Мысли вслух на Рим 3:1-18

Наверное, вся жизнь христианина заключается в осознании собственной несравнимости с Богом (ни по мудрости, ни по справедливости, ни по милости) и в благодарности Богу за Его отличие от нас и за все то, что Он ради нас сделал... И что интересно, Бог эти различия не сглаживает. Он не гладит нас по головке, приговаривая: «Ах вы Мои бедные! Ну ничего, ничего, вы все равно хорошие...» Нет, наш Бог не таков. Он не скрывает от нас, что мы больны, больны, в общем-то, смертельно. Он впрямую говорит, что мы «злы» (см. Мф. 7:11). Как скажет потом апостол Павел, вторя царю-псалмопевцу Давиду: «Никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного» (Рим. 3:11-12, см. Пс. 13, 54). Причем Павел четко осознает, что и он точно такой же (см. Рим. 3:9, 1 Тим. 1:15). Господь же видит нас гораздо лучше нас самих. Именно поэтому Он может говорить о том, что в нас есть хорошего, несмотря на общий печальный фон (см. Мф. 7:11). И только Он — знающий о нас даже то, какими мы можем быть, — предлагает нам все равно обращаться к Нему, прося, прежде всего Его Самого и Его царства. И Он не преминет ответить на нашу просьбу — придет и сделает из каждого из нас нового человека (см.Рим. 6:10-11).

Павел цитирует текст из Книги Псалмов, где речь идёт о всеобщей греховности, о том, что праведников на земле не осталось. Это скорее аллюзии на некоторые отрывки из разных псалмов, так, что найти приведённый апостолом отрывок в том виде, в каком он находится в послании, невозможно. Такие аллюзии на известные отрывки из Книги Псалмов, из пророческих книг или даже из Пятикнижия были нередки в раввинистических дискуссиях.

Главная мысль Павла понятна: безгрешных людей на свете нет, а значит, нет и невиновных перед Богом и Торой. Именно Тора и обнаруживает греховность человека, ею, по слову апостола, познаётся грех. Здесь Павел поднимает очень серьёзную проблему, актуальную для тех, кто шёл путём праведности, который предполагает Тора, и прежде всего Тора внутренняя. Именно внутренняя Тора, воспринимаемая и переживаемая человеком как духовно-нравственный императив, раскрывала ищущему пути его собственную несостоятельность.

Тора, воспринятая преимущественно или исключительно внешним образом, могла создать иллюзию чего-то такого, на чём можно самоутвердиться, противопоставив себя тем, кто Торы не знает и не соблюдает. Но тогда Тора сводится к тому, что апостол называет «делами Торы» («делами Закона»), к тому, что мы назвали бы сегодня религиозными обязанностями. И тогда, конечно, Тора окажется для следующих ей феноменом исключительно религиозным.

Павел же говорит о другом, он говорит о внутренней Торе и о том духовном пути, который предполагает следование ей. Тут уже дело не в религии. Тут важно соотнести каждый свой шаг, каждую интенцию с внутренней Торой как с системой открытых человеку Божьих интенций. Это духовная работа, несводимая ни к какой религиозной практике. Но как раз именно попытки соотнести свою волю в её конкретных проявлениях с такими же конкретными проявлениями Божьей воли и обнаруживают человеку его несовершенство.

Оказывается, сделать это совсем не так просто даже при всём желании: воля падшего человека подчиняется ему далеко не так легко, и далеко не все свои интенции падший человек может даже просто отследить, не говоря уже об их осознании. И никакие «дела Торы», никакая религиозная практика и внешняя религиозная активность помочь человеку тут не могут. Хотя бы потому, что вся такая практика и любая такая активность затрагивают лишь поверхность человеческой личности, периферию её существования. А путь праведности, соответствующий Торе, требует глубинных изменений.

Все люди стали грешниками, и потому никто не имеет права претендовать на праведность, и тем более превозноситься над кем-либо на основании «небольшого» количества своих грехов. Даже степень тяжести грехов не должна становиться предлогом для самовозвеличивания, ведь грех отвратителен независимо от степени, да и степень может меняться, маленький запущенный грех обязательно стремится разрастись.

Законом мы не оправдываемся, но познаём грех. Необходимо помнить, что в законе сформулированы правила, помогающие жить и воспринимать мир. Законом задан уровень, на который следует равняться, но который часто остаётся недостижимым в силу человеческой греховности. Так просто и привычно люди отзываются о повседневных греховных поступках, как о чём-то обычном и даже безобидном, а между тем грех — иррациональная тёмная сила, губящая, подобно трясине. Закон — карта болотистой местности, но того, оступился, карта не может вытащить из трясины. Вытаскивает Господь.

Продолжая разговор о преимуществах еврейства, Павел прямо говорит о том, что этих преимуществ нет. Но он, разумеется, говорит о преимуществах не религиозных, а собственно духовных. Речь не идёт ни о какой традиции, ни о какой теологии и даже ни о каком знании Торы как текста. Преимущество в духовном смысле могло бы быть лишь у того, кто мог бы жить, не греша, но таких людей, к сожалению, в нашем падшем мире нет (ст. 9). В подтверждение своей мысли апостол приводит слова древнего псалма, красочно описывающего человеческую греховность (ст. 10 – 18). На это, конечно, всегда можно было возразить, что Тора и не требовала от человека безгрешности, она лишь требовала правильного выбора в конкретной ситуации, выбора, который соответствовал бы нормам Торы. Но Павел в данном случае, как видно, полемизирует с теми, кто был уверен, что избавиться от греха и войти в Царство можно было, исполняя то, что апостол называет по-гречески «делами Торы» или «делами Закона» (ст. 20). Речь, по-видимому, идёт о том, что по-еврейски называется словом мицва, буквально переводимом как «повеление» или «заповедь».

Однако во времена Павла в иудейской среде оно начало обозначать то, что сегодня мы называем обычно религиозными обязанностями. А соблюдение Торы сводилось при таком понимании заповеди к исполнению многочисленных религиозных обязанностей, из которых некоторые находили себе основание в тексте Торы, а другие опирались исключительно на существовавшую в тот период раввинистическую традицию. Здесь можно было бы увидеть не очень заметную на первый взгляд полемику с другой известной раввинистической школой — школой Шаммая, с представителями которой последователи Гиллеля вели постоянные дискуссии. Именно Шаммай был уверен в том, что исполнение религиозных обязанностей само по себе освящает и очищает человека. Но апостол делает акцент на другом. Он говорит о том, что Тора служит вовсе не для того, чтобы соревноваться друг с другом в исполнении множества религиозных обязанностей. Она нужна для того, чтобы, по выражению Павла, «узнать грех», т.е. научиться отличать грех от праведности и видеть то, что мешает идущему в Царство на его пути (ст. 20). Тора не волшебная палочка, открывающая обладающему ею врата Царства, она больше похожа на компас, помогающий не сбиться с пути праведности. И любое другое её употребление делает Тору бесполезной, а надежды на её эффективность — иллюзорными.