Мысли вслух на Мф 24:34-44

Пожалуй, самое главное, что Священное Писание говорит нам о конце света, — это то, что он настанет. Господь весьма подробно говорит ученикам о том, что конец будет подобен жатве, когда творение принесет Создателю свой плод. Но весьма важно, что далее Он говорит, что мы не знаем того часа, в который придет Господь наш. Потом, после Воскресения, Господь скажет об этом еще более определенно: не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти. Выходит, знать о факте наступления конца нам нужно (коль скоро Сам Господь говорит об этом), а время его наступления нам знать не следует. Более того, Господь в притче говорит о том, что нам следует всегда быть готовыми к этому дню.

Древние христиане ожидали, что конец мира придет со дня на день, и это ожидание, с одной стороны, одушевляло их и давало силы противостоять гонениям и соблазнам, но, с другой стороны, по прошествии 2-3 столетий послужило причиной некоторого недоумения, разочарования и переосмысления Евангелия. В наше время мы забыли о грядущем конце, так что время и признаки его наступления волнуют нас больше, чем то, что мы будем говорить на Последнем суде.

Вероятно, дело в том, что известие о конце времен необходимо нам не для того, чтобы определить наши действия и поступки. Жить следует в правде Божией в любое время, и назавтра после сотворения мира, и накануне его конца. Скорее, факт предстоящего завершения истории мира нужен нам для правильного отношения к этому миру и реалиям нашей жизни. Небеса обветшают, как поношеная одежда, и вместе с ними прекратится зло и страдание, насилие и ложь, которую мы привносим в творение. Это одновременно и день суда, и день надежды. Мы увидим Христа и увидим Его творение во всей задуманной Им красоте. По сравнению с этим все то множество зависимостей и иллюзий, которые заполоняют наше сознание и с которыми придется расстаться, отступает на второй план.

Тексты на первое воскресенье Адвента в первую очередь призывают нас к бдительности. Не только потому, что мы не можем определить, в какой момент начнется появление на свет ребенка. Но и потому, что сейчас наше ожидание увидеть Иисуса должно быть таким, каким оно становится, когда родители уже восемь месяцев ждут рождения ребенка. Уже никакого терпения нет, когда, наконец, можно будет увидеть, узнать кто это, какой он. Жизнь должна измениться с минуты на минуту, и этих минут слишком много. Перемены в нашей жизни, которые дает нам Иисус, неизмеримо больше. Он придет к нам как новорожденный младенец, у которого нет возможности говорить, который никуда не попадет, если мы Его не перенесем. За то время, что осталось нам до Его рождения, надо приучить себя к мысли, что, как и любой маленький ребенок, Иисус  — это хлопоты, постоянные тревоги, бдительность в любое время дня и ночи. Хорошо ли Ему с нами, тепло ли Ему, научим ли мы Его улыбаться? И разучимся ли мы воевать с Его появлением в нашей жизни?

