Мысли вслух на Ин 6:5-14

Умножение хлебов - великое чудо само по себе. Но для христиан важнее всего, конечно, что это чудо становится прообразом чуда куда большего: таинства Евхаристии. На протяжении веков и впредь до скончания мира Господь под видом Хлеба дарует нам в пищу Самого Себя, и, как и при умножении хлебов, этой пищи хватает на всех.

От того, что Сын Божий Сам становится пищей для людей, жизнь не только не убывает, но и прибавляется в мире. Именно поэтому Крест, на котором Господь отдает нам Свою жизнь, стал для христиан синонимом того Древа жизни, которое насадил Господь посреди рая.

И еще мы видим в этом чуде, что оно совершается не без участия учеников: так или иначе, каждый в зависимости от своего призвания, мы все становимся участниками и совершителями таинства. Священнослужители одним образом участвуют в Евхаристии, миряне — иным, но место каждого из нас в Церкви Христовой самым существенным образом зависит от этого участия. Ведь и для умножения хлебов нужны были и мальчик, отдавший свой хлеб Христу, и апостолы, и те, кто ели этот благословенный хлеб.

Православные богословы 20-го века (в основном, в эмиграции) создали целое богословское направление, новое и достаточно неординарное, которое получило название евхаристической экклезиологии. Среди этих мыслителей — отцы Николай Афанасьев и Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Киприан Керн, и многие другие. В результате их трудов в богословских дискуссиях среди христиан у нас, быть может, впервые, появились аргументы и позиции, которые так нужны были нам на протяжении столетий. Главное для нас в их наследии — мысль о том, что Церковь — это не просто иерархический институт в латинском вкусе и не просто сообщество верующих в духе протестантизма. Церковь скорее событие, чем структура, действие больше, чем состояние. И это событие — Евхаристия.

Текст об умножении хлебов беспримерно важен нам, важен литургически, важен богословски, важен экклезиологически. Мы не устаем это повторять. Просто важен, ибо это живая связь с Господом, которая совершается во время каждой литургии. Целых шесть раз говорится об этом событии в Евангелии, как ни о каком другом. Мы понимаем, что это своего рода мост между Тайной Вечерей и каждой литургией. Но сейчас нам хотелось бы взглянуть на этот текст с другой стороны. Христос говорит: Я есмь хлеб жизни (Ин 6:48). Но Он и воплощенное Слово, ибо в Нем «Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:14). Слово и хлеб… Гвиго II Картезианец завершал молитвенное чтение такой молитвой: «Ты преломляешь для меня хлеб Священного Писания, и, преломляя этот хлеб, даешь мне познать Себя…» (По книге Э. Бьянки «Молитвенное чтение Священного Писания»). Евангелие такая маленькая по объему книга, как мало пяти хлебов, но каждого она насыщает, кто причастится ее и каждый найдет свой, особенный ему одному дорогой и понятный смысл, как каждый получит свой кусок хлеба, но в тоже время это будет смысл имеющий отношение к смыслу всеобщему, как от одного хлеба взят каждый кусок. И не просто смысл, а смыслы, которые постоянно умножаются, как умножаются хлебы. Умножаются, чтобы мы могли не ослабеть и в конечном итоге не умереть. Такого не происходит ни с одной человеческой книгой. Между книгой человеческой и Евангельской такая же разница как между обычным хлебом, который мы едим, и той просфорой, что одна насыщает весь приход.

История чудесного насыщения большого количества народа минимальным количеством пищи повторяется в Евангелии неоднократно. В рассказе Иоанна присутствует интересный нюанс: задавая вопрос Филиппу, Иисус уже знает ответ. Он Сам знает, что будет делать. Вопрос оказывается скорее своеобразной проверкой для ученика: а что думает он? Можно было бы, конечно, интерпретировать это как своего рода тест на доверие Самому Спасителю. Но дело не только в доверии Филиппа к Иисусу.

Дело прежде всего в том, где, в каком мире живёт Филипп: в Царстве или на непреображённой земле. Этим ведь и определяются возможности. А стать настоящим учеником Спасителя можно лишь одним способом: разделив с Ним Его жизнь. Жизнь того Царства, которое Он принёс в мир. Когда пяти хлебов и двух небольших рыб оказывается достаточно для нескольких тысяч человек, очевидно, что речь может идти только о Царстве: в нашем непреображённом мире такое невозможно. Но это лишь эпизод, затронувший и те пять тысяч, которые надо было накормить, и, разумеется, самих апостолов. Из таких эпизодов складывается евангельская история. Но что между ними?

Ведь апостолы провели с Иисусом не один год, и помимо тех моментов, когда Царство открывалось им зримо и ощутимо, они тоже как-то жили, как-то общались с Учителем, что-то думали и чувствовали… Были ли они в Царстве всё остальное время? Вопрос Иисуса Филиппу — тест на пребывание в Царстве. Филипп реагирует, как нормальный, обычной земной жизнью живущий, человек: надо послать в ближайший город за съестным, нужны деньги…

Альтернатива просто не приходит ему в голову. И, значит, о Царстве в его жизни в данный конкретный момент речи нет. Как, вероятно, и в жизни остальных учеников. Конечно, очень скоро они вспомнят о Царстве. Вспомнят в связи с очередным чудом. Но ведь нельзя стать жителем Царства, если вспоминать о нём только после очередного чуда. И Иисус хочет разбудить Филиппа, намекая ему на нечто большее того, что он видит в мире сем. Но разбудить его может только чудо. Пройдёт время — всё будет иначе. Потом. После Пятидесятницы. А пока — как есть.

