именно в силу своей прямоты, он часто оказывается нам чужд. Ну, вот он исцелил их, а мне-то что, если моя любимая замечательная бабушка, больная дистрофией сетчатки медленно, но неизбежно катится к полной потере зрения и ничто не может ей помочь, как ни лезут врачи из кожи вон.

Это извечная проблема с прямым смыслом, который, казалось бы, должен быть самым простым, но оказывается людям не под силу, становится камнем преткновения для них и причиной их ухода от Бога. Но на самом деле, гораздо проще начать с того, чтобы искать более сложных, непрямых путей толкования (как ни парадоксально!). И вот такое духовное толкование на этот фрагмент можно увидеть в пророчестве Исаии. Повторимся, что оба толкования ценны, но второе понять и принять проще, первое сложнее, впрочем, для кого-то может быть наоборот, и уж в любом случае, поняв одно толкование нельзя на нем успокаиваться. Так вот наша жизнь вдали от Бога – это не жизнь во мраке, нет, ибо Свет светит везде, но мы Его не видим, потому что мы слепы. «Спотыкаемся в полдень», пишет Исаия, здесь как-то особенно ясно звучит это: даже когда Господь изливает на нас максимум света, мы Его не видим.

Подумаем о себе. Даже когда нам так щедро дается благодать, мы умудряемся срываться на грешки или даже на настоящие грехи. Но если к нам относятся эти полные печали слова Исаии, то к нам относятся и следующие его слова, полные радости.

«Я, Господь, призвал Тебя в правду, и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы.» (Ис 42:6,7)

Пророчество сбылось. Но эта новость еще не достигла всех пределов мира, бескрайнего мира наших несчастных ослепших душ.

Для учеников, для всех, кто следовал за Иисусом, описанное в сегодняшнем Евангелии событие — момент огромного нервного напряжения. Учитель направляется в последний путь в Иерусалим, уже все знают, как враждебны к нему религиозные власти, фарисеи, книжники и саддукеи. Быть может, в воротах Иерихона стояли их соглядатаи, посланные для того, чтобы уличить Христа в какой-нибудь крамоле. Только что обратился Закхей, что могло навлечь одновременно и неудовольствие римских властей, и возмущение патриотов из-за того, что Иисус не отверг этого налогового инспектора — верного коллаборациониста для римлян и лютого врага для патриотов. И поэтому, когда эти несчастные слепые, просившие милостыню у Иерихонских ворот, совершенно, как мы бы сказали, «не въезжая» в ситуацию, начинают кричать: «Помилуй нас, Сын Давидов!» - толпа пытается заткнуть им рот. Ведь все опасаются, что сейчас кто-нибудь арестует Иисуса за претензии на мессианство. Все это так понятно, особенно если вспомнить недавнее прошлое.

Но Сам Господь, только что при выходе из Иерихона сказавший, что Сын Человеческий пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить, зовет их и спрашивает: «Чего вы хотите от Меня?». Потому что Он — Сын Божий, ставший человеком, и Он, в отличие от нас, никогда не отвлекается от главного — от дела нашего спасения. Но как же глупо выглядели в этот момент все те, кто шикал на бедных слепцов! Так же глупо выглядим и мы, пытаясь защитить Всемогущего своими человеческими силами.

В истории с исцелением иерихонских слепцов самым интересным, наверное, можно считать вопрос Иисуса: чего вы хотите от Меня? Казалось бы, ответ должен был быть достаточно очевиден: едва ли, в самом деле, эти двое пробивались к Иисусу сквозь толпу для того, чтобы попросить у Него денег.

Конечно, сидя у иерихонской дороги, они занимались именно попрошайничеством: ведь это была в те времена главная дорога, по которой в Иерусалим шли паломники, а дело было перед Пасхой, и по иерихонской дороге в Иерусалим из Галилеи и из других, ещё более дальних мест должна была двигаться большая толпа. Неудивительно, что на всём протяжении этой дороги сидели нищие, просившие милостыню. Но двое слепцов, обращавшиеся к Иисусу, явно хотели чего-то другого, и Иисус, разумеется, не мог этого не знать. Но, как видно, для исцеления всё же нужно ясно и чётко выраженное, а значит, и осознанное желание.

В самом деле, ведь всякое исцеление предполагает если не вхождение исцеляемого в Царство, то, хотя бы, соприкосновение с ним. А тут без ясно выраженного и отчётливо осознанного желания не обойтись. И Иисус, как видно, ожидает от обращающихся к Нему слепцов именно такого твёрдого и однозначного ответа на Свой вопрос. Конечно, упоминаются в евангелиях и случаи массовых исцелений, когда Иисус не задаёт исцеляемым никаких вопросов.

Но случай иерихонских слепцов всё же другой: ведь они, по свидетельству евангелиста, после исцеления пошли за Иисусом, хотя Он их за Собой и не звал, по крайней мере, явно. Такое случалось далеко не со всеми исцелёнными, нередко бывало, что Иисуса даже забывали поблагодарить. Здесь же, как видно, была некая внутренняя решимость, которую заметил Иисус.

А заметив, решил дать двум исцелённым им людям шанс не просто соприкоснуться с Царством, как соприкасается с ним каждый исцеляемый, но именно войти в него, войти с тем, чтобы остаться, как оставались там Его ученики и последователи. А для этого необходимо было дать им возможность осознать своё стремление к Царству. Заданный Иисусом вопрос, как видно, и должен был послужить этой цели. И цель была достигнута: у Иисуса появилось двое новых последователей, а в Царстве — двое новых обитателей.