Мысли вслух на Рим 11:13-36

Отца не знает никто. Но нам Господь открывает Своего Отца, и не только открывает, но и делает нас Его детьми. В то же время, Апостол предостерегает нас от превозношения над теми, кто еще не принял Христа. Напротив, детям Божьим более подобает Его смирение и кротость. Значение этих слов часто искажают. Чтобы научиться истинному смирению, нам необходимо, читая Евангелие, всматриваться в Христа, по-настоящему смиренного и кроткого сердцем.

Среди современных христиан довольно широко распространено представление о том, что один союз-завет с Богом как бы сменяет другой. Так, завет с Ноем был заменён заветом с Авраамом, завет с Авраамом в свою очередь — заветом с Моисеем, затем с Давидом, а венчает пирамиду завет, заключённый через Иисуса Христа, завет новый, мессианский и окончательный, отменяющий все предыдущие, которые с приходом Христа автоматически перестают действовать.

Наверное, так бы оно и было, если бы речь шла лишь о юридическом договоре. Тогда такая логика была бы вполне понятной и абсолютно верной: если в договор, заключённый сторонами, по инициативе одной из них вносятся изменения, то прежняя версия договора автоматически перестаёт действовать. Но ведь речь в данном случае идёт не о договоре в юридическом смысле, а о союзе, об отношениях, связывающих Бога со Своим народом и с отдельными его представителями.

А союз и отношения предполагают определённую динамику, они могут и должны углубляться и наполняться новым содержанием по мере своего развития. И новый этап отношений в этом случае отнюдь не отменяет и не обесценивает предыдущий. По крайней мере, до тех пор, пока предыдущий этап или предыдущие этапы остаются актуальными хотя бы для одного человека. И даже приход Христа и приближение Царства тут ничего принципиально не меняют: ведь в данном случае важны конкретные люди.

Конечно, приближающееся Царство многое меняет объективно, но человек остаётся человеком. И если на земле есть люди, остающиеся на этапе, к примеру, завета с Ноем, то и сам этот завет останется актуальным именно для таких людей. Сказанное тем более верно по отношению к завету с Авраамом или с Моисеем: ведь Тора вошла в мир именно благодаря завету с Моисеем, а она остаётся актуальной и для христиан, если, конечно, вести речь о внутренней Торе. Но тех, кто ограничивается Ноевым заветом, или, как большинство евреев во времена Павла, заветом Авраамовым, нельзя считать отверженными Богом.

Дверь для них всегда остаётся открытой. Они прошли некоторую часть пути в своих отношениях с Богом, остановившись на определённом этапе, однако это не значит, что их путь завершён. Бог их ждёт всегда. И апостол уверен: когда остановившиеся воспользуются своей возможностью, чтобы двинуться дальше и войти в Царство, это будет великий день в истории Церкви и в их собственной истории. День, сравнимый с днём всеобщего воскресения из мёртвых.

Сложен путь, которым идет Израиль, Богоизбранный народ. Часто это путь — против «рожна» (цитируя слова Господа к самому Павлу), путь противления Божьей воле. Об этом уже много говорил апостол в этом послании, и боль его за сродников по плоти, за братьев и сестер своих очень велика. И все же, говоря о причинах, которые привели к отпадению Израиля от Бога, Павел настойчиво напоминает — они отпали, но Бог не отнимал у них своего избрания, Бог зовет их, и за них тоже умер Христос. Более того, апостолу очень важно донести до римской общины (и в их лице — до всех остальных христиан, обращенных из язычников) существенное предостережение — помнить о судьбе тех, кто отпал от Бога и делать из этого соответствующие выводы. Самое главное, от чего он хочет обезопасить новорожденную Церковь — от болезни превозношения.

Наша личная встреча с Господом — всегда огромный дар. И сначала мы ходим, оглушенные нежданно полученной благодатью. Думается, все мы помним счастье от осознания Божественной любви и прощения с одной стороны и незаслуженности этого дара, нашего недостоинства с другой. Но человек устроен так, что легко и с радостью помнит о первом и так же легко забывает о втором. И глядя на наших братьев и сестер, которые по тем или иным причинам отворачиваются от Бога, отпадают от церкви, хочется сказать самому себе — ну со мной-то этого не будет, не может случиться. И вот оно  — послание нам от апостола Павла — «Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся.» Не гляди на путь брата своего, «перед своим Господом стоит он или падает» ( 14:4Рим. 14:4), у него свои взаимоотношения с Богом и совершенно уникален замысел Бога о каждом из нас. Гляди на себя, наблюдай за собой и бойся отпасть от Того, кто есть Путь, Истина и Жизнь.

