Мысли вслух на Рим 8:1-17

Развивая тему избавления от «тела смерти», апостол переходит к теме Царства, без которого такое освобождение невозможно, и к миссии Спасителя, принесшего Царство в мир. Он говорит о Торе, которая теперь, после пришествия в мир Христа, может превратиться из орудия познания греха, орудия смерти, способного убить, в источник той жизни Царства, которой живёт Воскресший. Потому-то и различает Павел Тору греха и смерти, с одной стороны, и Тору «дыхания жизни», с другой (ст. 1 – 2). Внутренняя Тора, о которой говорили учёные раввины и богословы во времена Павла, должна была, по общему мнению, очистить и освятить верующего, но идеалом был всё же человек, ставший, по общепринятому в ту эпоху определению, «живой Торой». Для Павла же внутренняя Тора, как видно, оказывается связана с тем «телом смерти», от которого и нужно избавиться, а живой Торой является Сам Спаситель, так что всякий другой может стать ею, лишь доверившись Воскресшему и переняв от Него ту полноту жизни Царства, без которой никакая «живая Тора» невозможна. Для Павла «живая Тора» — это Тора Христа и Царства (ст. 14 – 17). А земное служение Спасителя для него становится явлением Царства как живой Торы (ст. 3 – 4). Ведь для того, чтобы стать «живой Торой» и явить ту полноту праведности, о которой говорит здесь апостол, человек должен был полностью освободиться от власти греха, иначе вместо полноты праведности Торы он являл бы миру лишь полноту собственной греховности.

Пронизанная грехом телесность ослабляла действие Торы на сердце человека, и потому полнота Царства оказывалась недоступной даже для тех, кто, по человеческим меркам, являл миру образцы праведности. Из-за этой довлеющей над человеком греховности Богу пришлось приложить особые усилия для того, чтобы явить миру то, на что не был способен падший человек: пример совершенной, безгрешной человечности, вместившей в себя полноту Божию, а значит, и полноту Царства. И теперь каждый, кто решился сказать твёрдое «нет» собственному «телу смерти», имеет как возможность осуществить своё намерение, так и место, где он может найти ту жизнь, которой ему негде искать в нашем, ещё не преображённом, мире (ст. 5 – 10). Так пример, явленный миру Спасителем, становится уже не просто примером, а реальной силой, меняющей мир и открывающей Царство каждому, кто ищет его и готов идти до конца в своих поисках.

Апостол продолжает свои рассуждения о жизни по духу и жизни по плоти, которые он уже начал в предыдущей главе. Если раньше он лишь обозначил проблему этого чудовищного разрыва между тем, чего хочет божественная природа в человеке, и тем, что творит его телесная сущность, то здесь он говорит уже о том, как это может быть преодолено.

Павел полагает, что плоть греховна по своей сути - таков закон мироздания. Потому разрушить противостояние в человеке его греховной природы и божественной может лишь истинное чудо. И таким чудом становится жизнь Бога в тех, кто открывает Ему свои сердца. И если это происходит, то все меняется. «А если Христос в нас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности».

Павел различает, с одной стороны, «Тору греха и смерти», а с другой — «Тору дыхания жизни во Христе Иисусе». Апостол прекрасно понимает, что Тора в обычном человеке действует не так, как во Христе. Оно и понятно: в обычном человеке, природа которого повреждена грехопадением, Тора (речь идёт, разумеется, о внутренней Торе в первую очередь) лишь ещё больше выявляет эту повреждённость. В повреждённой грехом человеческой природе внутренняя Тора не может функционировать полноценно, она не может в этом случае решить ту задачу, для которой предназначена — сделать человека живой Торой.

И тогда невозможное обычному человеку осуществил Сам Христос, явив миру живую Тору и тем самым «осудив грех плоти», как говорит об этом апостол. И теперь дыхание Христовой жизни, дыхание Царства, ставшее доступным всякому, кто готов довериться Христу, открывает человеку также и возможность стать живой Торой, подобно самому Спасителю.

