Мысли вслух на Лк 5:27-32

Вопрос, заданный фарисеями Иисусу и Его ученикам, многие расценивают, как проявление своего рода духовного чистоплюйства со стороны спрашивающих, которым зазорно сидеть за одним столом с грешниками. При этом предполагается, что себя они грешными не считали, будучи уверены в собственной непогрешимости. Между тем, ситуация в данном случае оказывается несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

В самом деле, мытарей, например, собиравших налоги в пользу римской власти, многие действительно считали коллаборационистами и предателями, особенно когда речь шла о представителях таких крайних движений, как, к примеру, упоминающиеся в Евангелии «ревнители» (зелоты). Но речь тут идёт не только о религиозно-политических пристрастиях. Речь о том понимании греха, которое было свойственно (и не безосновательно) дохристианской эпохе. Разумеется, никто из фарисеев не считал себя безгрешным, ни Тора, ни иудейская традиция такого взгляда на человека не разделяла, даже если речь шла о человеке глубоко религиозном и строго придерживавшемся всех норм и правил ритуальной чистоты.

Более того: Тора описывает специальные очистительные ритуалы (омовения и жертвоприношения), к которым прибегали тогда, когда нужно было очиститься от последствий совершённого греха. И, разумеется, для такого очищения требовалось раскаяние, обычно публичное, поскольку свой грех совершающий очистительное жертвоприношение должен был назвать публично.

Но очиститься можно было лишь от греха, совершённого невольно, по слабости или по неведению. От греха же, совершённого сознательно и добровольно, избавиться окончательно было невозможно. Конечно, Бог мог простить человеку и такой грех, если согрешивший глубоко и искренне раскаивался, но избавиться от последствий добровольно и сознательно совершённого греха было, с точки зрения традиционных представлений, невозможно.

Потому-то и было невозможно очищение, к примеру, для мытарей, которые занимались тем, чем занимались, именно сознательно и добровольно: ведь к этому их никто не принуждал. И дело тут не в какой-то особой жёсткости Торы или иудаизма, а в объективных законах падшего мира, где избавиться от зла и последствий совершённого человеком греха было до прихода Христа практически невозможно. И только Его явление в мир кардинально меняет ситуацию. Он приходит, чтобы освободить от власти греха каждого, кто хочет от неё освободиться, независимо от того, как человек под эту власть попал. Приходит, чтобы призвать «не праведников, а грешников к обращению».

"Блаженны алчущие…" Есть люди, в которых живет эта жажда Бога. Их всегда видно. Это чувство, если оно есть в человеке, настолько сильно и глубоко, что меняет его в основах его личности. Давайте подумаем об этой жажде. Наверное, главное, что характеризует любую жажду – страдание, которое это чувство приносит, и тем большее, чем оно больше. Для нас часто храм – то место, куда мы приходим отдохнуть душой, исцелиться от душевных недугов, а молитва – несказанное удовольствие общения. Но мы забываем, что истинная жажда Бога всегда сопряжена со страданием по Богу. Если человек поистине жаждет Бога, то ему общения с Богом всегда не хватает. Здесь никогда не может быть никакой успокоенности. Признаемся, что часто наблюдаем в себе это спокойствие обладания истиной. Но, скорее всего, это в нас просто инертность сознания, неспособного всегда пребывать в неудовлетворенном поиске.

"…ибо они насытятся". Мы всегда должны ощущать зияющую пустоту внутри себя, которую насытит Бог. В противном случае, что будет значить для нас та главная встреча? Но ощущать в себе пустоту трудно, в этом и состоит то страдание, о котором мы с вами говорим. Так или иначе, мы не можем не понимать, что та духовная пища, которая дается нам по благодати Божьей, это лишь крупинки, зернышки, высшая в мире аскеза.

