Мысли вслух на Деян 3:11-26

Объясняя совершённое исцеление, Пётр вновь возвращается к тому, о чём уже говорил в день Пятидесятницы. Он снова указывает на Иисуса как на прославленного Богом Мессию. И связывает всё происходящее с этим прославлением. Речь идёт всё о том же: о духовном процессе, который мы называем обычно спасением. Только для нас зачастую спасение представляется чем-то глубоко личным, затрагивающим если не исключительно, то в первую очередь нас самих. Конечно, мы понимаем, что не мы одни спасаемся, но всё же само спасение видим обычно как дело индивидуальное. Между тем и Пётр, и другие апостолы рассматривали его как вселенский, космический процесс. Прежде всего он включает народ Божий, а затем и всё человечество.

Все пророки указывают на Мессию, и кто слушает пророков, тот не может не узнать Мессию — такова мысль апостола. Но пророки говорили о том, что открывал им Бог, и, если Он открывал им нечто такое, что складывается в цельную картину, в центре которой — Мессия, значит, наши отношения с Мессией, со Христом — не только наше личное дело и затрагивают не только нас одних. Они — часть Божьего плана и один из элементов его, этого плана, осуществления.

Мы, конечно, можем всё связанное со Христом и с Царством проигнорировать, но уж если мы хотим участвовать, надо осознавать, что мы участвуем не в каком-то эксперименте, результат которого касается нас одних. Царство входит в мир, и наше спасение связано с этим движением. А спасены мы или нет, станет известно лишь тогда, когда Царство раскроется в полноте, в конце времён. Но спасаются всё же не народы и не коллективы, а конкретные люди.

Сам процесс спасения действительно вселенский, но участвует в нём каждый в личном качестве. Потому и говорит апостол об убийстве Христа, что слушающие его люди сделали это «по неведению». Конечно, в обществе всегда есть те, кто действует вполне сознательно, и с таких людей вина не снимается, по крайней мере, вплоть до покаяния. Но есть в каждом обществе и те, кто не понимает, что происходит, и участвует в событиях, не осознавая их смысла и значения, следуя за большинством.

Конечно, тут тоже выбор, но часто без понимания того, что именно выбирается. В этом случае раскаяние, конечно, тоже необходимо, но не в осознанном грехе, как в случае с теми, кто понимает всё до конца. Но всё же без раскаяния в неосознанном грехе (или, точнее, в грехе отказа от осознания) невозможно: ведь для жизни в Царстве нужна полная осознанность всей жизни и поступков. А значит, и полнота ответственности, без которой в Царство не войти.

Пётр не сомневается в том, что совершённое им и Иоанном исцеление было свидетельством реальности того Царства, которое вошло в мир через Христа и во Христе. Он с самого начала переключает внимание слушателей с себя на Него. Это не скромность и не попытка какого-то самоумаления, как иногда думают читатели Книги Деяний. Тут простое осознание реальности. Реальности того, как устроено Царство. А Царство — это, прежде всего, отношения. Отношения со Христом в первую очередь — ведь это Он Царь Своего Царства. Но и с Его небесным Отцом тоже. И с другими людьми. Тут целая система отношений, образующая ту тонкую ткань, которую и можно назвать духовной жизнью.

Вот эта ткань и образует структуру Царства, придаёт ему форму. И человеку приходится быть предельно осторожным в том, что касается его интенций и намерений, когда дело касается духовной жизни вообще и жизни Царства в частности. Не в том смысле, чтобы придерживаться какого-то особого этикета. Этикет в Царстве не нужен. А вот умение принять волю Христа как приоритетную по отношению к своей собственной — необходимо абсолютно. Притом не на уровне декларации, а в повседневной жизни. И тут именно опыт жизни в Царстве помогает научиться настоящему смирению.

Это ведь и есть смирение — научиться каждое мгновение своей жизни ставить волю Божью, волю Христа впереди своей собственной. А опыт жизни Царства быстро заставляет почувствовать, что та сила Царства и то его дыхание, без которого нет жизни, в сердце человека входит лишь тогда, когда становишься полностью прозрачным для любого действия Божия. Прозрачным настолько, чтобы Он не встречал в твоём сердце никакого сопротивления любым Своим намерениям, а в твоей жизни — никакого противоречия никаким Своим планам.