Праведность Торы («оправдание закона» Синодального перевода) теперь доступно каждому, кто живёт не плотью, не собственной природой, которая бессильна осуществить идеал живой Торы, а дыханием Царства, открывающимся через Христа («духом» Синодального перевода). Пока мы живём обычной человеческой жизнью, жизнью непреображённой, живая Тора остаётся недостижимым идеалом; если же от этой жизни мы переходим к жизни Христовой, к жизни Царства, идеал оказывается вполне достижим, но лишь в единстве с Самим Христом как Царём.

Дыхание Царства ведёт человека по пути внутренней Торы в единении со Христом, помогая ему стать живой Торой, примером которой является Сам Христос. Это, конечно, происходит не одномоментно, для того, чтобы стать живой Торой, нужно пройти свой собственный путь духовного становления, и если отказаться от пути, продолжая жить по-прежнему, то и о Христе, и о Царстве, и о новой жизни придётся забыть. Но если быть последовательным в своих духовных усилиях, каждый ищущий может уподобиться Христу, став, как и Он, живой Торой и обретя полноту жизни Его Царства.

Слово «закон» здесь используется не для отсылки к Моисеевым заповедям, а в том же смысле, как мы говорим «законы физики», т.е. означая некоторую причинно-следственную связь событий или понятий. Тогда: в моей природе (плоти) есть неодолимая склонность к греху (рабство греху), которая закономерно ведет меня к смерти. Христос освободил меня из этого рабства, дав взамен иную закономерность: там, где плоть убивает, дух животворит. В мою задачу входит стремиться поступать не по плоти (природе), а по духу (Духу), тогда ни совесть, ни Бог не осуждают меня. И все это не когда-нибудь в ином бытии, а уже здесь и сейчас.

Смерть властвует над миром, и никакая сила не в состоянии одолеть ее. Тем удивительнее эти слова апостола Павла, обращенные к каждому из нас: выражение «освободил меня» появляется в поздних версиях, древние же рукописи этого текста содержат слова «освободил тебя». Далее апостол в свойственной ему манере разъясняет эту мысль, углубляясь в богословские размышления, понять которые не так-то и просто.

Но на практике для нас важнее всего не объяснение — апостол Павел знает, о чем говорит, и ему можно поверить. Важен сам факт, что Дух Божий, Дух жизни дарует мне (тебе) свободу от обреченности, от смерти. Да, смерть никуда не делась и, как говорится, все там будем. Но она может быть для меня (тебя) не печальным и бессмысленным финалом жизни, за которым уже нет ничего, ради чего стоило бы жить и умирать. Мы свободны от этого закона, и смерть может стать для нас целью трудной дороги, за которой жизнь продолжается, достигая своей полноты. Это ли не надежда?

Сегодняшнее чтение кажется абсурдом. Если перевести слова Павла на более доступный язык, то получится примерно следующее: у нас есть закон всемирного тяготения, если падаем — расшибаемся, однако, теперь в мироздание введен новый закон, который полностью отменяет действие предыдущего. Дальше Павел описывает, как так получилось и почему Бог посреди истории человечества вводит новый закон функционирования мира. И успешность этой операции зависит от того, насколько мы готовы принять подобные перемены и использовать новый закон. Крестная жертва принесена, чтобы «оправдание закона свершилось в нас, живущих не по плоти, но по духу».

Исполняется обещание, данное Иисусом Христом на Тайной Вечери, приходит Утешитель, Дух истины, Дух усыновления (Рим. 8:15), и апостолы свидетельствуют о «великих делах Божиих».

Это начало Церкви, потому что здесь действием Святого Духа люди обретают общего Отца через истинную веру в Единородного Сына и, становясь братьями и сестрами, соединяются в прославлении Бога. И мы тоже можем войти в эту радость, молясь словами Пс. 103.