Притча Иисуса о мудрых и неразумных девах, как видно, находится в прямой связи с Его утверждением о том, что дату Его возвращения невозможно определить, что она неизвестна даже Ему Самому. Такое, на первый взгляд, странное утверждение становится вполне понятным, если допустить, что дата эта ещё просто не определена, а не определена она потому, что история Царства, по-видимому, жёстко не детерминирована: ведь это история богочеловеческая, она зависит не только от воли Божьей, но и от выбора тех людей, к которым Бог обращается, а потому в зависимости от их ответа она может изменяться, иногда приближаясь, иногда отдаляясь. А о том, что приближает Царство и помогает ему раскрыться в нашем преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире, Иисус говорит, описывая последний Суд. На Суд, разумеется, приходят все, от него не уйти. А исход Суда для конкретного человека определяется, как видно, не его мировоззрением и даже не его нравственным обликом, а тем, как относился человек к тем, кого Иисус называет «этими младшими братьями». Судя по контексту, упомянутые «младшие братья» свой судный день уже прошли, и теперь судьба каждого в вечности зависит от того отношения, которое он проявил к ним во время своего земного пути. Кем могут быть эти «младшие братья»? Всякому, кто знаком с Книгой Откровения, на ум наверняка придут те праведники-христиане, о которых говорится, что они участвуют в «первом воскресении», а «смерть вторая», т.е. вечная погибель, над ними «не имеет власти». Вспоминаются и слова Иисуса о том, что доверившийся Ему на Суд не приходит, а тот, кто Ему не доверяет, «уже осуждён». По-видимому, и здесь речь идёт о тех, кто доверился Спасителю, на Суд уже «не приходит» и «участвует в первом воскресении». А для остальных мерилом праведности становится отношение к праведнику. И дело не только в том, что праведник, невинно гонимый, да и просто голодный или больной, нуждается в помощи: в ней нуждается всякий невинно гонимый, голодный или больной, независимо от того, христианин ли он, или нет. Дело в том, что история Царства, входящего в мир, — это история праведности, или, как её называют иногда, история святости. И каждый, кто имеет к этой истории хотя бы малейшее отношение, становится причастным Царству. И получает надежду на спасение.

Говоря о Своём возвращении во славе, Спаситель особо выделяет три важных для нас момента. Один из них связан с той, постоянно не дающей нам покоя, мыслью, что о времени Его возвращения неизвестно ничего. Нам бы очень хотелось заполнить этот, как нам кажется, пробел в Евангелии, может быть, потому, что нам кажется, будто Бог пытается что-то от нас скрыть, а может быть, оттого, что нам действительно страшно: а вдруг Он застанет нас неготовыми?

Иисус и Сам говорит, что такое вполне возможно; чтобы этого избежать, нужно пытаться не вычислять невычислимое, а жить в постоянной готовности встретить Того, Кого, как мы уверяем во всеуслышание, мы ждём и рады видеть всегда. В других Своих притчах о Царстве Он говорит и о том, что нам мешает быть готовыми к встрече, прежде всего указывая на недоверие. Притча о талантах — прекрасный тому пример: раба, вернувшего хозяину полученное без прибыли, погубило именно недоверие. Он явно испугался того, чего не испугались другие: а что, если он окажется плохим финансистом и не сумеет правильно распорядиться деньгами?

Между тем, Царство (а речь в притче идёт о дарах Царства) может распространяться в мире только в том случае, если каждый, приобщившийся его жизни, приумножит собой полноту того, к чему приобщился, если он сам станет носителем дыхания Царства и его любви. Это хорошо; но как же быть с теми, кто, несмотря на все усилия свидетелей, всё же Царства не знает? Неужели все они обречены? Спаситель так не считает. Рассказывая о последнем Суде, Он говорит: каждый, представший на Суд, судится в зависимости от того, как он относился к «этим младшим братьям», под которыми Иисус, очевидно, подразумевает Своих учеников и последователей.

Никто не отрезан от Царства и от спасения, даже те, кто в нынешнюю эпоху, эпоху наступающего Царства, остался вне его. Их жизнь Бог оценит в связи с Царством и с теми, кто жил его жизнью. Речь идёт не о привилегиях для христиан в день Суда, а об объективной данности: после преображения мира судьба каждого определяется в зависимости от меры объективного участия человека в этом процессе. Ведь именно от меры участия каждого и зависит, в конечном счёте, день возвращения Спасителя. И не определён он как раз потому, что близость его зависит не только от Бога, но и от нас.

Невероятную, совершенно незаслуженную нами надежду дают нам притчи Господа Иисуса Христа, которые мы читаем сегодня. За два дня до Пасхи, когда Сын Человеческий предан был на Распятие, Он с разных точек зрения показывает Своим ученикам, что такое Царство Небесное, к которому Он призвал нас.

