Мысли вслух на Мф 4:1-25

Вряд ли евангелисту могла прийти в голову мысль, что испытание Иисуса в пустыне могло окончиться тем, что Он бы уступил соблазну сатаны, впал в какой-нибудь грех. Скорее, в описании этого странного спора, где Сын Божий и сатана перебрасываются библейскими цитатами, кроется выбор, стоявший перед Иисусом: какой путь Он изберет, чтобы осуществить Свою миссию, как Бог явится людям и возвратит их к истинной жизни. Искуситель предлагает Ему путь земного царства, ведь если Он — действительно Сын Божий, то все царства земли по праву принадлежат Ему, все неисчислимые легионы ангелов будут сражаться за Него, сама земля превратит Его державу в рай, а камни станут хлебами. Но Господь выбирает другой путь: Он не будет привлекать людей показными чудесами и силой, вместо рабов у Него будут ученики, которые узнают о Его божественной славе без принуждения, верой и любовью.

Почему именно в этот момент сатана искушает Иисуса? Ведь Он уже тридцать лет живет на этой земле. Может быть, дело в том, что Иисус только что, в иорданском крещении, взял на себя грехи наши. И сатана бросается к Нему, привлеченный "запахом" греха. Сатана предлагает самые обычные искушения: хлебом, чудом, властью. Обычно этого хватает, люди, оказывается, очень слабы! Но Иисус, может быть, первым проходит через эти искушения, открывая и нам путь противостояния искусителю. Отметим для себя, что каждый раз Иисус отвечает не Своими словами, а словами Писания (даже тогда, когда искушение выражено словами Писания). Как важно знать Писание! Может быть, это - одна из причин, по которой мы начали делать этот сайт.

Сорок дней не сорок лет. Но, как народу было необходимо пройти через пустыню, как Иоанн уходил в пустыню перед выходом на проповедь, так и Иисус претерпел в пустыне сорокадневный пост. Все подробности того, что происходило за это время, остались скрыты от нас, но то, что евангелисты сообщают о последних днях из этих сорока, говорит об их важности и для Самого Иисуса, и для истории нашего спасения.

Кого искуситель пытался соблазнить — человека или же вочеловечившегося Бога? Думается, он видел, Кто перед ним, и попытка воздействовать на принятую Господом человеческую сущность, со всей её ограниченностью и слабостью, стала продолжением давнего бунта сатаны против Творца. Но, проходя через трудности поста, Иисус укрепил Свою человеческую природу. Не только силой Божиего всемогущества, но и теми духовными силами, которые теперь благодаря Ему доступны людям, Он и Сам отбился от искушений, и нам показал, что устоять перед искушениями можно.

Порядок, в котором идут искушения, не случаен, они явно идут по восходящей: от элементарного обещания сытости и избавления от необходимости трудиться ради пропитания, далее через подстрекательство к совершению эффектного чуда, а завершаются обещанием власти над миром. Но тот, кто обещает власть, предлагает её в обмен на поклонение ему, то есть на признание собственной власти. Так что обещанное могущество оказывается фиктивным... Интересно, что искуситель пытается соблазнить Христа, используя фразу из Писания. Перед нами яркий, но, увы, нередкий пример не просто недобросовестного вырывания фразы из контекста. Здесь мы видим, что Писанием могут прикрываться цели не только далёкие от спасения, но и противоположные ему. Так что постараемся не ограничиваться зазубриванием цитат, но вникать в суть библейского учения.

В своём Евангелии Лука рассказывает об искушениях в другой последовательности. Видимо, это потому, что он писал для эллинов, а те уже вкусили имперского могущества, и оно их менее соблазняло. Но во все времена в разных комбинациях эти искушения вновь и вновь вставали перед людьми. Поэтому победа, одержанная над искусителем в пустыне, и сегодня важна для всех нас. Ведь мы можем опереться на помощь Христа — победителя искушений.

