Мысли вслух на Лк 16:15-18

Фарисеи, высмеявшие Иисуса, когда Он сказал, что невозможно служить Богу и богатству, думают о Царстве Божьем так, как обыкновенно думаем и мы. Лишь когда кто-то умирает, мы говорим «Царство ему Небесное», пожелать же «Царства Небесного» живому человеку для нас психологически невозможно. Сложившийся за века стереотип полагает Царство «потом», за пределами этой жизни. Так же думали и фарисеи, чаявшие воскресения мертвых и ожидавшие Царства в историческом, но отдаленном будущем. Фарисеи считали единственным (во всяком случае, главным) проявлением Божьего благоволения в этой жизни богатство, почет среди окружающих и семейное благополучие. Наша стереотипная религиозность и здесь совпадает с фарисейской. Это видно, когда мы упрекаем Бога в несправедливости, видя процветание жуликов и страдание праведников.

Но Господь говорит фарисеям и нам, думающим одно с ними, что возвещение о Царстве Божьем как о деле отдаленного будущего было справедливо лишь до времени Иоанна Крестителя. С момента, когда прозвучало Его свидетельство об Агнце Божьем, Возлюбленном Сыне, в Котором дано людям благоволение Отца, с этого момента Царство Божье возвещается как реальность настоящего времени. И поэтому, говорит Господь, чтобы войти в него, требуется лишь усилие: усилие веры и решимости. Фарисеи не хотят этой близости и открытости Царства, для них оно пришло слишком неожиданно и рано. Увы, мы и здесь не отличаемся от них. Ученикам же Своим Господь говорит о необходимости прощать людей без ограничений, как прощает Бог. Это существенный признак Царства, войти в которое мы призваны здесь и сейчас.

Есть удивительное свойство Вести, которую принес Христос. С одной стороны в ней непререкаемо крепко, твердо и свято стоит Закон. «Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет», говорится в сегодняшнем евангельском чтении. А с другой стороны, тот, кто его преступает, прощается. Причем прощается не только Богом. Но Господь и нас призывает уподобиться Ему в этом всепрощении: «если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь,- прости ему». Нам, обладающим лишь человеческим умом, очень трудно бывает охватить именно бесконечность отстояния этих черт Христова провозвестия. Ибо если мы утверждаем себя в каком-то принципе столь же твердо, как стоит Закон, то уж все, что в этот принцип не вписывается, все, что ему противоречит, мы стремимся изъять, уничтожить, подавить. Нам не дано понять этот сложный духовный дуализм, когда и Закон есть, и тот, кто его нарушил прощен. А порой напротив, мы настолько привыкаем к мысли о милосердии Божием, что перестаем удивляться чуду и как бы противоестественности подобного дуализма. Впрочем, в таком случае Господь всегда найдет способ обновить наше упование.

Центром той благой вести, которую принёс Спаситель, стало провозвестие Царства Божьего. Конечно, о Царстве говорили и раньше, ещё со времён ранних пророков. Но в те времена Царство Божье виделось тем, кто о нём говорил, как реальность в первую очередь религиозно-политическая. Это было, в сущности, вполне земное Царство, общественное устройство, воплощающее Тору, данный Богом Закон.

Но поскольку Тора в те времена воспринималась в первую очередь как законодательство и как моральный кодекс, то и Царство виделось именно как земное государство. Иногда, впрочем, речь шла не о светском государстве, а о теократии или об иерократии, но, как бы то ни было, предполагалось общество вполне земное, созданное людьми, хотя и руководствующимися Божьим законом.

Позже, в контексте опыта, связанного с храмовым богослужением, на Царство стали смотреть как на реальность скорее духовную, чем религиозно-политическую. С Царством стали связывать тот Престол славы, который открывался в Храме пророкам, а возможно, и не только им. Этот Престол славы воспринимался как центр Царства, и предполагалось, что именно он откроется в конце времён народу Божьему, и тогда мир станет Царством — ведь именно тогда Бог зримо воцарится над миром, став видимым каждому так, что уже никто не сможет отрицать Его власть или даже самое Его существование, как бывало прежде.

А на землю Бог пошлёт Мессию, Который получит Свою власть у Престола славы, от Восседающего на нём. Зримый для всех Престол славы на небесах и Мессия — праведный Царь — на земле — таким виделось многим Царство в евангельские времена. Само Царство оставалось во многом земным, но центром его был Престол славы, находящийся не на земле, а на небесах, Престол, открывающийся в Храме как месте Божьего присутствия.

