Мысли вслух на Рим 16:1-24

Передавая приветы и представляя тех, кого хотел представить римским христианам, Павел, вероятно, не случайно упоминает о заслугах каждого и о том, какую роль каждый из представляемых сыграл в его жизни и служении. Ведь служение и самого Павла, и тех, кого он представляет римской церкви (так же, как и тех, кому он передаёт приветы), было не просто церковным служением. Прежде всего, оно было свидетельством о Царстве и свидетельством Царства. А такое совместное свидетельство и является тем, что связывает христиан в нашем, ещё не до конца преображённом мире. Собственно, только такую связь и можно назвать духовной в строгом смысле слова. В самом деле, любые отношения между людьми в нашем преображающемся мире остаются делом чисто естественным, природным до тех пор, пока в них не войдёт дыхание Христа и Царства, то дыхание, которое, собственно, и есть упоминаемый в привычном нам русском Синодальном переводе «дух». А войти в межчеловеческие отношения дыхание Царства может лишь тогда, когда сама жизнь тех, кого эти отношения связывают, принадлежит Царству.

Но в нашем, ещё не до конца преображённом мире жить в Царстве и означает свидетельствовать, иначе быть не может, ведь Царство, которое принёс в мир Спаситель, «не от мира сего», мир может увидеть его лишь благодаря тем, кто, подобно Самому Иисусу, ему его покажет. И на отношения таких свидетелей между собой мир тоже смотрит, как на свидетельство, ведь, если человек стал свидетелем Царства, свидетельством становится вся его жизнь целиком. А потому любые отношения христиан друг с другом становятся совместным свидетельством о Царстве, не только тогда, когда двое вместе проповедуют или несут какое-то иное церковное служение, но и тогда, когда они просто появляются вместе на глаза людям. Можно было бы сказать, что само сосуществование христиан становится свидетельством (или, если они об этом забывают, антисвидетельством) Царства. И Павел, прекрасно это понимая, вспоминает прежде всего те моменты совместного свидетельства, в которых, как видно, наиболее ярко проявилась его связь с теми, о ком он упоминает в своём послании. Так, что даже приветствия и представления становятся под его пером свидетельством о Царстве.

Павловы послания нередко завершаются довольно длинными списками имён тех, с кем так или иначе свёл его Бог во время его апостольского служения. Нам эти имена ничего не говорят, нигде, кроме посланий самого Павла, они не встречаются. Наверное, его адресатам все упоминаемые апостолом имена были знакомы, или им были знакомы люди, их носившие.

Но что они нам? И всё же дело обстоит не так просто. Церковь ведь существует не только в истории, не только во времени. Она существует также и над временем. Над историей. В Царстве, где нет истории такой, какой мы её знаем, и нет того линейного времени, к которому мы привыкли.

В Царстве, где не забыто ни одно имя и ни один человек. Где бы и когда бы он ни жил — и где бы и когда бы ни встретил Христа и ни приобщился к жизни Царства. А для самого Павла Царство — реальность абсолютная и безусловная. А значит, для него нет расстояний и нет расставаний. Каждый, с кем у него установились отношения, становится ему своим навсегда. И не потому, что у апостола хорошая память (хотя, вероятно, с памятью у него проблем не было).

Просто все отношения, которые складывались у Павла с теми или иными людьми, были частью Царства. Потому, что другой жизни у него не было. А значит, все они принадлежат вечности не меньше, чем времени. Или даже больше: ведь Царство лишь проецируется в тот поток времени, в котором мы живём, в полноте же оно существует там, где все такие потоки во всём их множестве сливаются в гармоническое единство, которое мы называем вечностью.

Уникальность отношения к каждому и с каждым только и возможна из вечности, как проекция отношений, сложившихся в вечности, в тот временной поток, который мы по недоразумению зачастую считаем единственно реальным. Но для Павла вечность Царства была куда реальнее того вечно ускользающего потока, который мы называем реальностью. И в этой вечности Царства он помнит всех, с кем свёл его Бог, и ясно видит всех, кого помнит.

Завершая своё послание, Павел обращается к римским христианам с просьбой избегать тех, кто вносит в общину разделения, напоминая им о необходимости быть «мудрыми на добро и простыми на зло» (ст. 17 – 19). Такой призыв был вполне закономерен в контексте всего, что Павел писал римской церкви о Христе, о Царстве и о духовной жизни. В самом деле, мудрость, понимаемая так, как она обычно понимается большинством библейских авторов, т.е. как искусство или практический навык, применительно к добру означала не что иное, как искусство праведной жизни и навык следования Торе. Такой навык был необходим и тем, кто хотел идти путём праведности до пришествия в мир Иисуса Христа, но особенно важен он был для тех, кто избрал следование за Христом и жизнь в Царстве: ведь в нынешнюю эпоху, эпоху противостояния Царства ещё не до конца преображённому миру, требование следовать Торе и идти путём праведности для избравших Царство оказывается, в сущности, не чем иным, как каждодневным подтверждением однажды сделанного выбора и однажды данных обещаний.

