Мысли вслух на Рим 4:13

В послании к Римлянам апостол Павел рассказывает о том, чему мы можем и чем нужно учиться у Авраама. Вера патриарха приносит ему не только долгожданного ребенка, но и делает его праведником. Опять в Ветхом Завете мы видим проблески сияния рая, казалось бы, навсегда утерянного людьми, рая, где старение и смерть не были властны над Адамом и Евой. Попирается закон материального мира, попирается Богом и человеком, верящим в Его слово и силу. Аврааму было обещано, что от него произойдет множество народов. И что же? Уже почти столетний Авраам все еще не увидел своего потомства. Но для рождения сына должно было возрасти другое дитя – дитя веры. Авраам растил его в себе долгие годы. И удивительно, что именно это дитя, если мы верим, делает нас его потомками, дает нам возможность принять участие в обетовании. Обетовании быть наследниками мира – Царствия Божия.

Читая Послание к Римлянам, для нас становится важным осознать, что, веря в Бога, мы становимся в одни ряд с великими пророками и праведниками, наследуя им не по плоти и крови, но по духу. Принять это мы можем, но тогда мы должны осознать и то, о чем напоминает нам сегодняшнее Евангелие. Если мы верим, мы не можем отречься от того, что является обязательным спутником нашей веры. Кажется, ну что такого на прямой вопрос ответить, что веришь в Иисуса. Но ведь как сложно, потому что страшно тем самым признать эту родственную связь от Авраама. Часто противно открыто признавать, что, веря в Христа, ты признаешь себя членом Церкви, мало того — на службу ходишь. Что уж может быть проявлением большей дикости, чем принимать на себя все внешние проявления верующего: вера — верой, в конце концов, все мы верим во что-то, но зачем так все утрировать? Но эта простая дикость часто и есть необходимое исповедание Христа, которое дается нам всегда очень не просто, но без нее наша вера становится чем-то умозрительным. И очень далеким от того, что Павел называет праведностью.

Если бы обетование – быть наследником мира, было бы людям "положено по закону", в этом не было бы отношений, не было бы нашей личности, в этом не участвовал бы ни человек, ни Бог. Если бы в нашей жизни действовал не любящий Бог и сотворенный им человек, свободный, выбирающий отношения с Богом, то в ней действовал бы некий страшный всемирный кодекс. За нарушение закона – изгнание навсегда из народа Божьего, за соблюдение – автоматическое наследование, по закону, без личных отношений, без Встречи.

Но Господь дарует нам обетование – наследие мира, не за соблюдение ряда правил и послушание закону, а за веру, т.е. выбор отношений, признание того, что Он – Бог, сверх надежды, как Авраам. А Бог отвечает не выполнением договора, за подписью и печатью, а милостью и любовью.

Апостол Павел раскрывает значение евангельских слов Христа на примере Авраама. Обетование спасения дано Аврааму не за его добрые дела, а по милости Божией и получено им не по закону (дескать, взял что ему положено), а через потрясающую веру в благость и всемогущество Бога. Такая вера (доверие) вводит в особые отношения с Богом, тогда меняется внутренняя система ценностей человека, зло становится ему внутренне противным, и это и есть «праведность веры». Насколько нам проще, чем Аврааму, принять такую веру, потому что благость и всемогущество Божии нам были явлены Отцом, отдавшим Сына на смерть и воскресившего Его для оправдания нашего!

