Мысли вслух на Ос 14:1-10

Гибель Самарии вызвана её собственными грехами, и слова пророка звучат как предупреждение, они лишены злорадства. Но горько слышать о том, что удар обрушится на самых слабых и беззащитных, младенцев и беременных. Увы, это неудивительно, ведь зло стремится погубить всё, к чему прикасается и с чем соседствует, и в первую очередь от него страдают именно самые незащищённые.

Но слова о гибели младенцев можно понимать и как иносказание о том, что люди, вставшие на путь языческого нечестия, обречены на бесплодие. Не обязательно на физическое бесплодие, но в любом случае добрых плодов от отступников не останется.

Но те, кто вернётся к Господу, будут исцелены от последствий своих греховных извращений. Обетование Господа о том, что Его гнев отвратится и Он с любовью примет раскаявшихся, удивительно звучит рядом со всеми только что прозвучавшими грозными предупреждениями. Но милость Его велика. Не случайно Осия завершает свою пророческую речь словами о том, что мудрость Бога невозможно постигнуть человеческой мудростью. Но те, кто хочет жить праведно, могут ходить по Его путям.

Пророк призывает народ Божий обратиться к Господу с молитвой о прощении и исцелении. И прощение Божие безгранично. Это не только «ну ладно, наказывать больше не буду» — это действительно исцеление. Народ, которому даровано это прощение, расцветает, как лилия. Господь дарует мир и радость, на которые мы и надеяться не могли. Его свет просвещает всё — и исцеляет. И поэтому Ефрем, обратившись, поймёт, насколько пусто было сердце, когда он пытался служить идолам. То, что даёт Господь, невозможно даже сравнивать с чем бы то ни было человеческим.

В заключительной главе книги пророка Осии пророк призывает Израиль встать на путь истины и обратиться к Богу.

Народ Израиля нарушил свой завет с Господом и стал поклоняться Ваалу. В тринадцати предыдущих главах подробно описаны последствия этого отступления от пути истины. В них содержится осуждение неправедных царей, происходящих не из рода Давида, священников, превративших поклонение в формальную церемонию, военачальников, надеющихся на помощь языческих союзников…

Все это – результат того, что Израиль «упал от нечестия своего». В этих стихах Осия призывает людей вновь обратиться к Богу - и вслед за этим обращением должно последовать возобновление утраченного завета, и «Израиль расцветет как лилия и пустит корни свои». Но возвращение Божьего благоволения не будет выражаться во внешнем благополучии. Известно, что вскоре после этого пророчества Царство Израиля будет уничтожено, и народ потеряет все, но вместе с тем, будет «отнято всякое беззаконие», и он станет говорить: «Что мне еще за дело до идолов?»

Прося у Бога вернуть нас на пути правды, мы сами не понимаем, о чем просим, потому что порой этот путь оказывается очень сложным и болезненным. Но разве не в страдании и нужде Господь чаще всего открывает нам свой лик?

Для Бога, когда дело касается человека, на первом месте всегда были отношения. Притом отношения, существующие здесь и теперь. На этом, собственно, и основана сама возможность прощения Богом греха как отдельному человеку, так и целому народу. Конечно, если бы речь шла не об отношениях, а о том, что их сопровождает, всё было бы по-другому. Например, если бы Богу были важны последствия совершённых человеком грехов или сделанных им добрых дел, с прощением было бы куда сложнее.

Тогда Богу пришлось бы прежде всего подсчитать баланс добра и зла в жизни отдельного человека или целого народа (и нетрудно догадаться, каким бы он был в абсолютном большинстве случаев), а затем потребовать от виновного (или от виновных), чтобы он (сам или с помощниками) разобрался бы с последствиями сделанного. Нетрудно догадаться, что в таком случае заслужить прощение вряд ли смог бы хоть кто-нибудь. Но в том-то и дело, что Богу ничего такого не надо. С последствиями совершённых человеком грехов Он может разобраться и сам. Хотя это не так просто: понадобился приход Мессии, чтобы избавить нас от последствий того, что мы натворили в мире с момента грехопадения.

И всё же дело в конце концов не в последствиях, а в самом факте наличия отношений с Богом. Или их отсутствия. Просто потому, что отношения и есть духовность. Дух — не природа. Он самоопределяется через волю, интенции, сделанный выбор, принятые решения. И, соответственно, через отношения. По крайней мере, тогда, когда дело касается других духов, будь то Бог или сотворённые Им духовные существа. А вот последствия сделанного на духовном уровне выбора часто оказываются природными. Во всяком случае, когда дело касается человека.

Мы ведь существа духовно-природные. Одновременно и духи, и животные. Вот и получается, что духовный выбор в нашем случае может иметь не только духовные, но и природные последствия. А в природе он может дать начало целой цепи причин и следствий, которую прервать порой не так уж просто. И мы часто, говоря об отношениях — с Богом ли, или друг с другом — имеем в виду не отношения собственно, а их последствия.

