Мысли вслух на Ин 3:1-21

Не удивительно, что слова Иисуса так шокировали Никодима. Ведь в его представлении, его место в Царстве грядущего Мессии было обеспечено ему одним фактом рождения от родителей-евреев, принадлежности к избранному народу. Но Господь говорит ему (и нам), что рожденное от плоти (то есть, от людей, пусть даже и евреев) — плоть, а чтобы войти в Царство Духа, необходимо родиться от воды (крещение) и Духа (дар Духа, который, по слову Господа, получает тот, кто верит в Него — Ин 7:38). Конечно, нам с вами легко посмеиваться над иудейским авторитетным учителем, который не понимает таких простых вещей, ведь мы-то знаем, о чем говорит Господь Иисус. Да, мы, слава Богу, в отличие от Никодима, понимаем, когда Учитель говорит «о земном»; но значит ли это, что мы поймем, когда Он заговорит «о небесном»? Если Он называет рождение от Духа — «земным», то что же тогда «небесное»? Наверное, нам все же не стоит сильно превозноситься над Никодимом, ведь рядом с Господом Иисусом мы всегда остаемся непонятливыми учениками...

Церковь молода и полна сил — сил, которые вдохнул в нее Дух Господень. Спасенные прилагаются тысячами, совершается множество знамений, все верующие приняли дар Духа Святого и пребывают в страхе Божием, их жизнь — образец полноценной жизни христианина (см. Деян. 2:42). Ну просто не жизнь, а мечта… Но мечта — это что-то, по большей части, недостижимое, что-то придумывающееся для отвода совести. Мол, это идеал, несовместимый с реальностью. А то, чем живут первые христиане, это как раз настоящая реальность. Которая реальнее того, в чем живем мы сейчас. И в беседе с Никодимом Господь говорит именно про это новое бытие — про Царство Божие, которое внутри них и посреди них (см. Лк. 17:21, Мф. 18:20). Через покаяние, через крещение от воды и Духа, через рождение свыше мы можем войти, точнее, даем Христу возможность привести нас в эту другую жизнь (см. Ин.3:13). Может быть, мы сами этого еще не заметили, но Он уже сделал все. Нам остается лишь в это верить, как ни во что другое. Верить, чтобы постепенно осознавать, что же с нами произошло…

Как это часто бывает, самое главное в сегодняшнем евангельском чтении — его прямой смысл. В происходящей ночью беседе с Никодимом, человеком немолодым и умудренным опытом, Господь говорит о новом рождении, о том, что для уверовавшего в Него человека может начаться новая жизнь. И эта жизнь, говорит Он, начинается в результате рождения от Духа Божьего, рождения свыше. Страшно и грустно, когда человек не живет этой жизнью, рожденной свыше, дарованной Духом. Но этот факт не должен служить к нашему унынию — напротив, прямое повеление Христа человеку: рождайся и живи. Как говорил Бог через пророка Иезекииля: не хочу смерти грешника, но чтобы обратился и был жив.

Из того, что Господь говорит о рождении свыше, с очевидностью следует еще один вывод. Это рождение зависит от тебя самого; воля Творца на твое рождение свыше уже есть и ясно выражена Господом. И это открывает для нас радостную, пасхальную сторону этих слов.

В беседе с Никодимом проявляется удивительная логика Иисуса, отвечающего как будто не тот вопрос, который прямо сформулирован, но дающего именно тот ответ, который на самом деле необходимо услышать вопрошающему. Никодим готов принять, что Иисус пришёл от Бога, в подтверждение он ссылается на совершаемые Иисусом чудеса (в другом варианте перевода - знамения). В ответ Иисус переводит внимание собеседника на новую жизнь, которую Он предлагает всем людям.

Поначалу Никодиму трудно понять, что такое рождение свыше, он представляет его себе наподобие физического. Впрочем, всегда ли и мы, вроде бы способные понять его духовный смысл, видим рождение свыше отличающимся от физического рождения? Возможен важный вопрос: можно ли рождение свыше утратить? Те, кто уверен, что нельзя, повторяют аргументацию Никодима о невозможности вернуться в материнскую утробу...

Но Дух дышит, где хочет, Он шире наших о Нём представлений, и поэтому Он в силах возродить и поднять любого упавшего. Он же даст силы, чтобы не падать.