Но вот приходит Мессия и говорит, что не только Престол славы, но и всё Царство существует и раскрывается миру как реальность духовная, ни к каким земным институтам и установлениям отношения не имеющая. «Тора и Пророки» (так в те времена называлось то, что сегодня мы называем священным Писанием) — до Иоанна Крестителя. Дальше — новая эпоха, эпоха наступающего Царства. Царство входит в мир, и теперь каждый, если захочет, сможет в него войти.

Правда, это не просто, тут нужно приложить усилие, но ведь без усилий в духовной жизни (да и в жизни вообще) не бывает ничего. И дело тут не в том, что священные книги, которые мы сегодня называем ветхозаветными, каким-то образом «устаревают». Дело в том, что всё, в них описанное, произошло. Ведь и Пятикнижие, и особенно пророческие книги центром имеют не только собственно Тору, но и Мессию, и Царство. Там много сказано о приходе Мессии и о наступлении Царства. И вот теперь всё это произошло: Мессия пришёл и принёс с Собой Царство. У Мессии, конечно, будет Своё служение, а у Царства — своя история, но о них расскажут другие книги, книги новозаветные.

Евангелист прямо указывает на сребролюбие фарисеев как на причину неприятия ими слов Христа. Увы, очень часто причина тех или иных наших поступков, выбора принципов, готовности прислушаться к разумным речам или заткнуть уши проста: нами движут самые элементарные страсти, для обоснования которых мы задним числом придумываем логически выверенные объяснения. Поэтому одной из выдающихся антизаслуг фарисеев всех времён и народов стало опошление и прагматическое использование высоких принципов, прикрытие ими вовсе не обязательно высоких желаний.

Для того, чтобы войти в Царствие Божие необходимо приложить усилие... Что же это за усилие? Может быть, оно должно быть направлено на соблюдение правил церковной жизни и норм поведения? Такое усилие, конечно же, необходимо, особенно тогда, когда лень диктует нам, что можно и пропустить богослужение, и сократить пребывание на молитве, мол, достаточно "внутренней духовности"... Но этого мало, такое усилие было доступно и фарисеям. Но Господь хочет видеть нас не правильно поступающими, а спасёнными и преображёнными. И значит, нам необходимо сделать усилие, чтобы раскрыться навстречу Ему, чтобы принять от Господа благодатные силы, а это вряд ли произойдёт, если мы будем пассивными.

Трудно укладываются в сознании современного человека слова о разводе. В наше время, когда практически преобладают семьи, составленные супругами, имеющими опыт развода, многим хотелось бы возразить против этих слов, тем более, что можно привести немало удачных примеров повторных браков. Это так, но даже самые удачные повторные браки не отменяют того, что не затем Господь сотворил нас мужчинами и женщинами, чтобы мы расставались, не научившись жить в единении. Господь - не формалист, Он видит нашу неспособность абсолютно верно следовать Его словам и не оставляет нас Своей любовью. Но, думается, Он скорбит от того, что мы вытворяем.

Слова Христа о невозможности служить двум господам — один из самых ярких образов того выбора, который совершает человек, становясь христианином. Этот выбор не допускает компромиссов и условий. И этот выбор, который должен быть сделан. Нелепо предъявлять Богу претензии, если ты не сделал этого выбора или предпочел служить своему благосостоянию. Это твое, только твое собственное решение. Это удивительное благо для нас, и страшная правда одновременно. Так хочется возложить на Бога ответственность за свое мертвое состояние... Но это твой собственный выбор, который никто, даже Бог, не сделает за тебя. И тем более поразительна милость Сына Божьего, Который умирает за нас всех, независимо ни от чего, «когда мы были еще грешниками», как говорит апостол Павел.

«Не можете служить двум господам» — это о чём? О теле? О мире? О сребролюбии? А главное: если двум господам служить нельзя, как вообще жить в мире, который, как известно из того же Евангелия, «лежит во зле»? Что делать? Бежать от мира, бежать в пустыню, как во все времена поступали монахи, отшельники, пустынники? Но действительно ли это выход? Ведь и в пустыне, и в лесу придётся думать о том, чтобы как-то себя прокормить, хотя бы по минимуму. А там это может оказаться, пожалуй, ещё проблематичнее, чем в городе. Да и не в одном пропитании дело, а в принципе: если двум господам служить нельзя, значит, и по законам того мира, в котором мы живём, жить тоже нельзя. Куда ни беги, он всё равно с тобой: ведь любой из нас — его часть, и зло, в котором он лежит, имеет к нам отношение. Но, если Царство существует, если оно уже вошло в наш мир с тем, чтобы его преобразить, значит, ещё не всё потеряно. Если есть альтернатива, значит, можно жить в этом мире, не подчиняясь ему, жить по законам Царства и не раздваиваться, не служить двум господам. Так, конечно, жить не просто, но принципиально такая жизнь возможна. И, значит, миру, лежащему во зле, альтернатива есть. Главное — найти её, а, найдя, не потерять.

«Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное?» Зачем быть верным в неправедном богатстве? Это звучит странно. Дело в том, что сегодня Церковь определила нам чтение несколько особым образом, предлагая лишь последние строчки из притчи о неправедном богатстве, которое нужно раздавать. Таким образом, как мы читаем это сегодня, мы, выходит, несколько отделены от этого смысла - хотя и вольны, конечно, вновь обратится к нему. Но если не обращаться, то можно вспомнить весьма «оригинальное» (по слову арх. Захария (Захару)) толкование «неправедного богатства» старцем Софронием (Сахаровым), учеником старца Силуана Афонского:

«Бытийное соединение наше с Богом Любви предполагает слияние двух воль: Бога и человека. Само соединение совершается в состоянии любви. Бог — Личный Дух, и человек — личность (персона) соединяются во-едино в вечном Акте Божественной Жизни. Так познается нами Бог. Стяжать сию Любовь есть конечная цель христианского подвига. Достижение сей цели связано с долгим и трудным путем. Но испытывать посещение Божие в великой силе возможно по дару Свыше в какие-то моменты, когда душа, в порыве раскаяния в грехах, становится восприимчивою к сходящему на нее от Бога Свету. Однако эти первые посещения еще не суть на веки стяженное состояние спасенных. Это только еще “неправедное богатство”, которое еще может быть отнято за неверность. Сохранить же сию благодать, пребыть верным всему, чему она нас научила, невозможно без глубокого плача годами» (арх. Софроний (Сахаров). «Видеть Бога как Он есть», гл. «О духовном плаче»).

Так всякое наше ощущение благодати есть еще неправедное богатство, в котором мы должны быть верну только Господу, а не самим себе, хотя сие состояние и настолько бывает упивающе. И вот если мы останемся верны Богу в этом – когда-то получим истинное богатство.

Часто можно услышать, как люди жалуются на работу. Мол, как можно ей серьезно заниматься, все надоело, рутина. Вот если бы бросить все и заняться чем-то полезным для человечества, чем-то светлым и прекрасным. Но таких занятий нет, а пока их нет, надо пересидеть и переждать на скучной и неинтересной работе, относясь к ней соответственно. Иисус же говорит нам, что не может доверить большого и важного дела, если мы в маленьком и не важном для судеб человечества проявить себя не можем. Как доверить людей, если человек за вещи отвечать не может? Если не начать относиться к каждому дню, как к тесту, который выясняет, годны ли мы делать большое и важное, то так можно всю жизнь просидеть в тоскливом ожидании.

Говоря о наступившей с Его приходом новой эпохе, Иисус характеризует её так: Тора и пророки — до Иоанна (речь идёт, очевидно, об Иоанне Крестителе), а теперь (и это «теперь» продолжается до сего дня) в Царство входят, прилагая к тому соответствующие усилия. Между тем, из этого вовсе не следует, что Тора потеряла силу и больше не нужна: скорее небо и земля исчезнут, чем исчезнет хоть одна черта в Торе.

Из этих слов Спасителя становится очевидно, что мы живём в эпоху наступающего Царства. Прежний порядок вещей ушёл в историю, осознаём мы это или нет. Эпоха наступающего Царства предполагает возможность приобщиться к Царству для каждого ищущего, но для приобщения нужно приложить соответствующие усилия. Очевидно, что когда-то должен наступить и момент полного торжества Царства, связанный с явлением Христа во славе. Главным же духовным содержанием нынешней эпохи является как раз процесс вхождения Царства в мир.

Тора при этом не остаётся в прошлом. Оно и понятно: ведь Тора — феномен не религиозный собственно, а духовный. Это не просто данное Богом законодательство или установленный Им моральный кодекс, это откровение тех духовных законов, которые определяют отношения человека с Богом и с другими людьми. В таком качестве Тора, разумеется, не может потерять своей значимости ни в какую эпоху, даже тогда, когда Царство раскроется во всей полноте.

На нынешнем же историческом этапе, в эпоху наступающего Царства, Тора оказывается необходимой ищущим Царства как средство выстраивания своей духовной жизни. Царство ведь входит в мир с участием человека. С участием тех, в чьём сердце ему нашлось место. Но чтобы сердце было готово не только вместить, но и удержать в себе то дыхание Царства, без которого нет христианства, ему нужна Тора. Та внутренняя Тора, которая собственно и придаёт некую форму нашему существованию, оформляет нашу духовную жизнь.