Фарисеи, пришедшие послушать назаретского Учителя и интеллектуально подискутировать с Ним «о божественном», совершенно не в силах вынести, что Он садится обедать с налоговыми инспекторами, которых они и за людей-то не считают. Они ропщут, потому что считают, что если Он и в самом деле Мессия (да хотя бы и просто посланник Божий), то Он должен воздавать за праведность. Имеется в виду, что Он должен превозносить их, чемпионов праведности. Но Слово Божие называет Мессию Спасителем и Искупителем Израиля. Из какого же рабства искупать праведника, от чего спасать его? Господь говорит на это, что Он пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. Именно признать себя нуждающимся в спасении — вот что необходимо для того, чтобы стать участником этого спасения. Грешником, нуждающимся в покаянии. Рабом греха, нуждающимся в искуплении. Больным, нуждающимся во враче. Вот на это-то фарисеи и не согласны, и потому они начинают мелочно придираться ко Христу, спрашивая, а почему же тогда Его ученики, предполагаемые призванные грешники, не постятся и не преуспевают в прочих аскетических упражнениях. Признать себя нищим, нуждающимся в Иисусе — важнейшая поворотная точка не только для фарисеев, для любого человека. «Признай только вину твою», говорит Господь через  3:14 Иеремию пророка.

Евангелисты не раз упоминают следующих за Иисусом сборщиков налогов, или, как их называют в русском Синодальном переводе на славянский манер, мытарей. Одним из таких сборщиков был и упомянутый в Евангелии от Луки Левий. Почему же именно у них, у этих отверженных религиозным обществом людей, был такой интерес к Спасителю? И не только у них, но и, например, у городских проституток, да и вообще у тех, кому рассчитывать в приличном религиозном еврейском обществе было не на что? Чего они ожидали от Иисуса? Прощения грехов? Но что мешало им обратиться к Богу самим, не дожидаясь появления этого необычного Человека? Нам сегодня это понять непросто.

Между тем, дохристианские представления о зле и о грехе, даже в иудейской среде, были таковы, что рассчитывать этим людям было не на что. В древности вообще повсеместно господствовало убеждение, что зло в мире почти всесильно. Совершив однажды злой поступок, человек никогда уже не мог избавиться от его последствий, они оставались с ним не только до конца его земной жизни, но и до конца мира. Выхода не было: исправить сделанное зло человек был не в состоянии. Можно было сколько угодно раскаиваться и сожалеть: это ничего не меняло. Что сделано, то сделано. Сделанного не воротишь.

Совершённое зло, сделанный однажды грех уже никогда не исчезнет, не уйдёт в небытие. В яхвизме и, соответственно, в иудаизме ситуация была не совсем такой лишь потому, что присутствие Божие, сопровождавшее народ, позволяло иногда очиститься от последствий совершённого греха, от того, что на языке левитского священства называлось скверной. Но очищение было возможно лишь тогда, когда грех был совершён невольно, к примеру, по незнанию или по слабости.

В этом случае можно было раскаяться в совершённом грехе, а затем надо было совершить соответствующие очистительные ритуалы. Они включали особое очистительное жертвоприношение, когда человек подходил к алтарю, к месту Божьего присутствия с тем, чтобы Бог очистил его от последствий содеянного. Но если грех совершался сознательно, не помимо воли человека, а в полном с ней согласии, очиститься от последствий таким образом совершённого греха было невозможно.

Даже раскаяние и обращение к Богу с просьбой о прощении не меняло ситуации: Бог мог простить человека, но избавить его от последствий было невозможно. Чтобы такое избавление стало возможным, Богу надо было бы заново сотворить мир. Перезапустить все существующие в нём причинно-следственные цепочки с тем, чтобы всё началось с чистого листа. А вот приход Христа и явление в мир Царства как раз и предоставляет каждому такую возможность.