Господь говорит ученикам о необходимости бодрствовать и быть готовыми к тому, чтобы встретить День Господень. В притче о десяти девах Он говорит, что само Царство Небесное подобно людям, ожидающим встречи с Богом. Главное в этой притче — призыв ждать и всем сердцем желать этой встречи.

В притче о талантах говорится о даре Божьем, данном каждому из нас. Этот дар уподоблен громадному богатству: один талант составлял более 25 килограмм серебра! И это несметное сокровище Господь призывает употреблять в дело. Судя по дальнейшему тексту, под талантами понимаются не столько природные способности и склонности (этот смысл свойственен куда более позднему словоупотреблению, сложившемуся под влиянием Нового завета). Притча о Последнем Суде с очевидностью показывает нам, что основное богатство людей — способность миловать друг друга так, как милует нас Сам Бог. Это и есть Его серебро, данное нам в рост.

И, конечно, центральное место в читаемом отрывке занимает притча о Последнем Суде. Мы читали ее перед Постом, и сегодня снова этот текст открывает нам, что главное в нашей жизни, чего ждет от нас Господь и, главное, где Он назначил нам встречу.

Конечно, мы верим во Второе Пришествие Господа, верим, что Он придет в силе и славе, Победитель всякого зла, завершая историю этого мира и открывая врата в какое-то новое бытие, где будут новая земля и новое небо. И конечно, мы понимаем, что нам не дано знать, когда это произойдет. Уже две тысячи лет христиане верят и ждут, а Второго Пришествия все нет. Глядишь, и на нашем веку не произойдет! Только что в нашей жизни от этого меняется? Об этом и притча Иисуса. Хороший слуга — это тот, кто работает хорошо всегда, для которого хозяин всегда рядом. Но ведь и для нас это так! Ведь Христос не ушел совсем, Он остался с нами, и разве Он для нас не Царь и Бог, разве Он для нас не Победитель нашего зла, разве не ощущаем мы Его благую силу, разве не обновилась полностью наша жизнь, когда Он вошел в нее? Значит, для нас, верующих в Него, нет принципиальной разницы между Первым и Вторым Пришествием, и этим может и должна определяться наша жизнь.

Иисус нередко в разных притчах высказывает одну и ту же мысль: Его возвращение будет неожиданным, подготовиться к нему так, как мы готовимся к встрече какой-нибудь важной персоны, о прибытии которой знаем заранее, не получится. Готовым надо быть всегда. Но почему же так? Пусть дата Его возвращения действительно ещё не определена, пусть её в принципе невозможно определить заранее, как невозможно запрограммировать каждый человеческий поступок и каждый сделанный конкретным человеком выбор; но ведь, когда дело явно уже идёт к завершению земной истории, разве нельзя было бы хотя бы, так сказать, повысить готовность? Конечно, подобного рода тревоги в истории Церкви случались уже не раз, но все они на поверку оказывались ложными (или учебными, в зависимости от того, как посмотреть на ситуацию). Возникает впечатление, что в непредсказуемости времени возвращения Спасителя есть свой смысл, значимый для Церкви и для духовной жизни христианина. И первое, что сразу же приходит на ум: это для того, чтобы мы, как христиане, как жители Царства, духовно не расслаблялись, не забывали о том, кто мы и зачем. И дело тут, наверное, не только в том, что, если мы расслабляемся, Церковь перестаёт быть тем, чем задумал её Иисус: Его духовным телом. Дело ещё и в качестве нашей собственной духовной жизни. В качестве, которое в конечном счёте определяется лишь интенсивностью нашей собственной интенции, той интенции, которая связывает нас со Христом, выстраивая наши с Ним отношения. Ведь Царство — прежде всего, отношения, именно отношения определяют его структуру, и от устойчивости и глубины наших отношений со Христом и друг с другом будет зависеть мера глубины и полноты Царства, открывающегося миру в нашу переходную эпоху, эпоху наступающего Царства. Не случайно духовная расслабленность раба-домоправителя проявляется, прежде всего, в том, что он начинает относиться к своим подчинённым не как к братьям, а как к подвластным людям, с которыми он может делать всё, что ему заблагорассудится. Здесь перед нами, наверное, одновременно и образ Царства, и образ Церкви: стоит отношениям разрушиться, стоит им устроиться и организоваться в соответствии с законами непреображённого мира, как Церковь перестаёт быть Церковью, становясь её злой пародией, уже никак не напоминающей Царство. А единственной возможностью для падшего человека не расслабиться является ситуация неизвестности. И Иисус, как видно, пользуется этой возможностью. Не потому, чтобы она была лучшей, а потому, что другой возможности нет.

