Мысли вслух на Мф 5:20

Иисус призывает учеников к высшей мере праведности, которая должна превосходить благодетельность даже самих книжников и фарисеев, которые отличались большой набожностью. И Он прямо говорит о том, что без этого невозможно войти в Царство Небесное. Читая пояснения, которые следуют ниже, нельзя не поразиться тому, какой же трудный и бескомпромиссный путь предлагает нам Господь. Гнев приравнивается к убийству, ругань равносильна смертному греху; наконец, утрата мира с ближним – к потере связи с Богом. Принимая эту систему координат, сразу понимаешь, насколько велика милость Божья, которая покрывает наши ежедневные «убийства», «предательства», «отвержение Господа». Понимаешь, что не наши заслуги, а лишь Он один может привести нас в свое Царство.

Сотворенность мира очевидна для всякого не-богоборца. Само существование этого мира и его великолепие свидетельствуют, по мысли ап. Павла, о величии и благости Творца. Отказ принять это свидетельство приводит к глубочайшим искажениям в человеческой природе и поведении (Рим. 1:24-27). Иисус в Нагорной проповеди говорит о том, грех заключается не в поступках, а в помыслах, пораженности нашей духовной сферы, и отсюда же должно начаться наше исцеление.

Тора, данные Богом заповеди всегда воспринимались, как путеводитель по пути праведности. Неудивительно, что Иисус обращается к Торе, а точнее, к Декалогу, интерпретируя его заповеди с точки зрения того Царства, которое Он принёс в мир. А с точки зрения Царства на первый план выходит не действие как таковое, а стоящее за ним намерение, интенция, вложенная человеком в совершаемое им действие. И если интенция имеет место, сам факт совершения или несовершения действия ничего принципиально не меняет. Если, к примеру, человек настолько ненавидит своего ближнего, что готов убить его, такую ненависть Иисус, как видно, приравнивает к убийству. На первый взгляд, такой подход может показаться слишком строгим. Но надо иметь в виду, что внутренняя Тора, о которой говорили в те времена многие учёные раввины и учителя Торы, именно намерение, интенцию и выдвигала на первый план. Избавление от дурных намерений считалось важнейшим шагом на пути к обретению внутренней Торы. Но дело не в одной внутренней Торе, как таковой. Дело ещё и в том, что для Царства интенции имеют особое значение. Ведь субстанцией Царства является дыхание Божие, а его ткань образуют отношения, связывающие человека как с Богом и со Христом, так и с ближними. От качества отношений зависит не только качество жизни человека в Царстве, но и сама возможность пребывания в нём. Потому-то и уделяет Иисус намерению столь много внимания: ведь каждое наше намерение, если мы являемся жителями Царства, касается не только нас и тех людей, на которых оно направлено, но и всего Царства в целом во всей его полноте.

Грех не в поступках, а в помыслах, — показывает Иисус в Нагорной проповеди. Рабство греху — это не закабаление извне, а наше внутреннее духовное свойство. Наши добрые поступки (примирение с братом) не избавляют от этого, но свидетельствуют о нашем желании принять освобождение, и Дух Господень приносит свободу и очищение от греха, «озаряя наши сердца». То, что при этом происходит, замечательно описано в Пс. 84(85):11-14.

Почему, если я живу не в мире, я недостоин предстать пред Господом? Разве мир достижим в этом суетном и страстном мире? Разве нет молитв за врагов, а, значит, есть и враги? Разве не исполнена вся Псалтирь проклятиями нечестивых («да приидет же смерть на ня», «Ты же, Боже, низведеши я в студенец истления», «блажен иже имет и разбиет младенцы твоя» и другие)? И ведь Сам Спаситель говорит: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10:34). Как соотнести все это, мир и меч? В современном нам православном каждодневии, во многом не избежавшем, да и не могшем избежать, влияния советского мировосприятия, которое как в самом главном нуждалось в образе врага, которое просто рушилось без этого образа, очень многие хватаются за этот дуализм с удобного им конца. Но всякий истинный дуализм неслиянно неразделен. Впрочем, что советское время? Это старо как мир. А охота на ведьм и в целом такое явление как инквизиция? А преследование евреев во все времена? Сергей Сергеевич Аверинцев так написал:

От всего моего смертного сердца
согласного на истление прощаю обидевших
Только кто же меня обидел

Эта женщина которой мнилось будто ей мнится
Что её трясет от звука моего голоса

…………
Этот мужчина которому мнилось будто ему мнится
что он топчет мое лицо

…………
Боже утешь лаской тех, кто меня обидел
Я не знаю Ты знаешь кто же они
(«Духовные стихи/ Недоумение»)

Только так и возможно понять, только так и возможно избежать этого самого страшного, что противостоит Богу – ненависти, пусть и прикрывающейся праведным гневом. «Ты знаешь», а «я не знаю».

