Мысли вслух на Ин 20:11-18

Мария, стоя у гроба, не анализирует, каким образом мог быть отвален огромный камень, её даже не ужасает и не удивляет зрелище ангелов. Все чудесные и необычные явления для неё отступают на задний план, они не имеют значения без Христа. Отвлекаясь на сопутствующие обстоятельства, она могла бы и не заметить Воскресшего, как не увидели Его даже ближайшие ученики, только что находившиеся рядом. Но, не пожелав отвлекаться даже на всё то чудесное, что происходило тем утром, Мария смогла увидеть Христа, стоящего рядом.

Мария узнала Воскресшего после того, как Он обратился к ней по имени. Он ведь не напрасно рассказывал о добром пастыре, зовущем своих овец по имени и чей голос овцы знают. Вот только ни у одного из земных пастырей, самых добрых, нет такого единения с идущими за Ним, как у Христа. И не потому Он просит не прикасаться к Нему, что не хочет общаться с одной из человеческих дочерей, а потому, что наступает момент Его ухода к Отцу. Придя же к Отцу, Он будет находиться со Своими верными, остающимися на земле, в максимально тесном единении.

Мария Магдалина пришла ко гробу Того, Кто был её любимым Учителем. Гроб пуст — но она, конечно, даже предположить не может, что можно ожидать чего-то хорошего. Всё, что ей нужно, — это найти Его тело, просто по-человечески попрощаться с Ним... И происходит очень странная вещь: Мария видит Того, Кого искала, — и не узнаёт Его. Она знала Его несколько лет — и теперь она думает, что перед ней садовник. Что происходит? Мы не знаем, что было в тот момент с Марией Магдалиной — но мы можем подумать, как происходит это в нашей жизни. Мы ищем Господа, мы задаём один и тот же вопрос: где Он? А Он стоит рядом и говорит нам: «Что ты плачешь? Кого ищешь?» И, когда мы отвечаем, что ищем Его, — Он зовёт нас поимени. И вот в этот момент Его голос не перепутаешь ни с чем. Только Он может позвать по имени вот так — потому что только Он знает каждого из нас по-настоящему.

При чтении рассказов о Воскресении становится очевидным тот факт, что апостолы, несмотря на всё, сказанное им Иисусом ещё во время Его земного служения, были совершенно не готовы к встрече с Воскресшим. Иоанн не случайно упоминает погребальные облачениях («пелены»), которые впервые заставили апостолов задуматься о том, что происходит нечто необычное (ст. 1 – 9). В самом деле, по еврейскому обычаю, тело заворачивали в саван так плотно, что развернуть его, не повредив ткани, было практически невозможно. А между тем апостолы увидели саван, в который было завёрнуто тело Иисуса, не только целым, но, как видно, даже не потревоженным, так, что головная повязка, которой повязывали обычно голову покойного («плат», ст. 7), осталась лежать отдельно, по-видимому, на том месте, где до воскресения находилась голова Спасителя. Иначе, как чудом, объяснить случившееся было невозможно. Но что именно произошло, апостолы, по-видимому, представляли себе ещё не очень хорошо. Конечно, Мария Магдалина увидела воскресшего Иисуса тогда же в саду и тут же сообщила об этом апостолам (ст. 11 – 18), но, вероятно, её свидетельства им оказалось недостаточно. Настоящая встреча произошла в тот же день вечером (ст. 19 – 23), и тогда апостолы, наконец, сумели убедиться в том, что их Учитель действительно жив. Иисус не случайно даёт им возможность посмотреть на Свои руки, ноги и рёбра (ст. 20): следы от ран должны были убедить апостолов, что перед ними не призрак, не вышедшая из гробницы тень, как они могли бы подумать, услышав от Марии Магдалины, что Воскресший не позволил ей прикоснуться к Себе (ст. 17). Это было чрезвычайно важно, ведь речь шла не только о Личности Воскресшего, но и о природе Царства. Если бы оно ничем не отличалось от мира теней и духов, то и его влияние на мир было бы не сильнее того, которое оказывают на него тени и духи, которые могут иногда обнаруживать своё присутствие, но всерьёз повлиять на существующий порядок вещей не в состоянии и, тем более, не могут изменить его кардинально, так, как меняется мир, став частью Царства. Но, как видно, при всей своей объективности и осязаемости, Царство всё же кое в чём существенно отличается от нашего, ещё не преображённого, мира. Не случайно желание Фомы ощупать раны Иисуса собственными руками Господь всё же ставит ниже доверия к свидетельству (ст. 24 – 29). Ведь главное в Царстве определяется доверием — доверием к Богу, доверием к Иисусу, доверием друг к другу. Оно — основа всего. Без него нет Царства. И оно не может зависеть от возможности пощупать руками то, во что веришь или того, кому доверяешь. И не потому, что это запрещено, а потому, что главное в Царстве руками не потрогать. К главному в Царстве можно прикоснуться только сердцем. И каждый, кто хочет жить жизнью Царства, должен быть к этому готов.