Поэтому Левий и бежит за Иисусом: если этот Учитель его позвал, значит, каким-то чудом его, Левия, грех, совершённый совершенно сознательно и добровольно, тоже может быть прощён! Для таких, как Левий, это была поистине радостная весть. Но и для каждого из нас она тоже является таковой, хотя мы и не всегда это понимаем. Ведь в Царстве нет места никакому греху, даже случайному и невольному. А значит, нам всем, если мы хотим Царства, придётся начинать с чистого листа. И воспользоваться возможностью, которую предоставляет нам Спаситель.

Вы когда-нибудь встречали по-настоящему здорового человека? Не то что бы у нас всех всё болит, но где-нибудь что-нибудь у каждого обязательно не так. Может быть, физический изъян, может быть душевный недуг... Так что люди не делятся на здоровых и больных, люди делятся на тех, кто считает себя здоровым, и тех, кто считает себя больным. Поэтому на самом деле все нуждаются во враче, но некоторые считают, что не нуждаются, и к врачу не обращаются. К таким врач и рад бы прийти — да не зовут. Но и среди тех, кто считает себя больными, тоже есть разные люди. Некоторые не верят в нормальную медицину, не доверяют врачу и идут к знахарям, колдунам, экстрасенсам и тому подобным «специалистам» и в результате незаметно для себя становятся рабами своего здоровья, точнее, своей болезни.

Я думаю, что аналогия понятна. Безгрешных людей нет, и Иисус пришел ко всем. Но некоторые не считают себя грешными, а некоторые не верят, что Христос может их избавить от греха и его последствий, и ищут чего-то другого. Исцеление нам протянуто, но для того, чтобы его получить, надо обратиться к Врачу. Осознание себя духовно больным и обращение к Богу за духовным исцелением и называется покаянием.

Он пришел призвать грешников. Но почему мы отвечаем на этот призыв? Откуда в нас берется желание ответить? Проще и разумнее всего признать всесильное действие Святого Духа, Который и производит в нас подобное желание. Но есть еще и наше собственное участие, наше согласие ответить на призыв. Откуда оно берется? Глядя на себя со стороны, трудно предположить возможность подобных устремлений. В мелочном и заботящемся только о себе, жаждущем покоя и большого амбара, полного всем необходимым до скончания века, не доверяющем никому существе не разглядеть и сотой доли необходимой воли для ответа на призыв Иисуса. Тем более, глядя на других, таких же, как ты. В них, чужих и страшных, тем более не найти ничего, никаких качеств, заставляющих говорить Богу "да". И, тем не менее, больные грехом люди, сталкиваясь лицом к лицу с Безгрешным, соглашаются идти за Ним. Вряд ли можно определить до конца, по каким причинам, но одна нам точно известна. Говоря о том, что Иисус – Человек во всем, кроме греха, мы имеем в виду не только то, что Он ел и пил, говорил и смеялся, но при этом никогда не творил зла. Встречаясь с Ним, мы впервые узнаем Человека, который никогда не подумает о нас плохо. Никогда не осудит. Никогда не скажет о нас гадость за глаза. Это вечное "никогда" и порождает в нас насущную необходимость не расставаться с Ним никогда.

Посещение Иисусом мытаря Левия вызвало ропот фарисеев: в их глазах Иисус уронил Свою репутацию, придя в дом к человеку, на которого они привыкли смотреть как на подонка. Сегодня мы знаем, что мытарей презирали, по-славянски слово “мытарь” даже звучит возвышенно, его звучание в евангельские времена от нас ускальзывает. А между тем недавно произошёл международный скандал, когда итальянский премьер-министр обозвал одного немецкого депутата, покритиковавшего его, «капо» — надзирателем в гитлеровском концлагере, назначенным из среды заключённных и выслуживавшимся за их счёт. Так вот, на мытарей смотрели точно так же, как в наше время на капо, полицаев и прочих предателей.