Господь постоянно говорит Своим ученикам о примирении, потому что это одно из сущностно важных условий жизни. Вот и сегодня мы читаем в Нагорной проповеди одно из таких мест. Господь говорит нам о том, что всякий гнев людей друг на друга и всякая ссора, не находящая прощения, ведут к духовной смерти, подтачивают самую суть человека. Обращают на себя внимание два характерных и важных момента.

Во-первых, поздневизантийская вставка в 22 стихе, где в слова Христа «всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду», было вставлено слово «напрасно». В древних рукописях этого слова нет ни на греческом, ни в других переводах. Значит, никакой гнев невозможен для человека, если он пытается быть христианином. Никакой, ни напрасный, ни обоснованный! Значит, нам надо расставаться с этим переживанием, с этим чувством и этим состоянием духа насовсем, безусловно и бесповоротно.

И второй важный момент. В 23-26 стихах Господь продолжает проповедь ветхозаветных пророков о неугодности Богу наших молитв и приношений, если мы не в мире друг с другом. Дальше Он будет не раз возвращаться к этому и говорить, что Отец Небесный будет прощать нас так, как мы прощаем других. Но вот что важно: было бы вполне понятно (и вполне в русле Ветхого завета), если бы Христос сказал: «если ты принесешь дар твой к жертвеннику, и там вспомнишь... что ты не простил что-то брату твоему...». Если я не прощаю, то состояние моего сердца недостойно лица Всемогущего. Это, в сущности, понятно. Но Христос говорит: «и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя»! Мало ли какую чушь может думать о тебе другой человек, мало ли на что он может обижаться! Тем более, что обида его может быть неправедной... И тем не менее, она является препятствием для моего общения с Богом.

Вот ужас-то! Не только прощать требуется от нас, но эти слова лишают нас возможности ожидать, что другие будут по заповеди Божьей прощать нам наши вины. Ответственность за прощение нас другими людьми возлагается, оказывается, не на них, обидевшихся, а тоже на нас. Значит, если меня обидели, я должен простить. И если на меня обиделись, то искать примирения и прощения должен опять я. Это уже, конечно, похоже на Крест.

«Ваша праведность должна быть выше, чем праведность фарисеев», — наверное эти слова воспринимались так же, как предложение выпить море или прыгнуть выше головы. Ведь книжники и фарисеи как раз и уделяли особое внимание праведности — старались исполнять все религиозные предписания, чтобы угодить своей жизнью и поведением Богу, давшему людям закон. А эти слова были обращены к ученикам Иисуса, среди которых были люди недалекие, слабые, с сомнительной репутацией, словом — грешники. И они должны были жить более праведно, чем «специалисты» по правильной жизни! Может быть, этот явный нравственный тупик должен был принципиально изменить само миропонимание Его слушателей? Богу нельзя угодить своей жалкой праведностью, в Его глазах раздражение или страстный взгляд на чужую жену — такое же преступление, как убийство или измена. Он не подсчитывает наши грехи и добрые дела — это бесполезно, потому что отношения с Ним — не торговля. Ясно, что ученики Христа должны жить по-другому, по-новому, как соль земли, как свет мира. Они должны стать местом присутствия Бога на земле.

