Мысли вслух на Исх 32:7-14

Что такое народ Божий? И что такое его история? Мы привыкли смотреть на эту историю глазами обычного земного человека. Мы знаем историю. Знаем, что народ Божий — это еврейский народ. Знаем, что отцом его был Авраам, а великим пророком, выведшим его из Египта — Моисей. Знаем, каким был путь еврейского народа из Египта в обещанную Богом землю. И нам кажется, что иначе и не могло быть. По-своему мы правы: история сослагательного наклонения не знает.

Но это в нашем мире. В мире падшем и потому ограниченном. А вот в большом Божьем мире, который всегда оставался Его Царством, всё иначе. Там альтернатива возможна. Наша история там существует не в силу какой бы то ни было необходимости — социальной, политической, экономической или какой-нибудь еще, а благодаря выбору и решению Бога. Решению, которое учитывает также и свободный выбор людей.

Тех людей, к которым обращался Бог, желая сделать их отцами и духовными вождями народа. Тех людей, которым Он даровал Тору. Тех людей, которые, пока Моисея не было рядом, делали каждый свой выбор: участвовать в поклонении тельцу или нет. Поэтому в большом Божьем мире всегда возможны варианты. Ничто не предопределено. Всё всегда можно начать сначала. В том числе и историю народа Божия. Богу возможно всё, но Он смотрит на человека. На его выбор.

Бог говорит Моисею: ты видишь, эксперимент провалился. Или вот-вот провалится. Народу был дан шанс, но он не сумеет им воспользоваться — это уже видно. Твоему народу — подчёркивает Бог, обращаясь к Моисею. Твоему, а не Моему: Мой народ вокруг тельца не пляшет. Так, может быть, говорит Бог Моисею, начнём сначала? Например, с тебя: ты Мне верен, Ты меня знаешь, и Я знаю тебя. От тебя с Моей помощью получится другой народ, ему также будет дан шанс, может быть, этот другой, от тебя произошедший, народ воспользуется им лучше нынешнего?

Но Моисей не хочет бросать начатое. Он говорит: а как же Твой план? Ведь это свидетельство для всего мира. Неужели провал? Давай всё же попробуем ещё. Так говорит Моисей Богу. И Бог соглашается со Своим пророком. И история народа Божия продолжается. А люди внизу подумали: Моисей уладил дело. Дорогой ценой — убиты все отступники, но уладил. Так видно с земли. А с неба иначе. Но об этом из современников Моисея знал лишь он один. И, может быть, те немногие, кому он решился об этом рассказать. А теперь знаем и мы. Остаётся только выбрать.

Сегодня мы читаем о том, что человек перед Богом и человек в мире перед людьми - это часто совершенно разные люди. Моисей, созерцая Бога, проникается Его величием и Его милосердием. Народ оказался неверен, но Моисей разговаривает с Тем, Кто сильнее любого греха. С тем, кто судит по милости, а не по справедливости. И, обращаясь к Богу Милосердному и Святому, Моисей просит помиловать народ. В подобном состоянии духа, получив прощение для народа-идолопоклонца, он спускается вниз и тут же меняется. Жестокая расправа, уничтожение скрижалей - так выражает себя его гнев. Ситуация знакомая. Как часто мы с возмущением читаем о жестоких расправах верующих над неверующими, над верующими в другое, над выражающих свою веру иначе. Перед нами действия людей, неспособных вместить в себя милосердие Божие. Мы даже готовы просить о милости к грешникам, но не готовы простить тех, кто с нашей точки зрения не достоин этой милости.

История с золотым тельцом показательна во многих отношениях. Самое же интересное в ней то, что изготовившие его вовсе не имели в виду измены Яхве, измены Богу Авраама и Моисея. Они хотели, чтобы перед ними предстал тот самый Бог, Который вывел их из Египта. Предстал наглядно, зримо, ощутимо. Так, чтобы ни у кого не возникало сомнений: Бог действительно тут, среди них.

Он их не бросил, не ушёл куда-то на гору вместе с Моисеем. Дальше всё просто: в едином порыве народ отливает себе нечто — и это нечто приобретает облик тельца, образ египетского бога Аписа, символом которого и был пресловутый телец. Аарон же лично обтачивает отливку — чтобы Бог, выведший народ из Египта, выглядел красивее. Нелепость? Абсурд? Безумие? Наверное, всего понемногу. Главное же — тот простой факт, что в завет народ так и не вступил.

Потому, что заключённый завет предполагал совершенно ясно: отныне каждый сам выстраивает свои отношения с Богом и каждый сам за них отвечает. И вдруг снова звучит вопрос: где же Моисей? Куда он исчез? И где его Бог? Тут-то и коренится проблема. Вместо нашего Бога, моего Бога — его Бог. Его, Моисея. Так же, как было до сих пор: Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова. После Синайского завета должно было стать: Бог Израиля.

Именно всего Израиля, а не только Моисея. Однако не стало: Моисей исчезает из виду, а с ним исчезает и Бог — и опять его Бог, Бог Моисея. Он всё ещё не Бог Израиля, всё ещё не стал им. Не случайно Бог предлагает Моисею бросить народ, предоставить его своей судьбе, которая в пустыне несомненно сложилась бы для народа весьма печально, и начать всё с начала.

С нового народа, который произойдёт от Моисея. Что же, в самом деле, остаётся, если экзамен провален, если после всех сказанных на Синае слов, после всех данных при заключении союза-завета обещаний, Бог Моисея так и не стал для Израиля его Богом? Это Моисей уговаривает, умоляет Бога попробовать ещё раз, дать народу ещё один шанс. Бог уже готов начать всё с чистого листа — но он уступает Моисею. Уступает Своему пророку, Своему служителю. Это неудивительно: Бог ведь нередко уступает тому, кто о чём-то Его просит. Особенно если просящий сам готов участвовать в том, чего хочет. Бог соглашается дать народу ещё один шанс — шанс стать Его народом. Шанс Израилю позволить Ему, Богу Моисея, стать Богом Израиля.