И вот именно к такому человеку, рискуя Своей репутацией не только в глазах фарисеев, но и в глазах многих вполне здравомыслящих и порядочных людей, приходит Иисус. Приходит потому, что Ему дорог каждый из нас, хотя бы он был презираем окружающими, готовыми его растоптать, причём не всегда необоснованно. Приходит не потому, что одобряет совершённое таким человеком зло, но чтобы очистить его, избавить от зла и его самого, и его обвинителей, рискующих перейти от праведного гнева к испепеляющей ненависти, становящейся самоценной страстью. Но чем сильнее нам не хочется замечать собственное зло, тем ярче мы обличаем зло, совершаемое другими.

Что роднит между собой столь разные истории, как исцеление расслабленного, сцена в доме Матфея, ответ Иисуса на вопрос о посте? При всём внешнем различии есть нечто, что их объединяет: Царство. Царство и религиозное сознание, в которое Царство не вмещается. В сущности, все задаваемые Иисусу вопросы, все связанные с Его действиями недоумения потому и возникают, что религиозное сознание опыта жизни в Царстве до конца не вмещает.

Как может человек прощать грехи? Очевидно, никак. Но ведь и Бог их прощает не так, как человек. Не так, как мы прощаем обиды друг другу. Бог не отпускает нам грехи, как мы отпускаем друг другу наши вины и обиды, а покрывает их. Делает как бы небывшими. Вот так и в Царстве: там все грехи становятся как бы небывшими. А с грешником работают, имея в виду избавить его (в конце пути, конечно) от самой возможности грешить.

Вот так и Иисус прощает грехи расслабленному. Вводит его в Своё Царство. А окружающим это невдомёк. И даже не потому, что они считают Иисуса обычным человеком, а потому, что они уверены: Бог отпускает каждому из нас грехи так же, как мы отпускаем вины и обиды друг другу. Оттого же звучат и вопросы о посте или об общении с грешниками. Пост — религиозная обязанность, как можно её не исполнять? Так — для религиозных людей. А для Иисуса иначе. Если Учитель рядом, о каком посте может быть речь? Пост — изначально траурное событие.

Впоследствии в фарисейской среде посты стали традицией — два раза в неделю каждый должен был поститься, каясь в собственных грехах. Так было положено. Но ведь в Царстве — не религиозные схемы, а реальная, живая жизнь. Со своими процессами и своим ритмом. И пост там если и нужен, то не тогда, когда предписывают религиозные правила, а тогда, когда того требует жизнь. Но… неблагочестиво это для религиозного человека. Так же, как неблагочестиво для праведника, а тем более учителя общаться с нечистыми грешниками.

Тут всё серьёзно: такое общение оскверняет, а сознательное осквернение — грех серьёзный. Это не то, что бывает, когда нечистота неизбежна. От общения с грешниками, совершившими сознательный грех (а с любым мытарем дело обстояло именно так), надо было бежать, как от огня. Помочь таким было невозможно, а самому оскверниться — вполне.

Но в Царстве нечистоты нет, и грехов, от последствий которых нельзя было бы освободиться, для Царства тоже нет. И Иисус спокойно общается с каждым, кто раскаивается в своих грехах, а раскаявшись, готов довериться Ему. Он ведь хочет спасти каждого, кого можно спасти. Независимо от того, религиозен человек или нет, отвечает ли его жизнь и поведение каким-нибудь критериям, придуманным людьми, или не отвечает. Главное, чтобы она соответствовала критериям жизни в Царстве: желание эту жизнь обрести и доверие Тому, Кто может её дать.

Одно из неизменных свойств Евангелия — новизна. Во все эпохи, независимо от степени их «христианизированности», оно всегда оказывалось «молодым вином в старых мехах», разрывая устоявшиеся представления людей о мире и о Боге. Людям всегда свойственны понятия о справедливости, о правилах религиозной жизни, о том, что допустимо, а что нет. Поэтому, когда к ним приходит Христос, для Которого единственные правила — Божья любовь, Он неизбежно входит в конфликт с теми, для кого их религиозные представления заслонили Бога, кто не хочет верить в прощение грешников, не может понять, что больные ближе к врачу, чем здоровые (или считающие себя здоровыми). И важно помнить, что эта новизна Евангелия должна непременно быть раскрыта и узнана и нами, а не только современниками Иисуса, чтобы парадоксальность Его Вести смогла взорвать и наш мирок, открыв его навстречу Богу.