Довольно часто нам хочется спокойной и тихой жизни. Чтобы все текло привычным чередом — по-заведенному. Чтобы каждый следующий ход был понятен заранее. И чтобы на ровной линии жизни встречалось поменьше ухабов и рытвин. Наверное, у Авраaма тоже были какие-то мечты о тихой и мирной старости — с положенными невзгодами и радостями. И он даже и помыслить не мог, что через некоторое время станет носить другое имя и что у них с Сарой — будущей Саррой — появится сын. Нет, в его голове таких мыслей не было. Но была в его сердце такая вера, по которой произошло то, о чем он даже не думал. Бог, Которому все возможно (см. Мк. 10:27), способен и даже «склонен» ради человека и по Своей любви к нему опровергнуть все устоявшиеся в мире представления о том, как дОлжно быть. У Бога может родить пара пожилых и бесплодных людей, что трудно себе представить, учитывая их 100-летний возраст. Сам Бог отдает Своего Сына в жертву за наши грехи, хотя нормально считать, что каждый в ответе только сам за себя. И Сын воскресает, что уже само по себе является вызовом «успокоенности» людей. Причем Христос не просто воскресает, но, как говорит Павел, «для оправдания нашего», хотя после Его смерти ради нас по человеческим меркам никаких «оправданий» уже не может быть. Бог делает вещи безумные (см. 1 Кор. 1:23). И это давно пора бы понять, но не переставать удивляться и воздавать славу Богу (см. Рим. 4:20). Ведь вера — это, в конечном итоге, и есть радостная «уверенность в невидимом» и нереальном с точки зрения мира.

Продолжая тему универсализма Торы, Павел обращается к образу Авраама. Он указывает на тот факт, что Авраам стал праведником не вследствие своей религиозности, а потому, что он сумел довериться Богу (ст. 1 – 3). Апостол вновь указывает на то, что доверие к Богу является основой праведности, а дела праведности — лишь следствие этого доверия (ст. 4 – 8). Даже такой важный религиозный обряд, как обрезание, оказывается для Павла лишь знаком тех отношений, которые связывают праведника с Богом, но никак не их основанием (ст. 9 – 12). Можно было бы сказать, что в этих своих рассуждениях Павел остаётся последователем Гиллеля и своего наставника Гамалиила: ведь именно Гиллель и его последователи всегда утверждали, что основой праведности и духовной жизни вообще являются отношения с Богом, а вся остальная религиозность, связанная с соблюдением Торы, — лишь их следствие, без которых она теряет всякий смысл. Но Павел снова идёт дальше и Гиллеля, и Гамалиила. Он говорит: если обрезание — лишь знак принадлежности к народу Божию, который даётся Богом Аврааму как следствие его праведности, то праведность возможна и для необрезанных, если они сумеют довериться Богу так же, как обрезанные. В этом смысле Авраам становится духовным отцом всех праведников, как обрезанных (евреев), так и необрезанных (язычников) (ст. 11 – 12).

Апостол отнюдь не считает, что между двумя этими категориями праведников нет никакой разницы, он лишь напоминает, что праведность одна, и если человек, хотя бы и необрезанный, идёт путём праведности, то раньше или позже он придёт туда же, куда приходят этим путём обрезанные. Тора не ковёр-самолёт, данный Богом Своему народу для того, чтобы перенести его в Царство как бы по мановению волшебной палочки, избавив от того пути, на котором обретается праведность, она — путеводитель, помогающий не сбиться с пути. Рассматривать Тору как некую привилегию — опасное заблуждение, ведь, если отнестись к ней всерьёз, она обнаружит не преимущества, а грехи того, кто стремится ей следовать. Праведность больше Торы, праведник получает от Бога то, что ему было обещано, отнюдь не потому, что он этого заслужил, а лишь по милости Божией; Тора сама по себе не даёт никому никаких прав (ст. 13 – 14). Если бы кто-нибудь вздумал похвалиться перед Богом тем, что он знает Тору лучше других, это вполне закономерно вызвало бы лишь гнев Божий: ведь такое знание выявило бы в первую очередь не праведность, а грехи хвалящегося (ст. 14 – 15). В этом отношении язычнику проще: он не претендует на знание Торы или на то, чтобы быть её хранителем. Знание Торы само по себе не гарантирует праведности, и потому на пути к Царству перед Богом нет разницы между евреем и язычником, но с тех, кому дана Тора, спрос выше: ведь они знают о своих грехах больше, чем те, кто о Торе не слышал.