Мысли вслух на Гал 1:11-12

Павел, как видно, даже с некоторым вызовом говорит о том, что, получив своё откровение по дороге в Дамаск, он с самого начала отказался от мысли советоваться с кем бы то ни было из людей, даже со своими единоверцами, хотя бы то были сами апостолы. Странно? На первый взгляд, да: ведь встретить единомышленника и единоверца радостно всегда, а в начале духовного пути особенно. Но апостол, как видно, понимал: есть вещи, до конца понятные лишь тем, кому они открыты, и разбираться в них надо самому. По дороге в Дамаск он встретил воскресшего из мёртвых Мессию, и только он сам мог и должен был понять, как жить дальше, как строить отношения с Тем, Кого он искал и наконец нашёл там, где не ждал найти. Другие могли рассказать Павлу о своём опыте, но не могли сделать этот опыт его собственным. А Павлу нужен был именно свой опыт, ведь Богу он нужен был как свидетель, а подлинный свидетель не может свидетельствовать с чужих слов. Не потому ли и наше свидетельство оказывается порой не слишком убедительным, что мы свидетельствуем не о своём опыте, а о чужом? Такое свидетельство можно называть «обучением основам веры», «приобщением к традиции» и какими угодно другими красивыми и, быть может, даже верными словами. Но такое свидетельство всё равно не будет до конца подлинным, если мы будем рассказывать о Христе и о Царстве с чужих слов, не зная сами того, что должны были бы знать. А тут уже никакое обучение и воспитание не заменит пути, который прошёл сам.

С достойной подражания честностью и прямотой апостол Павел в сегодняшнем чтении из послания к Галатам противопоставляет человеческое и благодатное в служении Богу. Он говорит, что пытаясь служить Богу по собственному (человеческому) разумению, он «гнал Церковь… будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий». Когда же Бог благоволил, Он открыл (т.е. сделал явным) в нем присутствие Сына Божьего и поставил апостола благовествовать Его язычникам. Уже не сам Савл из Тарса, но Бог благоволил избрать его на служение; уже не себя и свою ревность он может нести людям, но Сына Божьего; уже не ревновать о правильности он послан, но благовествовать спасение. Вот такой выбор предоставляется нам, христианам, читающим эти слова: неумеренно ревнительствовать об отеческих преданиях или благовествовать Сына Божьего. Как говорит в своих первых словах Дидахэ (Учение 12 апостолов, памятник христианской письменности конца 1 века), «Есть два пути: один — жизни и один — смерти…».

Говоря о собственном духовном пути, Павел не случайно подчёркивает, что он, будучи в своё время ревностным приверженцем иудаизма, стал впоследствии свидетелем Христа, Который послал его благовествовать язычникам (ст. 13 – 17). По-видимому, тем самым апостол отвечал на возможные упрёки в том, что он и сам резко изменил свои взгляды по основополагающим вопросам духовной и религиозной жизни. Если так, почему бы христианам Галатии не сделать того же самого, тем более, что изменения в их мировоззрении были куда менее радикальными по сравнению с теми, которые пережил Павел? Но апостол сразу же отмечает принципиально важный момент в том, что касается его духовного пути: абсолютную искренность своих исканий. Если он был вначале ревностным сторонником иудаизма, то не потому, что хотел быть «как все», а потому, что был искренне убеждён в правильности перед Богом того, как он жил и как верил.

Именно эта искренность и помогла ему встретить Христа и обрести Царство. Но одной встречи на Дамасской дороге было недостаточно, теперь нужно было решительно менять свою жизнь с тем, чтобы стать свидетелем Христовым. Павел и тут оказался верен себе, он не стал искать никого, кто подтвердил бы истинность его откровения, он просто отправился делать то дело, которое Бог ему поручил (ст. 15 – 19). Такая искренность является залогом и духовной трезвости, и духовной безошибочности. Духовно искрений человек никогда не станет искать обходных путей в духовной жизни с тем, чтобы избежать проблем, найти способ жить в Царстве полегче, искать компромиссов там, где они недопустимы. Вероятно, те проповедники, извращающие благовестие, о которых говорит апостол, настаивали на строгой обязательности для всех христиан соблюдения иудейских религиозных предписаний. И вызвано это было, скорее всего, желанием избежать конфликта с Синагогой, который в ином случае становился неизбежным. Очевидно, такие «духовные поиски» не имели никакого отношения ни к духовности, ни к подлинному поиску. Они могли лишь отдалить человека от Царства, о чём не устаёт напоминать Павел.

Всё-таки апостола Павла отличает поразительное дерзновение, которое иногда хочется назвать наглостью. Ну посудите сами, что он говорит: после того, как Бог открыл ему Сына Своего, он «не стал советоваться с плотью и кровью»! Вообще-то прямая дорога к созданию секты — общаться с Богом только напрямую, игнорировать Церковь... Стоп. А разве Павел игнорирует Церковь? Нет, и ещё раз нет. Он именно приходит в Церковь, входит в неё, начинает проповедовать Христа — не отдельно от Церкви. Чего он не ищет — так это человеческого учительства и одобрения. Для него достаточно призвания Божия, и ему не обязательно идит к апостолам за подтверждением своего призвания. Он входит в ту общину, которая есть, потом идёт проповедовать... В сущности, не пытаясь связаться с апостолами, он не пытается и получить дополнительный авторитет. Ему не нужно подтвержение от человеков.

Снова Павел напоминает нам о том, Кто — главный, Кто — на первом месте. Ведь так часто мы действительно ищем благоволения у людей и делаем что-то, чтобы о нас говорили хорошо. Но Павел говорит ясно и жёстко: «Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым». Мы-то всё пытаемся совместить несовместимое: угодить и Богу, и людям. Поступить по сердцу, но при этом всем вокруг нравиться. Мы боимся человеческого осуждения. Мы оглядываемся: а что скажут? Что подумают? Павел не оглядывается. Он выбрал путь, он знает, что идёт по пути, предназначенному, для него Богом. Всё остальное неважно. Кто бы что бы ни говорил — мы будем рабами Христа, только если откажемся от мысли нравиться всем и каждому.