Что значит «не искушай Господа Бога твоего»? Это ссылка на 6 главу Второзакония, продолжение же ее: «как вы искушали Его в Массе» (Втор 6:16). Напомним, о чем здесь идет речь. Это о том, как взалкал народ Божий в пустыне на скале Хорив, и Моисей ударил в землю жезлом и потекла вода (Исх 17). «И нарек месту тому имя: Масса и Мерива, по причине укорения сынов Израилевых и потому, что они искушали Господа, говоря: есть ли Господь среди нас, или нет?» То есть искушать Господа значит ставить под сомнение Его Самого только потому, что Он немедля не выполняет наших желаний. Или даже хуже того, совершать что-то, чтобы проверить, выполнит ли Он обещанное в этом случае, а то, может, Его и нет вовсе. Вот что значит искушать Господа. Подумаем теперь наоборот над распространенным выражением: «его искушает Господь». Среди христиан существует распространенная ошибка. Они говорят, что нас искушает Господь, видимо неправильно толкуя слова из молитвы «Отче наш» «не введи нас во искушение», понимая их так, будто Бог хочет вводит нас в искушение, хочет не вводит, а мы Его просим не делать этого. Это глубокое и очень скверное заблуждение. От него нас предостерегает апостол Иаков: «в искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак 1:13). Так что Бог нас не искушает, давайте и мы платить Ему тем же.

Смысл слова «искушение» для нас не всегда понятен, особенно в библейском контексте. А между тем, оригинальный язык библейских книг (будь то книги, написанные по-гречески или по-еврейски) не делает различия между искушением и испытанием. Испытание, на которое у человека не хватило сил, оказывается не пройденным и становится для человека искушением и соблазном, приблизительно так, как успешно сданный экзамен становится для сдавшего победой и успехом, а проваленный — поражением и проблемой. Но в чём же смысл той проверки, которую проходит Иисус в пустыне? Конечно, уже сама встреча лицом к лицу с дьяволом является испытанием для всякого человека, даже такого, который, как Иисус, несёт в Себе всю полноту Божию. Человеческая природа остаётся человеческой природой, и, даже когда она совершенно свободна от власти греха, такая встреча всё равно не может быть ни лёгкой, ни радостной. Но дело, конечно, не в одной встрече самой по себе, но и в том, что сатана предлагает Иисусу. А предлагает он Ему соблазнительно лёгкие и простые способы добиться поставленной перед Ним небесным Отцом цели. Поманить людей за собой обещанием чуда или решения всех материальных проблем, прямое предложение сделки: один поклон здесь, где никто не видит и никогда ничего не узнает в обмен на полную свободу действий впоследствии, — всё идёт в ход, всё годится для того, чтобы этот Человек решился действовать не по воле Своего Отца, а по собственной, человеческой воле. Такова тактика сатаны в отношении каждого, кого Бог призывает на Своё служение: если нельзя заставить человека забыть о Боге, то, по крайней мере, можно попробовать заставить его думать, что он исполняет дело Божие, в то время, когда он просто ищет в этом деле путей полегче и побезопаснее. Но в случае с Мессией ставка была, разумеется, особенно высока, можно было бы сказать, высока абсолютно. И отказ Иисуса от компромисса, даже такого компромисса, который, на человеческий взгляд, казался чем-то неважным и чисто символическим, стал первой победой над силами тьмы на пути Его земного служения. Победой, которая стала началом их полного и окончательного поражения.

Что значит «будет жить человек»? Разве хлеб, пища не поддерживают в нас жизнь? Биологическую жизнь — да. Но ведь и растения питаются и живут. Разве это прозябание хотя в малой степени похоже на человеческую жизнь, разве оно достойно человека? Благодаря школьному образованию, мы подразумеваем под словом жизнь «обмен веществ» и ничего больше. Жизнь для нас, как говорил один малопривлекательный мыслитель 19-го века — «способ существования белковых тел». Студенты конца 20-го века добавляли: «лучший способ...» Нет, жизнь — не это. Жизнь — это нечто, напрямую связанное со смыслом, с красотой и бессмертием, любовью и открытостью, радостью и истиной... И еще жизнь можно отдать другим — и не лишиться ее.