Сын Человеческий, сшедший с небес, назван сущим на небесах. Назван в настоящем времени, хотя речь идёт о Его нахождении на земле в настоящем времени. Объяснять это можно тонкостями языка и сохранностью первоначального текста, но можно здесь и увидеть раскрытие единства Сына и Небесного Отца. А если учесть слова, сказанные Христом о Духе, придётся признать, что в беседе с Никодимом была приоткрыта тайны Троицы.

Были и среди фарисеев люди, искренне искавшие если не Царства, то, по крайней мере, той правды Божией, которая для них была важнее традиционных предубеждений, отпугивавших столь многих их единоверцев. Никодим, очевидно, был как раз из таких. Но, даже при всей искренности, понять Иисуса ему оказывается далеко не просто, хотя, по словам Самого Спасителя, Он сказал своему собеседнику нечто такое, о чём тот, считая себя учителем народа, не мог не знать. Речь идёт о духовном обновлении, которое Иисус определяет как «рождение от воды и духа». Конечно, каждый в Израиле знал, что такое очистительное омовение и для чего оно нужно. Но омовение традиционно связывалось именно с очищением от конкретного греха, или, вернее, от его последствий (от греха как такового очищались через раскаяние и обращение к Богу). Но при чём тут «рождение свыше», Никодим, как видно, понять не может. Для него родиться означает войти в мир, как входит в него всякий человек, выходя из утробы матери. А Иисус пытается рассказать ему о другом рождении, о рождении в Царство, которое Он принёс в мир. Конечно, для такого рождения действительно необходимо очиститься, очиститься в последний раз с тем, чтобы избавиться от всего, что несовместимо с новой жизнью. Но главное — дыхание Божие, которое охватывает каждого, приобщающегося к жизни Царства. Без этого дыхания не будет ни обновления самого человека, ни приобщения к новой жизни. Но для Никодима, похоже, всё сказанное Иисусом настолько странно и непонятно, что Тот в конце концов просто меняет тему, сказав: если Я сказал вам о земном, и вы не верите, как вы поверите, если Я заговорю с вами о небесном? В самом деле, прежде, чем узнать что-то о «небесном», о жизни Царства, совершенно необходимо было понять, как в это Царство входят. Но такое понимание оказывается Никодиму практически недоступно, несмотря на всю его религиозность и все его знания. Впрочем, здесь, наверное, нет ничего странного: ведь эти знания касались нашего, ещё не преображённого мира. Мира, который слишком мало похож на Царство, чтобы не имеющий опыта новой жизни мог понять её законы.

Среди фарисеев были разные люди, и к Иисусу они относились по-разному. Были и среди духовных лидеров движения такие, кто проявлял к Нему и к Его словам искренний интерес. Одним из таких людей и был Никодим. Он приходит к Иисусу со словами поддержки и одобрения, называя Его «истинным учителем». Трудно сказать, какой смысл вкладывал Никодим в эти слова. Вполне возможно, он и не считал Иисуса Мессией. Но Сам Иисус, как видно, не собирается обсуждать с Никодимом вопрос Своего мессианства.

В ответ на уверения Никодима в том, что он и его единомышленники видят в Иисусе истинного учителя, Иисус сразу же говорит ему о втором рождении. О рождении свыше. От воды и Божьего дыхания. Обычно говорят: это о крещении. Да, это очевидно о крещении. Но почему тогда так изумлён Никодим? Те очистительные омовения, которые у нас получили название крещения, были известны евреям уже давно и хорошо.

Если бы этот таинственный Учитель предложил лишь ещё одно очистительное омовение, в этом не было бы ничего необычного. Но Он говорит о втором рождении, и Никодим Его не понимает. Хотя должен бы: «ты учитель Израиля, и не знаешь даже этого?» Иисус говорит о втором рождении как о чём-то таком, что могло и должно было быть известно Никодиму, если только он подлинный учитель Израиля. И речь очевидно идёт не просто об очистительных омовениях. Впрочем, о пользе нового рождения Никодим говорит как о чём-то само собой понятном, но недостижимом. Он ведь не спрашивает «Зачем?», он говорит «Как?» Как родиться второй раз?

