Мысли вслух на Гал 1:1-10

Своё послание христианам Галатии Павел начинает с упрёка за то, что они, как видно, легко и быстро отказались от того, о чём свидетельствовал им Павел (ст. 6 – 7). И в своих упрёках апостол оказывается предельно жёстким, исключая всякую возможность для христианина оставаться христианином в том случае, если он примет то извращённое благовестие, которое принесли галатам некие не названные в послании по имени проповедники (ст. 8 – 10). На первый взгляд отношение Павла к «иному благовествованию» может показаться чрезмерно жёстким. В самом деле, почему бы не допустить существование в церкви разных точек зрения на основополагающие вещи?

Но Павел, как видно, смотрит на дело иначе, и не потому, что он обеспокоен отсутствием формального единомыслия в галатийской церкви. Для него, как видно, христианство — не поиск истины, а сама истина, не вопрос, а ответ. В поисках истины можно выдвигать различные предположения и разные варианты ответов на основополагающие вопросы, но когда она найдена, искать больше нечего и предполагать тоже нечего, потому, что истинный ответ всегда однозначен и никогда не бывает предположительным.

Конечно, в нашем, ещё не до конца преображённом мире посредством нашего, ещё не до конца преображённого ума мы не в состоянии увидеть истину во всей её полноте, ведь и Христа, и Царство можно видеть лишь духовным зрением. Но Павел говорит и действует, как житель Царства и свидетель Христа, он свидетельствует о Том, Кто является ответом, а не о собственных духовных и интеллектуальных поисках. И дело не в том, что способность к духовному или интеллектуальному поиску плоха сама по себе. Дело в том, что неуместно задавать вопросы, когда перед тобой живой ответ. Такая позиция может свидетельствовать лишь о неискренности поиска или о заблуждении, о неготовности увидеть истину, которая открывается так, что, восприми ищущий это откровение правильно, ему уже не придётся больше ничего искать. И апостол не хочет, чтобы, уйдя от Христа и Царства, которые открылись им как подлинная реальность, его галатийские братья снова оказались бы в положении ищущих, так, как будто им ничего никогда не открывалось. Такой откат назад был бы настоящей духовной катастрофой, он означал бы утрату Царства с совершенно неясными перспективами последующего возвращения туда. А этого Павел, конечно, допустить не мог: ведь созидание Царства было смыслом жизни и служения апостола.

Некие неназванные люди смутили галатийцев сообщением, что возвещаемая апостолом Павлом свобода во Христе — иллюзия, и нужно идти к Богу тернистым путем ветхозаветного законодательства. Не то важно, говорили они, любишь ли ты Бога и людей, а то, правильно ли ты ради Бога моешь посуду и соблюдаешь прочие ритуалы. Поэтому в самом начале послания апостол говорит о том, что Христос отдал Себя Самого за грехи наши. Это означает, помимо прочего, что возвещаемое апостолом — не религия. По определению, религия — это наш человеческий путь воссоединения с бесконечно далеким Богом. И дело даже не в том, что закон, как и все остальное в человеческой религиозности, не является таким путем (об этом апостол подробно пишет римлянам). Он противопоставляет своим оппонентам тот факт, что Бог Сам уже прошел разделяющий нас путь, Сам преодолел эту дистанцию.

Нельзя не присоединиться к удивлению апостола о том, как легко наша человеческая природа склоняется под иго безликого закона, отодвигая себя от слишком приблизившегося Бога. Такова психологическая разница между верой и религиозностью. И это важно иметь в виду, потому что каждый из нас нуждается в том, чтобы проверять себя: в вере ли ты живешь или в религии.

Слова Павла об «ином благовествовании» могут на первый взгляд показаться чрезмерно резкими и жёсткими, особенно в контексте упоминания им «ангела с неба». Если даже вестнику Божьему лучше не доверять, когда он несёт какую-то иную благую весть, то кому же тогда вообще можно доверять? Между тем, тут Павел иллюстрирует (вольно или невольно) на примере конкретной ситуации в Галатийской церкви один чрезвычайно важный закон духовной жизни, который можно было бы назвать законом духовной самотождественности. Причём закон этот работает и тогда, когда дело касается отдельного человека, и тогда, когда речь идёт о целой общине, большой или малой. Закон духовной самотождественности связывает полноту и достоверность полученного откровения с духовной цельностью человеческой личности.

Проблема наблюдателя, как известно, существует в самых разных сферах человеческой активности и проявляет себя по-разному в зависимости от того, чем занят конкретный человек. Но особенно остро она стоит именно в духовной жизни. Тут каждый может увидеть ровно столько, сколько может воспринять. Конечно, порой случается так, что кому-то открывается больше, чем может вместить видящий. Но тогда человек обычно или забывает впоследствии то, что ему было показано, или реинтепретирует увиденное, подгоняя его под собственный уровень восприятия. Достоверное становится недостоверным — не потому, что откровение было неполным или ограниченным, а потому, что сам человек не соответствует тому, что ему открылось.

Ведь достоверность откровения связана не только с Тем, Кто открывает, но и с тем, кто принимает. Чтобы открытая истина воспринималась как не подлежащая ревизии, сам человек должен быть внутренне тождествен себе и соответствен полученному откровению. А если соответствия нет, человек, получив откровение, нередко вскоре затем начинает искать ещё чего-то, что позволило бы «адаптировать» открытое Богом к привычному и знакомому человеческому уровню.

Так и появляются «иные благовествования», казалось бы, лишь дополняющие то, которое было услышано изначально, а на самом деле его искажающие или ограничивающие. И тут даже весть от Божьего вестника уже не будет воспринята адекватно: ведь она нужна не сама по себе, а как средство «адаптации» услышанного раньше. Вот об этой очень серьёзной духовной опасности и предупреждает Павел христиан Галатии, отсюда и резкость его выражений: слишком серьёзной была ситуация, чтобы говорить о ней мягко и обтекаемо.

Снова Павел напоминает нам о том, Кто — главный, Кто — на первом месте. Ведь так часто мы действительно ищем благоволения у людей и делаем что-то, чтобы о нас говорили хорошо. Но Павел говорит ясно и жёстко: «Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым». Мы-то всё пытаемся совместить несовместимое: угодить и Богу, и людям. Поступить по сердцу, но при этом всем вокруг нравиться. Мы боимся человеческого осуждения. Мы оглядываемся: а что скажут? Что подумают? Павел не оглядывается. Он выбрал путь, он знает, что идёт по пути, предназначенному, для него Богом. Всё остальное неважно. Кто бы что бы ни говорил — мы будем рабами Христа, только если откажемся от мысли нравиться всем и каждому.