Слова из Второзакония, процитированные Господом Иисусом, говорят о том, что человек может обрести совершенно иную жизнь, жизнь вечную, подобную той, которой обладает Сам Бог. Ведь дыхание жизни, которое Дух Божий вкладывает в человека, не может ограничиваться временем. Источником этой жизни является только Сам Бог, и Он делится ею с человеком через «всякое слово, исходящее из уст Божиих». И слово, которое говорит человеку Бог, становится пищей — тем, что поддерживает в нас вечную жизнь. Но, надо полагать, в этих словах есть и еще один важный аспект, чтобы увидеть его, достаточно отбросить слово «всяким». Бог дает нам Свою жизнь не только и не столько словом, которое Он говорит к нашему сердцу. В первую очередь, вечная жизнь человека поддерживается Телом и Кровью Господа Иисуса Христа, Слова Божьего, пришедшего к нам.

Во время искушения в пустыне Иисус трижды отвечает искусителю-сатане цитатами из Писания, тем самым показывая и нам, как можно противостоять дьявольским козням: просто не отступая от воли Божией, от Его заповедей. Но это, второе по Евангелию от Матфея, искушение, возможно, самое неординарное: сатана сам, искушая Христа, цитирует Писание. И он фактически предлагает Иисусу проверить, соответствуют ли истине слова из псалма. Не напоминает ли вам это другую сцену, описанную в 3-ей главе книги Бытия, когда тот же искуситель спрашивает Еву: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» Конечно, напоминает. Тот же подход: проверь истинность Божиего Слова. Сатана — существо не творческое: сработало один раз — надо попробовать еще. В чем здесь подвох? А очень просто: проверка противоположна доверию. Либо я доверяю Богу, что Он и есть истина, либо я ставлю себя в позицию контролера над Богом. Повторю: над Богом. Поддавшись этому искушению, человек и впал в рабство греху. А вот Иисус не поддается, Он прорывается через хитрое искушение Своим отказом: «Не буду! Никогда не буду проверять то, что сказал Бог. Либо проверять, либо доверять!»

Иисус начинает Свою проповедь с того, на чем прервалась проповедь Иоанна Крестителя: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Но не это — суть Его проповеди. Именно сегодняшний отрывок Евангелия от Матфея наиболее четко описывает Его служение: Он призывает учеников и тем самым начинает строить Свою Церковь, Он проповедует Евангелие Царства и Он являет дела Божьи в этом мире, свидетельствуя о том, что с Его приходом отношения между Богом и миром изменились. Сегодняшний отрывок — своеобразное «краткое содержание» всего последующего Евангелия.

Ключевое слово в сегодняшнем евангельском чтении — свет. Евангелист говорит нам, что приход Господа Иисуса в Галилею стал для жителей этой страны явлением великого света, о котором пророчествовал Исайя. Подобным образом говорит и Сам Господь в беседе с Никодимом, о чем рассказывает нам евангелист Иоанн. Господь сказал, что суд миру состоит в том, что свет пришел в мир. Речь, конечно, идет не о таинственном сиянии Божества, сопровождающем порой Откровение Славы Вседержителя. Скорее, нужно вспомнить слова псалма: «Слово Твое — светильник ноге моей». Приход Христа дает нам возможность видеть и различать добро и зло, путь жизни и путь смерти. В Его присутствии мы получаем возможность увидеть правду о Боге, о самих себе и о мире. И если свет Преображения, нетварное сияние Божие, удостоиваются видеть лишь некоторые из нас, то свет истины, о котором говорят сегодня пророк Исайя и евангелист Матфей, даются каждому с того дня, когда Господь начал Свое служение.