Не дух, а природу. Но Богу важна именно духовная составляющая наших отношений и между собой, и с Ним Самим. Природа послушна Ему, и Он вполне в состоянии с ней разобраться. А вот мы, люди, как и все тварные духовные существа, свободны. Можем послушаться, а можем и нет. Потому и важно Богу наше «да» или «нет», потому и определяет наш ответ наши отношения с Богом и нашу духовную жизнь. Главное — отказ от своеволия. Остальное поправимо.

Принято думать, что основоположником яхвистской мессианской традиции был Исайя Иерусалимский. Именно он впервые заговорил о Мессии и о мессианском Царстве. И всё же иногда, читая пророческие книги, невольно думаешь, что образ если не самого Мессии, то мессианского Царства, преображённого дыханием Божиим мира, открывался или приоткрывался иногда и тем, кто жил до Исайи. Таким видит мир и Осия: он прекрасен уже не просто своей обычной, земной красотой (хотя горы и долины Израиля действительно потрясающе красивы), но и красотой преображённой, такой, которой мир начинает сиять, когда его омывает не только дождь, но и то дыхание Бога, без которого нет и не может быть Царства.

Характерно и то, что Осия говорит об этом преображённом Израиле применительно ко временам, когда ассирийцы исчезнут. Ему довелось быть свидетелем конца Северного Царства, который он предвидел, и он, конечно, понимал, чем грозит ассирийское нашествие Иудее. Понимал Осия также и то, что расцвет настанет не раньше, чем народ пройдёт через то испытание веры, которым станет это нашествие: ведь он, как и его младший современник Исайя, прекрасно понимал, что духовное состояние народа на тот момент не оставляет ему практически никаких шансов на чудо и вообще на вмешательство Бога в происходящее.

Между тем, в отличие от Израильского царства, Иудея не была ассирийцами уничтожена, хотя и была разорена. Осаждённый ассирийской армией Иерусалим спасло лишь чудо (это произошло уже после смерти Осии). Так что же: пророк ошибся? Едва ли. Будь пророк просто предсказателем будущего, можно было бы говорить об ошибке. Но это не так: пророк не предсказывает будущее. Он лишь констатирует то наличное духовное состояние народа, которое застал, и даёт оценку этому состоянию не от своего имени, а от лица Божия, Который открывает ему, что Он думает о происходящем.

Будущее всегда можно изменить. Когда ассирийская армия стояла у ворот Иерусалима, весь город молился, постился и каялся в своих грехах. На такое покаяние Бог ответил чудом, и ассирийцы отправились восвояси, не солоно хлебавши. Но ведь всё могло бы быть и по-другому, поведи себя горожане иначе перед лицом нависшей тогда над городом смертельной опасности.

Здесь действует важный духовный принцип: план Божий осуществится в любом случае, но формы и способы его осуществления определяются Богом с учётом выбора, сделанного людьми, а потому они могут меняться по ходу дела. И всё же тот новый, преображённый мир, который видел Осия, настанет непременно. Вопрос лишь в том, сколько времени это займёт и сколько усилий для этого понадобится.

И отдельным людям, и целым народам во все времена было свойственно надеяться на сильных покровителей. В частности, для Иудеи в VIII в. до н.э. таким покровителем был «Ассур», Ассирийская империя, которая, при всех сложностях и проблемах отношений, всё же была для страны и защитницей, и покровительницей. Но, как и со всякой такого рода защитой, за всё приходилось платить. Если говорить, в частности, об Иудее, то за свои формально союзнические, а фактически вассальные отношения с Ассирией она платила частью своего суверенитета. Таков закон падшего мира, в котором каждый ищет, прежде всего, собственной выгоды и не собирается никому помогать даром. А вот у Бога, в Его Царстве, законы другие. И дело тут не в том, что Бог абсолютный альтруист. К жизни Царства, по-видимому, вообще неприменимы наши понятия об альтруизме и эгоизме, которые, как правило, оказываются на поверку двумя сторонами одной медали. Дело в том, что Царство живёт иной жизнью. В нашем мире жизненные ресурсы ограничены и конечны. Если мы хотим чем-то поделиться, нам приходится отказываться от того, чем мы делимся, и оно перестаёт принадлежать нам. А для нас раньше или позже непременно встаёт вопрос о компенсации утраченного. В Царстве же всё по-другому. Ресурс Царства бесконечен, и проблема нехватки или компенсации тут не стоит. Более того: он возрастает всякий раз, когда мы готовы поделиться с ближним тем, что имеем. В нашем мире ресурсы исчезают по мере их использования, и чем больше народу использует тот или иной ресурс, тем меньше его остаётся. В Царстве ресурсы по мере их использования возрастают, и чем больше народу использует совместно один и тот же ресурс, тем его становится больше. А потому каждый человек и каждый народ, выбравший Бога своим покровителем и установивший с Ним глубокие и полноценные отношения, вносит свой вклад в жизнь Царства, обогащая его. На радость и на пользу себе. И на радость Царю.