Казалось бы, человек в таком случае должен исчезнуть, раствориться, стать пустой оболочкой, которую Бог наполняет по Своему усмотрению. Но на деле всё оказывается иначе: человек тем больше находит себя настоящего, чем больше отдаёт себя Христу. Апостолы прекрасно знают это по собственному опыту. Они знают, Кому обязаны и своими способностями, и своей жизнью. И свидетельствуют окружающим о Том, Кто, если они позволят, войдёт и в их жизнь тоже. А войдя, откроет им двери Царства. И путь спасения.

Сразу же после исцеления Петр начинает проповедовать собравшейся толпе, привлечённой слухом о происшедшем, он куёт железо, пока горячо. Но Петр не намерен привлекать последователей, льстя публике, он не боится бросать слушающим в лицо очень серьёзные обвинения. Петр прямо обвиняет собравшихся в соучастии в убийстве Праведника, Сына Божия, что само по себе должно было выбить из привычного жизненного ритма. Но Петр продолжает раскрывать чудовищный смысл отторжения Христа, напоминая о том, как собравшиеся в Иерусалиме на Пасху требовали освободить убийцу, а Начальника жизни убили. Моисей говорил народу: «Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твоё» (Втор. 30:19). Спустя много веков потомки Моисея выбрали путь смерти вместо пути жизни.

Но цель проповеди Петра — спасение грешников, а не их моральное добивание, поэтому Петр даёт им надежду на прощение, он даже готов искать для тех, кого обличает, и смягчающие обстоятельства (вы, как и начальники ваши, сделали э т о по неведению).

Но ещё большую надежду дают слова о том, что в первую очередь именно к тем, кто отверг Христа, Бог послал Его после Воскресения, чтобы благословить, отвращая каждого от злых дел.

Сегодня перед нами две ситуации свидетельства. Причем в обоих случаях свидетельствующие показывают на Христа как на Того, Кто больше их. К Иоанну-Крестителю прибегают ученики, раздосадованные тем, что с покаянием все идут не к их любимому учителю, а к кому-то (Кому-то) еще. Но Иоанн растолковывает им, что все идет так, как надо. Он — глашатай, который уступает дорогу пришедшему Господину. Он друг жениха, роль которого — скромно отойти в сторону, когда Жених встречается лицом к лицу со Своей Невестой, с тем, ради кого Он пришел — с каждым приходящим к Нему… Когда апостолы Петр и Иоанн проповедует в Соломоновом притворе Иерусалимского Храма, они тоже «отодвигаются в сторону» — ведь все сбегаются к ним, прослышав о сотворенном ими чуде. И возможно, что апостолам для того, чтобы остановить растущую не в том направлении славу, приходится немного «встряхнуть» слушающих. Так иногда оказывается необходимым взять за плечи и почти что приподнять над землей оголтело несущегося куда-то ребенка. Апостолы показывают собравшейся вокруг них толпе, что дело вовсе не в них, а в Том, Кого эта толпа уже не просто видела, но даже распяла. И что это именно Его имя исцеляет и воскрешает. И что Ему подобает слава, а не им… Таково смирение святых, которые готовы «подвинуться» и «радостью радуются», когда люди обращаются к Тому, чьи они друзья (см. Ин. 3:29).

Апостол Петр обращается к потомкам Авраама, напоминая о завете и показывая, что настало время исполнения Божиего обетования — благословения всех племен земных через «семя Авраамово» — через Иисуса Христа. Понятно, что мы легко можем отнести себя к этим «племенам земным», получившим благодать спасения во Христе Иисусе. Но, как многократно указывается в Новом завете, мы еще и потомки Авраама, если не по плоти, то по духу, потому что в центре нашей жизни находится вера, та самая вера, которую явил Авраам и которую Бог вменил ему в праведность. Итак, Авраам — «отец всех верующих», а значит и мы оказываемся наследниками пророчеств, откровений и обетований, которые Бог давал сынам Авраамовым. Но тогда к нам относится и все, что в Писании сказано об ответственности Божиего народа перед своим Богом!

Очень трудное время сейчас, правда? Впрочем, наверное, каждое время кажется трудным тем людям, которые в нем живут. И всегда хочется надеяться на другие времена, времена отрады. А откуда им взяться? Ну, это ясно, от Бога, или, как говорит апостол Петр в своей проповеди, «от лица Господа». Но тут же возникают две «маленькие» подробности, о которых упоминает Петр.