Зачем — понятно: это самый радикальный способ избавиться от нечистоты. Начать жизнь сначала. С чистого листа. И больше уже не оскверняться. Но как? Иисус говорит: от воды и Божьего дыхания. Это звучит странно: ведь, как было принято думать в те времена, Бог или очищает человека, или освящает его. Вначале очищает, потом освящает. Вначале — очищение, омовение и жертва за грех, а потом — жертва мира. И, может быть, тогда Божье дыхание снизойдёт на человека. Но чтобы сразу и очищение, и Божье дыхание? А Иисус между тем говорит о жизни Царства.

О том, насколько она доступна здесь и теперь — и в этом смысле Его слова «о земном». О дыхании Царства, которое очищает. И всякий раз обновляет человека, как бы заново рождая его на свет: ведь в Царстве каждый день новый. И, конечно, вода: ведь до полного преображения человеческой природы от греха никуда не деться. Это — «о земном». И это непонятно. А «о небесном» пока и речи нет. Оно впереди. Когда Царство раскроется в нашем падшем мире до конца, полностью его преобразив. И уже не будет необходимости в очищениях. Но это впереди. А пока — правые шаги. Пока — «о земном».

Насколько мы в лучшем положении, чем Никодим, который первым услышал эти слова. Конечно, ему было очень трудно их понять, а нам, уже знающим, что произошло потом, гораздо легче.

Вся наша жизнь, все наши мысли и поступки от самого рождения пронизаны грехом — эгоизмом, гордыней, превозношением, осуждением... Грех приводит к неправильным (греховным) действиям, у которых есть очень тяжелые последствия, в свою очередь провоцирующие новые грехи в нас самих и в окружающих нас людях. И все это катится, как снежный ком, набирая все больше и больше инерции. Конечно, такая жизнь не имеет ничего общего с Царством Божиим. Можно ли остановить это, и если да, то как?

Иисус говорит, что для этого необходимо новое рождение, или перерождение, потому что старая жизнь должна прекратиться полностью, и только после этого может начаться новая жизнь. Здесь нужно наше участие, наше желание — то, что называется словом «покаяние». Именно через покаяние мы приходим к добровольной смерти в воде Крещения, в которой заканчивается наша грешная жизнь, а следующий шаг — это принятие новой жизни, которую дарит нам животворящий Дух Святой, посылаемый нам любящим Отцом Небесным. И вот, мы, новорожденные младенцы, омытые водой и Духом, вступаем в Царство Божие...

Так в идеале. На практике у нас все — только частично. Неполно наше покаяние, мы продолжаем каяться и после Крещения. А значит, не полностью умирает наша греховность и нам еще очищаться и очищаться. И рождение от Духа — скорее не перерождение, а зарождение в нас новой жизни, подобной горчичному зернышку, которому предстоит расти и расти. Да сделает нас Господь той плодородной почвой, в которой растущее Царство достигнет зрелости и принесет плод!

Иисус использует сравнение духа с ветром (на арамейском языке это игра слов): дух, как и ветер, веет повсюду; можно почувствовать его дуновение, но невозможно определить начало и конец этого потока. Только духу известны источник и цель его движения. До этой точки Иисусова мысль и используемый Им образ понятны, но тут Он делает резкий поворот: «Так бывает со всяким, рожденным от Духа». Как — «так»? Похоже, что Он имеет в виду, что новая жизнь «не по плоти, но по духу» (Рим. 8) настолько иная по сравнению с обычной жизнью, что со стороны непонятно, где ее начало и какова ее цель.

И никто не спрашивает: согласны мы или нет. Дух дышит, где хочет. Никто не может указать Ему, куда идти, как действовать, где дышать. Никто не властен над Ним. Где хочет, там и являет себя. Иногда, кажется, что вот здесь уж должен проявиться, сейчас лично мне очень надо. Но в ответ тишина, потому что Он свободен, Он сама свобода. Без Него мы и знать не могли что это такое, как можно жить, когда нет строгих правил и ритуалов, нет обязательства "ты - мне, я - тебе". Конечно, было бы проще и спокойней, если бы точно было известно где, как и за какую плату можно встретить Его, и получить желаемое. Но тогда, это был бы не Бог.