Сегодняшнее чтение предлагает нам два рассказа, связанных одной темой: темой религии и Откровения. Первый из них описывает исцеление Иисусом некоего человека, которого Лука называет «расслабленным» (ст. 17–26). Иисус исцеляет его, сказав «прощаются тебе грехи твои», вызвав неудовольствие присутствующих при исцелении фарисеев, совершенно уверенных, что грехи может прощать лишь Бог, а потому сказанное Иисусом, по их мнению, было равносильно богохульству, ведь, сказав то, что Он сказал, Он в их глазах поставил Себя на место Бога (ст. 21). Иисус же в ответ напомнил им об общепринятом в те времена представлении: Мессия («Сын Человеческий») имеет от Бога власть прощать грехи, ведь вместе с Мессией в мир приходит мессианское Царство, и наступает день Суда. И тут же делом доказал им, что Его слова — не просто теория, что Он действительно имеет от Бога власть прощать грехи: ведь исцелённый Им человек в самом деле встал и пошёл, а Иисус связал это исцеление именно с прощением грехов (ст. 22–25).

Неудивительно, что всё произошедшее произвело столь сильное впечатление на окружающих: они поняли, что перед ними не простой учитель, каких тогда было немало, и даже не пророк, а, быть может, Сам Мессия, хотя прямо о Своём мессианстве Он и не говорит (ст. 26). Но богословским теориям фарисеев такой Мессия не соответствовал, и они видели в нём лишь человека, который не исцелял, являя полноту Царства, а излечивал больных так же, как излечивали их другие, иногда тоже прибегавшие к силе молитвы или имевшие от Бога особый дар исцеления. Излечение, даже сверхъестественное или чудесное, не выходило за рамки религии; Царство в них не вмещалось.

То же произошло и в рассказе о событиях, имевших место в доме Левия (ст. 27–39). Для человека религиозного общение с грешником не просто неприятно, оно для него опасно, ведь грех оскверняет, а религия предполагает обязательное соблюдение норм и правил ритуальной чистоты. Но Иисус не собирался создавать никакой новой религии, Он принёс в мир Царство с тем, чтобы дать шанс на новую жизнь в этом Царстве каждому. И потому Он задаёт вполне естественный вопрос: кому нужен врач, здоровым или больным (ст. 31–32)? Вопрос риторический, но в рамках религии неразрешимый: ведь человек, даже религиозный, в сущности, ничем не может помочь грешнику, кроме призыва к раскаянию и к обращению. Религия не имеет силы исцелить или обновить человека, изменив его греховную природу; самое большее, что она может ему дать — возможность временного очищения от последствий конкретного греха, да и то не всегда. Религиозному человеку действительно нечего делать среди грешников, он ничем не сможет им помочь. Но Иисус не основатель новой религии, Он Мессия, принесший в мир Царство. Он может исцелить и очистить. И в Своих учениках Он видит служителей Царства, которые могут помочь каждому, кто захочет в это Царство войти.

Что отличает учеников Иисуса от Его противников? С Иисусом оказываются грешные, больные, расслабленные (во всех отношениях) люди. Наоборот, книжники и фарисеи «постятся часто и молитвы творят» и вообще, оказываются наиболее благополучными людьми своего времени (причем Иисус никогда не осуждает их пути благочестия: «Все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте...»). А у учеников есть только одна надежда: что Учитель их не подведет, не оставит. И мы здесь, перед монитором (или над страницами Евангелия) постоянно находимся перед выбором: как себя поставить по отношению ко Христу, ведь в конечном итоге вариантов только два — с Ним или без Него.