Мысли вслух на Ис 55:1-13

Сегодняшнее чтение возвращает нас к теме мессианского Царства, раскрывая его со стороны, быть может, несколько неожиданной для современников пророка. Исайя говорит о том, что в Царстве всё необходимое для жизни человек получает даром (ст. 1 – 2). И речь идёт не просто о необыкновенном изобилии земных плодов, которые в преображённом мире человек может получить без труда. Не случайно пророк связывает это изобилие с заветом (ст. 3), который предполагает свидетельство для язычников (ст. 5 – 6) и обращение нечестивцев и отступников (ст. 7). Такой подход не вполне укладывался в традиционные для тех времён представления о завете и о Царстве. Людям религиозным (а таких было подавляющее большинство в еврейской общине, идёт ли речь о репатриантах или о тех, кто оставался в Вавилоне) было совершенно очевидно, что право на то, чтобы войти в Царство, нужно заслужить. А Исайя от лица Божия говорит другое: Царство даётся ищущим его даром. Такой взгляд, конечно, сразу же обесценивал все достижения и делал бессмысленной всю религиозную арифметику. Но зато он открывал дорогу в Царство каждому, кто этого Царства искал. Золотом и серебром можно расплатиться за земную жизнь и земные блага; за жизнь Царства человеку заплатить нечем, земная валюта там не котируется, даже если это валюта религиозных достижений и заслуг. А вот отношения с Богом важны принципиально, без них немыслимы ни обращение, ни свидетельство. Но и обращающийся к Богу и раскаивающийся в своих грехах тоже может рассчитывать не на то, что он впредь «исправится» и «всё отработает», а лишь на милосердие Божие. Всё это казалось настолько странным и противоречащим устоявшимся представлениям, что Исайя от лица Божия прямо говорит своим слушателям, что мысли и пути человеческие также далеки от замыслов и путей Божиих, как земля от неба (ст. 8 – 9). И о том, что слово Божие не остаётся бесплодным, делая возможным то, что невозможно человеку (ст. 10 – 11). Придёт время, и невозможное станет реальным — Слово станет плотью, и в мир войдёт Спаситель.

Нередко пророческая речь кажется спонтанной и потому хаотичной, однако при внимательном чтении можно заметить стройную, хотя и непривычную логическую последовательность. Она может ускользнуть от нас, ведь не только Слово Божие, использующее человеческую речь, но и Самого Господа мы норовим воспринимать в соответствии со своими привычными понятиями. А в наши понятия крепко вьелось, что за всё надо платить и расплачиваться, а бесплатный сыр бывает только в мышеловке... Так мы сами отвергаем возможность принять многочисленные дары Бога, которые Он даёт совершенно безвозмездно.

Но не случайно, что именно здесь, раскрыв через пророка, что Свои милости Он даёт щедро и безвозмездно, без серебра и без платы, Господь говорит о том, что Его мысли и пути несопоставимы с человеческими. Поначалу такие слова могут вызвать ощущение непроходимой пропасти, и в таком ощущении есть великая правда. Но пропасть, непреодолимая с нашей стороны, для Господа - не препятствие: Его милость преодолевает её без проблем.

Часто люди (особенно городские, и особенно городские дети) думают, что дождь и снег — это просто такая гадость, которая падает с неба, чтобы всем испортить настроение. Пророк Исаия в данном случае может выполнить функции учителя природоведения, напомнив нам, что дождь и снег — не просто так, а для того, чтобы напоить землю. Без дождя и снега просто ничего не будет расти! Так вот, то же самое происходит и в духовной жизни. Очень грустно, если мы начинаем думать, что Библия — это просто так, чтобы на полке стояла. Если мы думаем так — в нашем сердце засуха, замечаем мы её или нет. Слово Божие — живая вода, которая необходима, чтобы мы не засохли.

«Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко.» Странные слова: разве Господь не всегда рядом с нами? Конечно всегда, но, действительно, не всегда мы можем Его найти. Однако это не значит, что Он нарочно от нас прячется и жестоко с нами поступает. Иногда бывает, что уже давно верующий и молящийся человек забывает о Боге, или молится по привычке, не понимая, какой бесценный дар — присутствие Божие. Тогда Бог может лишить чувства Своего присутствия, чтобы мы поняли, насколько жизнь без Бога страшнее, чем жизнь с Богом.

Но, наверное, еще чаще бывает, что мы призываем Господа с нечиcтыми намерениями: не ради Него Самого, и даже не ради того, чтобы попросить о чем-то хорошем, а, например, чтобы попросить Бога наказать нашего недруга, или чтобы выпросить у Бога человека, в которого мы влюблены. Тогда нам может показаться, что Господь не слышит нашей молитвы. Это не так, Он слышит ее, но из любви к нам не исполняет. Если мы исправляем наши пути, наши помыслы и наши желания и направляем их к любви, к Богу — оказывается, что Он очень близко.

«Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь». Чаще всего мы это понимаем так: «Ну, нам Бога не понять, нам бы чего попроще», или «Господни пути так сложны, нам не понять их и не пройти по ним, пойдем тогда по-своему, по-простому». Не это имеет в виду Господь. Он просит нас не переносить на Него наши человеческие представления о добре и зле, о справедливости и милосердии и т.д. Да, мы созданы по образу и подобию Божьему, но это не значит, что мы можем представить себе Бога, Которого «никто никогда не видел». Бог другой. Совершенно иной чем мы. И Его любовь больше, чем мы можем себе представить. Так что лучше не давать волю своему воображению, пытаясь представить себе мысли и пути Господни, а просто стараться, живя по Евангелию, ответить на неизмеримую любовь Божию.

Этот текст обычно читается в Святую Субботу, когда мы не знаем и не понимаем, где наш Господь, Церковь предлагает нам этот стих из пророчества Исайи. Кажется, что все на земле замерло, молчит и ждет обещанного Творцом чуда — Воскресения. И оказывается, что Господь близко, так близко, что если искать Его — можно найти, и если призывать — Он услышит. И не замедлит явиться. Именно в день Воскресения Он появится в Своей славе, дарованной Ему Отцом (см. Ин.13:32) и призовет разделить с Ним Его радость новой жизни. Он позовет всех, когда бы они не обратились к нему: работников третьего часа и одиннадцатого (см. Мф.20:1-9), постившихся и непостившихся. За нами остается только призывать имя Его и быть готовыми войти в Его радость и разделить ее, впустить Иисуса в свое сердце и ликовать вместе с Ним. Ликовать тому, что Христос принес нам новую жизнь, освобождение от греха и Свою Любовь. Но это — завтра. Сегодня мы ищем Его и ждем.

Когда на рубеже 19-20 веков российская цензура стала «не пропускать» в печать материалы об эволюции, появилась замечательная эпиграмма:

«Как творил сей мир Создатель,
Что считал Он боле кстати,
Знать не может председатель
Комитета по печати»

Человек, обретший веру, которую он считает истинной (и которая действительно может быть истинной), почему-то полагает, что он и самой истиной обладает, что он уже все знает и определяет, как Сам Бог. Ну, если не в одиночку, то в коллективе. Бог через пророка Исаию высказывается вполне однозначно: нет! Он не такой, как мы, даже если мы сотворены по Его образу. Даже если мы выучили наизусть все, что Он сказал, мы не научились думать так, как Он. Поэтому совершенно бесполезны наши попытки построить свою модель поведения, исходя из того, «как бы поступил Иисус». Поэтому мы всегда будем нуждаться не в законе Божием и не в рассказах о Нем, а в Нем Самом, Живом Боге, Которого нельзя смоделировать.

Так что же: если Его мысли не наши, и его пути тоже, значит, всё бесполезно? Как жить с таким Богом, как понять Его? Наверное, никак. Но что такое наши мысли и наши пути? Когда, в какой момент они становятся нашими, отдельными от Него? Ведь с самого начала, с самого момента сотворения в нас бьётся Его дыхание, становящееся нашим сердцем, тем духовным сердцем, где рождаются воля и решимость, где делается выбор и принимаются решения. Так когда, почему Его мысли перестали быть нашими? Каждый, знакомый с библейской историей, скажет: в момент грехопадения. Но что же произошло тогда? Человек захотел стать, «как Бог» (в еврейском тексте именно так). В чём? Силой помериться? Или знанием? Наверное, нет: ведь такое даже нам, падшим людям, кажется абсурдом. Тогда в чём же? В познании добра и зла? Но разве до падения люди не знали, что хорошо, а что плохо? Знали, конечно, иначе любые запреты теряют всякий нравственный смысл, как и само понятие греха. Но ведь есть здесь и другое: желание самим решать, что для нас добро, а что зло. Самим, без Него. Не по Его указке, а самостоятельно, как взрослые люди. Так казалось. А на деле воля человека именно в тот самый момент начала расходиться с волей Бога. Но Он не отнял у нас Своего дыхания, не лишил нас сердца. Вот только дыхание это стало ощущаться всё слабее, а вместе с ним слабела и воля, которая прежде, до падения определяла всю нашу жизнь, и духовную, и телесную. А дальше — всё больше и больше — воля наша стала подчиняться тому, чем была призвана управлять. И чем больше подчинялась, тем меньше оставалось у нас силы к противостоянию тому, чему нельзя было не противостоять, если только отношения с Богом были для нас не просто словами. Так постепенно, шаг за шагом, наша воля разошлась с Его волей, а наши пути — с Его путями. Конечно, не человеку познать глубины Божьей Личности. Их знает только Он Сам, и больше никто. Но познать Его волю и пути, определённые Им для нас, человек был в состоянии всегда. До тех пор, пока не захотел жить сам, отдельно от Бога, в своём маленьком мирке. Своей волей. И по своим путям.