Сегодня наши мысли о Кресте Господнем. На мучительнейшую казнь отдал Себя безгрешный Сын Божий, и Крест — это место и орудие Его смерти — страшен, чудовищен. И вот Церковь обнаруживает и воздвигает этот Крест. Неужели для того, чтобы повергнуть нас в ужас и разрушить? Нет, созерцая Крест и вспоминая о Распятом на нем, мы можем ощутить Его присутствие в наших страданиях и в нашей смерти, мы можем обнаружить в себе способность к состраданию. И кроме того, все сегодняшние тексты говорят о том, что Крест Господень — это орудие нашего спасения, это высшее проявление Божией любви, явление славы Божией. Тогда, созерцая Крест, мы можем подставить свое заледеневшее сердце под обжигающие лучи Его любви и обнаружить в себе способность к благодарению. Crucem Tuam adoramus, Domine... Кресту Твоему поклоняемся, Владыка...

Слова Иисуса о Суде, казалось бы, отнюдь не должны были показаться Никодиму чем-то новым или неожиданным. Ведь Никодим, как учёный раввин, должен был хорошо знать св. Писание своего времени, включавшее не только Тору, но и пророческие книги. А то, что говорит о Суде Иисус, уже было сказано ими не один раз. Впервые о Суде, как о встрече с Богом лицом к лицу, заговорил уже Амос. Он же первым и предупредил своих соплеменников и единоверцев, что Суд может оказаться для них отнюдь не триумфом победителей, как многие ожидали, а моментом истины, притом истины для многих весьма неприятной. И никакого другого Суда не будет: ведь Бог хочет спасти человека и открыть ему ту полноту жизни, которую для него предназначил, а не засудить его. То же самое говорит и Иисус, говоря о Себе как о Судье не в том смысле, как понимало это тогда верующее большинство, а в смысле пророческом: Он принёс в мир Царство, свет которого светит каждому, а люди осуждают себя сами, выбирая тьму. Потому-то исход Суда для каждого и зависит от его отношения к Иисусу, или, точнее, от его отношений с Иисусом: если человек доверяет Тому, Кто принёс Царство в мир, значит, свой выбор он сделал и принципиально исход Суда над ним определён: Царство будет ему дано, даже если это произойдёт и не сразу. Если же доверия нет, то человек тем самым сам осуждает себя, лишаясь возможности войти в Царство. Так, вполне в духе пророческой традиции, решает Иисус вопрос о Суде, вместе с тем указывая на Себя как на Того, Кому дано принести в мир и Царство, и Суд.

В сегодняшних словах Христа, которые мы читаем в Евангелии от Иоанна, с поразительной ясностью сформулировано то, что на богословском языке называется «домостроительством», т.е. замыслом Божиим о нашем спасении. Совершенно необходимо вслушиваться в эти слова, совершенно необходимо научиться переживать сердцем ту реальность любви Творца, о которой говорит Господь. Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного для спасения всех. Сын Божий пришел не для того, чтобы судить мир (ибо кто устоит перед судом Всемогущего?), но чтобы мир спасен был через Него. Если мы доверимся этому откровению, то вся наша жизнь может наполниться удивительной радостью, которую уже никто и ничто не смогут отнять у нас.

В мире много зла, в нем торжествует несправедливость и угнетение. Мир полон безвинных страданий, и смерть ожидает всякого человека. Все это так, и все это было бы поводом для пессимизма и обиды на Бога, не будь той воли Божьей о спасении мира, о которой сегодня говорит Господь. На все наши вопросы: «где Бог, когда страдают люди?», «почему Бог все это терпит?» и «как Он мог это допустить?» мы получаем ответ в этих словах Христа. Мир исполнен зла и страдания, которое люди привнесли в него, но Бог не просто не согласен с этим торжеством зла, но и даровал нам выход. В этот мир пришел во Христе свет, к которому все мы призваны. В эти пасхальные дни, когда мы торжествуем о победе Христа над грехом и смертью, этот отрывок звучит как настоящий победный гимн.

И еще сегодня Церковь празднует память удивительного человека — пророка Иеремии, который за 6 веков до Христа возвестил нам об этом замысле спасения. Иеремия прожил жизнь, полную страданий, надежд и разочарований. Он был свидетелем попыток возрождения веры и крушения Иерусалима, он возвещал призыв Божий к вере и спасению, и был убит за то, что возвещаемая им воля Всемогущего не совпадала с идеями национального величия и престижа. Когда Христос спросил учеников, за кого почитают его люди, они назвали всего трех пророков, говоря: «одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию» (Мф. 16:14). Это важно, потому что Иеремия — пророк непринятый, страдающий от любви к Богу и своему народу, и мучительно переживающий трагический разрыв между ними.