Для чего Христу понадобилось уходить в Галилею? По обычной человеческой логике идти на проповедь следовало бы в те края, где больше грамотной публики, сведущей в Писании и потому более подготовленной, туда, где проще быть услышанным. А в те дни, когда сажают широко известного проповедника, лучше и вовсе притихнуть, но зато заручиться поддержкой влиятельных лиц, чтобы выждать и в удобный момент выйти на проповедь при их поддержке.

Но Христос следует Своей логике, на обычный человеческий лад непонятной. Даже на доброжелательный взгляд Его проповедь могла показаться принятием эстафеты, выпавшей из рук Иоанна. Ведь Иисус повторяет слова Иоанна: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Но скоро уже в Галилее наметится разница между двумя учениями, одно из которых уступит место другому.

Христос будет расти, а Иоанн умаляться. Но величие Христа неразрывно связано с Его умалением, и одним из проявлений умаления стал уход в Галилею, глухую провинцию на границе языческих земель. Именно здесь происходит мало кем замеченное поначалу событие, изменившее мир, — проповедь Спасителя.

Многие люди (среди которых далеко не одни лишь христиане) на протяжении вот уже двух тысячелетий пытаются сформулировать то главное, что хотел сказать миру Иисус. А весть, которую Он принёс, в сущности, умещается в одну фразу: обратитесь, потому, что Царство Небесное приблизилось. Собственно, ничего другого Он и не говорил; всё остальное было лишь свидетельством истинности этих главных слов, наглядным и зримым доказательством того, что Царство, которого ждали, о котором говорили ещё ветхозаветные пророки, наконец действительно «приблизилось», что оно уже рядом, уже входит в наш мир, преображая его, так, что теперь каждому ищущему Царства предоставляется возможность приобщиться к той жизни, которой он жаждал. Конечно, чтобы такое приобщение стало возможным, многое в своей жизни придётся пересмотреть и изменить. Да и отношения между людьми, живущими в Царстве, не могут быть такими же, как между теми, кто живёт по закону нашего, хотя и преображающегося, но далеко ещё не до конца преображённого мира. Об этой новой жизни, о жизни Царства и рассказывают нам все без исключения новозаветные книги. Но в этих книгах собраны свидетельства тех, кто встретил Христа и приобщился к Царству, они — лишь иллюстрация главного. А главное, что составляет суть христианства, уместилось в одну фразу Спасителя: обратитесь, потому, что Царство Небесное приблизилось.

Почему на берегу Галилейского моря Христос призвал не просто отдельно взятых учеников, но две пары братьев, которым предстояло стать апостолами? Не хотел ли Он тем самым подчеркнуть, что отношения между учениками, да и всеми, идущими за Ним, должны быть братскими? Ведь как ни несовершенны наши земные привязанности, но и они могут послужить основой для более глубокого единства, к которому Господь призывает нас.

Есть некоторые различия в призвании двух пар братьев. Симон и Андрей рыбачат сами, им проще, приняв решение, всё оставить и пойти за Учителем. Но Иаков и Иоанн работают вместе с отцом (Марк добавляет, что и вместе с работниками), они — люди более обеспеченные, но и более связанные хозяйственными и родственными заботами. Однако и они, услышав призыв Христа, всё оставляют и идут за Ним. Значит, призыв может быть обращён к любому человеку независимо от достатка и положения в обществе. Когда же мы принимаем решение откликнуться на призыв, социальные различия между нами перестают играть роль.

Между тем проповедь Христа, подкрепляемая исцелениями, ширится по всей Галилее, но к Нему приходят толпы людей уже со всех окрестных земель. Можно было бы назвать Галилею плацдармом для духовного наступления, ведь отсюда Благая Весть начнёт распространяться и дальше. Но многие из приходивших к Иисусу ещё не готовы воспринять её.