Право слово, в зеркало смотреть как-то не хочется: не похоже это на нашу жизнь. Но... неужели совсем непохоже? Думаю, у каждого из нас есть опыт «великих дел Божиих» в нашей жизни. Если смотреть на свою жизнь объективно, мы не можем не увидеть, что Господь на самом деле действует в нас, когда мы обращаемся к Нему. И Дух Святой действительно живёт в нас — а иначе как мы могли бы сделать хоть что-то хорошее? Для меня самым ярким свидетельством действия Святого Духа в верующих был случайно услышанный разговор двух христианок: «Да, я ведь с этой женщиной была знакома 10 лет назад, но она меня не узнала». — «Так давай скажем, что вы с ней знакомы!» — «Что ты, что ты! Ты же не видела меня 10 лет назад!» Кто, кроме Святого Духа, способен изменить человека до неузнаваемости — и при этом в лучшую сторону, на радость самому человеку и окружающим?

Что такое то Царство, которое принёс в мир Иисус? Если говорить кратко, это пространство, заполненное дыханием Божьим. Тем самым дыханием, которое впоследствии назовут Духом, станут считать третьей ипостасью св. Троицы, о котором напишут множество богословских трактатов.

А у этого дыхания между тем есть своя история, восходящая к дохристианским временам: ведь впервые о дыхании Божьем заговорили пророки, которые не богословствовали, а просто ощущали это дыхание не только в своём сердце, но и во всём своём существе. Но это была ещё только предыстория.

Настоящая же история начинается в день Пятидесятницы, когда дыхание Бога врывается в мир, полагая начало тому Царству, раскрытие полноты которого станет смыслом всего последующего существования человечества. И каждому христианину предстоит принять в этом прямое и непосредственное участие. Павел не случайно говорит о том, что именно Бог Своим дыханием воскрешает из мёртвых Самого Иисуса. Смерти нет места только в Царстве, в падшем мире она всевластна, так, что даже Мессия не может избежать её власти. Он не подвластен греху, смерть не является для Него неизбежной, но если Его убить, в падшем мире Он умирает так же, как всякий человек.

Таков закон падшего мира, лежащего во зле: смерть в нём всегда имеет приоритет перед жизнью. Но в Царстве всё наоборот, здесь приоритет имеет жизнь, в Царстве нельзя никого убить и нельзя умереть самому, если только не умертвить себя специально, дав над собой власть греху, как произошло с Ананией и Сапфирой. Неудивительно, что, мёртвый в падшем мире, в Царстве Иисус оказывается жив.

Царство теперь входит в мир, и путь последователей Христа повторяет Его собственный: вошедшие в Царство умирают лишь в этом мире, и лишь постольку, поскольку он ещё не преображён. В Царстве мёртвых нет, здесь живы все, когда-либо его искавшие и ожидавшие: ведь в Царстве нет прошлого, настоящего и будущего, по крайней мере, таких, какими мы их знаем в мире, ещё не преображённом.

А в конце времён, когда Царство раскроется во всей своей полноте, перед выбором встанет каждый из тех, кто когда-либо жил на земле: прежний порядок вещей уходит; куда же идти дальше? Это, наверное, и будет день последнего Суда. День, когда жизнь, наконец, станет жизнью до конца и в полноте, а смерть, увы, смертью полной и окончательной.

Перспективу христианской жизни Павел обозначает как полное преодоление смерти. Логика проста: мы, христиане — часть того же самого духовного процесса, в который включён Иисус Христос. В нас действует то же Божье дыхание, полноту которого несёт в Себе Иисус. И если в Нём эта полнота явилась в конце концов как торжество жизни и полное поражение смерти, то и с нами должно произойти то же самое. В самом деле: говоря о христианстве, мы ведём речь не о череде различных, пусть и связанных между собой, событий.

