Мысли вслух на Мк 1:16-22

Что такое призвание? Как найти своё призвание и понять, чего хочет от тебя Бог? На эту тему за два тысячелетия христианской истории было сказано и написано столько, что, казалось бы, вопросов уже не должно было остаться, а их, между тем, меньше не становится. А вот у апостолов (можно было бы сказать: будущих апостолов) проблемы выбора не было, как не было у них ни сомнений, ни колебаний. Интересно: Иисус ничего особенного им не говорит, ничему не учит, не произносит длинных проповедей, Он просто приглашает каждого из них следовать за Собой. И они идут, идут так, как будто всегда ждали этой встречи. Конечно, они, скорее всего, уже и прежде что-то слышали об Иисусе, возможно, даже слышали Его Самого. Но одно дело слышать, и совсем другое — оставить всё и пойти. Как видно, настоящее призвание всегда открывается человеку с совершенной несомненностью. Можно было бы, конечно, сказать, что тут была уникальная ситуация, что тут был сам Спаситель, и, если будущие апостолы поняли, Кто перед ними и куда Он их зовёт, в их решимости не было ничего удивительного. И всё же: евангелисты приводят примеры куда меньшей решимости некоторых из тех, кого Иисус вот так же позвал за Собой. А с другой стороны: разве для христианина возможен какой бы то ни было разговор о призвании без той личной встречи с Воскресшим, без которой невозможно не только никакое призвание, но и никакое христианство вообще? По-видимому, вопрос о призвании решается достаточно просто: призвание — это то, без чего жить невозможно потому, что жизнь теряет смысл. И если у человека есть ещё вопросы, сомнения и колебания, является ли та или иная деятельность его призванием, значит, скорее всего, ответ является отрицательным. Потому, что при положительном ответе никаких сомнений и колебаний у призванного на служение (каким бы оно ни было) не может быть и не будет. Конечно, речь в данном случае идёт именно о сомнениях и колебаниях, связанных с содержанием самого служения, а не с теми трудностями, которые могут быть с ним связаны. Иногда изворотливый человеческий ум, стремясь избавить своего обладателя от трудностей и проблем, связанных с тем служением, на которое призывает его Бог, подбрасывает ему сомнения в истинности призыва и в правильности принятого или принимаемого решения. Но это уже другой вопрос, вопрос духовной честности, без которого своего призвания не найти.

Сегодняшнее евангельское чтение посвящено столкновению Иисуса со злом — одержимостью и болезнью. Мир был сотворен Богом премудро и совершенно, в нем не было места смерти и болезням. Книга Откровения говорит, что в конце времен смерть и болезнь будут побеждены. Сегодняшний отрывок повествует о начале этой битвы. Мы видим, что Иисус не остается безучастным к участи страдающих людей, но побеждает болезнь и освобождает человека от власти темных сил.

Царство Божие и зло несовместимы. Этим исключается всякая апология смерти и болезни как некоего блага, которое Бог наводит на людей для их исправления. Бог попускает существование зла как последствия общечеловеческой греховности, но не творит зло, а побеждает его. В этой победе должны участвовать и мы, если хотим быть соработниками Христа. Болезнь и несвобода людей — задача и для нас. Мы должны «побеждать зло добром» — облегчать страдания ближних, освобождаться самим от власти греха и освобождать от нее мир.

Очень часто мы совершенно забываем о том, что в русском языке одни из дней недели (шестой по порядку) и, день, отданный Богу, — это слова-омонимы, то есть разные по значению, но одинаковые по произношению. И оба эти понятия называют одним словом  — суббота. Это не говорит о том, что эти два разных по сути своей дня должны слиться для нас в один и тот же день недели. Это всего лишь свидетельствует о том, что русский язык очень молод и многие слова появились в нем только после принятия христианства. В языках, возникавших до принятия христианства или вообще до его появления, такого нет: шестой день недели называется одним словом, а день, отданный Богу, другим.

Библия говорит нам коротко и ясно: «…день седьмой — суббота Господу, Богу твоему». То есть суббота – это не название дня, а содержание того, что происходит в этот день — один день из семи отдается Богу. Христиане, как и иудеи, отдают субботу Богу своему, и происходит это в седьмой день недели. В русском языке этот день называется воскресенье. Что опять же является печатью молодости нашего языка, так как ранее возникшие языки совершенно не несут в названии седьмого дня напоминания о Воскресении Христовом.

Очень часто мы совершенно забываем о том, что в русском языке одни из дней недели (шестой по порядку) и, день, отданный Богу, — это слова-омонимы, то есть разные по значению, но одинаковые по произношению. И оба эти понятия называют одним словом  — суббота. Это не говорит о том, что эти два разных по сути своей дня должны слиться для нас в один и тот же день недели. Это всего лишь свидетельствует о том, что русский язык очень молод и многие слова появились в нем только после принятия христианства. В языках, возникавших до принятия христианства или вообще до его появления, такого нет: шестой день недели называется одним словом, а день, отданный Богу, другим.

Библия говорит нам коротко и ясно: «…день седьмой — суббота Господу, Богу твоему». То есть суббота – это не название дня, а содержание того, что происходит в этот день — один день из семи отдается Богу. Христиане, как и иудеи, отдают субботу Богу своему, и происходит это в седьмой день недели. В русском языке этот день называется воскресенье. Что опять же является печатью молодости нашего языка, так как ранее возникшие языки совершенно не несут в названии седьмого дня напоминания о Воскресении Христовом.

