Мысли вслух на Мф 20:29-34

Попытки народа заставить слепых замолчать не похожи на заботу о тишине и соблюдении общественного порядка. Ведь то обстоятельство, что слепых было двое, заставляет нас вспомнить, что по иудейскому закону для подтверждения достоверности чего-либо требовалось именно два свидетеля. Признав Иисуса Сыном Давидовым, двое слепых не только наименовали Его мессианским титулом, но и провозгласили это перед всем народом. Но в таком случае тем, кто это услышал, надо делать выводы, как отнестись к этой новости. Теперь придётся принимать решение, как жить и действовать в изменившейся реальности, а этого не хочется. Уж лучше уклониться от выбора, заткнув уши, а ещё лучше — рты, сообщающие будоражащие новости...

Обращаясь к Иисусу, слепые поначалу просят Его о милости, но не высказывают конкретную просьбу об исцелении. Возможность проявления милости каким-либо определённым образом они предоставляют Самому Христу, и в этом проявилось их доверие к Нему. Лишь после того, как Он Сам обратился к слепым, те высказали просьбу о прозрении. Прозрение было дано, и не только физическое.

Многие из тех, кто просил Иисуса об исцелении, после получения желаемого вернулись к своим делам. Эти же двое не потому пошли за Христом, что исцелились, но исцелились потому, что приняли Христа.

«Потому-то и далек от нас суд, и правосудие не достигает до нас; ждем света, и вот тьма, — озарения, и ходим во мраке. Осязаем, как слепые стену, и, как без глаз, ходим ощупью; спотыкаемся в полдень, как в сумерки, между живыми — как мертвые. Все мы ревем, как медведи, и стонем, как голуби; ожидаем суда, и нет [его], — спасения, но оно далеко от нас» (Ис 59:9-11).

Мы всегда должны помнить, что все, что происходит в Евангелии, имеет множественные смысловые пласты, которые ничуть не противоречат друг другу (как это порой полагают некоторые даже и современные экзегеты). Не исключение и сегодняшний фрагмент об исцелении двух слепцов. С одной стороны, прямой, реальный, живой смысл того, что произошло. Но именно в силу своей прямоты, он часто оказывается нам чужд. Ну, вот он исцелил их, а мне-то что, если моя любимая замечательная бабушка, больная дистрофией сетчатки медленно, но неизбежно катится к полной потере зрения и ничто не может ей помочь, как ни лезут врачи из кожи вон.

Это извечная проблема с прямым смыслом, который, казалось бы, должен быть самым простым, но оказывается людям не под силу, становится камнем преткновения для них и причиной их ухода от Бога. Но на самом деле, гораздо проще начать с того, чтобы искать более сложных, непрямых путей толкования (как ни парадоксально!). И вот такое духовное толкование на этот фрагмент можно увидеть в пророчестве Исаии. Повторимся, что оба толкования ценны, но второе понять и принять проще, первое сложнее, впрочем, для кого-то может быть наоборот, и уж в любом случае, поняв одно толкование нельзя на нем успокаиваться. Так вот наша жизнь вдали от Бога – это не жизнь во мраке, нет, ибо Свет светит везде, но мы Его не видим, потому что мы слепы. «Спотыкаемся в полдень», пишет Исаия, здесь как-то особенно ясно звучит это: даже когда Господь изливает на нас максимум света, мы Его не видим.

Подумаем о себе. Даже когда нам так щедро дается благодать, мы умудряемся срываться на грешки или даже на настоящие грехи. Но если к нам относятся эти полные печали слова Исаии, то к нам относятся и следующие его слова, полные радости.

«Я, Господь, призвал Тебя в правду, и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы.» (Ис 42:6,7)

Пророчество сбылось. Но эта новость еще не достигла всех пределов мира, бескрайнего мира наших несчастных ослепших душ.

В истории с исцелением иерихонских слепцов самым интересным, наверное, можно считать вопрос Иисуса: чего вы хотите от Меня? Казалось бы, ответ должен был быть достаточно очевиден: едва ли, в самом деле, эти двое пробивались к Иисусу сквозь толпу для того, чтобы попросить у Него денег.

Конечно, сидя у иерихонской дороги, они занимались именно попрошайничеством: ведь это была в те времена главная дорога, по которой в Иерусалим шли паломники, а дело было перед Пасхой, и по иерихонской дороге в Иерусалим из Галилеи и из других, ещё более дальних мест должна была двигаться большая толпа. Неудивительно, что на всём протяжении этой дороги сидели нищие, просившие милостыню. Но двое слепцов, обращавшиеся к Иисусу, явно хотели чего-то другого, и Иисус, разумеется, не мог этого не знать. Но, как видно, для исцеления всё же нужно ясно и чётко выраженное, а значит, и осознанное желание.

В самом деле, ведь всякое исцеление предполагает если не вхождение исцеляемого в Царство, то, хотя бы, соприкосновение с ним. А тут без ясно выраженного и отчётливо осознанного желания не обойтись. И Иисус, как видно, ожидает от обращающихся к Нему слепцов именно такого твёрдого и однозначного ответа на Свой вопрос. Конечно, упоминаются в евангелиях и случаи массовых исцелений, когда Иисус не задаёт исцеляемым никаких вопросов.