Пожалуй, самое главное, что Священное Писание говорит нам о конце света, — это то, что он настанет. В сегодняшнем евангельском чтении Господь весьма подробно говорит ученикам о том, что конец будет подобен жатве, когда творение принесет Создателю свой плод. Но весьма важно, что далее Он говорит, что мы не знаем того часа, в который придет Господь наш. Потом, после Воскресения, Господь скажет об этом еще более определенно: не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти. Выходит, знать о факте наступления конца нам нужно (коль скоро Сам Господь говорит об этом), а время его наступления нам знать не следует. Более того, Господь в притче говорит о том, что нам следует всегда быть готовыми к этому дню.

Древние христиане ожидали, что конец мира придет со дня на день, и это ожидание, с одной стороны, одушевляло их и давало силы противостоять гонениям и соблазнам, но, с другой стороны, по прошествии 2-3 столетий послужило причиной некоторого недоумения, разочарования и переосмысления Евангелия. В наше время мы забыли о грядущем конце, так что время и признаки его наступления волнуют нас больше, чем то, что мы будем говорить на Последнем суде.

Вероятно, дело в том, что известие о конце времен необходимо нам не для того, чтобы определить наши действия и поступки. Жить следует в правде Божией в любое время — и назавтра после сотворения мира, и накануне его конца. Скорее, факт предстоящего завершения истории мира нужен нам для правильного отношения к этому миру и реалиям нашей жизни. Небеса обветшают, как поношеная одежда, и вместе с ними прекратится зло и страдание, насилие и ложь, которую мы привносим в творение. Это одновременно и день суда, и день надежды. Мы увидим Христа и увидим Его творение во всей задуманной Им красоте. По сравнению с этим все то множество зависимостей и иллюзий, которые заполоняют наше сознание и с которыми придется расстаться, отступает на второй план.

Каким бы ни был конец, описанный в этом евангельском «апокалипсисе», и когда бы он ни наступил, мы вряд ли можем узнать о нем заранее что-либо, что поможет нам лучше приготовиться к нему. В качестве модели правильного поведения Иисус предлагает ученикам рассказ об управляющем в доме хозяина. Этот человек просто нормально делал свое дело и его хозяин мог бы прийти домой в любое время и найти все в полном порядке. Таким образом, перед нами не «инструкция по выживанию» на случай конца света (когда еще он наступит?). Это модель, по которой ученики Христа могут «жить и трудиться» уже сейчас. В этом и есть весь пафос евангельских слов о готовности ко пришествию Иисуса: «Не спите, не расслабляйтесь! Уже сейчас живите в реальности наступающего Царства!».

Сегодняшний отрывок представляет собой вторую часть рассказа Иисуса о конце времён, приведённого в Евангелии от Матфея. И здесь мы находим объяснение тому мнимому недоразумению, которое ставило в тупик ещё представителей первого христианского поколения: история кончилась, а Иисус, вопреки данному обещанию, всё не возвращался. Здесь Он прямо говорит, что всё, о чём Он рассказал ученикам, произойдёт ещё при их жизни (ст. 34; под «родом» здесь, по смыслу греческого слова, подразумевается «поколение»).