Говоря о спасении своего народа, Павел связывает его с концом времён, с тем торжеством Царства, которое невозможно без участия в нём народа Божия во всей полноте. Апостол прекрасно понимает, что главный смысл нынешней эпохи — наступление Царства, которое раскрывается в мире всё больше и больше. Отношение к этому процессу каждого определяется лишь его собственным выбором, так что евреи, как и представители любого другого народа, могут оказаться как его участниками, так и его противниками, и Павел вынужден с сожалением констатировать, что большинство его соплеменников выбрало второе (ст. 28). Собственная религия и традиция оказалась для них важнее Царства. Но в эсхатологической перспективе значим не только выбор конкретного человека, который определяет, прежде всего, его собственный путь, но и замысел Божий относительно Своего народа, который может кардинальным образом изменить судьбу каждого, кто имеет к нему отношение. Ведь Бог не изменяет однажды данным обещаниям и не разрывает однажды заключенных союзов, а значит, и союз Его с еврейским народом продолжает действовать, и судьбу каждого, кто принадлежит к еврейскому народу, нельзя рассматривать вне контекста этого отнюдь не разорванного союза (ст. 28 – 29).

Апостол надеется на то, что возвращение Спасителя в конце времён станет для еврейского народа тем же, чем стало для него посещение Божие во время Вавилонского плена: тогда, в Вавилоне, история допленного еврейства действительно закончилась, но именно там, в Вавилоне, во время плена чудесным образом, благодаря лишь тому, что Бог не оставил остаток Своего народа, родилось новое еврейство, и вся еврейская история последующих веков восходит именно к нему. И как тогда всё случившееся произошло лишь потому, что Бог не меняет Своих планов относительно Своего народа, так и при возвращении Спасителя история еврейского народа начнётся заново его преображением именно потому, что Бог верен Своим обещаниям и заключённым Им союзам (ст. 25 – 27). В конце концов, Царства не заслужил ни один человек и ни один народ, все одинаково получают его по милости Божией (ст. 30 – 32), а если так, то лишь в конце времён, когда Спаситель вернётся, а Царство раскроется во всей своей полноте, определится судьба каждого человека и каждого народа.

Мы живем в мире, где каждый сам за себя. В нашей жизни главное — стать самостоятельным, мы так любим говорить о независимости. В этом мире каждый из нас — словно маленькая частичка, идущая своим путем. В этом атомизированном обществе пропадает самое главное, то, что делает человека человеком — милосердие, сострадание, ощущение ответственности за тех, кто рядом. Где-то происходит что-то ужасное, гибнут люди, но наше переживание длится ровно столько, сколько времени занимает выпуск новостей. В лучшем случае — еще полчаса, в самом лучшем — пару дней. Ведь это где-то, к нам это не имеет отношения. Более того, созерцание чужого несчастья, чужой катастрофы подменяет в нас сострадание.

Но сколько бы мы ни строили стен, отделяющих нас от других людей, сколько бы мы ни пытались замкнуться в своем уютном мирке — мы не отменим того факта, что Господь совсем иначе задумал наш мир. На самом деле мы все связаны друг с другом, что-то страшное, происходящее на другом конце мира — все равно касается нас. Потому что смерть каждого из нас непоправимо меняет наш мир. Более того, то, что наш мир представляет cобой такое печальное зрелище — это и наша вина, наша ответственность. Это не значит, что мы должны рвать на себе волосы или впадать в депрессию, но это значит, что надо осознать меру своей личной ответственности и стараться не перекладывать ее на других. И даже тогда, когда мы ничем не можем помочь  — мы всегда можем молиться за других.

Сейчас христиане одной из Церквей единым сердцем молятся о своем предстоятеле. Наверное, кто-то молит о сохранении жизни, а кто-то о легкой и спокойной кончине для него — это и неважно. Важно то, что к какой бы Церкви мы ни принадлежали, не стоит питать иллюзий, что нас это не касается. И возможно, этим сегодняшним чтением из послания к Римлянам, в котором Павел открывает тайну единства всех во Христе, Бог призывает нас сегодня присоединиться к молитвам наших братьев и сестер.

Если мы не будем читать 11 главу Послания к Римлянам и считать ее руководством к действию, то будем потом сидеть в конце стола и вспоминать 14 главу Евангелия от Луки. И это самый мягкий вариант развития событий. Потому, что Аврааму, например, Бог сказал: «Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну». А Господь никогда не нарушает данного Им слова.