А так хотелось толпам людей увидеть скорое торжество на земле царства высшей справедливости. Да ведь и нам хочется, мы очень похожи на тех, кто валом валил за Иисусом!

Но у Него Свои планы и другая логика, ускользающая от наших попыток подогнать её под наш уровень.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему Симон, Андрей, Иаков и Иоанн так незамедлительно откликаются на предложение Иисуса? Представим себя в аналогичной ситуации, и станет понятно, что наша реакция могла бы вполне быть и другой. Ну кто «в здравом уме» встанет со своего рабочего места, уйдет от привычной жизни, от того, что дает средства к существованию и простую житейскую радость и удовлетворенность, кто пойдет за Кем-то, Кого видел совсем немного (да и то — «при загадочных обстоятельствах» — см. Мф. 3:13-17, Ин.1:29-39) и Кто обещает что-то совсем непонятное (см. Мф. 4:19)? Это сейчас мы знаем, что они свои рыболовные сети не навсегда покидают (см. Лк. 5:1-11), а им тогда вполне могло казаться, что они полностью порывают с привычной жизнью.

Что же их заставляет это сделать? Почему мы не видим никаких колебаний, раздумий, разговоров? Да, наверное, они что-то об этом Человеке уже смогли понять благодаря их беседе (см. Ин.1:38-41). Но ведь даже если они узнали в Нем Мессию, все равно так просто мгновенно сняться с места не легко! Однако они поступают именно так. Что тому причина? Легкомысленное отношение к жизни, нелюбовь к труду? Вряд ли это что-то внутри них самих — уж больно эти люди разные.

Нет, получается, что дело не в них, а в Том, Кто их зовет, и в том, как Он это делает. Он призывает их, и на Его призыв оказывается невозможно не ответить. Его голос настолько силен, настолько по-хорошему притягательна Его личность, что сомневаться в истинности Его слов, тем более, в Его присутствии, просто не получается. Вот Он здесь — стоит у двери и стучит (см. Откр.3:20).

Как видно, главное дело Иисуса во время Его земного служения — свидетельство о Царстве. А чудеса и исцеления являются, в сущности, лишь доказательством того, что оно рядом, что оно уже входит в наш мир и вошло настолько, что его силу может почувствовать каждый. Собственно, в этом и заключается смысл благой вести, принесённой в мир Спасителем: Он Мессия, Он пришёл в мир и принёс с Собой то самое мессианское Царство, о котором говорили пророки. А смысл христианства состоит в том, чтобы это Царство принять и в нём жить. Конечно, для того, чтобы это стало возможным, надо принять также и Того, Кто принёс Царство в мир, доверившись Ему полностью и пойдя за ним. Так, как пошли за Ним апостолы, которых Он позвал за собой. А чудеса и исцеления — наглядное свидетельство того, что такое Царство и каким оно бывает. Ведь чудо всегда предполагает вторжение в наш мир законов мира иного, который по каким-то причинам вдруг оказался рядом. Так и Царство, оказавшись рядом, входит в наш мир, внося в него свои законы. А законы эти полностью отрицают болезни и смерть, как отрицают они всё то зло и грех, в которых лежит мир. Потому-то исцеления и воскрешения стали главными событиями, сопровождавшими земной путь Спасителя: они стали признаками наступающего Царства. Конечно, полностью изменить природу человека, остающегося ещё частью непреображённого мира, было невозможно. Но дать всю возможную для этого непреображённого мира полноту жизни каждому соприкоснувшемуся с Царством было вполне возможно — и больные выздоравливали, а преждевременно умершие возвращались к жизни для того, чтобы исчерпать всю её полноту, доступную им на земле и не исчерпанную из-за того зла, в котором лежит падший мир. А все встречавшие Иисуса на своём пути разделились на тех, кто был готов жить полной жизнью, и тех, кто эту жизнь отвергал вместе с Тем, Кто принёс её в мир. Так путь Царства стал для Спасителя крестным путём, ведущим Его сквозь смерть в ту жизнь, которую Он оставил миру.