С другой стороны, о сроках Своего возвращения Он не сообщает ученикам ничего определённого; более того, Он говорит, что сроки эти известны лишь Отцу Небесному (ст. 36). В таком случае становится очевидно, что события, знаменующие собой конец земной истории, и возвращение Спасителя могло разделять некоторое время, продолжительность которого в тот момент точно определить было невозможно. Иисус, собственно, и не обещал ученикам, что вернётся во славе ещё при их жизни, он лишь обещал им, что они станут свидетелями конца той истории, завершающий этап которой они застали. А дальше остаётся лишь ждать возвращения Учителя и по возможности духовно не расслабляться (ст. 37 – 51).

Иисус не случайно сравнивает Своё возвращение с ситуацией, описанной в библейской притче о потопе: ведь во времена Ноя никто всерьёз не верил в то, что катастрофа возможна, и всерьёз к нависшей над человечеством опасности относился только сам Ной. Очевидно, возвращения Иисуса скорее можно ожидать именно тогда, когда большинство о возвращении этом вовсе не думает, погрузившись в повседневные дела и забыв о Христе, а может, и о духовной жизни вообще.

Но почему же остаются неизвестными сроки? Иисус, говоря о сроках, ссылается на то, что они известны одному лишь Отцу. Между тем, всё, известное Отцу, известно и Ему. В таком случае остаётся лишь предположить, что в тот день, когда Иисус рассказывал Своим ученикам о последних временах, сроки ещё не были известны и Отцу. Такое было бы вполне возможно, если бы Он на тот момент ещё не определился со сроком. Конечно, для Бога время не является самодовлеющей реальностью, как для нас, но все Его решения, если они имеют отношение к нашему миру, всё же укладываются в рамки привычных нам понятий о прошлом и будущем. И с нашей точки зрения принятие Им решения о дне возвращения Иисуса тогда было ещё делом будущего. И говорить об этом было ещё рано.

У Бога нет предопределённого для каждого плана, где каждый шаг человека был бы заранее известен; если бы дело обстояло так, то и день возвращения Спасителя был бы известен и предопределён ещё при сотворении мира. Но Бог оставляет каждому его свободу. И Свои планы осуществляет, сообразуясь со свободным выбором конкретных людей. А здесь ничего нельзя предсказать заранее, по крайней мере, для нас, людей, живущих в мире, где прошлое и будущее остаются абсолютной реальностью. Поэтому и день возвращения Спасителя невозможно предсказать заранее. Ведь до некоторой степени он зависит от выбора, сделанного каждым из нас.

Размышляющие о временах Второго Пришествия и Страшного Суда почему-то больше внимания обращают на сопутствующие кризисным временам катаклизмы, нежели на совершенно чёткие слова Иисуса о том, что в тот ожидаемый момент будет продолжаться нормальная повседневная жизнь, не прервутся ни привычные труды, ни свадьбы, ни тем более приём пищи. Главные потрясения произойдут не в земной коре или в атмосфере, но в жизни людей, их душах. Выбор, который Господь предлагает нам сделать, совершается уже теперь, и совершается он тихо и незаметно для большинства окружающих. Делают выбор совершенно похожие люди, но делают по-разному. До поры до времени они рядом, но настанет час расставания, когда каждый пойдёт туда, куда выбрал.

Интересно, что здесь Иисус опять упоминает смоковницу, которую приводит в пример ученикам как умеющую чувствовать изменения времён. Эти слова ещё раз заставляют нас вспомнить смоковницу, не давшую плодов.

Но мы призваны постоянно быть готовы и приносить плоды, и вручать их Господу.