Речь идёт именно о едином духовном процессе. О процессе вхождения в мир Царства. И о пути его Царя, от Своего Царства неотделимого. Потому, что полноту этого Царства Он несёт в Себе. И именно через Него она входит в мир. Вот в этом процессе и участвуем мы, христиане. Каждый в меру своего понимания и осознания происходящего. А в основании этого процесса — Божье дыхание. Святой Дух. Ведь именно Божье дыхание, пронизывающее мир с самого его сотворения, делает этот мир Царством. Уже в первый день творения, когда Бог разделил свет и тьму. И потом, когда в мир вошло зло — тогда Божье дыхание противостояло этому злу, и человек, его почувствовавший, получал некий опыт жизни Царства, ещё малый и слабый, но уже подлинный. А с приходом в мир Христа, когда Царство, по собственным Его словам, «приблизилось», это дыхание открылось как основание Царства, как то, что связывает между собой всех его обитателей.

Связывает между собой и с его Царём. Так, что каждый причастный Царству разделяет теперь и путь Царя, и полноту жизни, которую Он несёт. Но, конечно, при одном условии: дыхание Божье, которым пронизано Царство, должно стать неотъемлемой частью жизни христианина. Войти ему в душу и в сердце. Определить его жизнь. Не только извне, но и изнутри. Иначе ничего не получится. Вот тогда действие этого дыхания в каждом из нас, христиан, станет таким же, каким оно стало во Христе. И Его жизнь станет тогда и нашей жизнью тоже. А смерть отступит: ведь в Царстве ей места нет.

«Авва» лингвистически и по настроению точно переводится как «папочка». Это не просто ласкательное, а личное обращение, которое даже очень близкие родителям дети произносят редко, в особых ситуациях. Этим словом Павел и описывает степень нашей близости к Богу. Причем такое отношение и единение необходимо нам постоянно, а не раз в год. Таково воздействие Духа, который нам дан. Второе действие, которое оказывает на нас Дух, — это наше превращение в наследников Бога и сонаследников Христу. Это как две стороны одной медали. Во-первых, мы приближаемся к Богу так близко, что наше отношение к нему можно описать только словом «папочка». Во-вторых, необходимостью для нас становится соединение с крестной жертвой Христа.

Доверившись Богу, мы принимаем Его Царство, то есть Его владычество в нашей жизни, которое поселяется внутри нас как водительство Духа Святого. Главная мысль апостола Павла сегодня — это то, что присутствие Божьего Духа не порабощает нас, но наполняет нас сыновней любовью к Богу, Который становится для нас не просто Отцом, но «Аввой» — так еврейские дети ласково и нежно обращались к своим отцам.

Ограниченность свободы — непременное переживание каждого человека в этом мире. Добровольно или по принуждению, мы подчиняемся очень и очень многому: законам физики, законам общества, закону Божьему... Эти бесчисленные законы опутывают человека, и лучшие годы жизни уходят на то, чтобы научиться с ними смиряться. Это нормально и даже, наверное, правильно. Но в душе у подзаконного человека в конце концов складывается какой-то условный рефлекс, так что без закона, безликого внешнего регулятора жизни, мы уже не можем. Пребывая в страхе что-то нарушить (то ли закон всемирного тяготения, то ли административный кодекс, то ли закон Божий), человек тем не менее старается находить для себя законы, чтобы им подчиниться. Иногда мы просто объявляем законом мироздания свои собственные желания, иногда находим что-то более возвышенное. Но тогда уж стараемся принудить к этому всех окружающих, и так из страсти к закону рождается тоталитаризм.

Закон влечет человека, потому что закон безлик. Ты можешь ему соответствовать или нарушать его (если получится), не вступая с ним в личные отношения. Так рождается ощущение мира как объективной реальности, данной нам Богом в наших ощущениях. И, поскольку все законы безлики, сам человек остается единственным действующим лицом в своей жизни. Вот это полудобровольное подчинение безликому закону и называет апостол Павел духом рабства.

Но на самом деле, кроме законов, существует Законодатель, и мы Ему, оказывается, не чужие. Поэтому ты можешь строить личные отношения с Законодателем, а исполнение законов при этом происходит, вообще говоря, как-то само собой. Такова альтернатива, которую апостол Павел назвал духом усыновления. И выбор между законом и Законодателем — один из ключевых для человека.