Aпостол вполне уверен, что приход Христа и наступление эры нового, мессианского союза-завета отнюдь не обесценивает того пути, который был пройден народом Божьим в дохристианские времена, и вовсе не закрывает для евреев возможности войти в Царство и в Церковь в дальнейшем. При этом Павел говорит о том, что прежде Церковь должна пополниться обращёнными из язычников, увеличиться в числе. И дело тут не в том, что язычники могут стать каким-то примером для евреев или в чём-то их убедить своим массовым обращением ко Христу, даже если бы такое массовое обращение было возможно.

Дело в том, что лишь полнота Церкви, явленная миру, может быть по-настоящему убедительной для тех, кто прошёл некую часть пути в Царство и остановился в уверенности, что он уже достиг цели. Речь идёт, разумеется, именно о полноте всей Церкви. Церкви, которая не сводима ни к каким общинным движениям и уж тем более не к каким земным структурам и институтам, и которая представляет собой форму существования Царства на земле и пространство отношений, соединяющих верных со Христом. Иногда такую Церковь называют небесной, иногда мистической — и оба определения нельзя считать полными.

Полнота Церкви ведь включает в себя не только небо, но и землю, не только тех, кто уже завершил земной этап своего христианского пути, но и тех, кто ещё его продолжает. И полнота в одной части Церкви при условии полноценной христианской жизни проявляется не меньше, чем в другой, хотя и иначе по форме. Да и мистики в церковной жизни, в сущности, совсем не так много: ведь она свойственна разделённому миру, когда обитатели одной его части пытаются заглянуть в другую, куда им нет доступа.

Церковь же — подлинная Церковь, а не облепившие её человеческие учреждения — всегда открыта во всех смыслах, в ней присутствует тайна, но нет таинственности и эзотеризма, столь любимых многими мистиками. Вот эта подлинная Церковь во всей своей полноте и может стать остановившимся на пути в Царство стимулом для дальнейшего движения. Всё остальное для таких людей обычно не убедительно. Это Павел знает по собственному опыту.

Духовная жизнь и история народа Божия полны парадоксов. И главный парадокс заключается в том, как исполняются планы Божии с участием тех, кого Он считает Своими. Собственно, та ситуация, которую описывает Павел применительно к еврейскому народу в его отношении к Церкви, является лишь частным случаем этого парадокса. Парадокс же заключается в том, что Бог чаще всего осуществляет Свои планы с участием тех, кто, будучи выбран Им Самим, тем не менее оказывается обычно при реализации плана скорее обузой, чем помощью. Так было с самого начала еврейской истории, с самого дарования Торы, с самого Синая.

С той самой истории с золотым тельцом, после которой Бог принимает парадоксальное решение: народ не заслуживает того, чтобы войти в обещанную ещё отцам землю, но идти он должен именно туда, к границам этой самой земли. Потому, что земля была обещана Аврааму. Потому, что это замысел Бога, часть Его ещё более масштабного плана спасения человечества. Ну и потому, конечно, что Моисей не отказывается от своего народа, не отказывается вести его дальше. Есть план Божий, есть кто-то, кто его понимает настолько, чтобы сознательно в нём участвовать — вот и необходимый минимум для осуществления Божьего плана. А остальной народ — что он? Обуза? Нет.

Скорее, поле возможностей. Относительно которых никогда нельзя быть уверенным, что они будут реализованы, но которые в поле Божьего внимания (или, выражаясь библейским языком, Божьей памяти) будут существовать до завершения нынешней большой духовной эпохи. До второго пришествия. До момента полного торжества Царства. И лишь тогда настанет время подводить итоги. Вот и евреи остаются таким же полем возможностей. Мессию они в массе своей не принимают — как не принимали зачастую современники Моисея его слова и его водительства.

Христианам они враги — просто потому, что не хотят христианского пути, не принимают его, предпочитая свой путь. Но для Бога они — нераскрытый потенциал, нереализованная возможность. Оно и понятно: никто из тех, кто хотя бы однажды поучаствовал в осуществлении Божьего плана, не выпадает из Божьего внимания насовсем. А уж во что выльется Его внимание в каждом конкретном случае, известно Ему одному. Нам остаётся лишь терпеливо ждать. Возможно, до конца времён.