Но случай иерихонских слепцов всё же другой: ведь они, по свидетельству евангелиста, после исцеления пошли за Иисусом, хотя Он их за Собой и не звал, по крайней мере, явно. Такое случалось далеко не со всеми исцелёнными, нередко бывало, что Иисуса даже забывали поблагодарить. Здесь же, как видно, была некая внутренняя решимость, которую заметил Иисус.

А заметив, решил дать двум исцелённым им людям шанс не просто соприкоснуться с Царством, как соприкасается с ним каждый исцеляемый, но именно войти в него, войти с тем, чтобы остаться, как оставались там Его ученики и последователи. А для этого необходимо было дать им возможность осознать своё стремление к Царству. Заданный Иисусом вопрос, как видно, и должен был послужить этой цели. И цель была достигнута: у Иисуса появилось двое новых последователей, а в Царстве — двое новых обитателей.

Ученики снова и снова спрашивают Иисуса о том, кто же будет в Царстве первым. Неудивительно, что их занимал этот вопрос: ведь они всё ещё не могли полностью отрешиться от широко распространённых в те времена представлений о Царстве, которое казалось им чем-то хотя и неземным по природе, но вполне земным в том, что касается отношений между Царём и подданными.

Между тем, Иисус тут же указал им на ошибку, сказав, что Его Царство совершенно не похоже на царства мира сего: в Его Царстве быть «наверху» — значит служить тем, кто «внизу», а Царь в этом Царстве служит каждому из Своих подданных (ст. 25–28). И всё же, ценя намерение, Иисус не обескураживает Своих учеников, не заставляет их замолчать или отступиться. Он, правда, прямо говорит им о том, что они совершенно не представляют себе того, о чём просят, что сесть по правую и по левую руку от Иисуса в Его Царстве означает, прежде всего, разделить с Ним Его крестный путь (ст. 22–23).

Впрочем, ученики, по-видимому, всё же не до конца понимали своего Учителя. Они, быть может, думали, что им придётся разделить с Иисусом преследования, но они, очевидно, не ожидали, что Он умрёт той смертью, которой Ему пришлось умереть. И Царство они всё же представляли себе, как нечто внешнее, нечто наподобие того, чего ожидали тогда многие, надеясь, что Мессия, придя, изгонит римлян со священной земли и восстановит независимое еврейское государство, где будет править, как Служитель Божий.

Иисус, видя и понимая всё это, тем не менее обещает апостолам, что они разделят с Ним Его чашу (ст. 23). И в таком поведении есть своя логика. В самом деле, никто из людей никогда не может наперёд представить себе весь земной путь, который ему придётся пройти. Если бы любой из нас мог видеть в самом начале своего духовного пути всё, что ему предстоит, едва ли кто-нибудь решился бы двинуться в дорогу. Но такая картина была бы заведомо неадекватной: мы видели бы предстоящие нам трудности и не могли бы представить себе своих возможностей, которых в начале пути у нас могло бы ещё не быть. Ведь мы, идя по пути, меняемся и сами, так, что, выходя на новый этап и вставая перед новыми трудностями, мы встречаем их уже не теми, какими были вначале.

Но цель пути должна быть известна с самого начала, иначе с дороги легко сбиться, и, наверное, не так страшно, если цель эта будет представляться нам издали не такой, какой она окажется, когда мы подойдём к ней ближе. Так было и с апостолами: они видели цель своего пути, они искали Царства, и Иисус поддерживает их, даже несмотря на то, что их представления о Царстве ещё довольно смутны, а в чём-то и ошибочны. Тут ничего нельзя поделать: есть истины, которые становятся понятны лишь тогда, когда известная часть пути уже пройдена. У учеников было главное: жажда Царства и доверие к Учителю. Всему остальному можно было научиться по дороге.

Иисус направляется в Иерусалим, где должно осуществиться в полноте Его Царство. И ученики готовы на правах приближенных разделить с Ним подобающую Ему славу — они готовы возлечь рядом с Ним за трапезу, предварительно совершив с Ним вместе ритуальное омовение, и испить из Его царской чаши. Но Он останавливает их — они не представляют, в какую глубину Ему предстоит погрузиться и какую чашу испить. Эти строки Евангелия были написаны не только для того, чтобы описать недогадливость и амбиции апостолов — они были обращены (и обращены сейчас) к новым ученикам Христа, которые точно также готовы разделить с Ним обещанное торжество, но не хотят помнить о том, что Царство Божье реализуется парадоксально — в служении и самопожертвовании. Сын Божий пришел в этот мир, чтобы послужить. Для чего пришли сюда мы?

Смысл рассказа о двух сыновьях Зеведеевых в том, что невозможно быть рядом со Христом, не будучи похожими на Него, не пройдя Его пути. Можно сказать, что цель нашей христианской жизни — в приближении к Царству, во вхождении в тесную связь с Богом через Христа. Но оказывается, нельзя просто так «сесть по правую или по левую сторону» Иисуса. Таким образом, христианская жизнь сводится к уподоблению Христу, или, как говорит Апостол, в возрастании в полноту Его возраста. Конечно, зная, что случилось с Иисусом (ассоциация с чашей — крест), мы вряд ли выразим готовность испить Его чашу, подобно двум братьям-апостолам. Но существует ли другой путь быть таким, как Он, просто прожив жизнь долго, беззаботно и счастливо?