Прославляя подвиг пророка, вспомним сегодня главное обетование, которое около 600 года до Р.Х. дал через него Господь, и которое исполнилось во Христе Иисусе: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более. Так говорит Господь, Который дал солнце для освещения днем, уставы луне и звездам для освещения ночью, Который возмущает море, так что волны его ревут; Господь Саваоф — имя Ему» (Иер. 31:31-35).

Слова Иисуса о Суде, казалось бы, отнюдь не должны были показаться Никодиму чем-то новым или неожиданным. Ведь Никодим, как учёный раввин, должен был хорошо знать св. Писание своего времени, включавшее не только Тору, но и пророческие книги. А то, что говорит о Суде Иисус, уже было сказано ими не один раз. Впервые о Суде, как о встрече с Богом лицом к лицу, заговорил уже Амос. Он же первым и предупредил своих соплеменников и единоверцев, что Суд может оказаться для них отнюдь не триумфом победителей, как многие ожидали, а моментом истины, притом истины для многих весьма неприятной. И никакого другого Суда не будет: ведь Бог хочет спасти человека и открыть ему ту полноту жизни, которую для него предназначил, а не засудить его. То же самое говорит и Иисус, говоря о Себе как о Судье не в том смысле, как понимало это тогда верующее большинство, а в смысле пророческом: Он принёс в мир Царство, свет которого светит каждому, а люди осуждают себя сами, выбирая тьму. Потому-то исход Суда для каждого и зависит от его отношения к Иисусу, или, точнее, от его отношений с Иисусом: если человек доверяет Тому, Кто принёс Царство в мир, значит, свой выбор он сделал и принципиально исход Суда над ним определён: Царство будет ему дано, даже если это произойдёт и не сразу. Если же доверия нет, то человек тем самым сам осуждает себя, лишаясь возможности войти в Царство. Так, вполне в духе пророческой традиции, решает Иисус вопрос о Суде, вместе с тем указывая на Себя как на Того, Кому дано принести в мир и Царство, и Суд.

Слова Иисуса о Суде, казалось бы, отнюдь не должны были показаться Никодиму чем-то новым или неожиданным. Ведь Никодим, как учёный раввин, должен был хорошо знать св. Писание своего времени, включавшее не только Тору, но и пророческие книги. А то, что говорит о Суде Иисус, уже было сказано ими не один раз. Впервые о Суде, как о встрече с Богом лицом к лицу, заговорил уже Амос. Он же первым и предупредил своих соплеменников и единоверцев, что Суд может оказаться для них отнюдь не триумфом победителей, как многие ожидали, а моментом истины, притом истины для многих весьма неприятной. И никакого другого Суда не будет: ведь Бог хочет спасти человека и открыть ему ту полноту жизни, которую для него предназначил, а не засудить его. То же самое говорит и Иисус, говоря о Себе как о Судье не в том смысле, как понимало это тогда верующее большинство, а в смысле пророческом: Он принёс в мир Царство, свет которого светит каждому, а люди осуждают себя сами, выбирая тьму. Потому-то исход Суда для каждого и зависит от его отношения к Иисусу, или, точнее, от его отношений с Иисусом: если человек доверяет Тому, Кто принёс Царство в мир, значит, свой выбор он сделал и принципиально исход Суда над ним определён: Царство будет ему дано, даже если это произойдёт и не сразу. Если же доверия нет, то человек тем самым сам осуждает себя, лишаясь возможности войти в Царство. Так, вполне в духе пророческой традиции, решает Иисус вопрос о Суде, вместе с тем указывая на Себя как на Того, Кому дано принести в мир и Царство, и Суд.

Пришествие Сына Божия в мир — проявление не гнева Божия, но любви. В сегодняшнем чтении Иисус говорит, что Бог послал Сына не для того, чтобы судить, но для того, чтобы спасти. И в то же время сам факт пришествия Сына Божия — уже суд, потому что Он — свет. В этом свете видно самое главное: сердца людей. Пока Его не было рядом, можно было делать вид, что всё нормально. Более того, можно было говорить, что любишь Бога, и продолжать жить так, как тебе удобно. Когда рядом Он — больше нет места никакой лжи. Именно поэтому так трудно было принять Его тем, кто видел Его во дни Его земной жизни — лицом к лицу. Мы уверовали, не видя Его. Вопрос в том, что для нас Его свет: жизнь и радость — или обличение? И действительно ли мы хотим встречи с Ним? Будем молиться, чтобы Его свет просветил наши сердца, чтобы Он стал нашей жизнью.

