Мысли вслух на Мф 20:17-28

Полное впечатление, что ученики внезапно оглохли. Иисус говорит ясно и однозначно: скоро Меня убьют. Ученики никак не реагируют - зато появляется любящая мамочка, которая стремится обеспечить будущее своих сыновей, и эти сыновья не останавливают её, не говорят: мама, Он готовится к чему-то страшному, сейчас не время... Иисус отвечает не ей, а именно Иакову и Иоанну. И Он не отвергает их, хотя они действительно ничего не понимают. Он не сказал: «Да вы что? Меня убить хотят, а вы места делите!» Он сказал: «Да, вы будете со Мной — но вы даже не представляете себе, чем это для вас обернётся». И когда они бодро соглашаются пить чашу, которую будет пить Иисус, Он не говорит им, что они заснут, когда Он будет просить Отца, чтобы эта чаша миновала Его, что они убегут, когда Его предадут на смерть, - хотя Он прекрасно знает, что всё будет именно так. Он говорит: «Да, вы будете пить Мою чашу» — потому что знает, что по Воскресении Его Дух Святой даст им силы свидетельствовать о Нём, нести Благую весть по всей земле и принять во имя Его гонения и смерть.

Глухота слушающих Христа иногда потрясает. Впрочем, это относится не только к Его земным современникам, но и к нам сегодняшним. Только что Он опять предупредил учеников о том, что с Ним должно произойти в Иерусалиме, и тут же мать двоих из них хлопочет перед Ним, чтобы её дети были получше пристроены. Можно бы, конечно, попробовать истолковать её просьбу как выражение веры в конечное торжество Христа, но оптимизм такой веры выглядит чересчур облегчённым, закрывающим глаза на страдания, которые должны предшествовать торжеству.

Между тем Христос, задавая ученикам вопрос о готовности пить ту же чашу, что и Он, предупреждает их именно о крестных муках и спрашивает о готовности разделить их с Ним. Они ответили, что могут, вряд ли понимая в тот момент, на что выразили согласие. Но со временем они оказались к этому готовы, и их слова стали правдой.

Характерно, что негодовать на братьев за высказанное их матерью пожелание стали другие ученики, также вряд ли сознававшие всю степень того, что предстоит испытать Учителю. Христос же в этот момент не даёт им обрушиться на собратьев с личными обвинениями, Он переводит разговор на обсуждение принципиального вопроса о господстве. Здесь Христос предлагает ученикам совершенно небывалые нормы отношений — ни над кем не господствовать, но служить друг другу. Значит, и апостольство — не власть над душами, но служение.

И здесь же Он открывает, что и Сам пришёл в мир не для того, чтобы кто-либо служил Ему. Но если Он не хочет, чтобы Ему служили, то на кого мы похожи перед Ним, когда стараемся помыкать другими? Не на прощённого ли должника, стремящегося вырвать долг у того, кто в свою очередь должен ему?

Итак, Иисус в третий раз открыто говорит о будущем аресте, осуждении, распятии и воскресении. Слова о воскресении всегда звучат, как некая точка, окончание предложения. И внимание учеников не концентрируется на них, ученики поглощены досадным удивлением такой непонятной участи Мессии. Они не хотят и еще не могут, вероятно, принять то, что возвещает им Учитель. Поэтому неудивительно, что слова о двенадцати престолах воспринимаются ими как торжество в этой, земной жизни, и в этом-то вот торжестве хочется принять наиболее полное участие… Мать сыновей Зеведеевых подходит к Иисусу с просьбой. И что Он делает? Он, несмотря на то, что она уже сказала, зачем пришла, задает ей вопрос: «Чего ты хочешь?» Иисус дает ей возможность стать с Ним лицом к лицу и осознать происходящее. Заглянуть внутрь себя, посмотреть на Его Лик… Как часто мы, как и эта женщина, не утруждаем себя такой "тратой" времени? И как удивительно, что Господь не всегда исполняет нами просимое.

Притчу о работниках одиннадцатого часа Иисус рассказывает не просто в удобное время. Именно в этот момент, когда Он приходит в Иерусалим, между учениками возникает спор о первенстве, о том, чтобы быть великими рядом с Мессией. Как и притча, ответом на это являются и сегодняшние слова Иисуса о Кресте и цели Его прихода. Важно, что Он не вовсе отвергает желание первенства, желание величия. Он объясняет ученикам, что это на самом деле такое и как этого добиться.

Христос говорит, что на самом деле первенство и величие учеников — в том, чтобы пить чашу Его. Не быть большими по отношению к мелким и незначительным человечкам, но разделить жизнь и участь Сына Божьего. Это важно для всех людей, потому что задает масштаб нашей самооценки: не насколько мы лучше других, а насколько мы вместе с Иисусом из Назарета.

Кроме того, Христос дает очень конкретные указания о том, как следует достигать этого человеческого величия. В самом деле, ведь желание первенства и величия — это не что иное, как искаженная грехом потребность человека реализовать замысел Бога о нем, стать тем, кем Бог хотел тебя видеть. И поэтому Христос объясняет ученикам, что, как Он пришел не для того, чтобы Ему служили (в греческом — не для того, чтобы быть обслуживаемым), но чтобы Самому послужить, так и мы можем очистить от греха свое желание первенства и величия, если будем добиваться его так же, как этого делает Иисус, чтобы войти в славу Свою: служить другим.