Дары и призвание Божие идут парой, вместе. Это значит, что, во-первых, призвание Божие не неисполнимо для нас, потому что ему всегда сопутствуют подаваемые Им соответствующие дары. Во-вторых, дары Божии никогда не бессмысленны и не бесцельны, ведь они даются на исполнение определенного призвания.

А кроме того, поразмыслим о непреложности даров и призвания. Как правило, мы склонны к одной из двух крайностей: или считать, что Бог настолько хозяин Своим обетованиям, что «захотел — дал, а захотел — взял обратно», или считать, что раз уж Он обещал, то оно уже у нас «в кармане», что бы мы ни делали. На самом деле здесь, как всегда, парадокс. Бог верен Своим обещаниям и не отменяет их, но в исполнении обещаний (как о дарах, так и о призвании) всегда есть две стороны: Его даяние и наше принятие. Его даяние непреложно, но необходима и вторая сторона — наше согласие на принятие одновременно даров и призвания.

В контексте послания к Римлянам, апостол Павел отвечает этой фразой на вопрос о том, как мог Бог допустить, что иудеи отказались принять Его. Но у всякого, кто с вниманием читает слова апостола, они выбивают из-под ног всякую почву для суждений о людях. Вдруг оказывается, что совершенно невозможно никого осудить, потому что любой человек тоже заключен в непослушании, как и тот, кого он хочет осудить.

И еще один важный аспект есть в словах апостола. Мы инстинктивно представляем себе историю мира как некоторый процесс естественного отбора, отделяющего хороших от плохих, овец от козлищ. Так написаны наши учебники истории. Так мы смотрим на народы и социальные группы. Так мы смотрим на себя и своих близких. Нам кажется, что люди живут, стараясь пробиться куда-то, куда пускают только отдельных заслуживших. Это овечки, а козлищи никуда пробиваться не желают, а просто прожигают жизнь... А все совсем не так.

Все совратились, каждый на свою дорогу. С точки зрения возрастания к величию история мира с самого начала оказалась неудачной. И поэтому, как исцеляющий бальзам на рану, помилование изливается сразу на все человечество. Поэтому невозможно измерять, как сильно ты «растешь над собой», глядя, как низко пали окружающие.

Размышляя об исторических судьбах своего народа, Павел не отделяет его от того Царства, о котором свидетельствует. Он не сомневается в том, что судьба еврейского народа как именно народа Божия отнюдь не закончена, что евреи споткнулись на пути в Царство не с тем, чтобы упасть и уже больше не подняться (ст. 11). История Царства парадоксальна, недавние язычники идут туда впереди тех, кого Сам Спаситель призывал в первую очередь, и нежелание евреев быть первыми на этом пути лишь ещё больше подогревает энтузиазм идущих. Но апостол уверен, что в конце времён, когда Царство раскроется во всей своей полноте, его соплеменники войдут туда, так что ни полнота Царства, ни само воскресение окажутся невозможными без их участия (ст. 12 – 15). Павел понимает, что народ Божий, задуманный Богом ещё до сотворения Им мира, был задуман Богом как народ, освящённый Его присутствием («святой»), и освящённость эта была не привилегией народа, а частью замысла Божия о спасении мира и человека. Потому-то она и не определяется одной лишь исторической судьбой еврейства, внутри которого Бог всегда находит тот остаток, который соответствует Его замыслу о том, каким должен быть Его народ. По выражению апостола, «освящённый корень» народа никуда не делся просто потому, что он не может исчезнуть, его исчезновение означало бы провал всего замысла Божия о спасении, а это невозможно по определению.

А если так, то от освящённого корня освящаются и ветви (ст. 16). Павел, как видно, остаётся верен пророческой традиции в том, что касается отношения к язычникам. Древние пророки не раз говорили о том, что в мессианском Царстве остаток народа Божия встретится с язычниками, ищущими истинного Бога и, наконец, Его нашедшими. Но апостол понимает, что приоритеты у Бога остались прежними: Его народ остаётся Его народом, и спасение недавних язычников возможно лишь в том случае, если они признают тот очевидный для Павла факт, что никакого другого народа Божия, кроме того, история которого начинается призванием Авраама, нет и быть не может. Для наглядной иллюстрации этого положения апостол использует образ прививки и окультуривания дикой маслины, которое было бы совершенно невозможно, если бы, во-первых, не существовало маслины «хорошей», садовых сортов, и если бы, во-вторых, не нашлось садовника, который смог и захотел бы такую операцию произвести (ст. 17 – 24). Как видно, история народа Божия для Павла — единый духовный процесс, где судьба еврейского народа, служение остатка и история Царства становятся единым целым.