Слова Иисуса о Суде получают особый смысл в контексте Его беседы с Никодимом о Царстве. В самом деле: второе рождение ведь неотделимо от жизни Царства. В него не просто входят, надо стать новым человеком, чтобы приобщиться его жизни. Уже здесь и теперь. Родиться заново.

Но как же быть с грехом? Ведь Суд — следствие греха. Точнее, человеческой греховности. Уже допленные пророки говорили о Суде как о встрече с Богом лицом к лицу, при которой всё тайное станет видимым. Не Бог судит человека — человек судит сам себя. Или, вернее, человека судит его собственный грех. И вот — уникальное предложение. Вход в Царство открыт каждому, независимо от его грехов. Авансом. Царь этого Царства, поставленный Богом, наделён особыми полномочиями — Он вправе принять каждого, кто к Нему обратится и кто Ему доверится. Доверит Ему себя и свою жизнь.

Такой войдёт в Царство, приобщится Его жизни. А с его грехами Царь разберётся Сам. Но из Царства этот Царь грешника выгонять не станет, если только тот сам не захочет уйти, не желая работать над собой. В общем, всё, касающееся Суда, для таких людей будет связано с Царём, и в свой час этот же Царь представит каждого из Своих подданных Богу, Своему небесному Отцу.

Причём предлагается гарантия: если подданный не оставит своего Царя ни при каких обстоятельствах и согласится на ту работу с собой и своими грехами, какую Царь ему предложит, прощение грехов у Отца небесного ему гарантировано. Такое своеобразное делегированное небесное правосудие. Встаёт вопрос: что может заставить человека отказаться от столь выгодного предложения? Очевидно, только одно: уверенность в том, что, несмотря на грехи, работать над собой он не будет. Не потому, что не может (Царь знает Своих подданных, и Его задания часто бывают трудными, но никогда — непосильными), а потому, что не хочет. По причинам, известным лишь ему одному. Но какими бы ни были эти причины, ясно одно: от Бога такой человек предпочтёт держаться подальше. И от Царства тоже. Определяя тем самым и свою судьбу в вечности: ведь насильно мил не будешь.

В сегодняшних словах Христа, которые мы читаем в Евангелии от Иоанна, с поразительной ясностью сформулировано то, что на богословском языке называется «домостроительством», т.е. замыслом Божиим о нашем спасении. Совершенно необходимо вслушиваться в эти слова, совершенно необходимо научиться переживать сердцем ту реальность любви Творца, о которой говорит Господь. Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного для спасения всех! Сын Божий пришел не для того, чтобы судить мир (ибо кто устоит перед судом Всемогущего?), но чтобы мир спасен был через Него! Если мы доверимся этому откровению, то вся наша жизнь может наполниться удивительной радостью, которую уже никто и ничто не смогут отнять у нас.

В мире много зла, в нем торжествует несправедливость и угнетение. Мир полон безвинных страданий, и смерть ожидает всякого человека. Все это так, и все это было бы поводом для пессимизма и обиды на Бога, не будь той воли Божьей о спасении мира, о которой сегодня говорит Господь. На все наши вопросы: «Где Бог, когда страдают люди?», «Почему Бог все это терпит?» и «Как Он мог это допустить?» - мы получаем ответ в этих словах Христа. Мир исполнен зла и страдания, которое люди привнесли в него, но Бог не просто не согласен с этим торжеством зла, но и даровал нам выход. В этот мир пришел во Христе свет, к которому все мы призваны. В эти пасхальные дни, когда мы торжествуем о победе Христа над грехом и смертью, этот отрывок звучит как настоящий победный гимн.

И еще сегодня Церковь празднует память удивительного человека — пророка Иеремии, который за 6 веков до Христа возвестил нам об этом замысле спасения. Иеремия прожил жизнь, полную страданий, надежд и разочарований. Он был свидетелем попыток возрождения веры и крушения Иерусалима, он возвещал призыв Божий к вере и спасению, и был убит за то, что возвещаемая им воля Всемогущего не совпадала с идеями национального величия и престижа. Когда Христос спросил учеников, за кого почитают его люди, они назвали всего трех пророков, говоря: «одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию» (Мф. 16:14). Это важно, потому что Иеремия — пророк непринятый, страдающий от любви к Богу и своему народу и мучительно переживающий трагический разрыв между ними.

