Мысли вслух на 1 Кор 4:20

Какую, интересно, силу имеет в виду апостол, говоря о силе Царства? Можно было бы сказать, что речь идёт о силе Божией, и такой ответ не был бы ошибкой. Но что стоит за ним? В самом деле, о силе Божией много говорилось и до прихода в мир Христа, причём понимали её по-разному. Конечно, и в те времена все верующие понимали, что сила Божия и то, что понимает под силой языческий мир, — вещи разные. Но различие это не всегда понималось ясно. Речь шла, прежде всего, о том, что Бог в любой момент может вмешаться в любую ситуацию, меняя её совершенно неожиданным для внешнего наблюдателя образом, так, что казавшееся незыблемым мгновенно рушится, а бывшее совершенно бессильным и ничего не значащим вдруг обретает силу и становится решающим фактором в той или иной ситуации.

Но всё же тут речь шла обычно о законах непреображённого мира, которые Бог использует для осуществления Своих планов, часто вопреки тем, кто этому противостоит, совершенно непредсказуемым образом оборачивая дело в Свою пользу. Самой, наверное, замечательной иллюстрацией такого поворота можно считать историю Иосифа: его браться сделали всё, чтобы план Божий (как они его понимали) не осуществился, но все их усилия, как оказалось впоследствии, лишь приближали осуществление этого плана.

Павел говорит о другой ситуации, о ситуации, когда Царство уже вошло в мир и когда о нём уже свидетельствуют люди, имеющие опыт жизни нём и общения с Тем, Кто принёс Царство в мир. И тут, конечно, речь идёт уже не о внешней силе. Надо заметить, что в период Второго Храма проповедь Бога в известном смысле стала проповедью слова - как Слова Божьего во всех смыслах этого понятия, так и проповедью того человеческого слова, без которого нельзя было рассказать миру о собственном опыте общения с Богом и слышания Слова.

Такой была проповедь, в частности, фарисейских наставников и учителей, с которыми столько полемизировал Спаситель во времена Своего земного служения. Это тоже было свидетельством, но свидетельством о собственном, нередко субъективном опыте богообщения. Христианское же свидетельство в подлинном смысле слова всегда объективно, это свидетельство не о себе перед Богом, а о Христе и о Царстве. Но такое свидетельство возможно лишь тогда, когда свидетель уже приобщился к жизни Царства, которой живёт и сила которого действует в нём. Об этой силе, как видно, и свидетельствует апостол, видя именно в ней явление Царства.

Продолжая разговор о Царстве, Павел вновь обращается к теме бедности и подлинной мудрости. Противопоставляя своё положение положению тех, кто занимал видные места в коринфской церкви, апостол снова напоминает христианам Коринфа о том, о чём он уже не раз говорил и им, и другим своим единоверцам: Царство не от мира сего, а потому оно никак не может торжествовать в нашем, ещё не до конца преображённом мире прежде его полного преображения в конце времён (ст. 8 – 14). И дело тут не в том, что Павлу не хотелось видеть коринфских христиан такими, какими они себя воображали, а в том, что до возвращения Христа этого можно было добиться, лишь отказавшись от той полноты Царства, которая в ещё не преображённом до конца мире не совместима ни с каким торжеством.

Апостол никого не упрекает, он лишь напоминает коринфской церкви о некоторых основополагающих вещах, без которых ни о какой жизни в Царстве речи быть не может (ст. 14). И когда он предупреждает христиан Коринфа о том, что может придти к ним не только с любовью, но и с обличением («с жезлом», ст. 21), целью апостола является вовсе не стремление кого-то пристыдить или развенчать. Просто, видя, что происходит в коринфской церкви, Павел не мог не понимать, что ему предстоит столкнуться с очень серьёзными духовными проблемами, что многие из местных церковных лидеров, в сущности, вовсе не являются свидетелями Христа и Царства и ведут свою общину совсем не туда, куда следует. Он знает, что лидеры эти перестали быть свидетелями, став просто учителями наподобие тех, которых в те времена можно было найти во множестве в любой раввинистической или философской школе. И знает, что такие учителя, вся сила которых заключается в искусном владении словом, неизбежно отступят перед подлинной силой, которой не смогут противостоять — перед силой Царства, которую являет всякий подлинный свидетель (ст. 18 – 20).

То, о чем говорит апостол Павел, — одна из самых трудных и вместе с тем самых нужных вещей в христианстве. С мирской точки зрения путь, который проходит Сам Господь и на который Он призывает Своих учеников, — путь неудачи, путь унижения. «Мы сделались позорищем для мира», — в греческом тексте стоит слово θέατρον, театр, зрелище — те, на кого смотрят с насмешкой. Иисус, Которого встречали как Мессию — избитый кнутом и распятый на древе. Павел, ученейший из иудеев — немощный и вечно гонимый, постоянно оскорбляемый своими чадами. Петр, глава новой религиозной общины — распятый вниз головой... Ну разве не безумие — такой путь? Место христианина — в этом ряду. Это трудно, потому что так хочется почета, признания заслуг, благополучия, наконец. Опыт Павла важен для нас потому, что мы, вместе с его корреспондентами, можем видеть Того, ради Кого он идет на все это. И тогда ответом на наше согласие стать сором, посмешищем для мира будут слова Создателя: «Ты дорог в очах Моих» (Ис. 43:4).