Во-первых, пока есть грехи, никакой отрады ждать не приходится, поэтому — «покайтесь и обратитесь». Хорошая жизнь — это не такая жизнь, в которой мы можем наслаждаться нашими грехами, потому что грех — это всегда источник страдания для кого-нибудь и смерти для всех. Если мы не решимся расстаться с дорогими нам грехами, то они и не «загладятся», и боль и смерть будут продолжать отягощать наше время.

Во-вторых, боюсь, что все мы согласны только в том, что наше время — трудное, а отрадное время представляем себе все по-разному. Но если мы ожидаем перемен, идущих от Бога, то придется согласиться на Его представление о хорошей жизни, а это — жизнь Иисуса Христа. Именно жизнь в соединении с жизнью Христа нам и предназначена Богом как единственно полноценная жизнь.

Ей, гряди, Господи! Маранафа!

А вот отклик от одного из наших посетителей:

Покаяние и обращение к Богу открывают для человеческого сердца доступ к высшей, Божественной реальности. Это становится источником особой радости, которую начинает испытывать человек. В сущности, источником всякой радости является Бог. Красота природы, любовь, дружба — приносят радость потому, что за всем этим стоит Бог. Тем более радостным становится для человека встреча с Ним Самим в молитве, чтении Библии, в переживании ответа на молитвы. Слова Павла «всегда радуйтесь» не что иное, как всегда помните о Боге — источнике радости.

Ответ апостола Петра хромому человеку, сидящему у входа в иерусалимский Храм, заставляет и нас задуматься о том, что мы можем дать окружающему нас миру. Мир действительно чаще всего жаждет «золота и серебра», которого христианство не в состоянии ему дать. Но дело в том, что в глубине мир жаждет не только этого — он ждет исцеления, он хочет знать правду о себе и о Боге. Книга Деяний дает нам замечательные примеры того, как апостолы несут окружающим мир, исцеление и смысл. Петр и Иоанн не только исцеляют хромого (они подчеркивают, что это произошло не их силой, а Божьей), но и в нескольких чрезвычайно емких словах раскрывают израильтянам смысл их истории, богоизбранности, указывают им центр их чаяний и надежд — Христа. Всего этого, уже в современных условиях, Господь ждет и от христианства, от Церкви, от нас.

Сегодняшнее чтение, на первый взгляд, очень напоминает те рассказы о совершённых Иисусом исцелениях, которые мы находим в евангелиях. Здесь перед нами тоже рассказ об исцелении, совершённый уже не самим Иисусом, а апостолами (ст. 1 – 11). Конечно, и прежде, во времена земного служения Спасителя, апостолам приходилось исцелять именем и властью своего Учителя. Но те исцеления были всё же несколько иными, тогда апостолы знали Царство лишь извне, перед ними был Иисус, и Царство для них было заключено в Нём. Пётр и теперь свидетельствует об Иисусе, о посланном Богом и отвергнутым людьми Мессии (ст. 12 – 26). Но теперь, обращаясь к исцеляемому им человеку, он говорит с ним уже как имеющий Царство, как пребывающий в нём (ст. 6). Теперь он уже не просто смотрит на Того, Кто принёс Царство в мир, он сам пребывает в нём и несёт его людям, ничуть не сомневаясь в своей миссии. Конечно, для него и сейчас Царство неотделимо от Воскресшего. Но раньше он свидетельствовал о том, что ему не принадлежало, хотя он и готов был отдать жизнь за Того, Кто обладал тем, что ему не принадлежит. Теперь он являет то, что принадлежит ему самому не меньше, чем его Учителю. Конечно, человеческая полнота несопоставима с богочеловеческой, но полнота, даже относительная, всё же остаётся полнотой. Разумеется, апостол не претендует на обладание этой полнотой, так сказать, «по праву», он прекрасно помнит, как и от Кого он её получил. Но теперь она стала не только полнотой Иисуса, но и его собственной, и эту полноту он может подарить другому, тому, кто просит милостыни, хотя жаждет именно Царства, быть может, сам того не понимая. И это особенно ярко свидетельствует о тех переменах, которые произошли в мире после Пятидесятницы. Прежде Царство было ограничено тем сравнительно небольшим кругом людей, который мог непосредственно общаться с Иисусом; теперь оно расширялось и включало в себя всех, кто мог иметь общение с любым из Его учеников, число которых непрерывно росло. Так расширялись в мире границы Царства, принесённого Спасителем.