В беседах с учениками и в проповедях Иисус нередко говорит о Торе и о правильном её понимании. В Синодальном тексте Тора называется обычно «Законом», но, при формальной правильности такого перевода, он всё же не полностью передаёт значение соответствующего еврейского слова. Тора — больше, чем просто закон в том смысле, в каком мы обычно употребляем это слово, больше, чем только законодательство или определяемый им правопорядок. Тора предполагает ещё и соответствующий закону образ жизни, включая и внутреннее, духовное состояние человека, такому образу жизни соответствующее. В евангельские времена в раввинистической среде и в Синагоге вообще довольно широко распространилось понятие «живой Торы», которой в идеале должен был стать каждый верующий иудей. Имелось в виду такое духовное состояние человека, при котором Тора становится чем-то ему внутренне присущим, определяя всю жизнь человека во всех её проявлениях. Иисусу такое понимание было очень близко, не случайно Он Сам говорит о том, что Он пришёл вовсе не для того, чтобы разрушать или изменять Тору, а для того, чтобы довести её до полноты (ст. 17; в Синодальном переводе эта мысль передана словом «исполнить»). И первое, на что Он обращает внимание Своих слушателей, — их намерения, или, как говорят сегодня психологи, их интенции. Если ненавидишь, считай, что ты убийца (ст. 21 – 22); если вожделеешь, считай, что ты развратник (ст. 27 – 28). Иначе, по слову Иисуса, наша праведность не выходит за рамки обычной религиозности, «не превосходит праведности книжников и фарисеев» (ст. 20), которые, будучи людьми глубоко религиозными, внешне, на поведенческом уровне, все заповеди Декалога, разумеется, исполняли. Но, оказывается, для Царства этого мало. И речь идёт не о требованиях, специально завышенных для того, чтобы быть «святее всех». Просто в этом мире наше духовное качество и состояние определяют наши поступки, а в Царстве — наши намерения. Можно было бы сказать, что в нашем падшем мире мы являемся тем, что мы делаем, а в Царстве станем тем, чего желаем. И если, ненавидя кого-то, мы воздерживаемся от убийства ради Бога, для нашего падшего мира это серьёзное духовное достижение. Но для Царства это провал. А столь высоко поднятая Иисусом духовная планка нужна для того, чтобы уберечь нас от такого провала.

Иисус учит, «как власть имеющий», определенно выводя грех из сферы поступков в сферу помыслов. А для нас это совсем круто: мы еще можем как-то проконтролировать свом поступки, но мысли... Это все равно что «не думать о белой обезьяне» (помните старую сказку о том, что в некоторой ситуации можно было получить исполнение всех желаний, если только в самый ответственный момент не думать о белой обезьяне?) Но ведь мы можем не думать о белой обезьяне — если только думать о ком-то другом! Можно не грешить помыслами, если думать о Ком-то Безгрешном, Кто праведен и истинен. А когда мы думаем о ком-то постоянно? — Когда любим его, вот и весь секрет.

Первое же приходящее на ум свойство соли, с которой Христос сравнил Своих учеников, — способность хранить любое вещество от гниения, спутника смерти. Мы также знаем, что для изменения вкуса большой порции пищи нужно совсем небольшое количество соли, и значит, даже оставаясь в меньшинстве, христиане могут положительно воздействовать на весь мир. Но дело не только в этих качествах соли, не изменившихся за века: слушатели нагорной проповеди знали и соблюдали связанные с солью древние обычаи. Ведь соль была символом верности, совместное вкушение соли скрепляло союз крепче клятвы и было знаком нерасторжимой дружбы. Значит, и ученики Христа призваны быть такими же носителями правды и примирения в раздираемом враждой мире.

Он также назвал учеников светом миру, и это поразительно, ведь в другой раз Он назвал так Самого Себя ( Ин. 8:12, 9:5). Здесь одно из первых указаний, на какую высоту Он хочет поднять тех, кто доверился и пошёл за Ним! Да, Он пришёл не для того, чтобы втоптать нас в грязь Своим величием, но чтобы вытащить и очистить от грязи.

И закономерно, но для многих до сих пор неожиданно, Он начинает подчёркивать соответствие Своих действий закону. Ведь сегодня многим трудно соединить то, что принёс в мир Христос, с положениями ветхозаветного законодательства. Но то, что кому-то показалось новшеством, раскрывало именно то, что уже было заложено издревле.

Говоря о необходимости превзойти праведность книжников и фарисеев, Иисус раскрывает, что мотивация действий и диктующее их состояние души не менее важны, чем сами действия. Ведь если к убийству ведёт ненависть, значит ненависть — это уже начало убийства. И как ни важно срубить под корень разросшееся ядовитое дерево, ещё важнее не допустить его произрастания.