Иисус, несомненно, был очень популярен во время Своего земного служения. Но Его Самого, как видно, эта популярность не очень-то радовала. Он прямо говорит: Я нужен вам для того, чтобы кормить вас хлебом, а хлеб — не главное, главное — Царство, которое Я мог бы вам дать, если бы вы захотели. Но тогда встаёт естественный вопрос: зачем же в таком случае устраивать те массовые угощения, которые Иисус Сам не раз устраивал своим слушателям? Конечно, всё можно было бы объяснить простым желанием помочь голодным людям. Но только ли этим? Ведь главной задачей Иисуса было показать всем, что такое Царство. И чудо умножения хлебов, к примеру, тоже становится такой демонстрацией, так же, как и хождение по водам: и то, и другое — не фокусы и даже не демонстрация всемогущества, это пример природы Царства, проникающей в наш мир. Природы, абсолютно пластичной и всецело подвластной духовному воздействию человеческой воли, можно было бы сказать, этой волей определяемой. При такой пластичности и вода может стать надёжной опорой, не переставая быть водой, и пищи будет столько, сколько нужно, чтобы хватило на всех, и хватило с запасом. Но, чтобы жить в таком мире, нужно самому быть совершенным в том, что касается своих интенций: ведь это только кажется, что было бы очень здорово, если бы всё, о чём мы думаем, тут же бы осуществлялось. Достаточно лишь представить себе, что полностью послушная нам природа тут же предоставила бы нам воплощения всех наших подсознательных страхов, желаний и комплексов, чтобы понять, что для жизни в Царстве мы ещё не очень-то готовы. Но Иисус всё же призывает нас начать путь в Царство, начать с правильной расстановки приоритетов, о которой Он говорил не раз: вначале Царство, а уже потом всё остальное.

Господь Сам удаляется из ситуации, когда люди хотят вручить Ему земную власть и даже, как кажется, готовы признать Его Мессией. Почему? В том ли дело, что мы хотим вручить Ему решение всех своих проблем и, как мы часто делаем это с любой властью, переложить на Него как на царя ответственность за свою жизнь? Возможно, потому что полагаться на Бога и сбрасывать с себя ответственность — далеко не одно и то же. Может быть, дело в том, что иудеи ожидали от Христа в тот момент в первую очередь решения проблемы национальной независимости и суверенитета и решения хозяйственно-экономических проблем? Он ведь только что так «удачно» накормил пять тысяч человек пятью хлебами... Возможно, потому что Царство, в которое призывает нас Господь, не от мира сего.

И, конечно, ключевыми в это связи являются последние слова Христа в сегодняшнем отрывке: старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную. На самом деле, если ты хочешь, как говорит евангелист Иоанн, сделать Иисуса царем (в своей жизни), то для этого именно необходимо питаться тем Хлебом, который Он постоянно дает нам в Причащении.

Сегодняшнее чтение позволяет нам лучше понять то, что называют обычно «мессианской тайной» Иисуса. Говоря о ней, имеют в виду тот факт, что Сам Иисус до последних дней Своего земного служения почти не говорил прямо о Своём мессианстве, по крайней мере, не говорил открыто. Рассказ евангелиста возвращает нас к чуду умножения хлебов (ст. 1 – 14). А реакцией на него стала, как видно, попытка провозгласить Иисуса «царём», сделать Его вождём нового мессианского движения (ст. 15). И неудивительно: ведь, согласно общепринятым в те времена представлениям, Мессия и должен был стать царём, восстановив независимое еврейское государство и введя в нём законы, соответствующие Торе. А Иисус, разумеется, не собирался становиться никаким вождём никакого религиозно-политического движения.

Но у Иисуса была и другая, более важная причина скрывать Своё мессианство. И Он Сам прямо говорит о ней тем, кто отправился искать Его в Галилею: большинство из тех, кто искал встречи с Ним, искали её не потому, что жаждали Царства, а потому, что хотели бы в случае нужды всегда иметь возможность получить даровой хлеб (ст. 26). Иисус говорит с пришедшими к Нему о вечной жизни и о том главном, без чего к ней не приобщиться: о доверии к Тому, Кого Бог послал в мир с тем, чтобы дать людям Царство (ст. 27 – 29).

Но Его не понимают. Его спрашивают: а где доказательства истинности Твоих слов (ст. 30)? И тут же приводят пример того, какие доказательства были бы для них убедительными: манна с неба, как было в пустыне во времена Моисея (ст. 31). А Иисус снова говорит им о том, что Царство больше любого чуда, что хлеб Царства больше манны (ст. 32 – 33). Но Его снова не понимают.