Иначе Божье дыхание, дыхание Царства, коснувшись нас и даже войдя в наше сердце, оставит нас так же легко, как пришло к нам. В нашем сердце просто не найдётся того сосуда, в котором оно могло бы поместиться. И тогда каждое касание Божьего дыхания будет означать для нас начало новой жизни с нуля. И после каждого радостного приобщения к этой новой жизни будет следовать откат назад, к прежнему состоянию. Вот для избежания такого отката и нужна внутренняя Тора. До последней черты. До полноты.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к теме евангельской бедности, которую Иисус рассматривает, прежде всего, как состояние духовное. Вопрос о неправедном богатстве был актуален во все времена, и домоправитель из приведённой в отрывке притчи, разумеется, прекрасно знал, что должен делать человек, нарушивший восьмую заповедь: он должен был вернуть украденное, добавив ещё сверх взятого. Именно так и поступает вороватый домоправитель: когда хозяин уже готов прогнать его (ст. 1–3), он, задумываясь о своём будущем, не просто возвращает хозяину всё украденное, но и попутно облегчает бремя тех, кто был его хозяину должен с тем, чтобы заслужить благодарность должников (ст. 4–7). Тем самым вороватый домоправитель не только искупает собственный грех, но и делает добро ближним. Неудивительно, что такое поведение возвращает домоправителю доверие его хозяина: человеку, не просто вернувшему украденное, но и помогающему ближним, можно доверять, такое раскаяние заслуживает похвалы (ст. 8). Тем самым проблема богатства переносится в контекст вопроса об отношениях и о приоритетах. Даже в случае, когда богатство нажито нечестным путём (проще говоря, когда оно краденое), главное заключается не в перераспределении этого богатства самом по себе, а в том, чтобы помочь конкретным людям, тем самым установив (или восстановив) с ними отношения, не имея которых, человеку оказывается некуда идти.

В данном случае, как и во всех прочих, центральным оказывается вопрос о приоритетах, о том, что важнее: отношения с Богом и людьми или богатство, о чём в завершение притчи Иисус говорит прямо (ст. 9–13). То же касается и притчи о богаче и Лазаре (ст. 19–31), но здесь вопрос о богатстве рассматривается в контексте мессианской и эсхатологической перспективы. Путь богача и путь бедняка показаны в традиционном контексте общебиблейского представления о двух путях, из которых один приводит в Царство («на лоно Авраама», ст. 22), а другой — в шеол, в мир теней, откуда нет выхода и обитателям которого нет пути в Царство (ст. 23–26, шеол назван здесь «адом»).

Смысл притчи вполне прозрачен: богатство заслонило от его хозяина человека, а вместе с ним — и Царство. Для богача всё начинается и заканчивается в нашем ограниченном мире, в котором он получает всё, но где не обрести ни Царства, ни вечной жизни. И никакие доказательства не убедят того, кто не готов разорвать границы непреображённого мира (ст. 27–31). Потому, что каждый сам выбирает свой путь. И получает то, что выбрал.

В Евангелии очень часто проводятся параллели между земным и небесным богатством. Это не случайно, потому что в жизни всегда получается так, что у одних людей чего-либо (материального или духовного) всегда больше, чем у других. И отношения между ними являются частью отношений вообще между людьми. Наверное, центральными словами в этой главе являются стихи 9-12. Осознаем ли мы, что все, что мы имеем — не наше? Что оно дано нам лишь как управляющим, которые должны правильно распорядиться тем, что у них есть? А цель у христиан (да и вообще у человеков) может быть только одна - осуществление на своем месте вечной Божьей любви, то есть — служение друг другу. Поэтому, если мы правильно (руководствуясь любовью) используем это чужое богатство, то взамен получим наше собственное — те плоды, которые вырастают из таких отношений — пребывание в любви и свете Божьем.

Еще один смешной анекдот про находчивого негодяя и, как всегда, странный и страшный вывод: «сыны века сего» лучше знают свое дело, чем «сыны света». Всегда и во все времена люди, стремящиеся к богатству, славе, власти умеют добиться своего — правдами и неправдами, обманом, силой, хитростью, смекалкой, а те, кто стремится к «Царству Божьему и правде его», тонут в лени, расслаблении, равнодушии. Получается, что деньги и власть — более сильный стимул, если ради них человек готов отказаться от чего угодно, придумать какую угодно комбинацию, только бы добиться своей цели. Вот вам и «духовность». Впрочем, духовности тоже находится место — она служит одной из разновидностей досуга: нельзя же все время работать на «богатство неправедное». Конечно, как и всякая притча — этот анекдот рассказан не столько для обличения, сколько для того, чтобы человек, порадовавшись за находчивого ворюгу, задумался над тем, чего он хочет в жизни и как он этого добивается.