Когда пророки говорят о слове Божием, они всегда имеют в виду нечто вполне конкретное и связанное с их собственным духовным опытом. Слово Божие для них абсолютно реально, они действительно слышат голос Бога так же ясно, как слышим мы обращённые к нам голоса людей. Бог говорит с пророками так же, как мы говорим друг с другом. Но это ещё не всё, в слове Бога заключено нечто большее, чем воля и откровение, обращённые к человеку.

Слово для Бога — ещё и инструмент Его действия в мире. Словом Бог творит мир, словом Он им управляет. Может показаться, что слово, которое слышит пророк, и слово, которым Бог управляет миром — две разных реальности, названные одинаково в силу особенностей библейского словоупотребления, но это всё же не совсем так. Конечно, откровение, полученное конкретным человеком, не сравнить с той силой, которой Бог творит мир или направляет движение в нём природных сил. Но в обоих случаях есть и существенное сходство: и там, и там присутствует тот смысл, которого нет в природе и без которого нет мироздания.

Наука, изучающая природу (будь то природа физическая или природа психическая), может найти ответ на вопрос «как», но она не ищет ответов на вопрос «почему так» или «зачем так». Для Бога же именно эти вопросы являются ключевыми. Мир для Него полон смысла и смыслов — смысла, как целого, отражающего Его замысел о мире, и смыслов, как тех целей, которые поставлены Им всему, что Он сотворил, от человека до звезды и песчинки.

Понять же эти вложенные Богом в сотворённые им вещи смыслы может в нашем мире только человек, причём смыслы неотделимы для человека от слова: не случайно же ещё до грехопадения именно человеку, тогда видевшему Божии смыслы совершенно ясно, была предоставлена возможность дать названия («имена») всему, что его окружает и с чем ему приходится непосредственно взаимодействовать.

Оттого и воля Божия открывается человеку в слове, не только тогда, когда дело касается личного откровения, но и тогда, когда речь идёт о мироздании в целом. Без слова мир — машина, иногда подчиняющаяся человеку, но чаще ему враждебная. Со словом он — место встречи человека с Богом, встречи, которая делает человека участником осуществления Божьего плана, если только сам человек этого захочет.

Со словом Божьим в яхвистской традиции во все времена ассоциировалось прежде всего пророческое откровение. Ничего удивительного в этом не было: ведь пророки, говоря о слове, имели в виду именно то, о чём говорили. Они совершенно реально слышали Бога, слышали Его голос, иногда как голос внутренний, звучащий в душе и сердце пророка, а иногда и как внешний, доносящийся со стороны.

За словом же всегда следовало действие: Бог начинал действовать, Он осуществлял то, о чём предупреждал Своего пророка. Так складывалось представление о живом и действенном слове Божьем, которое никогда не звучит впустую. И в какой-то момент кто-то из тех, кому был знаком пророческий опыт, неизбежно должен был задуматься: а что же такое слово Божье само по себе?

Бог ведь не всегда и не всё открывает пророкам, хотя им открыто многое. Действует же Он всегда, не оставляя сотворённый Им мир ни на мгновение. Может быть, в таком случае, и Его слово существует всегда? Может быть, оно существует столько же, сколько сам мир? Бог говорит не всегда, но ведь и человек говорит не всегда, нередко предпочитая словам молчание; однако слова не исчезают при этом, они лишь умолкают, скрываются, чтобы, когда придёт время, зазвучать снова.

Что, если и слово Божье живёт и действует также, если оно, подобно человеческому слову, существует всегда, не только тогда, когда Бог говорит, открывая человеку Свою волю, но и когда Он действует в молчании? Тогда всякое Его действие есть и слово тоже, пусть и не звучащее, но в безмолвии всё же существующее, так же, как существуют в молчании все те слова, которые мог бы сказать, но которых не говорит, человек, молчаливо делающий своё дело.

Слово ведь не только средство общения, коммуникации, передачи информации, оно ещё и (может быть, даже в первую очередь) средство раскрытия и воплощения смыслов. Тех самых смыслов, которые Бог вкладывает в сотворённые им вещи, а человек обнаруживает, осмысливая мир. Тогда даже молчаливое действие Божие непременно будет содержать в себе слово — как осуществлённый Богом замысел о мире, каким Он хочет Его видеть и каким его творит.