Говоря о Своём возвращении и о последних временах, Иисус специально предостерегает Своих учеников и последователей от увлечения лжепророками и лжемессиями. Но откуда могло взяться такое увлечение у тех, кто с вопросом о Мессии, вроде бы, определился? Ответом на заданный вопрос могли бы стать традиционные для того времени представления как о Мессии, так и о Царстве. В те времена в еврейской среде было широко распространено представление о том, что тот Храм, в котором проповедовал Иисус, станет Храмом мессианским. Сами же представления о Царстве оставались при этом ещё близкими к допленным, Царство в массовом религиозном сознании воспринималось, как земное государство, хотя и руководимое Мессией, Который его возглавит. И апостолы, надо сказать, тоже были не свободны от такого рода представлений, они даже в день Вознесения ещё были уверены, что теперь-то, наконец, их Учитель всё-таки начнёт строительство того мессианского государства, появления которого они так ждали. А ведь именно первому (отчасти) и второму (в основном) поколению христиан предстояло стать свидетелями тех самых трагических событий, о которых говорит теперь Иисус! Мессианское восстание 70 г. н.э., разгром Иерусалима и Храма стали для народа не только национальной, но и религиозной катастрофой, ведь для иудеев она означала, что Мессии они так и не дождались, а для христиан — то, что Он не вернулся до конца времён, как обещал. В такой ситуации разброд и шатания были бы вполне естественным явлением. Наверное, появились бы и самозваные «мессии», и «учителя» или «пророки», желающие «подправить» или «дополнить» Евангелие. В самом деле, если Храм уже разрушен, а Царство всё ещё не наступило, не означает ли это, что что-то было упущено? Может быть, Основатель Церкви чего-то недоговорил или недоделал? Такие сомнения могли стать (и в своё время действительно стали) благодатной питательной средой для разного рода теорий и концепций, использующих христианский язык, но по сути ничего общего с христианством не имеющими. Конечно, самым главным ответом, как это и бывает обычно в Церкви, стало полученное от Иисуса новое откровение о наступившей эпохе, о духовном смысле происходящих во время этой эпохи событий и об её завершении (оно нашло своё воплощение в Книге Откровения). Но Иисус, как видно, считает нужным заранее предостеречь Своих учеников и последователей. Ведь речь идёт о вещах слишком серьёзных: о Царстве и о спасении.

Говоря о Своём возвращении во славе, Спаситель особо выделяет три важных для нас момента. Один из них связан с той, постоянно не дающей нам покоя, мыслью, что о времени Его возвращения неизвестно ничего. Нам бы очень хотелось заполнить этот, как нам кажется, пробел в Евангелии, может быть, потому, что нам кажется, будто Бог пытается что-то от нас скрыть, а может быть, оттого, что нам действительно страшно: а вдруг Он застанет нас неготовыми?

Иисус и Сам говорит, что такое вполне возможно; чтобы этого избежать, нужно пытаться не вычислять невычислимое, а жить в постоянной готовности встретить Того, Кого, как мы уверяем во всеуслышание, мы ждём и рады видеть всегда. В других Своих притчах о Царстве Он говорит и о том, что нам мешает быть готовыми к встрече, прежде всего указывая на недоверие. Притча о талантах — прекрасный тому пример: раба, вернувшего хозяину полученное без прибыли, погубило именно недоверие. Он явно испугался того, чего не испугались другие: а что, если он окажется плохим финансистом и не сумеет правильно распорядиться деньгами?

Между тем, Царство (а речь в притче идёт о дарах Царства) может распространяться в мире только в том случае, если каждый, приобщившийся его жизни, приумножит собой полноту того, к чему приобщился, если он сам станет носителем дыхания Царства и его любви. Это хорошо; но как же быть с теми, кто, несмотря на все усилия свидетелей, всё же Царства не знает? Неужели все они обречены? Спаситель так не считает. Рассказывая о последнем Суде, Он говорит: каждый, представший на Суд, судится в зависимости от того, как он относился к «этим младшим братьям», под которыми Иисус, очевидно, подразумевает Своих учеников и последователей. Никто не отрезан от Царства и от спасения, даже те, кто в нынешнюю эпоху, эпоху наступающего Царства, остался вне его.