Описывая события земного служения Спасителя, Марк оказывается весьма сдержан и скуп на подробности. Проповедь в Капернауме, исцеление одержимого, исцеление тёщи Петра следуют одно за другим, картинки меняются, как в калейдоскопе. Такое мелькание событий — особенность авторского восприятия. Так бывает, и, наверное, если не каждому, то многим этот опыт знаком. Как правило нечто подобное происходит, если человек внутренне отстраняется от происходящего.

Например, он переживает некое очень важное для себя событие, следствием которого становится особое внутренне состояние, целиком включающее в себя человека и создающее вокруг него своего рода оболочку, сквозь которую человек и взаимодействует с окружающим миром. Оболочка может быть абсолютно прозрачной, но почти всегда она становится своего рода линзой, изменяющей восприятие человеком происходящего снаружи. Такая оболочка сама по себе является структурой психической, но происхождение её может быть самым разным — от чисто физиологического до духовного. Всякое соприкосновение с духовной реальностью меняет восприятие человека — как минимум на время соприкосновения, а иногда и на срок куда более долгий.

Чаще всего изменение связано с масштабом и скоростью течения событий внешнего мира — они как бы отдаляются, течение потока времени, их содержащего, ускоряется, и возникает тот самый эффект калейдоскопа. Вместе с тем, если психическая оболочка, обеспечивающая соответствующий эффект, имеет духовное происхождение, если она связана с духовными процессами, в которые человек оказывается включён, она функционирует ещё и как своего рода фильтр, выделяющий в быстро бегущем потоке события, имеющие отношения к духовному процессу, породившему оболочку.

Из потока событий таким образом вычленяются те, которые связаны с духовным состоянием человека, он начинает более отчётливо видеть то, что отвечает его состоянию. Человек, переживший откровение Царства, может увидеть таким образом поток событий как настоящего, так и прошлого, поскольку оно сохранилось в его памяти. Вот так и видит события евангелист — для него ведь встреча со Христом стала откровением Царства, а Царство он переживает как опыт реальности, меняющей восприятие и настоящих событий, и прошлых, насколько он их помнит.

Одна из основных тем, с которой мы сталкиваемся в Евангелии от Марка — тема призвания и нашего ответа на это призвание. И дело здесь не в спонтанности — видимо, эти четверо уже были знакомы с Иисусом (так можно понимать Ин 1:35-51). Мы ведь и сами не впервые читаем эти строки. Здесь удивляет другое — как кратко говорит об этом евангелист. В самом деле, призвание, обращение — только самое начало пути. Гораздо подробнее будет рассказано о словах и делах Иисуса, о колебаниях и отречении учеников, о радости Воскресения. Но, с другой стороны, не будь этого эпизода — не было бы и всего Евангелия. Что было бы, если бы никто не пошел за Иисусом? В наше время действие Христа в этом мире продолжается. И ученики, без которых ничего бы не было, на сей раз — мы с вами. Поэтому сегодня нам так важно еще раз осознать, что Господь нас позвал за Собой — и найти в себе смелость вылезти из лодки и пойти вслед за Ним.

Призвание апостолов Марк описывает скупо, сжато, в нескольких словах. Он позвал — они пошли. Другие евангелисты упоминают в некоторых случаях какие-то подробности, приводят диалоги, разворачивавшиеся между Иисусом и Его будущими учениками. Диалоги, конечно же, имели место — ведь позвать означает сделать так, чтобы тебя услышали и ответили, а тут без диалога невозможно, тут слова должны прозвучать непременно. Марку, однако, они неважны. Он видит главное: тот отклик на призыв Спасителя, который мог в конечном счёте и по существу свестись лишь к одному, к тому, что позванный оставляет всё и идёт за Позвавшим. Это главное — а всё остальное лишь воплощение, выражение главного, воплощение, необходимое постольку, поскольку мы живём не только в вечности, но и во времени.

Главное же заключается в отношениях, связывающих учеников с Иисусом — так же, как и нас, если, конечно, мы христиане не только по названию. Эти отношения по существу совершенно невозможно выразить — так же, как невозможно выразить, к примеру, переживание собственного существования, то, что называют иногда чистым самосознанием. Как чистое самосознание можно пережить, но совершенно невозможно выразить словами, так же невозможно выразить словами подлинное отношение — не случайно все поэты всех времён и народов утверждали, что для настоящей, глубокой любви, например, подобрать адекватные слова, которые бы её выразили, совершенно невозможно.

Это, однако, не значит, что любовь или другое глубокое и подлинное переживание невыразимы в принципе — они прекрасно выражаются и воплощаются, но не на уровне абстрактного описания, а в контексте всё тех же отношений, на уровне взаимодействия любящих друг друга людей. Так же и подлинные отношения ученика и учителя — они неописуемы, но вполне выразимы в контексте того взаимодействия, которое становится для них своего рода внешней оболочкой, как совместная жизнь в браке любящих друг друга супругов становится внешней оболочкой их любви.

Евангелист же в данном случае обращает на оболочку очень мало внимания, его интересует суть дела. Он позвал — они пошли. Ничего большего тут не расскажешь, остальное скрыто внутри этого «пошли». Рассказ становится намёком — намёком на то, чего словами не выразить, но что каждый может пережить как реальность собственной жизни, когда в ней происходит встреча со Христом. Та самая встреча, без которой христианства нет.