Сейчас, когда мы размышляем о призвании апостолов, подумаем вот о чем. Бывают, скажут вам скептики, «харизматические» личности, слово которых очень властно, они буквально гипнотизируют людей, и этим можно объяснить, что эти невежественные рыбаки последовали за Иисусом, вот и вся разгадка. Как нам ответить на это? Что предъявить? Вспомним фрагмент из Евангелия от Иоанна. «Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго» (Ин 6:67-69). Многие хотят уйти от Него и уходят, потому что не принимают того, что Он им говорит. Так ли с «харизматиками»? Так ли с Гитлером, со Сталиным? Они напротив привлекали к себе толпы людей. Христос, Он предлагает даже ученикам Своим любимым, если они хотят, то уйти. Но их удерживает что-то. Что? Слово. Вот это важно понять, в христианстве ничто не держится на эмоциональной сфере, иначе бы все очень быстро разрушилось, но есть незыблемое – и это Слово.

Прежде чем действительно сделать из рыбо-ловов человеко-ловов, Иисус сразу показывает им, что имеет в виду. Ведь и Он сам как будто ловит Петра и Андрея, а за ними Иакова и Иоанна, но вовсе не сетью, а своим Словом. В этой «ловле» нет насилия, нет принуждения, а есть та сила, которую точнее всего было бы назвать призывом, зовом. Слова Христа — слова, в которые заложена та огромная притягательность, которая может быть только в словах Истины, в них сама жизнь. И хотя сами апостолы наверняка поначалу не понимали, что Иисус имел в виду, они не противятся этому зову.

То, чего ждет от них Христос, станет им ясно лишь впоследствии. Три года жизни вместе с Учителем, отправление на проповедь, многие и многие искушения и трудности, тьма отчаяния при виде Его крестной смерти и радость Его Воскресения, дар языков, полученный при Пятидесятнице — все это еще впереди, они всего этого еще не знают. Кто знает, если бы они могли предвидеть все это, насколько тяжелее им было вот так просто оставить сети свои и пойти за Ним?

Первые ученики Христа — простые, далекие от книжности люди, рыболовы — они не начинают умствовать, размышлять над словами Иисуса, они просто идут за ним в доверии. Это — удивительная тайна Церкви, тайна призыва Божия к каждому из нас. Да, мы не знаем, что ждет нас впереди, мы не знаем замысла Божия о нас и, возможно, такое знание напугало бы нас. Все, чего зачастую от нас ждет Господь — просто не противиться Его призыву, довериться Ему и пойти за Ним. Да, конечно, это захватывающий дух риск, но ведь путь Его, путь, которым Он хочет вести нас — путь от смерти к Жизни, путь к Его спасению. И от нас требуется сделать первый шаг, принять решение — готовы ли мы ответить на Его призыв так, как ответили Петр, Андрей, Иаков и Иоанн, просто пойти за Ним?

Призвав двенадцать учеников, Иисус включает их в Свою жизнь, в свое служение. Он наставляет их, потом дает им практические задания (Мф. 10; Мф. 14:16). И после Пятидесятницы Апостолы идут в силе Духа Святого продолжать служение Христа: проповедовать Евангелие Царства, исцелять людей, строить Церковь — об этом вся книга Деяний.

Постепенно к этому можно привыкнуть, но читать эту фразу в первый раз неприятно. Просто потому, что нельзя же о людях, как о рыбах. И вообще, как представишь себе: вот, плавает рыбка, резвится на свободе, а тут появляется рыбак с сетью, сначала лишает рыбку свободы, потом вытаскивает ее туда, где жить невозможно, и, наконец, просто съедает ее! И что, так же о людях? Ужас!