Его слушатели никак не могут уяснить, что с приходом в мир Спасителя наступила новая эпоха, и то, что произошло с ними на берегу Генисаретского озера, не было чудом в том смысле, в каком им была та же манна. Просто, общаясь с Иисусом, они оказались в Царстве и пожили некоторое время по законам Царства, но, как видно, так до конца и не поняли, что с ними произошло. Потому-то и просят они у Иисуса хлеба и ожидают получить его так же, как когда-то их отцы получали от Бога манну (ст. 34). А Иисус вновь и вновь пытается объяснить им, что дело не в хлебе, а в Царстве и в той полноте жизни Божией, которая в Царстве даётся каждому, так что там не нужна уже будет никакая манна.

Чудо — это вторжение в мир Царства, проявление его законов там, где обычно действуют совсем другие законы. Но теперь Царство входит в мир, преображая его, и времена чудес проходят. Наступает время Царства. Царства, открытого каждому, кто ищет его и хочет войти.

Не странно ли, что Тот, Кто приходит с небес, заботится о том, чтобы накормить хлебом толпы Своих слушателей и последователей? Разве за этим Он пришел? Однако, чудо умножения хлебов для пяти тысяч человек — единственное чудо, описанное всеми евангелистами, а значит — особо важное. Именно оно служит отправной точкой для разговора о настоящем хлебе, которым по-настоящему жив человек, о хлебе жизни. О том, что человек живет не одним хлебом, мы слышали с детства. Но если мы постараемся понять, что составляет нашу духовную диету, то найдем ли мы в ней то, что действительно может насытить сердце, а не является суррогатом, от которого остается только похмелье и тошнота? Господь предлагает нам такой хлеб. Это не учение, не заповеди, не вера в Бога — все это уже было у иудеев и есть во многих духовных школах и религиях. Иисус говорит о хлебе, который действительно сходит с небес, дает настоящую, вечную жизнь. Это — Он Сам.

Не странно ли, что Тот, Кто приходит с небес, заботится о том, чтобы накормить хлебом толпы Своих слушателей и последователей? Разве за этим Он пришел? Однако, чудо умножения хлебов для пяти тысяч человек — единственное чудо, описанное всеми евангелистами, а значит — особо важное. Именно оно служит отправной точкой для разговора о настоящем хлебе, которым по-настоящему жив человек, о хлебе жизни. О том, что человек живет не одним хлебом, мы слышали с детства. Но если мы постараемся понять, что составляет нашу духовную диету, то найдем ли мы в ней то, что действительно может насытить сердце, а не является суррогатом, от которого остается только похмелье и тошнота? Господь предлагает нам такой хлеб. Это не учение, не заповеди, не вера в Бога — все это уже было у иудеев и есть во многих духовных школах и религиях. Иисус говорит о хлебе, который действительно сходит с небес, дает настоящую, вечную жизнь. Это — Он Сам.

Какая интересная ситуация: Иисус идёт на другую сторону озера, а за Ним — толпа народу. Говоря простым человеческим языком, эти граждане увязались за Ним, чтобы посмотреть что-нибудь интересненькое. Ну казалось бы — сами увязались, Иисус их не звал, так с какой радости Он должен заботиться об их пропитании? Пусть идут в ближайшие деревни, да, в конце концов, пусть разбираются сами, как хотят. Головой надо было думать, когда шли неизвестно куда, сами могли бы позаботиться о своём пропитании. Но Иисус, похоже, вообще не ставит вопрос так. Он видит людей, которые пошли за Ним, и почему-то считает необходимым позаботиться о пище для них. Почему? Разве Он их звал? Разве они просили Его дать им еды? Нет. Но они пошли за Ним, и для Него это — главная причина позаботиться о них... С одной стороны, это урок для нас — урок ответственности за тех, «кого мы приручили». С другой стороны, это огромное утешение: если Он настолько милосерден, значит, Он так же открыт и к нашим нуждам, когда мы обращаемся к Нему за помощью.

Люди идут за Христом, потому что видели чудеса, которые Он творил над больными. Христос не отвергает таких людей, и не только по причине Своего милосердия, но, должно быть, и потому, что для многих из них практический интерес может оказаться первым этапом на духовном пути. Чудеса для Христа не самоцель и даже не средство привлечения народа к Своей проповеди. Но тот, кто признал способность Иисуса исцелять, может принять от Него и слова о вечной жизни.

Но может и не принять, а продолжит требовать от Него удовлетворения исключительно «постоянно растущих» земных потребностей.

Чтобы накормить собравшихся, Христос не сотворяет пищу из ничего, но предоставляет возможность соучаствовать в её умножении ученикам. Он берёт хлеб и рыбу из их припасов и, благословив, раздаёт ученикам, и количество пищи умножается во время раздачи. Учеников в этот вечер Христос сделал не только Своими сотрудниками, но и соучастниками совершаемого Им чуда.

То, что совершается чудо, люди поняли не тогда, когда ели, а после трапезы, увидев корзины с остатками. Тогда они назвали Иисуса Пророком, Которому должно придти в мир. Увы, не тогда, когда Он учил их.

Трудно даются изменения человеческой натуре...