Их жизнь Бог оценит в связи с Царством и с теми, кто жил его жизнью. Речь идёт не о привилегиях для христиан в день Суда, а об объективной данности: после преображения мира судьба каждого определяется в зависимости от меры объективного участия человека в этом процессе. Ведь именно от меры участия каждого и зависит, в конечном счёте, день возвращения Спасителя. И не определён он как раз потому, что близость его зависит не только от Бога, но и от нас.

Рассказ Иисуса о последних временах называют иногда малым Апокалипсисом. В самом деле, о последних временах в контексте новозаветного откровения мы можем узнать, главным образом, из этого рассказа и из Книги Откровения, хотя некоторые высказывания и замечания, встречающиеся в апостольских посланиях, позволяют думать, что новозаветная апокалиптика была уже в первохристианский период достаточно богатой и, возможно, не сводилась лишь к двум упомянутым текстам. Но именно они составляют основу новозаветной апокалиптической традиции. А между тем, в рассказе Иисуса все упомянутые Им события, в сущности, относятся к периоду до 70 г. н.э., когда после поднятого зелотами под мессианскими лозунгами антиримского восстания был после долгой осады взят и до основания разрушен Иерусалим и Храм. И сразу после этого, следуя логике рассказа Спасителя, наступают последние времена, дни Его возвращения и окончательного торжества Царства. Что это: пренебрежение всей многовековой христианской историей? Искажение исторической перспективы? Едва ли: рассказ, судя по дошедшему до нас евангельскому тексту, был передан очень аккуратно, скорее всего, дословно, а Сам Иисус, конечно, не допустил бы в Своём рассказе таких ошибок и недоразумений. Скорее всего, дело в другом: для Него вполне реальна лишь история, как процесс духовный, а не чисто событийный. Вся новозаветная история для Него — история Царства, которую Он излагает на примере тех событий, которые должны произойти вскоре после Его смерти и воскресения. А прежняя история для Него, как видно, заканчивается в 70 г., вместе с концом Храма. Это не значит, что дальше уже не будет ничего, что Он вернётся сразу же или вскоре после 70 г., это лишь значит, что ничего такого, чего не было бы в описанные им десятилетия, не будет и в последующие века. Или, по крайней мере, не будет ничего нового принципиально, такого, что могло бы коренным образом изменить вектор духовной истории человечества. В самом деле, если вся христианская история, с духовной точки зрения, есть история наступающего Царства, то Иисус действительно сказал о ней всё, и больше добавить нечего. А другая история в тот момент Его, как видно, не интересовала.

Пророческая беседа на горе Елеонской, которую мы читаем сегодня в Евангелии от Матфея, с самого момента написания Евангелия вызывала огромный интерес. Подчас этот интерес принимал совсем уж нездоровые масштабы, особенно в некоторых еретических сектах. Но и «нормальные» с точки зрения исповедания и душевного здоровья христиане тоже не обходили этот текст вниманием. Пожалуй, только Апокалипсис может с ним в этом сравниться... Вероятно, что-то в нас есть, что привлекает наше внимание к концу света... Быть может, безумие мира, в котором мы живем, вызывает в нас помимо нашей воли мысль о конце... А может быть, это проявление инстинктивного страха ответственности за грехи?

Однако, в содержании слов Господа Иисуса важно для нас не только то, какие ужасы и катаклизмы будут сопровождать конец мира. Гораздо важнее само по себе откровение о конце. Ведь от этого существенно зависит наше отношение к тем ужасам и безумию, которые уже имеют место быть. Одно дело, если так будет продолжаться бесконечно — наши войны, враждебность и глупость, наша жестокость и наше бессилие, лишь изредка отмеченные взлетами человеческого духа, вдохновленного прикосновением Всемогущего. И совсем другое дело, если мы поверим словам Господа о том, что на фоне кажущегося торжества зла наступит день Божьей победы, день, когда осуществится в полноте замысел Творца. И еще важнее для нас, что этот День Господень уже наступил, когда Спаситель мира восшел на Крест ради нас.