А теперь давайте представим себе другую картину. Плавает-резвится рыбка в мутном прудике и не соображает, что водичка-то отравлена стоками с химического комбината. И тут появляется гринписовец с сетью, вылавливает ее, перевозит в экологически-чистую местность и выпускает в прозрачное огромное озеро, полное кислорода и пищи. Как-то по-другому это все выглядит, не правда ли?

Есть такая стилистическая фигура, характерная для древней литературы описательного характера, — «сумма». В ней в одну-две короткие фразы сводится обобщенный смысл происходящих событий. Это позволяет потом не описывать все и по порядку, а приводить существенные примеры. В прочитанной нами сегодня «сумме» евангелист Матфей «сводит» все, что делал Иисус во время Своего общественного служения в Галилее: учил в синагогах, проповедовал Евангелие Царства и исцелял людей. Если мы вспомним, что Ему все время сопутствовали Его ученики, то можем добавить: и строил Свою общину, будущую Церковь. Но ведь все это Христос продолжает делать и теперь, надо только захотеть это увидеть.

Нагорная проповедь — один из самых важных евангельских текстов, в котором полагаются основы христианской нравственности. Но начало этой проповеди, хотя и называется по традиции «Заповедями блаженства», говорит не о правилах, а о счастье — счастье праведной жизни, той жизни, которую Иисус называет Царством Небесным. В такой жизни утешение, милость и радость превозмогают слезы и боль, в ней царствуют благодать и мир.

Благословения, произнесённые Иисусом во время Нагорной проповеди, в христианской традиции принято называть заповедями блаженства, сопоставляя их с заповедями Декалога. Между тем, Сам Иисус, по-видимому, не рассматривал их, как некие новые заповеди, идущие на смену прежним. Собственно, и по форме они напоминают вовсе не заповеди, а ту серию благословений и проклятий, которая завершает Книгу Второзакония, или те благословения, которыми предписывает Тора священникам благословлять народ. Но благословения эти, конечно, приобретают особое значение: они имеют смысл лишь в том случае, если Мессия уже пришёл, а мессианское Царство близко и вот-вот настанет. Упоминание бедняков (нищих) и смиренных в таком контексте особенно значимо: исторически речь нужно вести об участниках движения, сложившегося ещё до плена вокруг Исайи Иерусалимского, которых и стали называть «бедняками», хотя нищими в буквальном смысле его участники чаще всего всё-таки не были. Иногда их называли также «кроткими» или «смиренными», вкладывая в эти слова тот же смысл, что и в слово «бедняки»: люди, которые полностью отказываются полагаться в жизни на кого бы то ни было и на что бы то ни было, кроме Бога, и ожидают наступления мессианского Царства, где они и обретут награду и утешение за тот непростой путь праведности, которому старались следовать. Говоря о блаженстве нищих и кротких, Иисус тем самым даёт понять, что мессианское Царство уже наступило или вот-вот наступит. Так же естественно и упоминание о жаждущих праведности («правды»): ведь образ «бедняка» был неотделим от образа праведника, уже в допленной гимнографии слова эти стали практически синонимами. А чистота сердца и милосердие («милость») тогда же, до плена уже стали восприниматься, как характерные черты праведника. Кроме того, уже в допленный период образ праведника становится образом человека, гонимого властями или сильными мира сего. Иисус провозглашает блаженство гонимых за праведность («правды ради»), т.е., следуя уже существующей на момент произнесения этих слов традиции, за верность Торе. И добавляет: блаженны гонимые за Меня, тем самым фактически указывая на Себя, как на Мессию: ведь образ страдающего Мессии был всё же известен традиции (хотя в те времена он несколько отошёл на второй план), и гонимые ради Мессии и мессианского Царства тоже, разумеется, воспринимались, как гонимые за праведность. Так Иисус, провозглашая близость наступающего Царства, вместе с тем отвечает чаяниям тех, кто ожидал Мессии и Царства. Он даёт им понять, что день, которого они ожидали, наступил. Хотя, быть может, и не так, как они представляли себе его наступление.