Мысли вслух на Агг 1:1-8

Мы сеем много, но не можем собрать посеянного, так как не помним, где и что мы посеяли. Ведь мы сеяли не от души. Мы не можем ни наесться, ни напиться, так как что бы мы не делали, мы никогда не делаем это всем своим существом. Когда мы едим и пьем, мы думаем о следующем деле, когда что-то делаем, думаем о том, что хотим есть и хорошо бы приготовить обед. У нас нет цельности. Бог сотворил нас цельными и едиными, а мы рвем сами себя на кусочки, потому что у нашей жизни нет центра, нет цели. Поэтому наше сердце и путь отделены друг от друга. Сердце говорит верно, чувствует правильный путь, но мы идем по иному пути. Если мы сделаем Бога центром нашей жизни не только в сердце, но и в жизни, если мы потрудимся, поднимемся над собой и сделаем свою душу Храмом Господним, в котором Богу будет хорошо, Господь придет в него и будет благоволить к нему и прославится в нем.

Возвратившимся из вавилонского плена израильтянам, старающимся наладить новую жизнь на вновь заселенной земле, Бог через пророка Аггея указывает, что они не с того начинают. Похоже, что люди впали в совершенно понятное искушение: сначала обеспечить жилье себе, а потом — Богу. Сначала позаботиться о теле, а потом о душе. Помните еще совсем недавний «философский» лозунг «бытие определяет сознание»? Теперь, кажется, марксизм отброшен, но по-прежнему силен «ползучий» материализм, вещизм, потребительство. «Новое поколение выбирает «Пепси»!» Бог еще две с половиной тысячи лет назад объясняет, к чему это приводит (ст. 6), и предлагает правильный порядок действий (ст. 7-8), вытекающий из правильной системы приоритетов: дух выше плоти!

Слова пророка о бесполезности всех попыток, выражаясь современным языком, повысить уровень благосостояния нации можно было бы понимать совершенно буквально, в том конкретном историческом контексте, в котором они были сказаны. В те времена Иудея действительно переживала духовный упадок, сопровождавшийся, как это обычно бывает, ростом в обществе того меркантилизма и жажды наживы, которые характеризуют не декларативный, а практический материализм.

А такой практический материализм почти всегда ведёт и к росту индивидуализма, к разрушению той общественной солидарности, без которой об общественном благополучии можно забыть. Но это — лишь внешний, сугубо исторический смысловой уровень, который, впрочем, тоже можно было бы считать типичным и характерным отнюдь не только для времён Аггея.

Есть в словах пророка и иной, более глубокий смысловой пласт, перекликающийся со словами Спасителя о Царстве, которого нужно искать в первую очередь. Конечно, до прихода Христа тогда оставалось ещё несколько столетий, но ведь и прежде Его прихода система приоритетов нормальной духовной жизни была такой же, как и во времена земного служения Спасителя: вначале отношения с Богом и с ближними, соответствующие Торе, соблюдение данных Богом заповедей, а уж потом всё остальное.

Когда же приоритеты менялись местами, когда «остальное» выходило на первый план, результат оказывался соответствующим. И дело тут не в том, что Бог, наказывая тех, кто не хочет нормальной, полноценной духовной жизни, посылает им неудачи в делах, а в том, что человек, такой жизнью не живущий, так или иначе неизбежно оказывается во власти стихии, если не природной, то социальной, и неизвестно ещё, какая из двух окажется для него страшнее.

Иисус (конечно, гораздо позже) обозначит антиномию промысла Божия и царства случайности словами о каждом сосчитанном на головах верных волосе, который просто так, случайно, с их голов не упадёт. А с другой стороны, Он же в ответ на вопрос о гибели праведников, убитых по приказу Ирода, напомнит о тех, на кого обрушилась одна из иерусалимских крепостных башен: просто так, вовсе не потому, что они этого заслужили. И добавляет: если не обратитесь, так погибнете все.

В самом деле: падший мир несправедлив, он полон случайностей, здесь нет никакого воздаяния за грех и никаких наград за праведность. Устойчивость отдельному ли человеку, или целому народу в таком мире могут дать лишь прочные, глубокие и осознанные отношения с Богом. Сами по себе они, конечно, ещё не гарантируют внешнего благоденствия, но, по крайней мере, они избавляют от случайностей. И тогда в жизни появляется смысл, который делает эту жизнь полноценной.

Перед жителями Иудеи, да и перед нами, стоит вопрос о приоритетах, и он не выглядит ни простым, ни однозначным. Те, кто полагают, что ещё не настало время строить храм, выдвигают свои резоны. Ведь народ совсем недавно начал возвращаться из изгнания, жизнь, прерванная вражеским нашествием, только начала возрождаться, ещё не все дома отстроены, не восполнен ущерб. Где взять силы и средства на восстановление храма?

Такова логика человеческих рассуждений, вроде бы правильная, но в очередной раз оказывающаяся ограниченной. Те, кто так думает, рассчитывают на себя, на свой труд и умение, и это было бы замечательно, если бы за надеждой на себя не виднелась очередная попытка обойтись без Бога. Но невозможно получить что-либо без Него. И хотя уже не раз народ слышал пророческие призывы, но и теперь, даже после горьких уроков иноземных завоеваний и изгнания, не все делают должные выводы.

В последние годы постоянно слышны жалобы на то, что в эпоху наступивших перемен повсюду умножились отрицательные явления. Задуматься бы, много ли мы согласуем наши желания с Его волей? Готовы ли мы начинать с восстановления храмов, ближайшим из которых призваны стать мы сами?...