Однако выбор Царства не означает для верных отказа от мира: ведь быть свидетелями Христа и Царства им предстоит именно здесь, в нашем преображающемся и вместе с тем противостоящем Христу и Царству мире. И с тем злом, в котором лежит мир, им предстоит сталкиваться каждый день и каждый час. А в таком столкновении простота, разумеется, в библейском понимании этого слова, оказывается абсолютно необходимой. Ведь в библейском и в евангельском смысле слова простота не имеет никакого отношения ни к глупости, ни к наивности или неосведомлённости. Соответствующее греческое слово означает, прежде всего, ту духовную цельность личности, без которой праведность невозможна в принципе. Без такой простоты невозможно идти за Христом и невозможно обрести Царство, так же, как невозможно и жить в нём. И апостол, прекрасно это понимая, в завершение своего послания вновь напоминает римским христианам о том главном, что составляет основу духовной жизни всякого, кто идёт путём праведности и ищет Царства.

Павел особенно предостерегает адресатов своего послания от общения с теми, кто привносит в жизнь общины разделения и то, что в Синодальном переводе названо «соблазном» — нечто такое, что может послужить камнем преткновения и поводом для раздоров. Трудно сказать точно, что именно имеет в виду апостол: тут могли подразумеваться и упоминаемые им самим споры по поводу соблюдения религиозных предписаний иудаизма, и что-то другое, о чём Павел не говорит.

Впрочем, споры о религии всегда разделяли людей, и потому можно думать, что апостол советует уклоняться именно от них, как он и пишет о том в своём послании Римской церкви. Вступать в споры на эти темы с желающими их завести Павел не советует. Он прекрасно понимает, что ревнителям религии споры совершенно необходимы для самоутверждения и для доказательства своей религиозной правоты, а вот людям, живущим подлинной христианской жизнью, они не нужны вовсе.

Любые споры по поводу обрядов, ритуалов и прочих религиозных предписаний вообще вредны для духовной жизни потому, что они отвлекают от главного: от отношений с Богом и со Христом и от духовной работы, связанной с их укреплением и углублением. Та мудрость, которую Павел советует хранить своим адресатам, и связана именно с практикой таких отношений: таков был смысл слова «мудрость» в евангельские времена.

При этом мудрость мыслилась не как теория, а как именно практика, к которой апостол и призывает своих читателей. Что же до ненужных споров, то апостол рекомендует ту «простоту», которая предполагала неучастие во зле (по крайней мере соответствующее греческое слово означает именно это: неучастие во зле, воздержание от него). Оно и понятно: вряд ли имеет смысл всерьёз спорить с людьми, которые, по слову Павла, «служат собственной утробе».

И дело тут, конечно, не в том, что спорщики стремились получить от своих споров и от победы в диспутах какую-то материальную выгоду (хотя в известных случаях влияние в общине и можно было использовать таким образом), а в том, что самоутверждение им было важнее поиска истины. Вполне очевидно, что если спор с самого начала имеет целью самоутверждение, то участвовать в нём бесполезно: он не из тех споров, в которых рождается истина. А значит, для христианина участие в таких спорах — лишь пустая трата времени, отвлекающая от главного: от Царства и его жизни.

В христианском мире есть такая «притча во языцех» — экуменизм. Что говорить, разделение Церкви — тяжкая проблема, несущая и горе и соблазн. Так вот сегодняшние слова апостола Павла говорят именно о разделениях: остерегайтесь несущих разделения и соблазны. Второе слово звучит в оригинале skandala, и оно вошло в наш современный язык без перевода. Опасность разделений и скандалов (преимущественно выяснения отношений в стиле «ты неправильный»), как видим, существовала еще около 58 года н.э., когда было написано послание. Апостол говорит о том, что сеющие склоки люди служат себе, а не Христу.

Мы иногда думаем, что те или иные разделения можно оправдать и понять? Нет, нельзя. Когда в семье скандальное выяснение отношений ведет к разводу — это горе и грех. В Церкви — то же. Это обидная мысль для христиан всех конфессий. Есть еще на эту тему слова у того же апостола Павла: «вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости» (Гал. 6:1). Они тоже обидные, потому что мы часто повинны против этих слов. В скандале всегда есть минимум две стороны. Боюсь, что скандалистами должны считаться обе.

Но вот что важно: экуменист ожидает услышать здесь от апостола что-то вроде «вразумляйте таковых, чтобы вам оставаться вместе»; антиэкуменист: «предайте их сатане». А апостол говорит «уклоняйтесь от них», и это абсолютно точный перевод греческого ekklinete. Уклоняйтесь, потому что не здесь ваша дорога. Где же? Апостол желает адресатам послания быть мудрыми на добро и akeraious, чистыми, неповрежденными на злое. «Просты» в русском и славянском переводах не антоним мудрости. Речь идет о том, что следует преуспевать в добром и хранить себя от злого («Дети! храните себя от идолов», 1 Иоан. 5:21). Путь единства в Церкви не столько в выяснении отношений и их последующем восстановлении. Путь единства — преуспевание в добром. Церковь всегда идет этим путем, но это — явление духовное, а история, как человеческий взгляд, фиксирует в основном осязаемое. Между прочим, пример этому мы видим в поступках Вселенских Соборов: они стремятся сформулировать истину, а не разобраться, как теперь говорят, с плохими.