Прославляя подвиг пророка, вспомним сегодня главное обетование, которое около 600 года до Р.Х. дал через него Господь, и которое исполнилось во Христе Иисусе: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более. Так говорит Господь, Который дал солнце для освещения днем, уставы луне и звездам для освещения ночью, Который возмущает море, так что волны его ревут; Господь Саваоф — имя Ему» (Иер. 31:31-35).

Этот стих — возможно, самый известный во всей Библии. Не исключено, что это самое лучшее из всех кратких изложений сути Евангелия — Благой, Радостной Вести.

Итак, все начинается с Бога: именно Он — носитель любви. Что такое любовь на самом деле, можно понять только смотря на Него. Он возлюбил мир — и пожертвовал самым дорогим, Сыном. Его Сын, Сын Божий из любви к Отцу прошел до самого конца путь Сына Человеческого, путь страдания и смерти, победив Своей смертью всякую смерть и открыв Своим воскресением дверь в жизнь вечную. Вход в нее — вера во все это, вместе взятое.

Мы живем, поглощенные своими заботами, сокрушенные своими невзгодами, болеющие своими недугами, ожидающие своей смерти. Достигла ли нас Радостная Весть? Осознали ли мы, что по сравнению с тем, что Бог для нас уже сделал, от нас ожидается совсем чуть-чуть? Или все еще тяжело и удрученно вздыхаем: «Кто же может спастись?»

Страх быть осужденным на последнем суде (который так и принято называть «страшным») знаком каждому человеку. Однако мы привыкли воспринимать это суд как юридический процесс, на котором рассматриваются наши поступки и Господь выносит решение, которое таким образом приходит к нам как будто извне. При такой картине мира наши поступки связаны с нашей посмертной участью, но как-то опосредовано. Но слова Иисуса показывают нам совершенно иную картину.

Господь неизменен в своей любви к нам, в нем нет зла и желания осудить человечества, чуть выше в разговоре Иисуса с Никодимом мы видим предсказание о том, как далеко готов Он идти в своей любви к людям – на крестную муку и страдание. Но в свете Его жертвы наша мелочность, страдание, которое мы причиняем другим, наша злоба становятся так ясно видны, что и правда страшно, хочется уйти в тень, стать незаметным. И так, убегая от Его все освещающей любви, мы инстинктивно цепляемся за свою человеческую тьму, становимся сами своим осуждением.

Удивительно, что Иисус говорит об этом не при большом стечении народа, а в ночной беседе с одним (да еще и тайным) учеником – Никодимом. Наверное, потому, что Его слова обращены к каждому из нас в отдельности. Потому что Господь своим приходом на землю не только меняет наше представление о мире, но и призывает каждого из нас к преображению сердца, пути нашей жизни, призывает нас совершить выбор между светом и тьмой.

Часто говорят, что в Библии что-то запутанно, не очень ясно, что-то близко и знакомо, а что-то просто и в то же время глубоко. Этот отрывок, вероятно, относится к числу последних — тех, которые прямо и понятно рассказывают о том, что происходит сейчас и будет происходить далее. И, как всегда, здесь нет ничего лишнего и ненужного для нас, каждое слово — важно. Как удивительно евангелист описывает суд, по поводу которого столько придумано и написано. Суд состоит в констатации нашего выбора: свет или тьма — добро или зло. И нет там огненных сковородок…

Этот стих помогает увидеть ответ на вопрос о «непрестанной молитве» (1 Фес.5:17). Раньше, думая про монахов, сложно было удержаться от мыслей, как же им, бедным, тяжко приходится — все время в молитве. Все псалмы на устах, язык устает, наверное, и подумать-то о чем-либо некогда. В общем, себе такого не пожелаешь. Конечно, это слишком, но призыв апостола Павла к непрестанной молитве никуда не исчезает. Ответ на это дает Сам Иисус, Его слова подсказывают нам, что «непрестанная молитва» — это не сидение круглые дни с молитвословом в руках. Он говорит о том, что люди, стремящиеся к свету, поступающие по правде, то есть, соотносясь с волею Творца, таким образом делают все в Самом Господе и дела их «в Боге соделаны». Это-то и делает всю жизнь таких людей непрестанной молитвой словом, делом и даже дыханием (Пс.150:6).