Иисус направляется в Иерусалим, где должно осуществиться в полноте Его Царство. И ученики готовы на правах приближенных разделить с Ним подобающую Ему славу — они готовы возлечь рядом с Ним за трапезу, предварительно совершив с Ним вместе ритуальное омовение, и испить из Его царской чаши. Но Он останавливает их: они не представляют, в какую глубину Ему предстоит погрузиться и какую чашу испить. Эти строки Евангелия были написаны не только для того, чтобы описать недогадливость и амбиции апостолов; они были обращены (и обращены сейчас) к новым ученикам Христа, которые точно так же готовы разделить с Ним обещанное торжество, но не хотят помнить о том, что Царство Божье реализуется в служении и самопожертвовании. Сын Божий пришел в этот мир, чтобы послужить. Для чего пришли сюда мы?

Смысл рассказа о двух сыновьях Зеведеевых в том, что невозможно быть рядом со Христом, не будучи похожими на Него, не пройдя Его пути. Можно сказать, что цель нашей христианской жизни — в приближении к Царству, во вхождении в тесную связь с Богом через Христа. Но оказывается, нельзя просто так «сесть по правую или по левую сторону» Иисуса. Таким образом, христианская жизнь сводится к уподоблению Христу, или, как говорит Апостол, в возрастании в полноту Его возраста. Конечно, зная, что случилось с Иисусом (ассоциация с чашей — крест), мы вряд ли выразим готовность испить Его чашу, подобно двум братьям-апостолам. Но существует ли другой путь быть таким, как Он, просто прожив жизнь долго, беззаботно и счастливо?

Иисус направляется в Иерусалим, где должно осуществиться в полноте Его Царство. И ученики готовы на правах приближенных разделить с Ним подобающую Ему славу — они готовы возлечь рядом с Ним за трапезу, предварительно совершив с Ним вместе ритуальное омовение, и испить из Его царской чаши. Но Он останавливает их — они не представляют, в какую глубину Ему предстоит погрузиться и какую чашу испить. Эти строки Евангелия были написаны не только для того, чтобы описать недогадливость и амбиции апостолов — они были обращены (и обращены сейчас) к новым ученикам Христа, которые точно также готовы разделить с Ним обещанное торжество, но не хотят помнить о том, что Царство Божье реализуется парадоксально — в служении и самопожертвовании. Сын Божий пришел в этот мир, чтобы послужить. Для чего пришли сюда мы?

Ученики снова и снова спрашивают Иисуса о том, кто же будет в Царстве первым. Неудивительно, что их занимал этот вопрос: ведь они всё ещё не могли полностью отрешиться от широко распространённых в те времена представлений о Царстве, которое казалось им чем-то хотя и неземным по природе, но вполне земным в том, что касается отношений между Царём и подданными.

Между тем, Иисус тут же указал им на ошибку, сказав, что Его Царство совершенно не похоже на царства мира сего: в Его Царстве быть «наверху» — значит служить тем, кто «внизу», а Царь в этом Царстве служит каждому из Своих подданных (ст. 25–28). И всё же, ценя намерение, Иисус не обескураживает Своих учеников, не заставляет их замолчать или отступиться. Он, правда, прямо говорит им о том, что они совершенно не представляют себе того, о чём просят, что сесть по правую и по левую руку от Иисуса в Его Царстве означает, прежде всего, разделить с Ним Его крестный путь (ст. 22–23).

Впрочем, ученики, по-видимому, всё же не до конца понимали своего Учителя. Они, быть может, думали, что им придётся разделить с Иисусом преследования, но они, очевидно, не ожидали, что Он умрёт той смертью, которой Ему пришлось умереть. И Царство они всё же представляли себе, как нечто внешнее, нечто наподобие того, чего ожидали тогда многие, надеясь, что Мессия, придя, изгонит римлян со священной земли и восстановит независимое еврейское государство, где будет править, как Служитель Божий.

Иисус, видя и понимая всё это, тем не менее обещает апостолам, что они разделят с Ним Его чашу (ст. 23). И в таком поведении есть своя логика. В самом деле, никто из людей никогда не может наперёд представить себе весь земной путь, который ему придётся пройти. Если бы любой из нас мог видеть в самом начале своего духовного пути всё, что ему предстоит, едва ли кто-нибудь решился бы двинуться в дорогу. Но такая картина была бы заведомо неадекватной: мы видели бы предстоящие нам трудности и не могли бы представить себе своих возможностей, которых в начале пути у нас могло бы ещё не быть. Ведь мы, идя по пути, меняемся и сами, так, что, выходя на новый этап и вставая перед новыми трудностями, мы встречаем их уже не теми, какими были вначале.

Но цель пути должна быть известна с самого начала, иначе с дороги легко сбиться, и, наверное, не так страшно, если цель эта будет представляться нам издали не такой, какой она окажется, когда мы подойдём к ней ближе. Так было и с апостолами: они видели цель своего пути, они искали Царства, и Иисус поддерживает их, даже несмотря на то, что их представления о Царстве ещё довольно смутны, а в чём-то и ошибочны. Тут ничего нельзя поделать: есть истины, которые становятся понятны лишь тогда, когда известная часть пути уже пройдена. У учеников было главное: жажда Царства и доверие к Учителю. Всему остальному можно было научиться по дороге.